Исследование частей речи в калмыцком языке XVIII века: На материале деловых писем

В последние десятилетия повысился интерес к старописьменному калмыцкому языку на «тодо бичиг». И это не случайно: за тридцать лет в Элисте прошли две большие конференции, посвященные созданию письменности «тодо бичиг» и основателю его Зая-Пандите (1968 г. и 1998 г.). За это время появились публикации, в которых рассматривались история создания ойратской письменности «тодо бичиг» (Д.А.Павлов, 1962, П. Ц. Биткеев, 1998), эпистолярный стиль старописьменного калмыцкого языка (Д.А.Сусеева, 1968), диалектная основа старокалмыцкой письменности (Н.Н.Убушаев, 1969), структура письменных документов XVIII века (Н.О.Кокшаева, 1998), правовая лексика ойратской письменности XVII—XVIII вв. (Д.Б.Гедеева, 1999) и другие.

Благодаря этим и другим публикациям монголистика обогатилась сведениями о звуковой системе, словарном составе и грамматическом строе калмыцкого языка XVII—XIX вв. Однако многие вопросы, связанные со старокалмыцким письменным языком, остаются нерешенными, что отражается на состоянии и уровне исследований в этой области. Достаточно указать на терминологический разнобой в определении того, какие письменные памятники следует называть ойратскими, а какие калмыцкими. Но самое главное, до настоящего времени нет полного лингвистического анализа письменных памятников калмыцкого литературного языка. К их числу относятся письма калмыцких ханов XVIII века, которые хранятся в Национальном архиве Республики Калмыкия и в других архивах и музеях страны.

Письма калмыцких ханов и других владетельных лиц представляют собой памятники деловой письменности. В них отразилась живая речь калмыков первой половины XVIII века. На сегодняшний день письма остаются единственным источником по деловому стилю калмыцкого литературного языка периода Калмыцкого ханства. Язык писем служит надежной базой для сравнения его с современным калмыцким языком и для выявления основных процессов, которые произошли в калмыцком языке за последние триста лет на уровне фонетики, лексики, морфологии и синтаксиса.

Поскольку современный калмыцкий язык органически связан с его прошлым состоянием, исследования в области истории языка являются особенно актуальными. Многие вопросы современного калмыцкого языка могут найти свое решение, если будет хорошо изучена история калмыцкого языка, в частности: историческая фонетика, историческая лексикология, историческая морфология и исторический синтаксис.

Актуальность темы

исследования определяется неразработанностью проблем исторической грамматики калмыцкого языка. Целью данной работы является описание частей речи калмыцкого языка XVIII века. В соответствии с этим поставлены следующие задачи:

— проанализировать и обобщить принципы изучения частей речи в общем языкознании и монголистике;

— описать знаменательные части речи, обладающие формами словоизменения (имя существительное, местоимение, числительное и глагол);

— изучить знаменательные части речи, не имеющие форм словоизменения (наречие и прилагательное);

— выявить служебные (незнаменательные) части речи.

Материалом для исследования послужили 528 писем, которые были нами обнаружены в Национальном архиве Республики Калмыкия, транслитерированы и переведены на русский язык. Написание этих писем относится к периоду, который совпадает со временем правления калмыцкого хана Церен-Дондука (1742 — 1734 гг.). Авторами писем являются разные лица, а именно: хан Церен-Дондук, ханша Дарма Бала (его мать), Шакур-лама (глава калмыцкой церкви) и Намка-гелюнг, нойоны Дасанг, Дорджи, Донруб-Раши, Дондук-Омбо, нойонша Даши-Бирюль и другие владельцы.

Эти письма все датированы. В каждом письме указан адресат. Указанные письма впервые стали самостоятельным объектом для исследования частей речи калмыцкого языка конкретного периода в диахроническом аспекте.

Методы и приемы исследования. В процессе изучения языка писем XVIII века были использованы описательный, историко-сравнительный, структурный и количественный методы. С помощью приемов описательного метода были охарактеризованы морфемы и алломорфы, слова и словоформы, грамматические категории частей речи. Историко-сравнительный метод позволил оценить язык писем XVIII века как один из ранних этапов развития современного калмыцкого языка. Благодаря структурному методу в работе проводится разграничение языковых аспектов — диахронического и синхронического, а также отношений между языковыми единицами разных уровней (фонетического, лексического и морфологического), относящихся к разным временным срезам. Элементам языковой структуры, как известно, присущи количественные признаки, поэтому в работе нашли место и соответствующие им статистические характеристики.

