Г Л, А В, А 1 «О П О Э Т Е»
Не зря же мне велел Господь любить, страдать и петь
памяти Константина Васильева
Он прожил неполных сорок семь лет. Впрочем, эпитет «неполных» — более чем условен, ведь годы эти через край были полны стихами. «Творчество было для него естественным состоянием бытия. Стихи рождались потоком, шли волной. Это был непрерывный, постоянно длящийся лирический дневник, его главный и почти единственный способ жить и выжить», — пишет в послесловии к посмертно-изданной друзьями книге Васильева его друг и первый критик Евгений Ермолин. Для нас важно свидетельство друга об этом единственно-приемлемом для Константина Васильева способе жить, не размениваясь на что-либо оттягивающее силы и время у стихов. Это объясняет многое в его судьбе. В том числе, упорное несоблюдение поэтом правила: «хочешь жить — умей вертеться». Как Вам такие, например, миниатюры?
Я износил до дыр и это платье —
Пускай меня встречают по нему!
Или:
Ни копейки нет на счету,
я навеки впал в нищету.
Но тем более есть расчет
нищету положить на счет!
Нищета как некий метафизический, и не лишенный веселости, расчет, осознанный выбор поэта. Нищета как стяжание, наращивание капитала, не осязаемого в этом мире. Миру, который пренебрегает поэтическим словом, достанутся — изношенные до дыр покровы, пусть плюётся, если ему угодно. Поэту, счастливому владельцу тайного счета, все с некоторых пор — божья роса!
Пусть хоть волокут меня на дыбу!
Всё-таки я кое-что надыбал…
Категорическое отличие такого рода нищеты от апатичной бездеятельности или синдрома усталости от жизни — очевидно. Это поступок.
Константин Васильев, безусловно, вписывается в традиционный для многих поколений миф о поэте — изгое. Даже в годы застоя, вполне сытые для большинства членов Союза писателей, не обиженный гонорарами Андрей Вознесенский, считал своим долгом напомнить себе и коллегам, что «нужно петь натощак». Но чего стоят эти напоминания в стиле «диетологи рекомендуют…»? В случае Константина Васильева всё обстоит иначе — никакой декларативности, абсолютное совпадение слова и судьбы:
Хлеб и вода. Щепотка табака,
щепотка чая — это просто роскошь.
Спокойно улыбаясь на века,
на личный отвечаю я вопрос ваш.
Всё хорошо. Всё так и быть должно.
Всему есть время, место, оправданье.
Как хорошо, когда вокруг темно —
ведь темнота есть света ожиданье.
Как хорошо, когда темно в душе!
Последняя сияет сигарета,
и вы поверьте: я давно уже
не вижу тьмы. Душа болит от света.
Родился Константин Владимирович Васильев в январе 1955;го года в поселке Борисоглебский под Ростовом Великим. Там же большею частью прошла его жизнь, оборвавшаяся 17-го августа 2001;го года. Известно, что какое-то время он учительствовал в сельских школах, позднее работал топографом, еще позднее обретался в пожарной части Борисоглебской слободы. Это в общих чертах, эпизодически, на что он существовал повседневно, не знаю. Работы по призванию в провинции поэту днем с огнем не сыскать, за всю жизнь счастливое исключение — трехлетнее редакторство Константина в отделе критики выходившей в Ярославле газеты «Очарованный странник», где ему была присуждена премия имени Лескова, тоже единственная прижизненная.
Константина Васильева мне довелось видеть лишь раз, мельком, за год до его смерти. Тогда я была еще совсем ребенком и имя его мне ничего не говорило, но помнится, подумалось: «Как жаль, что нет с собой фотоаппарата», — до того колоритно выглядел он на фоне оживленной горстки местных, ярославских писателей. На нем была хорошо ношенная, меченная временем шляпа с широкими полями, обветренный всеми ветрами плащ-дождевик, кажется, сапоги. Словно стоял он в болотистом перелеске, а не в центре города, созерцательно, с достоинством. В бородатом его лице и во всей фигуре — было что-то от большой, несуетливой птицы, приковывающей к себе праздный мой взгляд, но не вызывающей желания приблизиться, запросто сократить дистанцию. Позднее, к удивлению своему узнала, что Константин Владимирович по специальности, полученной на биолого-географическом факультете Ярославского пединститута, орнитолог. Что тема его научных работ — изучение и охрана хищных птиц в ситуации экологического кризиса. В. Чибисов — один из псевдонимов Васильева.
Световые птичьи взмахи, небесные промельки тишины, озвученные птичьей песней — воздушная составляющая многих его стихов.
