Помощь в учёбе, очень быстро...
Работаем вместе до победы

Способы выражения каузальных отношений в казахском языке: Сопоставительный аспект

Диссертация: Способы выражения каузальных отношений в казахском языке: Сопоставительный аспект
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Специфические черты значений каузальных ППК казахского языка сопоставляются с их аналогами как в близкородственных южносибирских тюркских языках, так и в языках других структур (русский, английский). Впервые на материале казахского языка 1) описаны семантические разновидности каузальных полипредикативных конструкций, ядром которых являются причинно-следственные- 2) выявлена и описана система… Читать ещё >

Содержание

  • РАЗДЕЛ I. Теоретические основы исследования
  • Глава 1. Понятие сложного предложения и полипредикативной конструкции
    • 1. Проблемы сложного предложения в общей теории синтаксиса. $
    • 2. Понятие предикативного склонения
    • 3. Понятие полипредикативной конструкции
    • 4. Систематизация терминологии
  • Глава 2. Каузальные полипредикативные конструкции казахского языка
    • 1. Лингвистический статус каузальных конструкций
    • 2. Причинно-следственные полипредикативные конструкции — ядро каузального комплекса
    • 3. Временные отношения как база формирования каузальной семантики
    • 4. Основные направления семантического синтаксиса
    • 5. Каузальные полипредикативные конструкции асимметричнойструктуры
  • РАЗДЕЛ II. Структурно-семантическая специфика причинно-следственных полипредикативных конструкций казахского языка (сопоставительный аспект)
  • Глава 1. Структурные типы причинно-следственных полипредикативных конструкций казахского языка
    • 1. Причинно-следственные полипредикативные конструкции синтетического типа
    • 2. Причинно-следственные полипредикативные конструкции аналитико-синтетического типа
    • 3. Причинно-следственные полипредикативные конструкции аналитического типа
  • Глава 2. Семантические типы причинно-следственных полипредикативных конструкций казахского языка
    • 1. Полипредикативные конструкции причинно-следственной зависимости
    • 2. Причинно-следственные полипредикативные конструкции со значением предположения
    • 3. Специфика полипредикативных конструкций со значением санкции
    • 4. Специфика полипредикативных конструкций со значением эмоциональной реакции на событие-стимул
    • 5. Полипредикативные конструкции причинного обоснования
    • 6. Модели с несобственно каузальной семантикой
  • РАЗДЕЛ III. Структурно-семантические типы целевых и условных полипредикативных конструкций казахского языка сопоставительный аспект)
  • Глава 1. Структурно-семантические типы целевых полипредикативных конструкций казахского языка
    • 1. Целевые полипредикативные конструкции синтетического типа
    • 2. Целевые полипредикативные конструкции аналитико-синтетического типа
    • 3. Целевые полипредикативные конструкции аналитического типа
    • 4. Семантические типы целевых полипредикативных конструкций казахского языка
    • 5. Полипредикативные конструкции целевого долженствования
  • Глава 2. Структурно-семантические типы условных полипредикативных конструкций казахского языка
    • 1. Структурные типы условных полипредикативных конструкций казахского языка
    • 2. Симметричные условные полипредикативные конструкции казахского языка
    • 3. Асимметричные условные полипредикативные конструкции
    • 4. Проявление тенденции к избыточности в условных конструкциях казахского языка

Способы выражения каузальных отношений в казахском языке: Сопоставительный аспект (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Казахский язык — государственный язык Республики Казахстан, один из тюркских языков кыпчакской группы — имеет глубокие корни и сложившиеся литературные нормы. Особенно интенсивно он развивается в последние десятилетия. Это связано с расширением общественных функций языка и социально-коммуникативных сфер его использования, бурным ростом художественной литературы, широким употреблением в средствах массовой информации.

Литературный казахский язык сложился во второй половине XIX в. и имеет определенные традиции изучения [Кайдаров 1997]. Всесторонне исследуются все уровни языка: фонетика, лексика, морфология, синтаксис.

Синтаксис сложного предложения в казахском языке был описан раньше, чем синтаксис простого предложения. Интенсивное изучение синтаксиса сложного предложения было начато в 30−50 гг. прошлого столетия С. Жиенбаевым [1936], С. А. Аманжоловым [1940], Н. Т. Сауранбаевым [1944] и другими лингвистами.

В последующий период появились работы таких казахских синтаксистов как М. Б. Балакаев и Т. Кордабаев [1961], М. X. Есенов [1969, 1982, 1992], Р. С. Амиров [1972], Н. X. Демесинова [1974, 1988], С. С. Мустафи-на [1989], С. С. Кунанбаева [1991], С. С. Айжанова [1999], Г. М. Алина [1999].

В казахском языкознании сложилась определенная традиция исследования структурных типов простых, сложных и осложненных предложений, а в настоящее время ведутся работы в аспекте семантического осмысления синтаксических единиц.

Тематика нашего исследования подготовлена изучением сложных (полипредикативных) предложений в тюркских языках Сибири, основы котоporo были заложены в фундаментальном исследовании синтаксиса якутского языка Е. И. Убрятовой [1976]. Эта концепция последовательно разрабатывается и углубляется М. И. Черемисиной [1978, 1979, Предикативное склонение .1984; Структурные типы. 1986, 1987] и ее учениками JI.A. Шаминой [1987], Е. К. Скрибник [1988], Т. П. Филистович [1991], И. А. Невской [1993], H.H. Ефремовым [1998] и др.

Настоящая работа является частью сопоставительно-типологического исследования строя сложного (полипредикативного) предложения. Исследование проводится в тесном контакте с Сектором языков народов Сибири Института филологии СО РАН начиная с 1985 г. Опираясь на теоретическую и методологическую базу, разработанную сотрудниками Сектора, мы описываем один из важнейших обстоятельственных типов сложных предложений казахского языка — каузальные полипредикативные конструкции. Каузальный комплекс, объединяющий причинные, условные и целевые конструкции, предметом специального исследования в тюркологии не был.

Накопленные знания в сфере общей теории синтаксиса, в частности, синтаксиса семантического, позволяют использовать их применительно к казахскому языку.

Издавна казахский народ занимал территорию, являющуюся географическим центром расселения тюркоязычных этносов. На северо-западе казахский язык находится в постоянном контакте с тюркскими языками Поволжья: татарским и башкирским, на юге — с тюркскими языками среднеазиатского (центрального) ареала: киргизским, узбекским, каракалпакским, на северо-востоке — с тюркскими языками Южной Сибири: алтайским, хакасским, шорским, в меньшей мере с тувинским. Эти языки в процессе своего развития выработали ряд общих черт, противопоставляющих их другим тюркским языкам, которые характеризуются как ареальные. В то же время, по некоторым признакам сибирские тюркские языки сближаются с разными группами других тюркских языков (огузского, кыпчакского, уйгурского типа). Специфика казахского языка в сравнении с тюркскими языками среднеазиатского ареала показана во многих работах тюркологов [Гаджиева 1973; Благова 1976; Мусаев 1984]. Через культуру и религию эти языки испытали большое влияние таких литературных языков как арабский и персидский, которые пронизали и некоторые уровни их структуры: лексику и грамматику. Казахский язык в меньшей мере подвергся их влиянию. Кочевой образ жизни казахов допускал минимум контактов с иными культурами, и это отразилось на грамматической системе языка. Поэтому казахский язык имеет целый ряд общих элементов с тюркскими языками Южной Сибири, которые, в свою очередь, из-за территориальной изоляции от мусульманского мира, а также различных вероисповеданий не подверглись влиянию литературных письменных языков. Эти языки больше, чем другие тюркские языки, находились в тесном контакте с соседними монгольскими и тунгусо-маньчжурскими языками [Баскаков 1988].

В тюркологии есть мнение об исключительной структурной близости тюркских языков [Кононов 1977: 18]. Как справедливо отмечает A.M. Щербак, «наличие в тюркских языках небольшого или большого количества лексических, морфологических и других параллелей заслуживает серьезного внимания и в какой-то мере является предпосылкой для сравнительного исследования» [1987: 4].

Учитывая эти обстоятельства, мы пытаемся сопоставить каузальные полипредикативные конструкции казахского языка с аналогичными конструкциями в родственных тюркских языках — алтайском и тувинском, выявить их специфику и некоторые сближающие их особенности, мы пытаемся сопоставить каузальные полипредикативные конструкции казахского языка с аналогичными конструкциями в родственных тюркских языках — алтайском и тувинском, выявить их специфику и некоторые сближающие их особенности.

Актуальность данного исследования обусловлена отсутствием в тюркологии детального описания структуры и семантики одного из важнейших обстоятельственных типов сложных предложений — каузальных полипредикативных конструкций: причинно-следственных, условных и целевых. Актуальность определяется необходимостью проведения специального сравнительно-типологического исследования каузальных конструкций казахского языка с родственными тюркскими языками Южной Сибири — алтайским и тувинским, а также языками других систем: русским и английским.

Каузальным отношениям в лингвистике отводится важное место. Они изучаются всесторонне, как на уровне сложного предложения, так и на уровне других синтаксических единиц. Тем не менее, внутренняя структура каузального блока остается пока белым пятном. Специальных исследований по конкретным данным какого-либо языка мало, а по тюркским языкам вообще нет.

В казахском языкознании не рассматривался вопрос и о месте каузальных трехкомпонентных конструкций в системе способов выражения причинно-следственных, целевых и условных отношений, и о способах формирования модусного компонента.