Научная новизна работы заключается в следующем:

— для получения объективных выводов анализируются не отдельные, а все письма, относящиеся к периоду 1724 года по 1734 год и хранящиеся в Национальном архиве Республики Калмыкия;

— описываются грамматические формы калмыцкого слова на материале указанных писем, на основе чего составлен словарь словоформ, включающий 19 336 единиц;

— проанализирована система частей речи калмыцкого языка на материале деловой письменной речи;

— впервые получены количественные данные о соотношении падежных форм в языке XVIII века;

— в научный оборот введены письменные документы, которые еще не изучались.

Теоретическая значимость работы. Результаты данного исследования позволяют говорить о том, что язык писем изучаемого периода не является монгольским или ойратским, а является чисто калмыцким, хотя он генетически связан с ними. Письменные памятники XVIII века точнее следует называть калмыцкими, но не ойратскими (как это наблюдается в отдельных исследованиях, в которых различию двух терминов не придают принципиального значения), что приводит к смешению языковых фактов и явлений, возникших в разных местах, в разное время и функционирующих по-разному в различных социальных коллективах.

Четкое терминологическое различие понятий «ойратский» и «калмыцкий» открывает возможность изучать конкретную историю калмыцкого литературного языка, а не историю ойратского языка вообще. История калмыцкого литературного языка началась, собственно, с момента вхождения калмыков в состав России. Письма XVIII века отражают один из временных срезов четырехсотлетней истории калмыцкого письменно-литературного языка.

Практическая значимость работы. В ходе исследования получены данные, которые могут быть использованы при написании вузовского учебника по исторической грамматике калмыцкого языка, при создании полной академической грамматики современного калмыцкого языка, а также в сравнительно-исторических исследованиях родственных монгольских языков. Кроме того, материалы исследования представляют определенный интерес для специалистов в области тюркских и урало-алтайских языков.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры калмыцкого языка факультета калмыцкой филологии и культуры Калмыцкого государственного университетаотдельные ее положения докладывались на конференциях (Элиста- 2000 г., 2001 г., 2002 г.). Основные результаты работы нашли освещение в публикациях автора.

Структура работы определена поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и приложения. В приложении даны образцы писем (ксерокопии).

Анализ языка писем XVIII века показал, что фамматическая система калмыцкого языка этого периода уже приобрела те очертания, которые предопределили грамматический облик современного калмыцкого языка. Система частей речи калмыцкого языка этого времени практически соответствует системе частей речи современного калмыцкого языка. К этому времени язык уже освободился от многих архаических элементов в лексике и в грамматике. Исследование частей речи калмыцкого языка на материале деловых писем XVIII века является частью проблемы «Историческая фамматика калмыцкого языка. Синхронные срезы». Синхронные срезы позволяют более полно охарактеризовать грамматическую систему живого калмыцкого языка в историческом аспекте. Указанные письма для исследования калмыцкого языка привлекаются впервые. В Национальном архиве Республики Калмыкия мы выявили свыше 600 писем интересующего нас времени. Эти письма были нами транслитерированы и переведены на русский язык. Большую помощь при переводе писем нам оказали Г. Ц. Пюрбеев и Д. А. Сусеева. Каждое письмо представляет собой связный текст. При анализе письма исследователь объективно имел дело не с лексемами, а с их словоформами. Этим объясняется то, что в центре нашего внимания оказались словоформы. В ходе исследования писем нами подготовлен словарь словоформ, который включает свыше 19 тысяч единиц. Для упорядочения выявленных словоформ и сведения их к конкретным лексемам нужны определенные принципы. В данной работе для выделения частей речи были использованы пять принципов: функциональный (возможность-невозможность функционирова ния словоформы в качестве члена предложения или целого предложения) — синтаксический (конкретная синтаксическая функция в предложении: подле жащее, сказуемое, дополнение, определение, обстоятельство) — семантический (словоформа называет явление действительности или указывает на него) — морфологический (наличие у словоформ общих грамматических категорий) — принцип сочетаемости словоформы с другими словоформами (например, прилагательное обычно занимает место перед существительным, наречие ;

перед глаголом).Опираясь на эти принципы, мы выделили в языке писем XVIII века следующие части речи: знаменательные: 1) существительное, 2) прилага тельное, 3) числительное, 4) местоимение, 5) глагол, 6) наречиеслужебные:

7) послелог, 8) частица и 9) союз. В данной работе нами выявлены и проанализированы 8 частей речи. Союзы мы здесь не представили, хотя материал есть. Их корректнее описывать в связи со структурой предложения, а это — особое исследование, имеющее свои цели, задачи, методы и приемы. Больше всего в языке писем представлены словоформы имен существительных. Одни имена существительные встретились во всех своих грамматических формах (например, угэ «слово», элчи «посланник»), другие ;

