Тюменские челобитные XVII — первой четверти XVIII века как лингвистический источник
На морфологическом уровне наши материалы отличает богатство форм словоизменения, содержащих как проявления морфологических новаций, так и отмирающие, предшествовавшие им формы. Так, наряду со старыми древнерусскими флексиями существительных муж. и ср. родов мн. ч. дат., твор. и места, пад. (- омъ, — ы, — ехь) в них отмечены новые окончания (-ам, -ами, — ах). Засвидетельствованы архаические… Читать ещё >
Содержание
- 1. Актуальность исследования
Изучение русского национального языка начального этапа его формирования настоятельно требует расширения текстовой исследовательской базы, введения в научный оборот новых лингвистических аннотированных и квалифицированно подготовленных источников [Малышева 1998, 122]. В воссоздании более точной и объективной картины состояния русского языка XVII — начала XVIII в. большую роль играют памятники деловой письменности, созданные в центре и на периферии. «Каждый вид актов в их местных и индивидуальных разновидностях дает новый и во многом неповторимый материал для истории русского языка» [Дерягин 1976, 15].
В этом отношении трудно переоценить актуальность изучения деловых документов, хранящихся в сибирских архивах, в том числе в Государственном архиве Тюменской области, в частности, материалов Тюменской воеводской канцелярии. Эти скорописные памятники не изучены, не обработаны, не изданы, в то время как даже самое общее знакомство с ними убеждает в их огромной лингвистической содержательности и информативности на всех уровнях языка [Гейгер, Валуевич 1986, 10]. Среди разнообразных документов местного делопроизводства XVII—XVIII вв. челобитные как многофункциональный источник представляют особый интерес, так как, с одной стороны, отражают традиционную приказную стихию (устойчивые формулы, определенные стилевые средства, клише), а с другой стороны, отличаются широтой охвата действительности, тематическим разнообразием и связанным с этим разнообразием лексического наполнения, включением элементов живой разговорной речи. «Лексический фонд челобитных, если не иметь в виду более или менее стандартных их вступлений и заключений, довольно разнообразен и в какой-то мере локален» [Котков 1970,10].
Привлекаемые нами к анализу архивные рукописные источники были созданы в период активного русского заселения Тюменского Приобья. В них отразились отдельные диалектные явления, важные для изучения истории формирования русских говоров Западной Сибири. Лингвистическое аннотирование и введение в область исследования указанных памятников местной деловой письменности является, на наш взгляд, одной из актуальных задач лингвистического источниковедения.
§ 2. Новизна и научно-практическая значимость исследования
Научная новизна диссертационного исследования обусловлена целесообразностью системного описания письменных просьб, жалоб, то есть челобитных, в которых живая русская речь во всей ее региональной окраске — лексической, фонетической, стилистической, грамматической — запечатлена достаточно полно и объективно. В этой связи нами транслитерировано 220 рукописных челобитных XVII — первой четверти XVIII в., хранящихся в фонде И-47 «Тюменская воеводская канцелярия» Государственного архива Тюменской области (ГATO), которые могут служить материалом для лингвистического исследования языковых единиц разных уровней.
Тюменские деловые документы впервые привлекаются к анализу в лин-гвоисточниковедческом аспекте, в рамках которого впервые описывается структура и формуляр одной из разновидностей челобитных — «словесного челобитья». В совокупности делается попытка выяснить значение челобитных как источников для анализа лексических, фонетических, морфологических и синтаксических явлений в русском языке XVII — начала XVIII в. Естественно, что в научный оборот вводятся новые региональные данные по исторической лексикологии и диалектологии.
Практическая значимость работы состоит в том, что аннотируемые материалы и полученные в результате их анализа
выводы могут ориентировать исследователей в изучении актовой письменности, могут быть использованы при разработке курсов исторической грамматики русского языка и истории русского литературного языка, спецкурсов и спецсеминаров по исторической лексикологии, диалектологии, лингвистическому источниковедению и краеведению. Содержащиеся в челобитных исторические данные, сведения по культуре, промыслам, быту, социально-экономическим отношениям в среде русских первопоселенцев, а также аборигенного населения, представляют определенный интерес и для историков Сибири.