Предметом исследования являются системы средств выражения каузальных отношений казахского языка в сопоставлении с аналогичными системами тюркских языков Южной Сибири (алтайского и тувинского). Семантические особенности системы каузальных конструкций южносибирских тюркских языков еще не описывались, хотя есть ряд работ Л. А. Шаминой, посвященных полипредикативным конструкциям обусловленности тувинского языка [1993, 2000], О. Абумовой — хакасского языка.

Цели и задачи исследования. Цель исследования — описание полипредикативных конструкций (ППК), выражающих причинно-следственные, целевые и условные отношения в казахском языке в сопоставлении с другими близкородственными языками. Для достижения этой цели решались следующие задачи: 1) инвентаризация, модельное описание, изучение внутренней структуры каузальных ППК и их семантики- 2) определение места причинно-следственных, целевых и условных полипредикативных предложений в системе лингвистического комплекса каузальных конструкций- 3) описание условий появления причинно-следственной и условной семантики у некаузальных конструкций- 4) выявление условных конструкций асимметричной структуры и описание их специфики- 5) сопоставление структурно-семантических типов причинно-следственных, целевых и условных полипредикативных конструкций казахского языка с аналогичными конструкциями в алтайском и тувинском языках.

Научная новизна диссертации определяется решением поставленных задач.

Синтаксическая семантика каузальных конструкций объектом специального исследования в казахском языкознании вообще не была. Впервые делается попытка сгруппировать структурные модели сложных (полипредикативных) предложений на основе семантических признаков и разграничить семантические разновидности каузальных ППК казахского языка, выявить специфические семантические оттенки их значений, определить механизм перехода одного значения в другое, показать семантическое единство, которое позволяют объединить их в единый каузальный комплекс.

Специфические черты значений каузальных ППК казахского языка сопоставляются с их аналогами как в близкородственных южносибирских тюркских языках, так и в языках других структур (русский, английский). Впервые на материале казахского языка 1) описаны семантические разновидности каузальных полипредикативных конструкций, ядром которых являются причинно-следственные- 2) выявлена и описана система средств выражения каузальных отношений, имеющая сложную внутреннюю структуру, выработаны классификации средств выражения каузальных отношений- 3) описана семантическая специфика симметричных и асимметричных условных полипредикативных конструкций- 4) выявлены основные способы выражения модусного компонента, который имеет тенденцию к элиминированию. Впервые последовательно проводится структурно-семантическое сопоставление каузальных ППК казахского языка с тюркскими языками Южной Сибири, а также с языками других систем: русским и английским.

Результаты, представленные в диссертации, являются новыми и представляют интерес не только для синтаксической теории казахского языкознания и тюркологии, но и для общего языкознания.

Теоретическая и практическая значимость. Предпринятое исследование структурно-семантических типов каузальных конструкций казахского языка и сопоставление их с семантически близкими конструкциями других языков уточняет и углубляет имеющиеся в науке теоретические представления о том, как формируются каузальные отношения. Результаты, полученные в ходе анализа названных конструкций, способствуют решению общих и частных вопросов синтаксиса сложного предложения. В научный оборот вводятся новые теоретические положения по проблемам синтаксиса тюркских языков, в частности положение об ассиметрии между единицами плана выражения и единицами плана содержания. Теоретические выводы расширяют представление о подходах к типологии каузальности.

Результаты исследования имеют и практическую ценность, они могут быть использованы при изучении структурных и семантических типов ^ ППК в языках разных систем, а также при написании сопоставительно-типологической грамматики тюркских языков, в частности раздела «Синтаксиса» в разрабатываемой грамматике казахского языка. Результаты исследования имеют и выход в практику преподавания лекционных и практических курсах по синтаксису казахского и других тюркских языков. Они могут быть использованы при чтении спецкурсов по семантическому синтаксису, сравнительной типологии, в теории и практике перевода.

Материалом исследования послужила выборка примеров объемом боя ее 10 ООО единиц из текстов казахского фольклора, художественных и публицистических произведений казахских авторов, научно-популярных и периодических изданий, переводов на казахский язык произведений русских и зарубежных авторов. В некоторых случаях мы обращались к информантам — носителям казахского языка, в одинаковой мере владеющих родным и русским языками.

Материалом для сопоставления с южносибирскими тюркскими языками послужили ряд статей по тувинскому языку Ш. Сата [1960, 1981, 1982], 'щ Д. А. Монгуша [1987], Л. А. Шаминой [1980, 1986, 1987, 2000]- с алтайским языком — монографии В. Н. Тадыкина [1971], А. Т. Тыбыковой [1990], статьи И. Перцовской [1980], Т. П. Шубиной [1986]. Большую помощь при проведении семантического анализа оказали коллективные монографии «Предикативное склонение причастий в алтайских языках» [1984], «Структурные типы синтетических полипредикативных конструкций в языках разных систем» [1986], а также эмпирический материал, собранный синтаксической группой Сектора языков народов Сибири ИФ СО РАН.

Материалом для сопоставления с русским языком послужили исследо-# вания Л. Л. Бабаловой [1974], Т. А. Колосовой [1980, 1995, 2000];

P.M. Теремовой [1985,1988]- P. Гусман Тирадо [1998]. К сопоставительному анализу, по мере необходимости, привлекались опубликованные данные по синтаксису английского и немецкого языков.

Основной метод исследования — описательный, использовались также методики компонентного и трансформационного анализа, сопоставительно-типологический метод, статистические подсчеты, метод структурного моделирования.

Результаты исследования докладывались на следующих семинарах и конференциях:

Молодых ученых Сибири (Новосибирск, 1990, 1991, 1992, 1993), Международной конференции, посвященной памяти профессора Е.И. Убрято-вой (Новосибирск, 1991), межвузовской научно-теоретической конференции (Усть-Каменогорск, 1992), на лингвистических семинарах Стэнфорд-ского университета (Стэнфорд, США, 1993), лингвистическом семинаре университета Вашингтон Стейт (Сиэтл, США, 1994), лингвистической конференции (Беркли, США, 1994), Научно-теоретической конференции профессорско-преподавательского состава ЖПИ (Жамбыл, 1995), лингвистических семинарах факультета мировых языков ТарГУ им. М.Х Дулати (Тараз, 1999, 2000, 2001, 2002), Problems and Perspectives in Teaching English (Тараз, 1999), Международной научно-методической конференции (Тараз, 1998), Второй научно-теоретической конференции, посвященной 80-летию профессора М. М. Копыленко, Международной конференции «Языки народов Сибири» (Новосибирск, 1999, 2000, 2001), Международной научной конференции «Формирование образовательных программ, направленных на создание нового типа гуманитарного образования, в условиях полиэтнического сибирского сообщества» (Новосибирск, 2003).

Положения, выносимые на защиту:

1. Казахский язык создал собственную уникальную систему языковых форм для выражения каузальных отношений, которые составляют ядро системы. Периферию системы составляют общетюркские формы.

2. Система структурно-семантических типов ППК, выражающих каузальные отношения в казахском языке, строго упорядочена. В этой системе уже сложились специальные, маркированные формы зависимых сказуемых. Собственно-каузальные конструкции системно противопоставлены несобственно каузальным ППК.

3. Ядро казахского каузального комплекса составляют причинно-следственные полипредикативные конструкции с гибкой системой выражения семантических оттенков: причинно-следственной зависимости: положительной и отрицательной причины, причинного предположения, санкции, эмоциональной реакции на событие-стимул, причинного обоснования.

4. Разные оттенки целевого значения зависят как от принадлежности предиката главной части к определенному семантическому классу слов, так и от грамматической формы сказуемого зависимой предикативной единицы, которая несет не менее важную семантическую нагрузку.

5. Собственно условное значение выражается в казахском языке специальной конструкцией со скрепой егер, которая дистантно поддерживает форму сказуемого зависимой части на =са. Условные ППК в трех родственных языках формировались на основе одной общетюркской формы зависимого сказуемого (ЗС) Tv=ca,.

6. В условных ППК казахского языка нарушается симметрия между единицами плана выражения и единицами плана содержания, происходит сокращение синтагматической цепи высказывания. В таких синтаксических построениях модус не получает вербального выражения. В этом случае условные отношения устанавливаются не непосредственно между зависимой и главной предикативными единицами (ПЕ), а между зависимой и главной ПЕ через модусный компонент, который может быть эксплицитным или имплицитным.

7. Грамматической базой для выражения каузальных отношений послужили формы зависимых сказуемых с темпоральной семантикой. Условные отношения, так же как и отношения причинно-следственной зависимости, в трех тюркских языках формировались на базе более простого представления о следовании одного события за другим во времени.

8. Системная организация каузальных конструкций трех тюркских языков характеризуется существенной принципиальной общностью. Но наряду со сходством, которое являются закономерным, в процессе исследования обнаружились и индивидуальные особенности этих языков. Это касается системы инфинитных форм, лично-притяжательного оформления причастий, а также способов пополнения и формирования союзного фонда. В плане содержания все модели общетюркского происхождения разошлись в оттенках своей семантики. В алтайском и тувинском языках некоторые семантические варианты причинно-следственного и целевого значений, выделенные в казахском как отдельные модели ППК со своим планом выражения и планом содержания, еще не обособились. Современный казахский язык обладает гибкой в структурном отношении и богатой в семантическом плане системой каузальных полипредикативных конструкций. Данная система является более развитой и сложной, чем системы каузальных ППК алтайского и тувинского языков. В силу экстралингвистических факторов литературные нормы в южносибирских тюркских языках сложились значительно позже казахского, что, естественно, отразилось на грамматической системе языка. Структура работы. Работа состоит из введения, трех разделов, заключения, библиографии и приложения.

