Деепричастие в юкагирском языке

Актуальность темы

исследования.

Юкагиры относятся к коренным малочисленным народам Севера Российской Федерации. Они проживают в Республике Саха (Якутия), Магаданской области, в Чукотском автономном округе. По данным Всероссийской переписи населения 2002 г., юкагиров насчитывалось 1509 чел., из них 1097 -в Якутии. Здесь они компактно располагаются двумя локальными группами в с. Нелемное Верхнеколымского улуса (лесные юкагиры, самоназвание одул) иве. Андрюшкино Нижнеколымского улуса (тундренные юкагиры, самоназвание вадул).

Языки лесных и тундренных юкагиров принято называть колымским (К) и тундренным (Т) диалектами юкагирского языка соответственно. Однако исследователи [Крейнович 1968; Курилов 2003; и др.] признают, что между ними существуют значительные различия и, возможно, языки юкагиров Верхней и Нижней Колымы являются самостоятельными.

Вопрос о происхождении юкагирского языка продолжает вызывать дискуссии. Его условно причисляют к палеоазиатской языковой семье.

Исследователь юкагирской культуры конца XIX — начала XX вв. В. И. Иохельсон утверждал, что юкагирский язык не имеет ничего общего с урало-алтайскими языками, а процесс слияния слов в одно слово, различие в спряжении переходных и непереходных глаголов, способность основ переходных глаголов изменяться в непереходные и наоборот посредством суффиксов указывают на родство юкагирского языка с языками индейцев Северной Америки [Иохельсон 1934: 153]. По В. И. Иохельсону, в далеком прошлом юкагиры вместе с другими палеоазиатскими народами перешли через Берингов пролив из Азии в Северную Америку и, вслед за отступанием ледников, снова вернулись [Крейнович 1958: 6].

Многие ученые (Б. Коллиндер [1940], К. Боуда [1940], Е. А. Крейнович [1982: 5], И. А. Николаева [1988], Г. Н. Курилов [2003] и др.) считают, что юкагирский язык обнаруживает генетические связи с уральскими языками.

Еще в 1906 г. финский ученый X. Паасонен в работе «Zur Frahe von der Urberwandtschaft der finnischugrischen und indoeuropaischen Sprachen» отметил близость показателей генитива и аблатива в юкагирском и финно-угорских языках и представил ряд лексических совпадений, например, сравнил юкагирское льэ (л) 'быть', 'жить' с финским lie {lie-nee 'должен был бы, быть'), венгерским lev 'быть', 'существовать', 'становиться' [Крейнович 1958: 6].

В 1928 г. Э. Леви в статье «Посессив и пассив» отметил, что некоторые слова юкагирского языка соответствуют словам финно-угорских языков, и в подтверждение этого привел ряд примеров. Однако, по мнению 5.

Е. А. Крейновича, далеко не все из них могут считаться убедительными [Крейнович 1958: 6].

Шведский лингвист Б. Коллиндер [1940] предположил, что предки юкагиров составляли первую уральскую волну переселенцев, передвинувшихся через Урал на восток. В следующих своих исследованиях он придерживается идеи родства юкагиров с финно-угорскими и самодийскими народами [Курилов 2003: 41].

Е. А. Крейнович в своей последней работе «Исследования и материалы по юкагирскому языку» [1982] пишет: «Во время изучения юкагирских диалектов в 1959 г. мы натолкнулись на следы двух фонетических типов основ и на два вариантных ряда основообразующих суффиксов <. .> Это наблюдение уводит юкагирский язык к финно-угорскому языку-основе, в котором двухсложные основы слов оканчивались только двумя гласными е, а (а). За тысячелетия, прошедшие со времени отделения юкагирского языка от уральского языка-основы, возникли разрушения древней системы. Тем не менее то, что эта древняя особенность структуры финно-угорских основ, хотя и в разрушенном виде, все же прослеживается в юкагирском языке, является, вероятно, самым важным аргументом, свидетельствующим в пользу генетической принадлежности юкагирского к уральским языкам» [Крейнович 1982:

5].

Точку зрения о связях юкагирского языка с уральской семьей разделяют не все исследователи. Шведский ученый И. Ангере, проанализировав морфологические и синтаксические особенности юкагирского языка, говорил о том, что он не может быть включен в эту семью языков, так как имеет недостаточно соответствий с уральскими языками и может иметь «много общего с другими семьями языков, например с алтайской» [Курилов 2003: 42].