§ 3. Историографическая справка
В русской деловой письменности XVII в. функционировала развитая и сложная система документов, разнообразных по форме и целевому назначению, сфере использования и социальной значимости. Среди них особое место занимают челобитные — многофункциональная, наиболее массовая и распространенная разновидность актовых материалов, содержащая разного рода заявления на имя царя, феодалов-землевладельцев и представителей духовенства. В документах административных учреждений XVII — начала XVIII в. (приказов, приказных изб, воеводских канцелярий и пр.) сохранялось огромное количество челобитных,-адресантами которых были представители всех социальных групп русского общества. Чрезвычайно разнообразна тематика челобитных, «нет такой стороны русской жизни XVII в., которой бы не касался этот документ» [Волков 1974, 13]. Не случайно челобитные относятся к числу важнейших исторических источников [Шерман 1959- Тихомиров 1962- Милов 1981].
Значение данных актов для истории русского языка отмечалось многими лингвистами [Хабургаев 1969- Панкратова 1969- Качалкин 1972- Котков 1993 и др.]. В последние годы осуществлено лингвистическое издание значительного количества челобитных центральных и южнорусских территорий [ИНРЯ- ПРНЯ- Гр.- Пам.моск.- Пам. влад.- Пам. ювр.- Ювр. чел.].
Рукописные и опубликованные челобитные, созданные в разных областях русского государства, наряду с другими документами неоднократно привлекались в качестве источников для изучения различных аспектов языка XVII — начала XVIII в.- прежде всего лексики [Жарких 1953- Котков 1970- Са-дыхлы 1973- Борисова 1974- Палагина 1975- Полякова 1979- Панин 1985- Судаков 1988 и др.] и фонетики [Котков 1963- Христосенко 1975- Радич 1980].
Впервые к лингвистическому анализу русских челобитных XVII в. как особой разновидности актовой письменности обратился С. С. Волков, который описал структуру (построение), формуляр (набор устойчивых формул, клише) и стилеобразующие средства данного вида документов [Волков 1972], занимающих промежуточное место между актами официально-делового (государственного, правительственного) и частно-делового характера. Принадлежность челобитных к официально-деловым актам обусловлена тем, что по законам того времени всякое обращение в правительственные органы адресовалось на имя царя-самодержца и включалось в документацию по судебным и административным делам. Вместе с тем челобитные являются и частно-деловыми актами, так как они чаще всего связаны с интересами определенного лица, касаются взаимоотношений между отдельными членами общества.
Слово «челобитная» (акт, письменное прошение, жалоба, исковое заявление) появилось в московской деловой письменности в последней четверти XVI в., заменив употреблявшийся до этого термин «жалобница», имевший более узкое значение «акт, содержащий жалобу». В качестве официального названия документа термин «жалобница» утвержден Судебником Ивана IV (1550 г.), челобитная — Соборным уложением 1649 г. О существовании письменных документов подобного рода до XV в. нет точных сведений. Жалоб-ницы XVI в. крайне редки, поскольку Челобитная изба (Челобитенный приказ), в делах которого они могли быть сосредоточены, сгорела в 1571 г. [Качалкин 1988, 87].
Свое название челобитные получили от устойчивого словосочетания «бить челом», которое, по замечанию С. С. Волкова, появилось в письменности на рубеже ХШ-Х1У вв. в значении «кланяться земно». В деловом языке Х1У-ХУП вв. оно употребляется в значениях «обращаться почтительно, кланяясь земно», «просить», «жаловаться, предъявлять иск», «сообщать» как в составе формулярных элементов (челобитных, воеводских отписок, посланий), так и в свободном употреблении. В разговорно-бытовой речи XVII в. «бить челом» выступает также в значениях «приветствовать», «благодарить», «преподнести в дар», «кланяться, приветствуя при прощании». Естественно, что фразеологизм «бить челом» в этих разговорно-бытовых значениях мог употребляться и в актовой письменности [Волков 1974, 36].
История сложения челобитных, оформления их структуры и функционирования в различных местных канцеляриях не нашла должного отражения в научной литературе. Некоторые замечания по этому поводу содержатся в работах СС. Волкова и А. Н. Качалкина. Изменение под воздействием правительственных указов общей схемы построения челобитных XVIII в., их формуляра и этикетных средств прослеживается в отдельных статьях [Ильиных 1980- Майоров 1987- Хайдаров 1990].
Об использовании терминов «челобитная», «челобитье» и связанных с ними понятий в русской документной системе XVIII в. пишет Т.П. Вакулен-ко: «В конце XVIII в. указом Екатерины II наименования „челобитная“, „челобитье“, „челобитчик“, „бить челом“ были упразднены. Документ, содержавший жалобу, письменное прошение, заявление, с 1786 г. стали обозначать словом „прошение“, которое с этого времени приобретает статус термина. Термин „прошение“ в роли родового компонента теперь фиксируется и в терминологических сочетаниях» [Вакуленко 1989, 132].