Результаты исследования убедительно свидетельствуют о том, что современный казахский литературный язык обладает гибкой в структурном отношении и богатой в семантическом плане системой каузальных конструкций. Данная система является более развитой и сложной, чем системы каузальных конструкций в алтайском и тувинском. Это, возможно, связано с тем, что южносибирские тюркские языки в силу экстралингвистических факторов стали широко пользоваться письменностью значительно позже казахского, что, естественно, отразилось на грамматической и синтаксической системе языка.

Безусловно, большой исследовательский интерес мог бы представить подобный сопоставительный анализ каузальных конструкций казахского языка и аналогичных конструкций в тюркских языках, имеющих старые письменные традиции — азербайджанском, турецком, узбекском.

В казахском языкознании остается еще много нерешенных вопросов и не освещенных проблем, касающихся структуры и семантики сложных (полипредикативных) предложений.

По мере того, как углубляются наши знания о сложном (полипредикативном) предложении как о двусторонней единице языка, появляется необходимость в изучении не только структурных особенностей, но и смысловой стороны предложения. Контуры нового, актуального и перспективного направления казахского, а, шире, тюркского синтаксиса уже наметились в процессе исследования каузального комплекса.

Перед нами встали проблемы, которые намечают тематику и проблематику дальнейших, более частных исследований в области теории перевода казахского языка, а также проведение более широких сопоставительно-типологических исследований, но это уже предмет дальнейших научных размышлений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги структурно-семантического анализа каузальных полипредикативных конструкций казахского языка, необходимо отметить следующее.

I. Структурно-семантическая система ППК, выражающих каузальные отношения, строго упорядочена.

Во-первых, в системе каузальных полипредикативных конструкций казахского языка уже сложились специальные, маркированные формы зависимых сказуемых. Во-вторых, собственно каузальные конструкции системно противопоставлены несобственно каузальным. Так, причинно-следственная зависимость, причинное предположение, санкция, эмоциональная реакция на событие-стимул, системно противопоставлены конструкциям причинного обоснования. Собственно целевые ППК системно противопоставлены конструкциям целевого долженствования. Симметричные условные ППК системно противопоставлены асимметричным конструкциям.

Ядро казахского каузального комплекса составляют причинно-следственные полипредикативные конструкции. Способы выражения причинно-следственных отношений чрезвычайно богаты и разнообразны. Никакой другой тип отношений каузального комплекса не может конкурировать с ним по количеству формируемых моделей и выражаемых оттенков смысла. Это специфическая особенность не только тюркских причинно-следственных моделей ППК, она характерна и для языков иных структур, например, для русского и английского [Шувалова 1990: 58- Мухин 1995: 116].

Эмпирический материал наглядно свидетельствует о том, что отношения причинно-следственной зависимости, т. е. логического, закономерного, внутреннего следования одного события из другого, в трех тюркских языках формировались на базе более простого представления о следовании одного события за другим во времени. Подтверждением этому является синтетическая ППК с формой ЗС Т=ган=да, используемая в трех сопоставляемых языках, а также причастно-послеложные формы ЗС каз. — Ту=ган соц/ алт. — сокында, Т=ганнан кешн / Ту=ган кийнинде, функционирующие в казахском и алтайском.

II. В казахском языке наблюдается структурно-семантическая специфика в системе целевых конструкций. Разные оттенки целевого значения зависят как от принадлежности предиката главной части к определенному семантическому классу слов, так и от грамматической формы сказуемого зависимой предикативной единицы, которая несет не менее важную семантическую нагрузку. Функционирование в главной части целевых конструкций акциональных глаголов является универсальной чертой, как для казахского, так и для южносибирских тюркских языков.

Ядро системы целевых ППК казахского языка составляет конструкция, зависимый предикат которой — инфинитивно-послеложная форма Ту=>> ушш.

Периферию системы целевых ППК казахского языка составляют менее употребительные формы ЗС инфинитивно-послеложного типа на =мац ушш, =мас ушш.

Каждый из сопоставляемых языков располагает уникальной системой структурных типов целевых ППК, имеющий свой центр и периферию.

Ядро системы целевых полипредикативных конструкций в трех сопоставляемых языках составляют две общетюркские аналитические конструкции со служебным словом den, функция которого заключается в том, что оно вводит зависимую предикативную единицу со сказуемым в форме побудительно-желательного наклонения: Ту=айын den формирует моносубъектные, а Ту=сын den — разносубъектные конструкции.

В алтайском языке целевому инфинитиву соответствует форма причастия настояще-будущего времени в форме дательного падежа Ту=ар=га. В тувинском, как и в алтайском, формой инфинитивного типа является причастие настояще-будущего времени на =ар, но с аффиксом творительного падежа биле. В казахском языке инфинитивная форма на =у, аналог алтайской на =ар с аффиксом дательного падежа, формирует целевые конструкции, но только моносубъектные.

В отличие от причинно-следственных конструкций, целевые полипредикативные конструкции в сопоставляемых языках, не отличаются ни семантическим, ни структурным разнообразием. Цель ставится человеком и становится своего рода причиной, которая из будущего «управляет» действиями, направленными на ее достижение. Модальность желательности является необходимой составной целевого значения.

В сопоставляемых тюркских языках ППК с целевой семантикой имеют переводной аналог русской скрепы чтобы. В русском языке этот союз является универсальным средством, которое используется для выражения всех целевых отношений, а составные союзы, образованные на его базе, имеют более ограниченную сферу употребления [Шувалова 1990: 72].

III. Собственно условное значение выражается в казахском языке специальной конструкцией со скрепой егер, которая дистантно поддерживает форму сказуемого зависимой предикативной единицы Тм=са. [Егер. Tv=cor][Vfm.] — это специализированная модель условной полипредикативной конструкции казахского языка.

В казахских полипредикативных конструкциях с общетюркской формой зависимого сказуемого Ту=са без скрепы егер условные отношения практически не выражаются. Видимо, это связано с тем, что форма ЗС на =са в казахском языке сильно расширила свои функции и семантику за счет разных видов разновременности, каузальности и других отношений, в результате чего оказалась семантически и функционально перегруженной. Заимствованная из персидского языка скрепа егер легко «вжилась» в грамматическую систему языка и образовала новую, именно условную конструкцию.

Основным семантическим признаком условных полипредикативных конструкций является наличие альтернативы: «если А, то 5», «если не А, то и не В». Условность всегда предполагает гипотетичность.

Условные ПГЖ в трех сопоставляемых языках формируются с помощью общетюркской условной формы ЗС на =са. Но даже при наличии этих общих конструкций с условной семантикой казахский язык противопоставлен алтайскому и тувинскому. В казахском языке условная форма на =са с глагольными формами выражает временные, условно-временные отношения, а в конструкциях с именным сказуемым зависимой части форма на =са выражает условные, причинные и сопоставительные отношения.

Фонд казахских условных скреп еще не сложился, но идет его активное формирование за счет десемантизации зависимой предикативной единицы, которая, утратив «статус» предикативной единицы, фразеологизировалась и функционирует в качестве межфразовой скрепы. В плане выражения такие ППК являются полипредикативными, а в плане содержания — моно-пропозитивными.

В казахском языке в условных полипредикативных конструкциях часто нарушается симметрия между единицами плана выражения и единицами плана содержания. Аналогичные явления происходят и в неродственных ему языках: русском, английском, немецком. Очень часто в условных конструкциях казахского языка наблюдается сокращение синтагматической цепи высказывания (компрессия): одно из звеньев логико-семантической цепи высказывания — модус — не получает вербального выражения. В этом случае условные отношения, также как и отношения причинного обоснования, устанавливаются не непосредственно между зависимой и главной ПЕ, а между зависимой и главной предикативными единицами через модусный компонент, который может быть эксплицитным или же остается имплицитным. Такие конструкции в плане выражения являются двух-компонентными, а в плане содержания — трехкомпонентными.

IV. Наряду с характером отношений, определяющих семантику каузального комплекса, важную роль играет и модально-временной план конструкции.

Так, модальность желательности, противопоставленная индикативу, представляет событие не как имеющее место в реальной действительности, а как присутствующее лишь в сознании человека. Именно модальность желательности сближает и одновременно противопоставляет целевые ППК причинно-следственным конструкциям. Утрата модальности желательности является сигналом того, что целевое значение редуцируется. Как только в главной части полипредикативной конструкции появляется эксплицитный модусный компонент со значением 'надо', 'необходимо', происходит сдвиг в семантике и конструкция становится условной. В свою очередь условные ППК сближаются с причинно-следственными конструкциями через модальность необходимости.

Что касается оформления временного плана каузальных ППК, то здесь для каждого типа отношений выявляется своя специфика.

Так, для целевых полипредикативных конструкций неважен вопрос об осуществленности или неосуществленности события зависимой части. Важно то, что оно является желательным. Обращенность действия к настоящему, будущему или прошедшему фиксируется формами финитного сказуемого главной предикативной единицы.

В условных полипредикативных конструкциях временной план условного значения может быть обращен в будущее и прошлое. Здесь важен гипотетичный характер события зависимой предикативной единицы.

Причинно-следственные полипредикативные конструкции характеризуются свободным варьированием временного плана зависимой и главной предикативных единиц. Для формирования причинно-следственного смысла значима реальность действий.

V. Одним из вопросов, требующих дальнейшего специального исследования в казахском языкознании, является вопрос о роли показателя отрицания. Анализ языковых фактов показал, что вхождение отрицательного аффикса в трех тюркских языках влечет за собой появление причинно-следственного, условного значения при базовом темпоральном значении. Вхождение отрицательного показателя в структуру сказуемого зависимой ПЕ меняет общее значение причинно-следственных ППК и придает специфический оттенок причины.