Некоторые исследователи уральских языков (Б. Коллиндер) отмечают, что, несмотря на наличие в юкагирском и уральских языках структурных соответствий (некоторые сходные по составу и употреблению суффиксы, грамматические окончания и др.), тщательное исследование все же не смогло установить надежных звуковых, лексических и синтаксических соответствий, благодаря которым юкагирский язык можно было бы признать уральским. «Если мы примем гипотезу о довольно дальнем древнем родстве, то правильнее будет говорить об урало-юкагирской языковой семье, третьей ветвью которой рядом с финно-угорскими и самодийскими языками является юкагирский» [Эрдейи 1974: 48].

Первые публикации отдельных юкагирских слов и фраз известны со второй половины XVIII в. Эти материалы были собраны путешественниками и чиновниками, не имеющими лингвистического образования, и поэтому имели неточные записи и переводы.

Научное изучение юкагирского языка начинается со второй половины XIX в. Его историю, по Г. Н. Курилову, можно условно разделить на четыре периода [Курилов 2003: 24].

К первому периоду относятся работы А. Шифнера, опубликованные в «Известиях Академии наук» в 1859 и 1871 гг. Он попытался обобщить имевшиеся материалы по юкагирскому языку и на основе их изучения сделать выводы о грамматических особенностях этого языка. А. Шифнер использовал краткие словари и записи отдельных фраз, относящихся к XVIII — XIX вв. и сделанные разными путешественниками. Все обнаруженные им материалы по юкагирскому языку, а также записи, переданные ему колымским исправником Г. Майделем, он опубликовал, сопроводив их краткими замечаниями о грамматике. Статьи А. Шифнера явились первыми лингвистическими работами, в которых было дано описание отдельных особенностей морфологического строя юкагирского языка. В них установлены некоторые падежные формы, формы имен прилагательных, словоизменение глаголов и др. По поводу исследований А. Шифнера В. И. Иохельсон писал: «Вследствие скудности лингвистического материала выводы проф. Шифнера не могли быть значительными. Кроме того, неправильные записи и неточные переводы фраз, собранные случайными исследователями, привели к неправильным заключениям. Однако даже из этих двух статей можно заключить, что одульский язык стоит особняком от сибирских языков так называемой урало-алтайской группы, и по этой причине он привлекает к себе внимание лингвистов» [Иохельсон 1934: 150].

Второй период изучения юкагирского языка связан с именем выдающегося ученого-североведа В. И. Иохельсона (1855−1937 гг.). Он является крупнейшим исследователем юкагиров, алеутов, ительменов, коряков, участником двух больших научных экспедиций — Сибиряковской (1895−1897 гг.) и Джезуповской (1900;1902 гг.).

В общей сложности В. И. Иохельсон провел у юкагиров Верхней Колымы около четырех лет, изучая язык, материальную культуру, общественный строй, религиозные представления северного народа.

Другая группа юкагиров, жившая в тундре между реками Колымой и Индигиркой, была изучена им значительно слабее, так как у них ученый работал лишь два месяца в 1897 г. «Изучением языка тундренных (нижнеколымских) юкагиров В. И. Иохельсон специально не занимался, считая его диалектом единого юкагирского языка. Вот почему, начиная с работ В. И. Иохельсона, в науке прочно укрепилось представление о существовании колымского и тундренного диалектов юкагирского языка» [Курилов 2003: 25].

В процессе изучения юкагирского языка В. И. Иохельсон собрал обширные материалы по колымскому и тундренному диалектам, записал около 150 фольклорных текстов, составил словарь в 5000 слов. В 1898 г. Академией наук были опубликованы его «Образцы материалов по изучению юкагирского языка и фольклора, собранных в Якутской экспедиции», где были даны таблицы падежных суффиксов существительных, таблица совершенного и несовершенного времени глагола, спряжения переходных и непереходных глаголов. В 1900 г. вышла в свет еще одна работа ученого — «Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе», представляющая собой собрание фольклорных текстов лесных и тундренных юкагиров.