В настоящее время различают восемь видовых названий челобитных XVII в., которые отражают полифункциональность данного жанра: собственно челобитная «прошение, или жалоба" — исковая челобитная «судебное заявление, иск" — явочная челобитная «официальное уведомление властей о чемлибо" — изветная челобитная «извещение, сообщение о чем-либо, донос на кого-либо" — повинная челобитная «признание своей вины и просьба о смягчении наказания" — мировая челобитная «заявление о достижении соглашения спорящих сторон до суда" — отсрочная челобитная «просьба о переносе срока судебного разбирательства" — ставочная челобитная «заявление о явке в суд и об отсутствии противной стороны» [Тихомиров 1973- Волков 1974- Качалкин 1988- Ювр. чел]. В деловой письменности XVIII в. появляются такие видовые наименования, как заручная челобитная (содержит заручение с подписями) и апелляционная челобитная — «прошение о пересмотре судебного дела, ранее принятого решения» [Вакуленко 1989,140].
Весьма полному лингвистическому описанию подверглись челобитные XVII в. Так, в монографии С. С. Волкова «Лексика русских челобитных XVII века» описана трехчастная структура рассматриваемых документов: заголовок (указание на адресат, челобитье и данные об адресанте), основная часть, которая делится на казусный (изложение обстоятельств дела, мотивов обращения с челобитьем) и просительный (содержание просьбы) разделы, концовка (конечный протокол документа) — выделены и проанализированы устойчивые формулы разного типа, с помощью которых оформляются данные акты- рассмотрены стилеобразующие средства челобитных, их связь с традициями высокой книжности, приказно-деловым языком и обиходно-бытовой речью. Материалом для анализа лексики послужили опубликованные в разное время челобитные, охватывающие всю территорию Московского государства XVII — начала XVIII в. Сибирские источники представлены лишь актами, зафиксированными в «Истории Сибири» Г. Ф. Миллера [Волков 1974]. Сибирские челобитные, за исключением нерчинских документов XVII в. [Христосенко 1983], не были предметом специального лингвоисточниковед-ческого анализа.
Интерес к изучению памятников деловой письменности Сибири активизировался в 1960-е годы в связи с необходимостью решения проблем исторической диалектологии. Рукописные документы, в том числе и челобитные, привлекались к анализу в качестве источников изучения говоров вторичного образования. К настоящему времени сибирскими языковедами исследованы туруханские (H.A. Цомакион), томские (В.В. Палагина, Н. Ю. Потехина, С.Э. Мазо), кетские (Л.А. Захарова), енисейские (Л.М. Радич), нерчинские (Г .А. Христосенко), кузнецкие (Г.М. Чигрик), тобольские (Л.Г. Панин) и некоторые другие памятники.
Рукописные документы из сибирских архивов использовались и как материал для углубленного изучения различных групп лексики: терминологии рыбного [Попова 1979] и пушного промыслов [Потехина 1979- Якубайлик 1987- 1988]- наименований тканей [Кипчатова 1987]- лексики судоходства [Панин 1984]- предметно-бытовой [Чигрик 1977- Панин 1985]- эмоционально-экспрессивной лексики [Котова 1981].
Что касается фондов ГАТО, то они не были предметом специального внимания лингвистов. Правда, Л. Г. Панин при анализе предметной диалектной лексики тобольских изветов первой половины XVIII в. в качестве дополнительных источников (в целях сопоставления) использовал отдельные тюменские и чаусские тексты [Панин 1977]. В результате изучения архивных фондов Тобольска, Верхотурья, Тюмени им была написана обобщающая работа по лексике западносибирской деловой письменности XVII — первой половины XVIII в. [Панин 1985]. Накопленные сибирскими диалектологами сведения отразились в Словаре русской народно-диалектной речи в Сибири XVII — первой половины XVIII в., составленном Л. Г. Паниным [СРНДР]. Указанные издания содержат в числе прочих ссылки и на тюменские источники.