Интересно, что показатель отрицания не влияет на семантику целевых конструкций. Это связано с тем, что для целевого значения характерна желательность, являющая основным фактором целеполагания, а не его нега-ция. Никто не станет желать и стремиться к осуществлению негативного исхода события, как это происходит в предложениях антицели: Он приехал не для того, чтобы умереть.

Для условного значения, где оба события гипотетичны, негация менее важна, чем для причинно-следственного.

VI. Системная организация каузальных конструкций трех тюркских языков характеризуется существенной принципиальной общностью. Так, в казахском, алтайском и тувинском языках синтетические каузальные конструкции с аналитико-синтетическим подтипом в плане выражения противопоставлены аналитическим.

Главный вывод, к которому приводит системный анализ каузальных ППК трех тюркских языков, заключается в том, что наряду со сходствами, которые являются закономерными, в процессе исследования обнаружились и индивидуальные особенности этих языков. Это, в первую очередь, касается системы инфинитных форм, функционирующих в роли зависимых сказуемых. Типы зависимых сказуемых предопределяют структурные типы ППК, используемые для выражения различных каузальных отношений. Инфинитные формы казахского, алтайского и тувинского языков — это живые и развивающиеся системы. В них складываются новые формы и, соответственно, новые модели полипредикативных конструкций. Ярким подтверждением является система инфинитных форм, формирующихся на базе каузального комплекса.

Складывается очень интересная картина: казахский и алтайский языки по некоторым типам инфинитных форм, используемых в функции зависимого сказуемого ППК, изоморфны и оказываются в оппозиции тувинскому. Тувинские каузальные ППК отличаются от своих аналогов в близкородственных тюркских языках вхождением целого ряда послеложных форм и аналитических показателей, которые либо заимствованы из монгольского, либо создавались из собственных ресурсов языка. Но в большинстве случаев алтайский и тувинский изоморфны и составляют оппозицию казахскому языку.

С другой стороны, притяжательное оформление причастия на =ган с послелогом ушн /ужун обязательно и для казахского, и для тувинского. Тувинские скрепы бир тээ, бир эвес дистантно поддерживают форму зависимого сказуемого на =са в условных полипредикативных конструкциях и выполняют функцию аналогичную скрепе егер в казахском языке. В алтайском языке таких параллелей не обнаружено.

В плане содержания каузальные ППК всех трех языков имеют много общего. В то же время все модели общетюркского происхождения разошлись в оттенках своей семантики. Например, на основе общего причинноследственного значения в формах с ЗС Ту=ган учун, Ту=ган=//=нан в алтайском языке появилось несколько семантических вариантов причины: значение причинно-следственной зависимости, санкции, эмоциональной реакции на событие-стимул. В казахском же значение этих форм сузилось и развились специфические варианты причинно-следственного значения. Это санкция и эмоциональная реакция на событие-стимул. Только в тувинском языке формы зависимого сказуемого Ту=ган=//=дан, Ту=ган ужун сохранили изначальную общетюркскую семантику — самое общее причинно-следственное значение.

В алтайском и тувинском языках некоторые семантические варианты причинно-следственного и целевого значений, выделенные в казахском, по-видимому, еще не обособились, поэтому полипредикативные конструкции, построенные по одной структурной схеме, передают разные оттенки смысла причины и цели.