только в некоторых (например, эрвкэ «семья» в 4 словоформах, квбве «берег» в 3 словоформах), третьи — в одной словоформе. На основе полученных результатов складывается вполне конкретное представление о том, какими морфологическими признаками характеризо валось имя существительное как часть речи в калмыцком языке XVIII века. Имена существительные имели 2 грамматические категории: числа и падежа. В единственном числе они имели нулевые окончания, а во множественном ;

материально выраженные: -мууд//-мууд, Д^" -дууд//-дууд, -нар//-нэр. В калмыцком языке XVIII века была развитая система категории падежа, которая включала именительный, родительный, дательно-местный, винительный, орудный, исходный, совместный и соединительный падежи. Показатели падежей соответствуют окончаниям современного калмыцкого языка. Только исходный падеж иногда выступал в архаической формеээцэ. Следует отметить, что в этот период долгие гласные [а:], [э:], [е:], [и:] в окончаниях орудного, исходного и соединительного падежей стали выступать в виде нормальных кратких, т. е. наметилась тенденция к их редукции, о чем свидетельствуют вариантыар//-аар, -эр//-ээр, -ир//-иир, (орудный падеж), -эсэ//-ээсэ (исходный падеж), -лэ//-лээ, -лэ//-лвв (соеди нительный падеж).В калмыцком языке того времени были возвратное, притяжательное и двойное склонения. Об этом свидетельствуют соответствующие словоформы. В языке анализируемых писем зафиксированы 2218 падежных словоформ. В процентном отношении словоформы разных падежей выглядят следующим образом: им. п. — 47,7%, вин.п. — 16,3%, род.п. — 14,3%, дат.п. ;

10,4%, оруд.п. — 3,5%, исх.п. — 2,7%, совм.п. — 2,6%, соед.п. — 0,4%. Данное соотношение падежных форм свидетельствует о том, что для калмыцкого языка XVIII века важно было выразить формами падежей следующие значения: субъект действия (им. п.), объект действия (вин.п.), отношение предметов (род.п.), адресат действия (дат.п.).Наиболее продуктивными словообразовательными суффиксами были:

1) обозначавшие субъект действиячи//-ичи//-эчи//-йичи//-чин (шобоун «птица» —" шобоучи «птицевод» — хошо «походная юрта» хошочи «человек, охраняющий юрту» — дайш «война» дайичин «воин, завоеватель»);

2) обозначавшие группу людей (хашху «искать» ^ хайиЬуул «разведка», хараху «смотреть» —^ хароул «дозор, охрана») — 3) обозначавшие процесс и результат действия {ЬатулЬаху «переправлять» ЬатулЬан «переправа», тийидэку «решать» шийидбэр «решение») и др. В тексте писем встретились 4403 глагольные словоформы. Обращает на себя внимание частота встречаемости отдельных глаголов. Так, глагол вгуку «дать» встретился 121 раз, байиху «быть» — 90, йабуху «идти» — 73, кэлэку «сказать» — 68, абху «брать» — 58, куруку «дойти» — 29, олху «находить» • 25, золЬоху «навестить» — 20, эрику «просить» — 13, унаху «упасть» — 5 и т. п.В монголистике традиционно в состав глагольной лексемы включают:

1) спрягаемые формы, 2) формы причастий и 3) формы деепричастий. В нашей работе в объем глагольной лексемы мы включаем 4-ую форму ;