В 1990-е годы H.H. Парфенова опубликовала ряд антропонимических исследований, выполненных на материале памятников письменности Западной Сибири (ревизских сказок, переписных, писцовых, метрических, ясачных, крестоприводных книг), в том числе были использованы и некоторые тюменские челобитные [Парфенова 1994- 1995- 1996- 1997]. Перечисленные факты спорадического обращения к исследуемым источникам не исчерпывают их лингвистической содержательности, а лишь свидетельствуют о необходимости полного и всестороннего изучения данного вида актов.
Источниковедческое описание старорусских памятников письменности, теоретические основы которого разработаны С. И. Котковым, в отечественной лингвистике уже стало традиционным [См.: Астахина 1974, Юрасова 1974, Мазилова 1980, Токмачева 1984, Сивкова 1999 и др.]. Базой научной концепции лингвистического источниковедения послужили определения объекта (лингвистический источник), предмета (лингвистическая содержательность, то есть совокупность заключенных в источнике языковых данных, и лингвистическая информационность, то есть предопределенная условиями образования источника степень прямой или косвенной отраженности в нем лингвистической содержательности) и метода этой филологической науки (системный охват языковых фактов в соответствии с иерархией их обусловленности содержанием источника) [Котков 1964, 4−10- Иванов 1987, 7]. Сложилась методика исследования старорусских деловых документов, которая «определена целью анализа (дать полное и доказательное представление о картине отображенных в памятнике лингвистических фактов) и характером изучаемых материалов, их хронологическими, локальными, жанровыми характеристиками» [Малышева 1988, 122]. Она учитывает следующие этапы анализа памятников:
1 .Изучение характера делопроизводства, сферу которого представляют данные тексты, и процедуры их создания.
2.Описание формы документов (их структуры, типов обязательных формул).
3.Анализ лингвистической содержательности источников на разных языковых уровнях.
Исследование тюменских челобитных в настоящей работе проведено в соответствии с принципами отечественного лингвистического источниковедения.
§ 4. Цель и задачи исследования
Целью диссертационного исследования является всестороннее лин-гвоисточниковедческое описание тюменских челобитных XVII — первой четверти XVIII в. и введение данных рукописных памятников деловой письменности в научный оборот. В соответствии с целью определяются следующие задачи:
1.Выявить в фондах ГАТО документы XVII — первой четверти XVIII в., относящиеся к жанру «челобитная», и дать их общую характеристику с элементами палеографического анализа.
2.Описать структуру и формуляр тюменских челобитных в сопоставлении с подобными документами центрального региона русского государства.
3.Изучить прежде всего их лексический состав, поскольку особенности языка этих памятников наиболее ярко выступают на лексическом уровне. Предполагается выделить и проанализировать основные лексико-тематические группы слов, проследить изменение значений отдельных слов, отметить особенности их употребления.
4.Охарактеризовать структуру и состав антропонимов, широко представленных в текстах челобитных- определить фонетико-морфологический облик личных имен первопоселенцев Сибири- выявить частотность имен- рассмотреть структуру и семантику складывающихся семейных прозваний представителей зависимого населения.
5.Проанализировать отраженные в орфографии памятников общерусские и локальные фонетические изменения.
6.Указать возможности исследования по материалам тюменских челобитных морфологических и синтаксических явлений в русском языке XVII -начала XVIII в.
§ 5. Методы исследования
При анализе материала применяются достаточно апробированные способы и методы. К числу общих способов можно отнести: а) наблюдение -планомерное и целенаправленное восприятие конкретного языкового явления, б) интерпретацию — раскрытие, объяснение содержания анализа. В качестве частного метода исследования используется описательный метод, представляющий собой совокупность приемов инвентаризации языковых единиц с учетом их взаимозависимости и аспектов анализа [СЛТ, 233]. Структура описательного метода предполагает выделение из текста челобитной предложения, затем последовательно слова, морфемы, звуковой единицы, графемы, как в диахронном, так и в синхронном планах. Представленные в наших источниках языковые факты сопоставляются с данными памятников других эпох и регионов русского государства, различными диалектными материалами.
Для сопоставлений привлекаются:
Публикации текстов ХУ1-ХУШ вв. различных жанров и разной территориальной принадлежности.
2.Данные исторических и диалектных словарей.
3.Опубликованные результаты исследований языка памятников деловой письменности ХУ1-ХУШ вв.
4.Материалы картотеки диалектных слов (КДС), хранящейся на кафедре общего языкознания Тюменского государственного университета.
5.Материалы исторических и этнографических исследований.