Показать весь текст

Список литературы

  1. АблаковА. Словосочетания, образованные способом управления в казахском языке: Автореф. дис.. д-ра филол. наук. Алма-Ата, 1987.
  2. Н. С. Вид глагола и семантика глагольного слова. М., 1976.
  3. В. А. Грамматика нанайского языка. Т. 1. М.-Л., 1959. Т. 2. М.-Л., 1961.
  4. В. А. Синтаксическое исследование по нанайскому языку. Л., 1981.
  5. В. Г. Основы теории грамматики. Л.: Наука, 1964.
  6. В. Г. Синтаксис современного немецкого языка. Л., 1973.
  7. В. Г. Сложноспаянное предложение в тюркских языках // Советская тюркология. 1982. № 3. С. 30−36.
  8. В. Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики / Отв. ред. В. М. Павлов. Л., 1988.
  9. С. С. Ею жэне кеп компонента кзджалас сейлемдердщ К? рылымдык-функционалдык аракатынасы: Автореф.. дис. канд. филол. наук. Алматы, 1999.
  10. Т. Г., Козинцева Н. А. Условные предложения в английском языке // Типология условных конструкций. СПб: Наука, 1998. С. 305−324.
  11. У. К. Синтаксис карачаево-балкарского языка. М., 1972.
  12. Г. М. Условные и причинные конструкции в русском и казахском языках//Мир языка. Алматы, 1999. С. 154−160.
  13. Т. В. Дополнительные соотношения модуса и диктума // Вопр. языкознания. М., 1971. С. 54−64.
  14. С. К^азак тип синтаксисыньщ кыска курсы. Алматы, 1940.
  15. М. Б. Глаголы со значением эмоций и каузации. Автореф. .дис. канд. филол. наук. Алматы, 1999.
  16. Р. Союзы в казахском языке: Автореф. дис.. канд. филол. наук. Алма-Ата, 1955.
  17. Р. Особенности синтаксиса казахской разговорной речи. Алма-Ата: Наука, 1972.
  18. Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974. 367.
  19. Ю. Д. Интегральное описание языков и системная лексикография. Избранные труды. Т. II. Языки русской культуры. М.: 1995.
  20. Н. Д. О значимых единицах языка//Исследования по общей теории грамматики. М., 1968. С. 75.
  21. Н. Д. Некоторые типы диалогических реакций и почему реплики в русском языке? // Научные доклады высш. школы. Филол. науки. М.: 1970. № 3. С. 40−59.
  22. Н. Д. О номинативном аспекте предложения//Вопр. языкознания. 1971. № 6. С. 63−73.
  23. Н. Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1973. Т. 32, № 1. С. 84−89.
  24. Н. Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976.
  25. Н. Д. Сокровенная связка / К проблеме предикативного отношения // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 39, № 4. 1980. С. 347−358.
  26. Н. Д. Типы языковых значений. М.: Наука, 1988.
  27. Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998.
  28. М.А. Способы подчинения и типы придаточных предложений в современном узбекском языке: Автореф. дис.. д-ра филол. наук. Ташкент, 1963.
  29. О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: Сов. энциклопедия, 1966.
  30. Л. Л. Условные отношения и условные союзы // Спорные вопросы синтаксиса. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1974а. С. 166−184.
  31. JI. JI. Семантические отношения причинных и условных предложений в современном русском языке: Автореф. дис.. канд. филол. наук. М., 1974.
  32. М. Б. Современный казахский язык. Синтаксис словосочетания и простого предложения. Алма-Ата: Изд-во АН Каз ССР, 1959.
  33. М. Б., Кррдабаев Т. K, a3ipri казак- TUii. Синтаксис. Алматы, 1961.
  34. Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Изд-во Иностр. лит-ры, 1955.
  35. JI .С. Очерки по морфологии современного английского языка. М., 1975.
  36. А. Н. Предложения в современном турецком языке. М.: Наука, 1984.
  37. Н. А. Каракалпакский язык. М.: Изд-во АН СССР, 1952.
  38. Н. А. Сложное предложение в каракалпакском языке // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. III. Синтаксис. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 222−230.
  39. Н. А. О категории наклонения и времени в тюркских языках // Структура и истории тюркских языков. М.: 1971.
  40. Н. А. Историко-типологическая характеристика структуры тюркских языков. М.: Наука, 1975.
  41. Н. А. Диалекты алтайского языка // Вопросы алтайского языкознания. Горно-Алтайск, 1988.
  42. И. А. Способы выражения синтаксических отношений в киргизском языке. Фрунзе, 1940.
  43. И. А. Язык енисейских памятников древнетюркской письменности. Фрунзе, 1959.
  44. Бах С. А. К вопросу о структуре союзных сложноподчиненных предложений с причинно-следственными значениями в современномрусском языке // Уч. зап. Саратовск. ун-та. Вып. Филология. Т. 48. Саратов, 1957. С. 25−33.
  45. Беличева-Кржижкова X. Система причинных отношений между предложниями в русском и чешском языках // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХУ. М.: Прогресс, 1985. С. 407-^33.
  46. В. А. Сложное предложение в современном русском языке: Некоторые вопросы теории. М.: Просвещение, 1967.
  47. В. А. Предложения альтернативной мотивации в современном русском языке // Исследования по современному русскому языку. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1970. С. 13−23.
  48. В. А. Синтаксис. М.: Высшая школа, 1977.
  49. В. А. Синтаксис // В. А. Белошапкова, Е. А. Земская, И. Г. Милославский, М. В. Панов. Современный русский язык. М.: Высшая школа, 1981. С. 303−552.
  50. В. А. Синтаксис // Современный русский язык. М., 1989. С. 532−772.
  51. Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974.
  52. Т. А., Цыдендамбаев Ц. Б. Грамматика бурятского языка. Синтаксис. М., 1962.
  53. Г. Ф. Имена действия в тюркских языках среднеазиатского ареала//Тюркологические исследования. М., 1976. С. 51−76.
  54. Л. Язык: пер. с англ. М.: Прогресс, 1968.
  55. Я. Г. Нейтрализация оппозиций между разрядами импликационных придаточных предложений // Синтаксическая и лексическая семантика. Новосибирск, 1986.
  56. Я. Г. Сложноподчиненное предложение в современном английском языке: Автореф.. дис. канд. филол. наук. Магнитогорск, 1980 а.
  57. Я. Г. Придаточные предложения контраста и гармонии // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. Новосибирск, 1980 б. С. 197−207.
  58. В. В. Семантико-грамматический статус инфинитива. Опыт типологического анализа // Исследования по семантике: Межвуз. науч. сб. / Отв. ред. Л. М. Васильев. Вып. 6. Уфа, 1980.
  59. БогородицкийВ. А Общий курс русской грамматики. М-Л., Соцэкгиз, 1935.
  60. В. А. Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками. Изд. 2. М., 1953.
  61. И. В. Синтаксическая функция «инфинитивов» в тюркских языках // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. Новосибирск: Наука. 1980. С. 124−139.
  62. В. Н. Отрицание как логико-грамматическая категория. М.: Наука, 1983.
  63. А. В. Вид и время русского глагола. М.:Изд-во просвещение, 1971.
  64. А. В. Общая характеристика семантики и структуры поля таксиса // Теория функциональной грамматики. Л., 1987.
  65. А. В. Носитель предикативного признака (на материале русского языка) // Вопросы языкознания. 1991. № 5. С. 27−41.
  66. А. В. Проблемы теории значения в сфере грамматики // Русский язык: Исторические судьбы и современность. Международный конгресс русистов-исследователей. М., 2001.
  67. А. К. Учебник уйгурского языка. Л.: Изд-во АН СССР, 1935.
  68. JI. М. К вопросу о дифференциации именных глагольных форм в эвенкийском языке // Вопросы языка и фольклора народностей Севера. Якутск, 1972. С. 19−34.
  69. JI. М. Вспомогательные глаголы в структуре сложноподчиненного предложения в эвенкийском языке // Сложное предложение в языках разных систем. Новосибирск, 1977.
  70. JI. М. Причастные и деепричастные конструкции в составе сложноподчиненного предложения // Инфинитивные формы глагола. Новосибирск, 1980. С. 323.
  71. Л. М. Сложноподчиненное предложение в эвенкийском языке. Новосибирск: Наука, 1988.
  72. Р. А. Определяет ли принцип экономии развитие и функционирование языка//Вопросы языкознания. 1972. № 1. С. 17.
  73. Р. А. К теории синтаксических отношений // Вопросы языкознания. 1973. № 1. С. 3−17.
  74. Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М.: Учпедгиз, 1959.
  75. Веэ/сбицкая А. Метатекст и текст // Новое в зарубежной лингвистике: Лингвистика текста. М., 1978. Вып. 3. С. 40−121.
  76. А. Язык. Культура. Познание. Отв. ред. и составитель М. А. Кронгауз. М., 1996. С. 411.
  77. А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999.
  78. В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове) М., 1947.
  79. В. В. Исследования по русской грамматике: Избранные труды. М.: Наука, 1975.
  80. Е. Н. Проблемы актуального членения сложного предложения (на материале сложных предложений, выражающих причинно-следственные отношения) // Русский язык: Международный конгресс русистов. М., 2001.
  81. Ю. Н. Синонимия синтаксических конструкций в современном английском языке. Ростов-на-Дону, 1981.
  82. Вопросы грамматики тюркских языков. Материалы координационного совещания по проблемам глагольного вида и сложноподчиненного предложения в тюркских языках (24−27 сентября 1956 г.). Алма-Ата, 1958.
  83. ВсеволодоваМ. В. Сложное предложение в модели функционально-коммуникативного синтаксиса // Сложное предложение: традиционныевопросы теории и описания и новые аспекты его изучения. М., 2000. С. 37−44.
  84. ВсеволодоваМ. В., Ященко Т. А. Причинно-следственные отношения в современном русском языке. М.: Русский язык, 1988.
  85. Н. 3. Критерии выделения придаточных предложений в тюркских языках // Вопросы грамматики тюркских языков. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1958. С. 91−108.
  86. Н. 3. Природа изафета в тюркских языках//Советская тюркология. Баку. 1970. № 2. С. 18−26.
  87. Н. 3. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. М.: Наука, 1973.
  88. Н. 3., Коклянова А. А. Глаголы речи в тюркских языках // Историческое развитие лексики тюркских языков. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 323-460.
  89. Н. 3., Серебренников Б. А. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Синтаксис. М.: Наука, 1986.
  90. Гак В. Г. Проблемы лексико-грамматической организации предложения: Автореф.. дис. д-ра. филол. наук. М., 1967.
  91. Гак В. Г. Номинализация сказуемого и устранение субъекта // Синтаксис и семантика. М.: Наука, 1976. С. 85−102.
  92. Гак В. Г. О категориях модуса предложения // Предложение и текст в семантическом аспекте: Межвуз. темат. сб. Калинин, 1978. С. 19−26.