В работе «Essay on the Grammar of the Yukaghir Language», опубликованной в Нью-Йорке в 1905 г., а затем вышедшей в 1934 г. под названием «Одульский (юкагирский) язык» в сборнике «Языки и письменность народов Севера», В. И. Иохельсон дал систематическое, хотя и краткое, изложение основ фонетики и морфологии юкагирского языка. В части фонетики он зафиксировал все имеющиеся звуки языка лесных юкагиров. В статье В. И. Иохельсон выделил шесть частей речи юкагирского языка — существительное, прилагательное, числительное, местоимение, глагол, наречие, рассмотрел послелоги.

Глубокие и обстоятельные лингвистические и этнологические исследования В. И. Иохельсона заложили основы будущего юкагирского языкознания.

Третий период изучения юкагирских языков представлен исследованиями Е. А. Крейновича (1906;1982 гг.). Он занимался всесторонним исследованием языка вадулов — тундренных юкагиров. Первая его статья «Система морфологического выражения логического ударения в юкагирском языке», вышедшая в 1955 г., объясняет функции суффиксов =лэк (ц), =к. Е. А. Крейнович называет их показателями именного сказуемого, с помощью которых выделяются подлежащее и прямое дополнение, когда на субъекте или прямом объекте действия сосредотачивается логическое ударение, в то время как В. И. Иохельсон относил эти суффиксы к показателям определенности в именительном и винительном падежах.

В 1958 г. опубликована работа Е. А. Крейновича «Юкагирский язык», в которой автор рассматривает некоторые явления фонетики и морфологии юкагирского языка. В области фонетики он дал описание гласных и согласных фонем, фонетической структуры слова, изменения слова. Здесь же Е. А. Крейнович указал, что тундренный и колымский диалекты различаются рядом фонетических, морфологических и лексических особенностей.

В грамматической части особую трудность для исследователя представила классификация частей речи, поскольку, согласно Е. А. Крейновичу, обозначения качества и количества в юкагирском языке примыкают к глаголам, а не к именам" [Курилов 2003: 27]. Ученый выделил пять частей речисуществительное, местоимение, имя действия, глагол и наречие, кроме того, отметил послелоги и междометия.

Е. А. Крейнович обратился также к сравнительно-историческому исследованию юкагирского языка. «Изучая юкагирский язык, мы попытались выделить в нем те элементы, которые проникли в него из других языков народов, окружающих юкагиров в настоящее время, чтобы постепенно по мере исследования и накопления фактов продвигаться в глубь истории юкагиров. Отделяя влияния русского, якутского, эвенского, чукотского и корякского языков, можно выявить элементы, где обнаруживаются связи юкагирского языка с языками тех народов, с которыми юкагиры в настоящее время не имеют контакта. Так обнаруживаются юкагирско-самодийские, юкагирскокоттские, юкагирско-кетские, юкагирско-тюркские и юкагиро-монгольские связи» [Крейнович 1958: 221].

Очерк Е. А. Крейновича «Юкагирский язык», вошедший в пятитомник «Языки народов СССР» [1968], посвящен грамматике языка тундренных юкагиров. В нем ученый внес некоторые коррективы в классификацию частей речи. Он утверждает, что прилагательных в юкагирском языке нет, а их значения выражают качественные глаголы.

Второй одноименный очерк Е. А. Крейновича «Юкагирский язык» написан по материалам колымского диалекта и опубликован в сборнике «Языки Азии и Африки» [1979].

В 1982 г. увидела свет его монография «Исследования и материалы по юкагирскому языку». В ней Е. А. Крейнович счел необходимым выделить еще две части речи — качественный процессив и количественный процессив. «Сам факт выделения этих групп лексических единиц речи под новыми названиями свидетельствует о невозможности их отнесения ни к именам, ни к глаголам» [Курилов 2003: 28]. Во второй части Е. А. Крейнович дал описание системы морфологического выражения актуального членения предложения, которое, по его мнению, является отличительной особенностью юкагирского языка.

Говоря о значении научных изысканий ученого, Г. Н. Курилов резюмирует, что «исследования такого тонкого лингвиста, как Е. А. Крейнович, показали всю сложность грамматической системы юкагирского языка» [Курилов 2003: 28].

Начало четвертого периода истории изучения юкагирского языка Г. Н. Курилов относит к концу 1960;х гг. В это время появляются" работы 9.

Г. Н. Курилова [1977; 1982; 1987; 2001; 2003; 2006], И. А. Николаевой [1988; 2005], Е. С. Масловой [1989; 1998; 2001; 2003; 2006] и др.