§ 6. Общая характеристика источников
А. Делопроизводство в Тюмени XVII — начала XVIII в. Некоторые замечания о процедуре создания документов
В 1597 г. Тюмень с уездом была приписана к Тобольскому разряду, а с образованием губерний в начале XVII в. вошла в состав Сибирской
Тобольской) губернии. Во главе Тюменского уезда стоял воевода, основным административным учреждением, посредством которого правил воевода, была приказная (съезжая) изба. Ее аппарат состоял из подьячих, канцеляристов и писчиков [Копылов 1969, 1−2].
Через приказную избу постоянно шли разнообразные документы, в ней составлялись ответы в центральные приказы, обсуждались и решались административные вопросы местного значения, взимались налоги, разбирались судебные дела, велись допросы, записывались со слов местных жителей «изветы» и «сказки» об особенных событиях, принимались челобитные.
По заключенным в изучаемых текстах сведениям, в Тюмени существовала и специальная площадная (писчая) изба, в которой площадные подьячие по просьбе населения составляли различные документы, в том числе и челобитные: бьет челам холопъ ваш площадной подъячешка Ивашко Сергиев Хмелея. велено мн’к холопу вашему на Тюмени быть / на площади и писать всякие ваши великих гсдреи дела (д.233, 1671).*
Рядовой подьяческий штат приказных изб в Сибири XVII в. комплектовался на месте из служилых и даже «гулящих» людей, поэтому профессиональный уровень подьячих еще в середине XVII в. даже в Тобольске, по свидетельству воевод, оставался низким: «они писать не умеют и для. государевых дел посылать их нельзя, потому что им такие дела не за обычай» [Леонтьева 1986, 7].
В петровскую эпоху в штате приказных изб также служили представители разных сословий. «Поповичи и простое всенародство встречались на этой службе с захудалыми представителями служилого сословия и мирно уживались вместе с ними в должностях дьяков и подьячих. В приказную службу в 20-х годах было возможно поступить даже людям с не вполне ле В печатном воспроизведении источников сохраняются все буквы рукописи, текст делится на слова, имена собственные пишутся с прописной буквы, выносные буквы вставляются в строку и выделяются курсивом, испорченные места обозначаются круглыми скобками и сопровождаются соответствующими комментариями (нрзб. — неразборчиво, обрыв и пр.), авторские восполнения утраченного текста приводятся в квадратных скобках, цифровое значение букв раскрывается, конец строки обозначается вертикальной чертой. При ссылках на источник указывается номер дела, номер листа (при наличии в деле двух и более листов) и год написания документа. гальным положением» [Готье 1913, 260]. По мере развития делопроизводства в приказных избах откладывались копии тех или иных документов, которые становились своеобразным пособием для последующего оформления бумаг. С середины XVII в., по данным Г. А. Леонтьевой, в Сибири складываются подьяческие династии. Как правило, обучение грамоте в потомственных подьяческих семьях было домашним. Пособиями могли служить как книги богослужебного характера, так и учебники: грамматика, азбуки-прописи, псалтыри, которые продавались на рынках Тобольска, Енисейска, Верхотурья, Тюмени [Леонтьева 1986,11].
Тот факт, что непосредственными исполнителями документов были местные жители, имеет существенное значение при лингвистическом анализе. Многочисленные отступления от орфографической традиции, обусловленные живым произношением писцов, повышают значимость аннотируемых памятников письменности как источников изучения народно-разговорного языка.
Челобитные составлялись и записывались мелкими «приказными людьми» со слов самих челобитчиков- лицо, написавшее документ, не указывалось. Заверяющим элементом, после которого текст включался в документооборот, было его заручение челобитчиком или (в случае его неграмотности) доверенным лицом: к сеи челоби/мно" Елеска Семенов рукЪ7 приложил (д.252, 1696) — к с ей челобитном вместо Савки Первушина по его велемо / Гаранка Чюриловъ р^к^ приложил (д. 108, 1679).
На обратной стороне тюменских челобитных имеются различного рода пометы, выполненные старшими по чину «приказными людьми», свидетельствующие о том, что данные документы были взяты «к делу»: дат ему / въ его полном окладъ на ннгЬшнеи на 199 год / три рубли два/пцать четыргк алтына / четыре де"ги с роспискою и записат в росход (д.202, 1691) — 206 г апреля въ 9 де допроси/и против / сего челобитья (д.78,1698) др.