  93. Гак В. Г. Теоретическая грамматика французского языка. Морфология. М., 1979.
  94. Гак В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М.: Просвещение, 1983. 288 с.
  95. Гак В. Г. Теоретическая грамматика французского языка. М., 1986.
  96. А. А. Сложные предложения с фразеологически связанными частями в современном русском языке: автореф.. дис. канд. филол. наук. Баку, 1967.
  97. В. Н. Грамматика турецкого языка. М., 1928.
  98. JI.M. Функции эвенкийских причастий в их отношении к деепричастиям // Инфинитные формы глагола. Новосибирск: Наука, 1979. С. 3−31.
  99. Грамматика алтайского языка. (Сост. членами Алтайской миссии). Казань: Тип. ун-та, 1869.
  100. Грамматика киргизского языка. Фонетика. Этимология. Синтаксис. Оренбург, 1897.
  101. Грамматика русского языка. Ч. II. М., 1960.
  102. Грамматика тувинского языка. М.: 1967.
  103. Грамматика хакасского языка / под ред. H.A. Баскакова. М.: Наука, 1975.
  104. Грамматика киргизского языка. Фонетика и морфология. Фрунзе, 1987.
  105. Н. М. Падежные показатель и служебные слова в структуре сложного предложения кетского языка: автореф.. дис. канд. филол. наук. Л., 1979.
  106. Э. В. Некоторые вопросы синтаксиса сложноподчиненного предложения // Исследование по сравнительной грамматике: Синтаксис. М.: 1961. Ч. 3. С. 135−163.
  107. Е. В. Теория сложноподчиненного предложения в современном немецком языке. М.: Высшая школа, 1971.
  108. Е. В. О семантике предложения // Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. JI.: Наука, 1975. С. 21−29.
  109. Е. В. О взаимодействии смысла и синтаксической семантики предложения // Филол. науки, 1976, № 1. С. 67−75.
  110. Е. В. Сложноподчиненные предложения и денотативный аспект // Проблемы синтаксической семантики. Материалы научной конф. М., 1976.
  111. В. Избранные труды по языкознанию. М., 2000.
  112. Гусман Тирадо Р. Генеративные сложноподчиненные предложения в русском языке. Воронеж, 1998.
  113. Э.Давыдов И. И. Опыт общесравнительной грамматики русского языка. СПб, 1853.
  114. ДанешВ., Гаузенблас К. К семантике основных синтаксических формаций // Грамматическое описание славянских языков: Концепции и методы. М.: Наука, 1974. С. 90−97.
  115. Н. X. Развитие синтаксиса современного казахского языка. Алма-Ата: Наука, 1974.
  116. Н. X. Типы сложноподчиненных предложений и вопросы синтаксической синонимии // Сложное предложение в языках разных систем. Новосибирск, 1977. С. 84−91.
  117. Н. X. Причастно-послеложные конструкции как средство связи частей сложных предложений в казахском языке // Языки народов СССР. Новосибирск, 1988а. С. 29−35.
  118. Н. X. Синтаксическая стилистика современного казахского языка. Алма-Ата: Наука, 19 886.
  119. ДеширееваТ. И. О соотношении модальности и предикативности // Вопросы языкознания. 1987. № 1. С. 34−45.
  120. Н. К. Турецкий язык. М., 1960.
  121. Н. К. Строй тюркских языков. М., 1962.
  122. Н. К. Грамматика башкирского языка. М.-Л., 1968.
  123. Дубровина 3. М. Инфинитив и причастие как дополнительное ядро предикации в финском предложении // Вопросы финно-угорской филологии. Л., 1977. С. 34−74.
  124. Н. П. Грамматика ойротского языка. М.: Изд-во АН СССР, 1940.
  125. Н.П. Грамматика шорского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941.
  126. Древнетюркский словарь. Л.: Наука, 1969.
  127. М. А. О способах заполнения лакун в переводных текстах // Мир языка. Алматы, 1999. С. 405−409.135ЖунусоваЖ. Н. Сочетаемость слов в переводном словаре// Мир языка. Алматы, 1999. С. 416−420.
  128. С. Синтаксис мэселелер1. Алматы, 1936,
  129. ЕсеновХ. М. Основные вопросы синтаксиса осложненного предложения в современном казахском языке: Автореф. дис.. д-ра филол. наук. Алма-Ата, 1983.
  130. ЕсеновХ. М. Синтаксис осложненного предложения в казахском языке. Алма-Ата, 1992.
  131. В. Б. Группировка полей обусловленности: причина, условие, цель, следствие, уступка. // Теория функциональной грамматики, 1996. С. 138−214
  132. Н. Н. Полипредикативные конструкции в якутском языке. Новосибирск, 1998. 4
  133. X. К. Исследование по казахскому языку. Вып. 1. Алма-Ата, 1936.
  134. ЖубановX. К. Исследование по казахскому языку. Алма-Ата: Наука, 1966.
  135. Закаев М.3. Синтаксический строй татарского языка. Казань, 1963.
  136. В. А. Очерки по общему языкознанию. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1962.
  137. Г. А. Очерк функционального синтаксиса. М.: Наука, 1973.
  138. Г. А. Категория лица в синтаксическом аспекте // Исследование по славянской филологии. М., 1974. С. 109−116.
  139. Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса М.: Наука, 1982.
  140. С. Н. Очерки по синтаксису узбекского языка (форма на -ган и ее производные). Л., 1959.
  141. С. Г. К вопросу о сложноподчиненном предложении цели в современном русском языке // Уч.зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена, т. 248. Л., 1963. С. 135−144.
  142. С. Г. Вопросы теории сложноподчиненного предложения: Автореф. дис.. д-ра филол. наук. Л., 1964.
  143. С. Г. Сложноподчиненное предложение в различных сферах языкового употребления / Вопросы синтаксиса и лексики русского языка // Уч. зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена, т. 268. Л, 1965. С. 5−113.
  144. С. Г. Сложные предложения в современном русском языке. Л., 1976.
  145. С. Г. Переходные явления в системе сложного предложения // Проблемы изучения русского языка как иностранного. Синтаксис. М.: Русский язык, 1980. С. 392−402.
  146. Г. Г. Очерки по синтаксису современной русской разговорной речи. Ростов-на-Дону, 1973.
  147. Л. Л. Сложные предложения в новоанглийском языке. Л., 1968.
  148. Ф. Г. Имена действия и состояния в современном узбекском языке. Самарканд, 1960.
  149. Ф. Г., ПалъмбахА.А. Грамматика тувинского языка. М., 1961.
  150. Г. К. Инфинитные формы глагола в башкирском языке. Уфа, 1976.
  151. КайдаровА. Т. Казахский язык // Языки мира. Тюркские языки. М., 1997. С. 242−254.
  152. КарцевскийС. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // История языкознания Х1Х-ХХ веков в очерках и извлечениях. Звегинцев1. B.А. М., 1965, ч. 2.
  153. Н. Ф. Опыт исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его с другими языками тюркского корня. Казань, 1903.
  154. В. Б. Семантика условности и условность семантики // Лингвистика на исходе XX в.: итоги и перспективы. Тезисы Международной конф. Т. I. М&bdquo- 1995.
  155. Каузальность и структура рассуждений в русском языке. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1993.
  156. А. Е. Проблема синтаксических отношений в универсальной грамматике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. М.: Прогресс, 1982.1. C. 5−36.
  157. Т. А. Глаголы действия в современном русском языке. Саратов, 1985.
  158. Г. А. Картвельские языки // Языки Азии и Африки. М.: Наука, 1979. III. С. 102−132.
  159. Е. В. К основаниям семантической типологии каузальных конструкций (аспекты соотношения модуса и диктума) // Семантические структуры: Системный анализ значимых единиц русского языка. Красноярск, 1984. С. 38−47.
  160. Г. С. Еще раз о двух путях развития сложного предложения // Вопросы языкознания, 1955, 1. С. 108−116.
  161. В. И. О трех аспектах изучения сложного предложения // Уч. Зап. ЛГПИ им А. И. Герцена. Л., 1963. Т. 242. С. 35−69.
  162. И. М., Ким Гон Сук. Сложное предложение как форма сложного речевого акта // Сложное предложение: традиционные вопросы теории и описания и новые аспекты его изучения. М., 2000. С. 95—105.
  163. А. А. Послелоги и служебные имена в узбекском языке // Труды Ин-та Языковедения АН СССР. Т. 3. М., 1954. С. 188−211.
  164. А. А. Глагольные словосочетания в узбекском языке // Исследование по синтаксису тюркских языков. М., 1962. С. 39−100.
  165. В. Д. Синтаксис эвенкийского языка. М.-Л.: Наука, 1966.
  166. Т. А. Русские сложные предложения асимметричной структуры. Воронеж, 1980.
  167. Т. А., Чаленко Е. С. Русские и немецкие сложные предложения асимметричной структуры // Очерки по русско-немецкой контрастивной лингвистике (лексика, синтаксис). Воронеж, 1995. С. 100 129.
  168. Т. А., ЧеремисинаМ. И. О терминах и понятиях описания семантики синтаксических единиц // Синтаксическая и лексическая семантика. Новосибирск, 1986. С. 10−32.
  169. Т. А., ЧеремисинаМ. И. О значимости понятий «союзность» и «бессоюзность» в типологии русских сложных предложений ff Сложное предложение: традиционные вопросы теории и описания и новые аспекты его изучения. М., 2000. С. 24−32.
  170. А. П. О лингвистическом статусе каузальной связи. Алма-Ата, 1970.
  171. КононовА. Н. Современное тюркское языкознание в СССР: итоги и проблемы//Вопросы языкознания, 1977, № 3. С. 13−26.
  172. КононовА. Н. Грамматика современного узбекского языка. М.-Л.: 1960.
  173. Е. И. Наклонение глагола в якутском языке. М.: Наука, 1970.
  174. О. А. Коммуникативный синтаксис. М, 1992.
  175. Е. С. Парадигмы научного знания в лингвистике и ее современный статус // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1994. Т. 53. № 2. С. 3−15.
  176. С. С. Темпоральные отношения в казахском художественном тексте. Алма-Ата, 1991.
  177. КумаховМ. А., ШагировА. К. Абхаз-адыгейские языки // Языки Азии и Африки. Т. III. M., 1979. С. 133−172.
  178. А. А. Категория причинности и практика. М.: Высшая школа. 1964.
  179. . К. Имена действия в современном каракалпакском языке. Нукус, 1963.
  180. Казхргх цазац тштц грамматикасы. Синтаксис. Алматы: Гылым, 1967.
  181. Д. Введение в теоретическую лингвистику. Перевод с англ. Под ред. В. А. Звегинцева. Благовещенск, 1999.
  182. Н. Н. Межфразовые скрепы, формирующиеся на базе стандартных предикативных единиц: Автореф.. дис. канд. филол. наук. Воронеж, 1996.
  183. Н. Н. Устранение некоторых видов избыточной информации в естественном языке // Бюл. «Машинный перевод и прикладная лингвистика». 1967. Вып. 10.198 .Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1990.
  184. Т. П. Предложение и его грамматические категории. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972.
  185. М. В. Смысловая структура сложного предложения и текст. К типологии внутритекстовых отношений. М., 1986.