Автором многочисленных трудов по юкагирскому языку является Г. Н. Курилов — представитель тундренных юкагиров. В первой своей работе «Сложные имена существительные в юкагирском языке» [1977] он рассматривает вопросы именного словосложения в юкагирском языке и приходит к выводу, что сложные имена существительные представлены чаще всего определительными сложными словами и подразделяются на две группы, которые по общей схеме построения противопоставляются друг другу. Они образуются от именных и глагольных основ (лишь в некоторых случаях встречаются наречные и местоименные основы).

В 1982 г. Г. Н. Курилов разрабатывает «Правила орфографии юкагирского языка», где уточняет звуковой состав юкагирского языка, формулирует принципы орфографии, описывает формы выражения логического ударения в юкагирском языке, дает правописание основ, аффиксов, имен во множественном числе, форм принадлежности, падежных форм, числительных, местоимений, наречий, частиц, послелогов, союзов и междометий. Однако Г. Н. Курилов подчеркивает, что «.ввиду слабой изученности диалектов юкагирского языка не все вопросы юкагирской орфографии могли получить достаточно полное и удовлетворительное решение, вследствие этого данный свод правил нельзя считать окончательным» [Курилов 1987: 8].

Большим научным достижением Г. Н. Курилова является составление первого академического словаря языка тундренных юкагиров [2001], который содержит около 11 тыс. слов тундренного диалекта. Все словарные статьи сопровождаются фразовыми примерами, предоставляющими информацию о материальной и духовной культуре юкагиров.

В монографии «Лексикология современного юкагирского языка» [2003] Г. Н. Курилов дает всестороннее описание словообразовательной системы юкагирского языка, сравнивает лексические и фонетические особенности языка лесных и тундренных юкагиров. Прослеживая этническую историю юкагиров и происхождение юкагирского языка, автор высказывает мнение, что устоявшийся в науке постулат о юкагирах как об одном народе требует пересмотра, так как в прошлом, по-видимому, существовала целая семья юкагирских языков.

В 2006 г. вышла в свет еще одна крупная работа Г. Н. Курилова «Современный юкагирский язык», в которой наиболее полно освещены вопросы лексики, фонетики и грамматики юкагирского языка.

Другим известным исследователем современности является И. А. Николаева. В диссертационной работе «Проблема урало-юкагирских генетических связей» [1988] она проводит лингвистический анализ материа.

10 лов по юкагирскому языку XVIII — первой половины XIX вв., дает синхронное фонологическое и морфонологическое описание юкагирского языка, обнаруживает фонетические и морфологические соответствия между уральскими и праюкагирскими языками.

Исследованием юкагирского языка занимается Е. С. Маслова. В ее диссертации «Соотношение коммуникативной и синтаксической структур в простом предложении юкагирского языка» описывается синтаксис юкагирского языка [1989]. Е. С. Масловой были выпущены тексты на юкагирском языке, собранные автором в разное время «Yukhagir Texts» [2001], в 2003 г. вышла в свет монография «А grammar of Kolyma Yukhagir», в которой дается описание колымского диалекта юкагирского языка [2003].

Из зарубежных ученых юкагирский язык изучает профессор Фубито Эндо. В частности, одна из его работ называется «Kolyma Yukaghir texts with Grammatical Analysis (1): people who hear the language of birds» [1997]. У Ф. Эндо имеются и другие работы, к сожалению, недоступные для широкого круга лингвистов, так как написаны на японском языке.

Разработкой лингвистических проблем юкагирского языка занимаются сотрудники сектора палеоазиатской филологии Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения Российской академии наук. Вышла в свет монография А. А. Даниловой «Бытовая лексика юкагирского языка» [2004], исследованию особенностей наречных слов и модальности посвящены научные работы М. П. Лукиной [2006; 2009], Ю. Г. Куриловым проведено исследование по топонимике юкагирского языка [2002], сдан научный отчет Г. Н. Куриловым по теме «Служебные части речи в юкагирском языке» [2006], проблемой междометий и междометных слов занимается С. Н. Курилова [2009], над составлением юка-гирско-русского словаря лесных юкагиров работает П. Е. Прокопьева [2009] др. Категория времени глагола юкагирского языка стала предметом исследования кандидатской диссертации преподавателя кафедры северной филологии Северо-Восточного Федерального университета им. М. К. Аммосова Э. С. Атласовой [2008].