Сохранившиеся копии («списки») челобитных содержат указания на то, что данные пометы вносились подьячими «с приписью»: а позади тое подлинно" челобитном помета с приписю / подячего Максима Романова г апреля въ 28 де / взять к дН^лу (д.4388, 1691) — а позади подлинные челобитные помгкта с при/писью подячего Луки Колошина 1698 г генваря / въ 13 де велеть ево Ивана Захарова сыскать (д.33,1698) и др.
В первой четверти XVIII в. местное управление в Сибири претерпело изменения. В 1712 г. вместо воеводы в Тюмень был назначен комендант, продолжавший по существу исполнять функции воеводы. Приказная изба стала называться комендантской канцелярией. В 1719 г. институт комендантов в Сибири был упразднен, функции приказной избы были поделены между рядом новых уездных учреждений: канцелярией судных дел с судебным комиссаром, земской конторой с земским комиссаром и канцелярией воеводского правления с воеводой (управителем) во главе.
На челобитных этого периода содержатся пометы глав соответствующих канцелярий: на подлинном челоби/мнои помета упра/вителя Александра Дементьевича Исупова /1721 г июля въ 31 де записат в кнгу, а попа Михаила сыскат и допросить (д. 1738, л.5, 1721) — помета на челобитънои московъского / списку дворянина и судебного ками/сара Федора Федорова сна Фетогилова / а в не" пишетъ тако 1725 году генваря / въ 14 день записать в ж^рналъ / а о/яв^/ичика и свщсЬтелНз-*/ сыскать / и допросить (д. 1739, л. З, 1725) и под.
Наличие «подлинных» челобитных, списков с них, и особенно черновых вариантов документов — важный момент в источниковедческой характеристике памятников. Сохранившиеся черновые экземпляры челобитных отличаются большей свободой письма, что проявляется в общей небрежности записей, сделанных, судя по почерку, менее искусными писцами. Беловые варианты и списки с челобитных, хотя и несут отпечаток определенной обработки, в значительной степени следуют черновикам и являются не менее интересными источниками.
Б. Общая характеристика анализируемых источников
Анализу подверглось 220 челобитных из фонда И-47 ГАТО, ранее не бывших предметом специального источниковедческого изучения. Все документы написаны на бумаге серого или желтого цвета, по способу соединения листов они делятся на столбцы (XVII в.) и книги (первая четверть XVIII в.). Отдельные рукописи имеют вид тетрадей. Записи выполнены коричневыми и черными чернилами. Графика памятников — скорописная.
Фонд И-47 «Тюменская воеводская канцелярия» является уникальным для изучения истории Западной Сибири и местного делового языка, так как документы многих местных канцелярий этого периода (Тобольской воеводской канцелярии, Тобольской приказной избы, Сибирской губернской канцелярии и др.) погибли от пожаров и иных стихийных бедствий.
Некоторые сибирские архивы (фонд Тарской воеводской канцелярии, фонды Верхотурской и Туринской воеводских канцелярий, фонд Нерчинской приказной избы, фонд Илимского воеводства и др.) были переведены в РГАДА. Именно в фонде Тюменской воеводской канцелярии сохранились сибирские челобитные начала XVII в. (д.ЗЗО, 1605- д. 339, 1606), количество же всех имеющихся документов данного жанра не поддается исчислению: только с 1700 по 1725 годы по описи зарегистрировано свыше шестидесяти дел, в составе которых есть и сборники челобитных (д.2474 — на 125 листах- д. 1725 — на 65 листах- д.2069 — на 32 листах- д. 1998 — на 28 листах и др.).
Анализируемый фонд был сформирован сотрудниками архива в 1950-е годы из оставшихся без должного надзора еще в XVIII в.?рассыпанных и частично попорченных документов без переплетов и описей, при этом в одном фонде оказались архивы Тюменской воеводской канцелярии, приказной избы и канцелярии судных дел [Копылов 1968, 8].
При оформлении рукописей были допущены ошибки в датировке, жанровом определении актов, принадлежности их к определенной канцелярии. Так, в переплете дела № 339, датированного 1689-ым годом, оказалась челобитная 1606 г., адресованная царю Дмитрию Ивановичу (Лжедмитрию I).