  186. М. В. Прагматическая адаптация союза как отпечаток рефлексии в структуре сложного предложения // Сложное предложение: традиционные вопросы теории и описания и новые аспекты его изучения. М., 2000. С. 111−113.
  187. С. Е. Памятники древнетюркской письменности. М.-Л., 1951.
  188. О. В. Становление категории причинности. Л.: Наука, 1980.
  189. П. М. Краткая грамматика казак-киргизского языка. Ч. 2. Синтаксис. СПб, 1897.
  190. А. А. О лингвистическом статусе категории модальности // Филолог, науки. 1982. С. 66−72.
  191. К. А. Дкирп казак тЫнщ етютжтщ модалдык куралымдары. Автореф.. дис. канд. филол. наук. Алматы, 1996.
  192. И. И. Глагол. М.-Л., 1949.
  193. Д. А. О некоторых моделях предложений в тувинском языке, образованных при участии производных от глаголов де=//ди= 'говорить', 'сказать' //Показатели связи в сложном предложении. Новосибирск, 1987. С. 83−103.
  194. О. И. Проблемы системного описания синтаксиса. М.: Высшая школа, 1974.
  195. К. М. Лексикология тюркских языков. М.: Наука, 1984.
  196. С. С. Текстообразующие средства казахского языка. Автореф.. дис. канд. филол. наук. Алматы, 1989.
  197. МухинA.M. Вариативность синтаксических единиц. СПб: Наука, 1995.
  198. Д. М. Конструкции с модусными глаголами в узбекском языке // Типология конструкций с предикатными актантами. Л.: Наука, 1985. С. 203−207.
  199. Д. М. Проблемы тюркской аспектологии. Акциональность. Л.: Наука, 1989.
  200. И. А. Формы деепричастного типа в шорском языке. Новосибирск: НГУ. 1993.
  201. И. А. Типы локативных предикатов в шорском языке // Языки коренных народов Сибири. Вып. 4. Новосибирск, 1998. С. 215−236.
  202. X. Имена действия в современном казахском языке. Алма-Ата, 1963.
  203. С. И. Словарь русского языка / под редакцией Н. Ю. Шведовой. М.: Русский язык, 1983.
  204. ОразовМ. Семантика казахского глагол (Опыт семантической классификации): Автореф. дис.. д-ра филол. наук. Алма-Ата, 1983.
  205. Е. В. О семантике синтаксиса. М.: Наука, 1974.
  206. Е. В. Глаголы действия и их сочетаемостные свойства // Действие: лингвистические и логические модели. Тезисы докладов. М., 1991.
  207. Е. В. Семантические исследования. М.: Языки русской культуры, 1996.
  208. Г. Принципы истории языка. М., 1960.
  209. И. В. Способы выражения причинно-следственных отношений // Аналитические средства связи в полипредикативных конструкциях. Новосибирск, 1980. С. 31—45.
  210. А. М. Русский синтаксис в научном освещении / Предисл. проф. А. Б. Шапиро. Изд. 7-е. М., 1956.
  211. В. Я. Типологическая перестройка системы нефинитных форм английского глагола // Новые тенденции в изучении грамматики романских и германских языков / Общ. ред. E.H. Старикова. Киев, 1981.
  212. В. И. Условные конструкции: Стратегии кодирования и функциональная мотивация И Типология и теория языка. От описания к объяснению. К 60-летию А. Е. Кибрика. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 255−273.
  213. Л. А. Синтаксис гагаузского языка в сравнительном освещении. М.: Наука, 1978.
  214. Н. С. Сложноподчиненные предложения и его структурные типы // Вопросы языкознания. 1959, № 2.
  215. А. А. Из записок по русской грамматике. Т. 1−2. М., 1958.
  216. Попова 3. Д. Синтаксические единицы в свете теории языковых универсалий // Проблемы синтаксической семантики. М., 1976.
  217. Предикативное склонение причастий в алтайских языках. Новосибирск, 1984.
  218. А. Ф. Двухуровневая организация русского предложения // Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001.
  219. А. Ф. Синтаксис осложненного предложения. М.: Высшая школа, 1990.
  220. Г. Д. Типы сложных предложений в монгольских языках. М.: Наука, 1979.
  221. И. П. О структурно-значимых типов союзной связи частей сложноподчиненного предложения // Материалы по русско-славянскому языкознанию. Вып. 4. Воронеж, 1972. С. 111−117.
  222. И. П. Очерки по теории синтаксиса. Воронеж, 1973.
  223. В. И. Морфология тофаларского языка в сравнитель-ном освещении. М., 1978.
  224. В. В. Основы фонетики и грамматики узбекского языка. Ташкент, 1965.
  225. Е. А. Синтаксис современного французского языка. Сложное предложение. Л., 1969. 1969.
  226. А. 77. О двух путях развития сложного предложения в аккадском языке // Советское языкознание. Т. 3. Л., 1937.
  227. Р. П. Активизация в современном русском языке подчинительных конструкций с союзом раз и поскольку. М.: Наука, 1966.
  228. Русская грамматика. Т. II. Синтаксис. М., 1980.
  229. Русский язык: исторические судьбы и современность. Международный конгресс. Труды и материалы. М.: МГУ, 2001.
  230. Н. К. Ментальные перфомотивы в научном дискурсе // Вопросы языкознания. 1992. № 4. С. 12−28.
  231. Г. С. Предикаты цели и предикаты каузации // Известия АН СССР. Серия лит. и яз. 1980. Т. 39. № 6.
  232. А. И. Служебные слова в мансийском языке: Автореф.. дис. канд. филол. наук. Л., 1966.
  233. Т. С. Структурно-семанические типы сложных словосочетаний в современном казахском языке: автореф. дис.. д-ра филол. наук. Алма-Ата, 1982.
  234. Сат Ш. Ч. Синтаксические функции причастий в тувинском языке. Кызыл, 1960.
  235. Сат Ш. Ч. Роль служебных слов den, дээш в сложноподчинен-ном предложении тувинского языка // Падежи и их эквиваленты в строе сложного предложения тувинского языка. Новосибирск, 1981. С. 112−115.
  236. Сат Ш. Ч. Придаточные предикативные единицы в тувинском языке // Структурные и функциональные типы сложных предложений. Новосибирск, 1982. С. 48−60.
  237. Н. Т. Семантика и функции деепричастий в казахском языке. Алма-Ата, 1944.
  238. Н. Т. Основные способы связи составных частей в сложноподчиненных предложениях на материале казахского языка // Тезисы докладов Координационного совещания по грамматике тюркских языков. 24−27 сентября 1956. Алма-Ата, 1958.
  239. Э. В. Категория падежа // Исследование по сравнительной грамматике тюркских языков. Морфология. М., 1956. С. 45−64.
  240. Э. В. О некоторых вопросах сложноподчиненного предложения в тюркских языках // Исследование по сравнительной грамматике тюркских языков. М., 1961. Ч. 3. С. 122−139.
  241. Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. М.: Наука. 1974.
  242. Е. К. Падежные аффиксы причастий как показатели связи в полипредикативном предложении (на материале современного бурятского языка) // Инфинитные формы глагола. Новосибирск, 1980. С. 44−58.
  243. Е. К. Полипредикативные синтетические предложения в бурятском языке. Новосибирск: Наука, 1988.
  244. Системный анализ значимых единиц русского языка: Парадигматика в лексике и словообразовании. Красноярск, 1987.
  245. Словарь русского языка. Т. IV. М., 1984.
  246. Сложное предложение: традиционные вопросы теории и описания и новые аспекты его изучения. Материалы научной конференции. Выпуск 1. М.: Русский научный центр, 2000.
  247. А. И. Синтаксис английского языка. М.: Изд-во лит. на иностр. яз., 1957.
  248. А. И. Морфология английского языка. М.: Изд-во лит. на иностр. яз., 1959.
  249. Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987.
  250. Современный казахский язык. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1962.
  251. Современный русский язык / Под редакцией В. А. Белошапковой. М.: Высшая школа, 1989.
  252. Современный русский язык. Учеб. для филол. спец. ун-тов / Белошапкова В. А., Земская Е. и др. М., 1989.
  253. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. М.: Наука, 1988.
  254. Е. Н. Имплицитная предикативность в современном английском языке. Киев, 1974.
  255. Е. Н. Проблемы имплицитной номинации в современном английском языке: автореф. дис. д-ра. филол. наук. Киев, 1976.
  256. Т. И. Невольность осуществления как отражение диктумно-модусно-ситуации // Русский язык: исторические судьбы и своременность. М., 2001. С. 222−223.
  257. С. В. Дифференциальные признаки синтаксической категории цели: Автореф. дис.. канд.филол.наук. Днепропетровск. 1972.
  258. Строй уйгурского языка. Алма-Ата: Наука КазССР, 1989.
  259. Структурные типы синтетических полипредикативных конструкций в языках разных систем. Новосибирск: Наука, 1986.
  260. Э. Д. Понятие смысла в современной лингвистике. Алма-Ата: Мектеп, 1989.
  261. В. Н. Причастия в алтайском языке. Горно-Алтайск, Алтайское кн. изд-во, Горно-Алтайское отд-ние, 1971.282.. Теиишев Э. Р. Строй сарыг-уйгурского языка. М., 1976.
  262. Э. Р. Строй саларского языка. М., 1976.
  263. ТенъерЛ. Основы структурного синтаксиса / Вступ. статья и общ. ред. В. Г. Гака. М., 1988.
  264. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальностъ. Временная локализованность. Таксис. Ленинград: Наука, 1987.
  265. Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб: Наука, 1996.
  266. P.M. Опыт функционального описания причинных конструкций. Л.: Изд-во ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1985.
  267. Р. М. Функционально-грамматическая типология конструкций обусловленности в современном русском языке: автореф. д-ра.. филол наук. Л.: 1988.
  268. Р. М. Выражение отношений усилительной мотивирующей цели в СП // Синтаксические отношения в сложном предложении. Калинин, 1989. С. 77−83.
  269. Типология условных конструкций. СПб, 1998.
  270. А. Т. Исследования по синтаксису алтайского языка. Простое предложение. Новосибирск, 1991.
  271. А. Т. Проблема однородных сказуемых в алтайском языке // Алтайская филология. Горно-Алтайск, 2000. С. 61−75.
  272. Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка. II. Сложное предложение. Кн. I, II. Новосибирск: Наука, 1976.
  273. УфимцеваА.А. Лингвистическая сущность и аспекты номинации // Языковая номинация (общие вопросы) / Отв. ред. Б. А. Серебренников, А. А. Уфимцева. М., 1977.
  274. А. К. Трудные вопросы синтаксиса. М.: Просвещение, 1972.
  275. Г. Д. Системные связи сложных предложений в современном русском языке. М.: Прометей, 1996.
  276. Г. Д. Проблемы и перспективы классификации сложного предложения в конструктивно-синтаксических полях // Сложное предложение: традиционные вопросы теории и описания и новые аспекты его изучения. М.: Русский научный центр, 2000. С.71−76.
  277. Т. П. Темпоральные полипредикативные конструкции алтайского языка в сопоставлении с тувинским и хакасским. Новосибирск: НГУ, 1991.
  278. Н. И. Изъяснительные предложения с антропоцентрической точки зрения // Сложное предложение: традиционные вопросы теории и описания и новые аспекты его изучения. М.: Русский научный центр, 2000. С. 106−110.