Юкагирский язык все еще остается одним из малоисследованных языков народов Севера. Слабо изучены вопросы фонетики и орфографии, много проблем существует в области морфологии и грамматики. Так, требует глубокой разработки вопрос о падежной системе юкагирского языка. В. И. Иохельсон выделял в нем 11 падежей, Е. А. Крейнович — 7. Дисскуси-онным считается вопрос о количестве времен глагола, которое в работах разных ученых варьирует от двух (Е. А. Крейнович) до трех (Г. Н. Курилов). Актуальной является тема частей речи. К примеру, В. И. Иохельсон выделял шесть частей речи (существительное, прилагательное, числительное, место.

11 имение, глагол и наречие, рассмотрел послелоги) — Е. А. Крейнович — пять (существительное, местоимение, имя действия, глагол и наречие, отметил послелоги и междометия) — Г. Н. Курилов — семь знаменательных частей речи, называя наряду с существительным, именем действия, местоимением, глаголом и наречием, числительное и квалитатив (слова с качественными значениями) [Курилов 2006: 67]. Таким образом, все еще актуальным является мнение Е. А. Крейновича о том, что «проблема частей речи в юкагирском языке подлежит еще специальному исследованию» [Крейнович 1968: 446]).

Практически неизученным остается синтаксис юкагирского языка.

В юкагирском языкознании специальные исследования деепричастных форм отсутствуют. Для колымского диалекта вопрос о них затрагивали В. И. Иохельсон [1934] и Е. А. Крейнович [1958; 1968; 1979]. Особенности морфологического оформления деепричастий в тундренном диалекте рассматривались Е. А. Крейновичем [1958; 1968; 1979] и Г. Н. Куриловым [2006]. Краткий обзор деепричастий колымского диалекта юкагирского языка представлен в работе «А grammar of Kolyma Yukaghir» E. С. Маслова [2003].

Анализ состояния изученности деепричастия в юкагирском языке показал необходимость проведения исследования этой инфинитной формы глагола, ее образования и основных значений. Актуальность изучения деепричастных форм юкагирского языка обусловливается также тем, что они активно используются в устной речи, т. е. без понимания особенностей употребления деепричастий невозможно усвоение грамматической системы языка в целом. Сравнительно-сопоставительное исследование способов образования, значений и синтаксических функций деепричастий в языках колымских и тунд-ренных юкагиров представит новые материалы для решения вопроса о статусе юкагирских языков.

Следует отметить, что разработка этих проблем приобретает особую значимость и в связи с преподаванием юкагирского языка в школах мест компактного проживания юкагиров, а также на кафедре северной филологии Северо-Восточного Федерального университета им. М. К. Аммосова, в Институте народов Севера при ГОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена» (г. Санкт-Петербург).

Теоретическую основу исследования составили общетеоретические положения языкознания, разработанные В. В. Виноградовым, Н. М. Шанским, А. Н. Тихоновым, Д. Э. Розенталем, И. И. Мещаниновым и др., труды по теории полипредикативности и другие работы новосибирской синтаксической школы (М. И. Черемисина, Т. П. Филистович, Л. А. Шамина, Т. Н. Боргоякова, Н. Б. Кошкарева, С. И. Буркова и др.), результаты исследований по морфологии и синтаксису палеоазиатских (Е. А. Крейнович, Г. Н. Курилов, Г. А. Меновщиков, П. Я. Скорик и др.), тюркских.

Е. И. Убрятова, М. И. Черемисина, Ю. Д. Джанмавов и др.), уральских (Е. С. Маслова, И. А. Николаева, Н. Б. Кошкарева), тунгусо-маньчжурских (О. А. Константинова, Б. В. Болдырев, Л. М. Бродская) и других языков, работы по описанию условных и таксисных конструкций в разноструктурных языках Петербургской типологической школы («Типология условных конструкций» [1998], «Типология таксисных конструкций» [2009] под ред. В. С. Храковского).

Объектом исследования являются конструкции с деепричастиями в колымском и тундренном диалектах юкагирского языка.

Предмет исследования — особенности морфологического оформления и синтаксического функционирования инфинитных форм глагола (деепричастий) колымского диалекта юкагирского языка в сопоставлении с тундрен-ным.