В челобитных XVII в. не указывается дата написания, поэтому датировать документы приходится по написанным небрежным почерком пометам подьячих «с приписью». Эти пометы появлялись после принятия челобитных «к делу» [Тихомиров 1973, 369]. При формировании фонда И-47 столбцы
XVII в. были разрезаны по местам склеек, у некоторых документов пометы утратились. Датирование текста в таких случаях производилось нами по адресату: перечисление в формуле адресата здравствующих членов царской семьи позволяло ограничить время создания документа определенными хронологическими рамками. В ходе анализа была уточнена датировка двадцати документов- выявлено двадцать пять актов, имевших по описи неверное жанровое определение «челобитная»: восемь из них оказались отписками, десять -сказками, семь — изветами (д.58, д. 74, д. 170, д. 176, д. 177, д. 255, д. 331, д. 332, д. 1722, д. 1730, д. 1731, д. 1732, д. 1999, д.4303).
В процессе изучения архивных материалов были выявлены все имеющиеся в ГАТО челобитные XVII в. (шестьдесят один документ), которые привлекаются к анализу вне зависимости от степени их сохранности. При отборе источников петровской эпохи, помимо хронологического принципа (желания максимально охватить первое десятилетие XVIII в.), учитывался и тематический (стремление отразить разнообразие тематики тюменских челобитных). В результате к анализу было привлечено сто пятьдесят девять памятников первой четверти XVIII в.
Средний объем текста всех изучаемых источников составляет 110 словоупотреблений.
Хронологически анализируемые документы распределяются следующим образом: годы кол.-во челобитных годы кол.-во челобитных
1605−1643 4 1690
1660−1669 3 1700
1670−1679 21 1710
1680−1689 10 1720
Исследуемые источники в своем большинстве хорошо сохранились, двадцать один документ имеет незначительные повреждения (утрачены традиционная концовка и начало, обветшавшие края затрудняют прочтение отдельных слов), три текста дошли в отрывках, но так как они сохранили содержательную часть документа, представляющую наибольший интерес, считаем возможным привлечь их к анализу.
Шесть актов являются черновыми вариантами с зачеркиваниями, надписями между строк и подобным, что позволяет проследить процесс отбора лексико-грамматических средств при создании делового текста (д.337- д.348- д. 1732, л.4- д. 2518,л. 11−12- л. 14−15).
Актовые материалы ГАТО отражают процесс формирования русской документной системы, которая «до 1720 г., то есть до появления Генерального регламента, может считаться складывающейся, так как происходит проявление и становление жанров в видах и разновидностях документов. В свою очередь, на фоне видов и разновидностей документов происходит формирование и развитие жанровой системы» [Качалкин 1988, 6].
К жанру челобитных нами были отнесены следующие тексты:
1.Акты, имеющие самоназвания «челобитная», «челобитна», которые представляют собой оригинальные документы на отдельных листах и точные копии с них со всеми пометами, записанные писцами в книги, тетради с самоназваниями «Сборники челобитных» и «Списки с подлиннова дгкла».
2.Документы без указанного жанрового статуса, но с пометами типа: к с ей челобитнои (такой-то) руку приложил.
3.Записи устных челобитий, так называемые «словесные челобитья», в которых изложение казусной и просительной частей ведется от 3-го лица. Среди них имеются документы с самоназванием «словесное челобитье» или с традиционными формулами типа: бил челом словесно, а в челобитье своем сказал. Они достаточно глубоко отражают особенности разговорной речи.
4.Рукописи, не имеющие удостоверяющих жанр помет, но в содержательном и формулярном отношении классифицируемые как челобитные.
5.Выписки, то есть копии челобитных со всеми пометами, в которых изменена лишь формула адресата (прямое обращение заменяется косвенным), изложение ведется от 3-го лица. Выписки обычно следуют за подлинной челобитной и предваряются фразой: и по сеи помете выписано. В конце текста они дополняются записями типа: у сеи выписки челобитчик (такой-то) допрашивая. Документы такого рода включены в состав «челобитных дел», то есть следственных материалов, содержащих допросные речи, досмотры, поручительства, «скаски» свидетелей, ссылки на правительственные указы, решение по делу и пр. Они отражают судебно-следственную деятельность Тюменской канцелярии судных дел.
6.Челобитные, приведенные в тексте документа иного жанра, если они зафиксированы в нем в полном виде и без формулярных изменений, например, челобитная в составе сыскной памяти (д.348, 1701) и челобитная в составе отписки (д.2518, л. 11−12 об., 1716)^1о количеству адресантов выделяются индивидуальные (поданные от отдельных лиц) и коллективные (поданные от группы лиц, объединенных общностью социального положения или занятий, а также от имени «выборных» челобитчиков, отстаивавших общие интересы) челобитные.