  279. Н. И. Высказывание и дискурс как основные единицы общения // Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001. С. 18−19.
  280. А. М. Несобственно целевые СПП с союзом чтобы: Автореф.. дис. канд. филол. наук. М., 1992.
  281. В. С. Кратность // Теория функциональной грамматики. Л., 1987. С. 124−151.
  282. В. С. Условные конструкции: взаимодействие кондициональных и темпоральных значений // Вопросы языкознания. 1994. № 6.
  283. В. С. Теоретический анализ условных конструкций // Типология условных конструкций. СПб: Наука, 1998. С. 7−97.
  284. Е. С. Преобразование сложного предложения в результате его компрессии: Автореф.. дис. канд. филол. наук. Воронеж, 1989.
  285. ЧеремисинаМ. И. Союз как лексическая единица (лексема или функция?) // Актуальные проблемы лексикологии. Новосибирск, 1972. С. 36−57.
  286. М. И. Деепричастия как класс форм глагола в языках разных систем // Сложное предложение в языках разных систем. Новосибирск, 1977. С. 3−28.
  287. М. И. О перспективах и первых результатах коллективного сопоставительно-типологического исследования сложного предложения в языках разных систем // Способы выражения полипредикативности. Новосибирск, 1978. С. 3−8.
  288. М. И. Некоторые вопросы теории сложного предложения в языках разных систем. Новосибирск: НГУ, 1979.
  289. М. И. Моносубъектная конструкция: Понятие и типология // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. Новосибирск: Наука, 1980а. С. 6−33.
  290. М. И., Скрибник Е. К. Опыт формального описания причастно-послеложных конструкций бурятского языка // Подчинение в полипредикативных конструкциях. Новосибирск: Наука, 19 806. С. 38−76.
  291. ЧеремисинаМ. И. О содержании понятия предикативность в синтаксисе сложного предложения // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база (на материале сибирских и европейских языков). Новосибирск: Наука, 1980 В. С. 154−180.
  292. ЧеремисинаМ.И. Сложное предложение как знак языка (об отдельных моделях сложного предложения) // Синтаксис алтайских и европейских языков. Новосибирск: Наука, 1981. С. 3−36.
  293. М. И. Структурно-функциональные типы конструкций с падежными формами зависимых предикатов // Структурные и функциональные типы сложных предложений. Новосибирск, 1982. С. 3−20.
  294. ЧеремисинаМ. И. Специфические функции финитных и инфинитных (зависимых) сказуемых в языках разных систем // Теоретические аспекты лингвистических исслдеований. Новосибирск, 1984. С.3−36
  295. М. И., Бродская Л. М., Горелова Л. М. и др. Предикативное склонение причастий в алтайских языках. Новосибирск: Наука, 1984.
  296. ЧеремисинаМ. И., Колосова Т. А. Очерки по синтаксису. Новосибирск: Наука, 1987.
  297. М. И. Аналитические способы выражения отсутствия и отрицания в тюркских языках Южной Сибири. // Языки коренных народов Сибири. Вып. 3. Новосибирск, 1996. С. 30.
  298. М. И. Итоги исследования простого предложения в языках Сибири // Языки коренных народов Сибири. Вып. 4. Новосибирск, 1998. С. 3−30.
  299. М. И. Модель (гипермодель) описания действия {N=1 N=4 (N=7) У1т} // Языки коренных народов Сибири. Вып. 4. Новосибирск, 1998. С. 35−61.
  300. М. И. Деепричастие как зависимый предикат моносубъектной полипредикативной конструкции (на материале алтайского языка) // Гуманитарные науки в Сибири. № 4. 1999. Новосибирск: Изд-во СО РАН. С. 82−88.
  301. К. С. Сложные предложения в русском и киргизском языках. Фрунзе, 1968.323 .ШаминаЛ.А. Способы выражения причинных отношений в тувинском языке // Аналитические средства связи в полипредикативных конструкциях. Новосибирск, 1980. С. 12−30.
  302. Л. А. Сложные предложения в тувинском языке, выражающие отношение обусловленности между событиями // Вопросы тувинского языкознания. Кызыл, 1993. С. 63−76.
  303. ШаминаЛ.А. Структурно-функциональные типы сложного предложения в тувинском языке // Гуманитарные науки в Сибири. № 4. 1999. Изд-во СО РАН. С. 74−78.
  304. Л. А. Каузальные сложные предложения в тувинском языке // XXII Дульзоновские чтения. Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур. Ч. III. Томск, 2000. С. 183−186.
  305. Л. А. Полипредикативные синтетические предложения в тувинском языке. Новосибирск, 2001.
  306. Н. А. О нестандартных типах предложений со значением цели. // Каузальность и структура рассуждений. М., 1993. С. 112−119
  307. А. А. Синтаксис русского языка. JI. 1941.
  308. И. В. Акциональные формы глагола в шорском языке. Кемиерово, 1997.
  309. Н. Ю. Входит ли лицо в круг синтаксических категорий, формирующих предикативность? // Русский язык за рубежом, 1971. 4. С. 4856.
  310. Н. Ю. О соотношении грамматической и синтаксической структуры предложения // Славянское языкознание. М.: Наука, 1973. С. 458 483.
  311. Е. Н. Основы системного описания незамещенных синтаксических позиций // Системный анализ значимых единиц русского языка. Красноярск, 1984. С. 11−21.
  312. Е. Н. Бессоюзные сложные предложения в современном русском языке. М.: Наука, 1986.
  313. Е. Н. Сложноподчиненное предложение: итоги и перспективы исследования // Сложное предложение: традиционные вопросы теории и описания и новые аспекты его изучения. М.: Русский научный центр, 2000. С. 33−36.
  314. Т. В. Смысл предложения и семантика минимальной структурной схемы // Русский язык за рубежом. 1978. № 5. С. 64−67.
  315. Т. В. Социальный аспект смысла предложения // Русский язык за рубежом. 1981. № 2. С. 62−66.
  316. Т. П. Семантика обусловленности в сложноподчиненном предложении // Синтаксическая и лексическая семантика. Новосибирск: Наука, 1986. С. 66−79.
  317. С. А. Смысловые отношения в сложном предложении и способы их выражения. М.: МГУ, 1990.
  318. A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: Имя. JI.: Наука, 1977.
  319. А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: Наречие, служебные части речи, изобразительные слова. JI.: Наука, 1987.
  320. A.M. Введение в сравнительное изучение тюркских языков. СПб: Наука, 1994.
  321. А. А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. М., 1977.
  322. Ф. Ю. Неличные формы глагола в диалектах татарского языка. Казань, 1985.
  323. Ф. Ю. Изучение татарского глагола. Казань, 1986.
  324. Е. С. Согласование модусных характеристик в высказывании // Прагматика и проблемы интесиональности. М., 1988. С. 278−302.
  325. О. Г. Синтаксические структуры со значением цели в современном английском языке: автореф.. дис. канд. филол. наук. М., 1975.
  326. Е. С. К вопросу об особенностях конструкций вывода-обоснования // Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001. С. 230.
  327. Языки мира. Тюркские языки. М.: Индрик, 1997.
  328. Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков разного строя. М., 1972. С. 95 113.
  329. Bohtlingk О. Uber die Sprache der Jakuten. Jaktische Grammatik. Spb., 1854.
  330. Akatsuka N. Conditionals are discourse-bound I I On Conditionals / Traugott E., et a (eds.). Cambridge, 1986.
  331. Chomsky N. Aspect of the theory of syntax. Cambridge, 1965.
  332. Clauson G. An Etimological Dictionary of Pre-Thirteenth Century Turkish. Oxford, 1972.
  333. Comrie B. Tense. Cambridge University Press, 1985.
  334. Comrie B. Conditionals: A Typology // On Conditionals / Traugott E., et a (eds.). Cambridge, 1986.
  335. CastrenM. A. Grammatik der samojedischen Spraschen. Spb., 1894.
  336. Danes F. A three-level approach to syntax I I Travaux linguistique de Prague. 1 Prague, 1964.
  337. DikS. On the Semantics of Conditionals // Layers and levels of representation in language theory. A functional vew / Nuyts Y., Bolkestein A. M., Vet C. (eds.). Amsterdam, 1990.
  338. Downing B. T. Some Universals of Relative Clause Structure // Universals of Human Language. Vol. 4: Syntax. — Stanford, Calif., 1978.
  339. Hockett Ch. A course in modern linguistics. New York, 1958.
  340. JoosM. The English Verb: Form and Meanings. Madison & Milwaukee: Un-ty of Wiskonsin Press, 1964.
  341. Kiparsky P. Tense and mood in Indo-European syntax // Foundations of Language 1968, 4. 30−57.
  342. Konig E. Conditionals, concessive conditionals and concessives: areas of contrast, overlap and neutralization // On Conditionals, Cambridge, 1986.
  343. On Conditionals / Traugott E. C., MeulenA., ReillyJ. S. & Ferguson C. A. (eds). Cambridge, 1986.
  344. Palmer F. R. Grammatical roles and relations. Cambridge University Press, 1998.
  345. QuirkR, GreenbaumS, Leech G, SvartvicJ.A. Comprehensive Grammar of the English Language. London and New-York: Longman. 1985.
  346. Stassen L. Comparison and Universal Grammar. London, 1985.
  347. Traugott E.C. On the expression of spatio-temporal relations in language // Universals of human language. Vol. 3: Word structure. Stanford: Stanford University Press, 1978. P. 369−400.
  348. E. C. & Heine B. Approaches to grammaticalization. 2 vol. Amsterdam / Philadelphia, 1991.
  349. Troubetzkoy N. Grundzuge der Phonologie. Prague, 1939.
  350. Tedeschi Philip. Syntax and semantics. Vol. 14. Tense and Aspect. New York, 1981.
  351. Vendler Zeno. Linguistics in Philosophy. N.Y.: Cornell University Press, 1967.
  352. WierzbickaA. On the Semantics of the Verbal Aspect in Polish.//In To Honor Roman Jakobson. The Hague-Paris, 1967.
  353. WierzbickaA. The Deep or Semantic Structure of the Comparative Linguistics. Linguistische Berichte, 1971. 16: p. 39−45.
  354. Wierzbicka A. Semantic Primitives. Frankfurt/M.: Athenaum, 1972.
  355. Wierzbicka A. Lingua Mentalis. The Semantics of Natural Language. Sydney etc., Academic Press.
  356. WierzbickaA. Case Marking and Human Nature. AJL, 1981, p. 43−80.
  357. WierzbickaA. The Semantics of Grammar. Amsterdam/Philadelphia. 1988.
  358. WierzbickaA. The semantics of «logical concepts» // The Moscow Linguistics journal. 1996. № 2.
  359. Willett T. A Cross-linguistic Survey of the Grammaticalization of Evidentially. SL, 12: 1, 1988, p. 51−97
  360. A.M. & Pullum G.K. Phonology in syntax: the Somali optional agreement rule. Natural language and linguistic theory 1: 385−402.
  361. Zwicky AM. On Markedness in Morphology. Sprache, vol. 24, 1978, p. 129−143.
Заполнить форму текущей работой

Пора сдавать?