Материалом для исследования послужили выборка предложений с деепричастными формами (около 3100 единиц, из которых 2020 — на колымском диалекте, 1080 — на тундренном) из различных опубликованных научных работ, словарей, учебных пособий, книг для чтения, архивных источников Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН. Источником для примеров послужили фольклорные и языковые материалы, собранные и записанные в разные годы В. И. Иохельсоном (1895−1897 гг., 1900;1902 гг.), Г. Н. Куриловым (19 631 986 гг.), А. П. Лаптевым (1959 г.), Л. Н. Жуковой (1986;1989 гг.), И. А. Николаевой (1986;1989 гг.), П. Е. Прокопьевой (1988;1990, 20 002 010 гг.). Кроме того, мы опирались на собственные полевые материалы, собранные от носителей юкагирского языка в с. Нелемное Верхнеколымского района (улуса) Республики Саха (Якутия) (2006;2010 гг.).

Целью настоящей работы является выявление и описание деепричастных форм глагола колымского диалекта юкагирского языка, их значений и синтаксических функций в сопоставлении с тундренным диалектом.

В соответствии с намеченной целью в работе ставятся следующие задачи: определить формы, значения и синтаксические функции деепричастий колымского диалекта юкагирского языкаклассифицировать полипредикативные конструкции с деепричастиями по структурным и семантическим типамвыявить аналитические конструкции с деепричастными формамивыявить формы, омонимичные деепричастным, сформулировать признаки, по которым они различаютсясопоставить семантику конструкций с деепричастиями в колымском и тундренном диалектах.

Положения, выносимые на защиту:

1. Колымский диалект юкагирского языка располагает четырьмя формами деепричастий с показателями =т, =(дэ)ллэ, =цидэ, =дэ, тундрен-ный — пятью с показателями =р, =рэц / =дэц, —рэлдэ / =дэлдэ, =рэ / =дэ, -рэлок / =дэлэк.

2. В юкагирском языке деепричастия, являясь глагольной формой, образуются от производных глагольных основ любого наклонения, вида или залога.

3. Деепричастия колымского диалекта юкагирского языка на =т, =(дэ)ллэ, -цидо, =дэ не принимают показателей лица и числа. В разносубъ-ектных конструкциях со значением условия они конкурируют с формами местного падежа имени действия.

4. Деепричастия колымского диалекта юкагирского языка участвуют в образовании полипредикативных (ППК) и аналитических (АК) конструкций.

В колымском диалекте юкагирского языка деепричастия употребляются в следующих функциональных типах ППК: а) темпоральные (значения общей временной соотнесенности, одновременности, следования) — б) обусловленности (условные, целевые, причинные, уступительные). Временные отношения (значения следования и одновременности) выражаются ППК с деепричастиями на =т, —(дэ)ллэ, =цидэ, =дэ. Деепричастия с показателями =т, =(дэ)ллэ и =дэ употребляются в конструкциях со значением одновременности и следования. Деепричастие с показателем =цидэ может передавать значение одновременности. В конструкциях со значением общей временной соотнесенности употребляются деепричастия на =т, =цидэ, =дэ.

Значение образа действия является производным от значения одновременности, оно определяет характер и способ осуществления действия, выраженного финитным глаголом, и выражается тремя деепричастиями — с показателями =т, =(дэ)ллэ, =дэ.

Отношения причины присущи деепричастиям на =т, —(дэ)ллэ целидеепричастию натусловия — деепричастиям на =цидэ, =дэ. ППК с деепричастием на =цидэ подразделяются две группы — собственно условные (потенциально-условные и ирреально-условные) и несобственно условные (итеративные и модусные).

5. Деепричастные формы на =т, =(дэ)ллэ идэ формируют аналитические конструкции (АК) аспектуальной, модальной, фазисной семантики. АК колымского диалекта являются результатом грамматикализации и — реже — лексикализации (наречие и деепричастие на =ллэ, наречие и деепричастие на =дэ).

6. Омонимичными деепричастным являются следующие формы, имеющие показатели, материально совпадающие с показателями деепричастий: а) формант =т как показатель 1-го л. ед. ч. будущего времени переходных глаголов, а также усеченного суффикса исходного (отложительного) падежа —гэтб) формант =(дэ)ллэ как показатель имен действия и имен существительных в форме творительного падежа с притяжательным показателем 3-го л. =дэ в) формант =цидэ как показатель имени действия, состоящий из показателя глагола настояще-прошедшего времени 3-го л. мн. ч. =ци и притяжательного показателя 3-го л. =сЬг) формант —до как утвердительно-выделительный аффикспритяжательный показатель имени действия.