Всего выявлено тринадцать коллективных челобитных, исходящих в основном от ямщиков. В них содержатся просьбы о выдаче денежного жалованья, о разрешении «отпустить к Москве выборного бить челом о ямских нуждах», жалобы на то, что часть жалованья выдается товарами и приходится продавать их «против государевой цены вполовину».
Среди наших источников следует выделить также коллективные челобитные от «всех служилых людей», «посадских людей», крестьян, церковнослужителей, «приказных людей», от «всех бухарцев» и др. с аналогичными жалобами и прошениями об отводе пашенных земель и сенных покосов, промысловых угодий, о размежевании земель и пр. Индивидуальные челобитные более разнообразны по тематике и разрядам:
Собственно челобитные, то есть прошения (об отставке от службы, о поверстании в службу, о выдаче жалованья, отводе земель, об уменьшении оброка и пр.) и жалобы (на неправедный правеж и наговор, на брань, бесчестие и нанесение побоев ответчиком, на «похулки и угрозы», на изнасилование и нарушенное обещание жениться и пр.) -104 документа.
2.Изветные челобитные (в которых «бьют челом и извещают» об обнаружении убитого человека, о похищении денежной казны из приказной избы, о краже колокола с колокольни, о бежавшем крепостном крестьянине, о краже табунных лошадей и всякой рухляди и т. д.) — 22 документа.
3.Явочные челобитные (в них «бьют челом и являют» на неведомого вора, на похвалявшегося убить казака и пр.) — 4 документа.
4.Исковые челобитные (о неуплате денежных долгов по заемным кабалам, о взыскании незаконно присвоенного имущества, о захвате земли и др.) -77 документов.
5.Отсрочные челобитные (об отсрочке решения по судебному делу, об отсрочке уплаты долга) — 2 документа.
6.Мировые челобитные (о примирении между истцом и ответчиком, достигнутом «не ходя в суд») — 11 документов.
Классифицирование почерков и личности исполнителей текста, принятое при изучении фонетических особенностей определенного говора по памятникам письменности, не входит в наши задачи и затруднено следующими обстоятельствами:
1 .Челобитные, в отличие от памятей, выписей, поручных записей и других актов, не содержат указаний на писца (исполнителя документа)*. Упоминание сословной принадлежности и имен писцов в челобитных стало обязательным лишь с 17 августа 1725 года [ПСЗ, VII, № 4769].
2.Изучаемые тексты созданы в разные годы (с 1605 по 1725 гг.) и в разных канцеляриях (Тюменская приказная изба, Тюменская канцелярия судных дел, Тюменская воеводская канцелярия), некоторые написаны площадными подьячими, поэтому предполагаем, что
список возможных писцов может быть довольно большим.
3 .Графологическая экспертиза с целью классификации почерков осложняется чисто техническими причинами: 220 изучаемых текстов содержатся в 89-ти делах, в руки же исследователя одновременно выдается не более Ср., например, сданными И. Б. Токмачевой по поручным записям (Токмачева 1984). дел, поэтому выявление авторов (исполнителей) документов остается делом архивистов.
В ходе исследования установлено, что даже приказные служители поручали писать челобитные от своего имени профессиональным писцам, чьи имена уже не упоминались: основной текст челобитной подьячего приказной избы Карпа Столбова о похищении денежной казны написан другим, нежели в руко
приложении, почерком (д.292,1702). Вместе с тем нам удалось определить авторов отдельных документов:
1 .Одна челобитная, судя по почерку челобитчика в руко
приложении и в основном тексте, была написана им самим: к се/челобшииои челобитчикъ Гаранка / Шмаков руку приложилъ (д.34, 1701).
2.В четырех документах вместо неграмотных челобитчиков в удостоверяющей части «руку приложил» сам писец, например: к се/ челоби/яно/ вместо промышленягя члвка Васки / Бронника по его вел^ню бывше/ подяче/Исачко / Семенов руку приложил (д.91, 1701) — и др.
Все акты содержат указания на место их составления: либо прямое -упоминается Тюменская приказная изба, Тюменская канцелярия судных дел- либо косвенное, например: был я ра# тво/ на Тюмени у винной продажи в целовалниках (д.118, 1713) — бье/м челомъ холопъ тво / тюменско/ стрелец-ко/сын (д.34, 1701) и под.
В целом исследуемые тексты челобитных дают основание объективно судить о фонетико-морфологической и лексико-семантической структуре письменной речи населения Тюменского уезда.
§ 7. Структура работы и апробация исследования