инфинитив, который омонимичен причастию будущего времени. в калмыцком языке следует различать 3 типа инфинитива: инфинитив непроизводного глагола, инфинитив производного глагола и инфинитив залоговых форм глагола. Каждый тип инфинитива изначально характери зуется двумя лексико-грамматическими признаками, что находит отражение в морфном составе глагольных словоформ. Так, все три типа инфинитива обозначают переходность-непереходность и залоговость. Различие между инфинитивами заключается в средствах выражения этих двух признаков. Непроизводные глаголы выражают эти значения лексически, то есть с помощью вещественного значения корневой морфемы (например, гэку «говорить», абаху «взять», Ьарху «выйти», одху «пойти»). Производные глаголы передают указанные два значения с помощью словообразо вательного суффикса (сравнить: дулаан «теплый» —" дулаа^ра-ху «потеп леть», дулаан «теплый» -> дулаа-ла-ху «согреть»). В инфинитивах залоговых форм переходность-непереходность и залоговость выражены залоговыми суффиксами (сравнить: неуку «кочевать» нвулЬуку «заставить переко чевать»).К спрягаемым формам глагола относятся все формы наклонения и залога. В языке XVIII века зафиксированы 4 формы наклонения (изъяви тельное, повелительное, желательное и предостерегательное) и 5 форм залога (действительный, побудительный, страдательный, совместный и взаимный).В нашей работе впервые описаны спрягаемые формы глагола (семантика, средства выражения грамматических значений и т. д.), которые встретились в деловых письмах хана Церен-Дондука и других владельцев. На материале этих писем наблюдается формирование личных форм глагола в связи с употреблением личных местоимений после глагольных форм. Кроме того, детально описаны словоизменительные формы глагола — причастные и деепричастные (их семантика, разряды, средства образования причастных и деепричастных форм). Следует отметить, что среди глагольных форм еще употреблялась архаическая деепричастная форма, образованная с помощью суффиксамагчи//-могчи//-мэгцэ//-мегцэ, отсутствующая в современном калмыцком языке. В настоящей работе описаны и другие изменяемые части речи, как-то: числительное и местоимение. Подробно даны их семантические разряды и рассмотрены их грамматические признаки. Заметное место в системе знаменательных частей речи калмыцкого языка занимают неизменяемые части речи, а именно: прилагательное и наречие. Грамматическая неизменяемость — характерная черта этих частей речи. При их характеристике доминирующую роль играют три принципа: синтаксический, семантический и сочетаемостный. Особое место в системе частей речи занимают служебные слова: послелоги, частицы и модальные слова. При их характеристике главную роль играют сочетаемостный, семантический и синтаксический признаки. Как показывает наш материал, при характеристике частей речи для каждой из них имеются свои доминирующие признаки (принципы). Другими словами, нельзя устанавливать одинаковые принципы описания разных частей речи. Основное различие между языком XVIII века и современным кал мыцким языком касается морфемного уровня. Морфемы XVIII века отличаются от идентичных морфем современного языка своим звуковым обликом. Это объясняется тем, что в языке XVIII века действовали два фонетических закона: 1) звуковой сингармонизм и 2) сингармонизм по рядности гласных звуков. Звуковой сингармонизм основывался на том, что в непервых слогах многих слов просто дублировались гласные корня: а: санадаг «думающий», харцаЬа «сокол», амарагсан «отдохнувший» — о: боро «серый», золЬоху «встретиться», олоноосо «из многих» — е: квлген «транспорт», эшвтэй «с местью», вцвквлдор «вчера» — у: улус «тодп», ууруулсу «прекращу, вероятно», Ьурбун «три» — у: кургуку «отправить», убулд у «зимой», умуску «одевать», к-улгу «конь» — э: эркэтэнээсэ «из эркетеней», эбдэрэлтэй «разрушительный» — и: бичиг «письмо», кичиги «щенка», гийини «говорит», л^ г/нм «мой» .Лабиальный сингармонизм был в то время частным случаем «звуко вого сингармонизма» .Сингармонизм по рядности все слова делил на две группы. К первой группе относились слова, в составе которых были гласные переднего ряда (илгэбэ «послал», у/сэ/? «корова») — ко второй группе принадлежали слова, в составе которых были гласные заднего ряда {онгЪоцо «лодка», хара «черный»). Оба закона дополняли друг друга. Действие этих двух законов в XVIII веке привело к образованию сингармонических вариантов прак тически всех служебных морфем, что в свою очередь привело к некоторой «громоздкости» морфемных парадигм. Так, орудный падеж выступал в восьми сингармонических вариантах — -аар//-ар//-ээр//-эр//-оор//-е8р//-иир// •Ир, а исходный падеж в пяти — -ааса//-ээсэ//-эсэ//-оосо//-еесе. В течение последующих трехсот лет можно наблюдать, как закон «по рядности» нейтрализовал действие «звукового сингармонизма», что привело к сокращению сингармонических вариантов служебных морфем. Кроме того, сокращению сингармонических вариантов способствовали усиление редукции гласных звуков непервых слогов и перестройка фонетической системы в связи с появлением новых фонем. Языковой материал анализируемых писем свидетельствует о том, что различие между двумя состояниями одного и того же языка, разделенных во времени тремя веками, касаются прежде всего звукового облика морфем, словоформ и слов. Вот почему важно изучать вопросы морфологии и словообразования в тесной связи с вопросами фонетики. Итак, анализ языка писем XVIII века показывает, что к этому времени уже сложилась грамматическая система современного калмыцкого языка. Об этом наглядно свидетельствуют результаты исследования частей речи указанного периода.