7. Грамматические формы и значения деепричастий колымского и тундренного диалектов имеют как аналогичные значения (одновременности, следования, условия), с помощью которых выражаются семантические отношения одного предикатива к другому, так и некоторые своеобразные, присущие конкретному диалекту.

Методы исследования: описательный, сравнительный, метод компонентного анализа, методы полевой лингвистики, а также такие исследовательские приёмы, как аналогия, противопоставление, наблюдение и обобщение.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые исследованы формообразование, основные значения и синтаксические функции деепричастий в колымском диалекте юкагирского языка в сопоставлении с тунд-ренным.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что ее результаты вносят вклад в грамматическую теорию юкагирского языка, восполняя имеющиеся пробелы в исследовании деепричастия, его семантики, месте в системе глагольной морфологии и роли в формировании определенных синтаксических конструкций юкагирского языка.

Практическая значимость работы определяется тем, что ее результаты будут использованы при подготовке академической грамматики юкагирского языка, сравнительной грамматики юкагирских языков, а также найдут применение при разработке учебных пособий, спецкурсов по юкагирскому языку для школ, ССУЗов и ВУЗов.

Достоверность и обоснованность выводов исследования обеспечивается анализом обширного систематизированного языкового материала по деепричастным формам юкагирского языка, который охватывает по возмож.

15 ности максимальное количество публикаций по юкагирскому языку и фольклору и собственные полевые материалы, собранные в процессе диссертационной работы у носителей языка лесных юкагиров.

Результаты работы получили апробацию на заседаниях сектора палеоазиатской филологии Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН. Основные положения работы были представлены в виде докладов на республиканских научно-практических конференциях «Языки народов Севера в начале третьего тысячелетия» (2007 г.), «Эрэл-2007» (2007 г.), «Языки коренных малочисленных народов Севера в современном социокультурном пространстве» (2008 г.), «Развитие североведения в Республике Саха (Якутия)» (2008 г.), «Языки коренных малочисленных народов Севера в условиях модернизации» (2009 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Родные языки коренных малочисленных народов в системе российского образования» (2009 г.), Всероссийской научной сессии «Новые горизонты гуманитарной науки России: региональное измерение» (2010 г.).

Структура и объем работы: работа состоит из «Введения», трех глав, «Заключения», списка использованной литературы (138 источников), 5 приложений. В приложениях приводятся список условных обозначений, грамматические таблицы, примеры на каждую форму деепричастия, не вошедшие в работу, проглоссированные тексты на колымском и тундренном диалектах. Общий объем работы — 202 стр.

ВЫВОДЫ.

Аналитические конструкции колымского диалекта юкагирского языка по структуре и семантике имеют много общего с аналитическими конструкциями других языков, но не так разнообразны, как, например, АК в тюркских языках.

В большинстве случаев колымские АК являются результатом грамматикализации, за исключением отдельных примеров лексикализации (наречие + деепр. =(дэ)ллэ, наречие + деепр. =дэ). Деепричастные формы колымского диалекта участвуют в формировании бивербальных аналитических конструкций с аспектуальным, модальным, фазисным значениями.

Так, деепричастие нат образуют АК с различной семантикой: перемещение в пространствефизическое действие, существование, протекание процесса, которое сопровождается изменением качества лица или предмета.

Деепричастная форма на =(дэ)ллэ входит в состав лексикализованных конструкций, которые передают временное значение.

Аналитические конструкции, образованные с помощью деепричастной формы =дэ, могут передавать модальные, фазисные значения. АК с деепричастием на =дэ могут являться результатом лексикализации.

Деепричастия колымского диалекта формируют аналитические конструкции по следующим моделям:

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Деепричастие юкагирского языка — неспрягаемая форма глагола, выражающая побочное действие, поясняющее или дополняющее основное действие глагола-сказуемого. Являясь глагольной формой, деепричастие сохраняет признаки глагола: 1) имеет значение действия или процесса- 2) сохраняет тот же вид, залог или наклонение, что и глагол, от которого оно образовано- 3) имеет переходное и непереходное значение.

Проведенный сравнительно-сопоставительный анализ деепричастных форм колымского и тундренного диалектов показал, что, несмотря на то, языки лесных и тундренных юкагиров считаются диалектами, материальное сходство в области деепричастных форм отсутствует: