Социолингвистическое пространство русскоязычной диаспоры Германии: на материале русскоязычной прессы ФРГ

Миграции, войны, путешествия сопровождают всю историю человечества, ведя к возникновению языковых контактов и накладывая свой отпечаток на развитие культур. В настоящее время возможности для международной коммуникации стали еще шире благодаря бурному развитию транспорта и средств связи, свою роль играют также политические решения, прежде всего, сильнейших мировых держав. Облик современного мира формируется идущими параллельно процессами глобализации и интеграции в политике и экономике, а также гуманизации, развития космополитизма и маргинализации в обществе. Именно эти процессы определяют в настоящее время бытие современного человека и, следовательно, развитие языков. В начале третьего тысячелетия языковые контакты становятся действительно всеобъемлющими, и этот факт не может оставаться без внимания со стороны лингвистов, требуя глубокого и системного изучения.

Исследования взаимодействия языков и билингвизма имеют долгую традицию. Первые работы в этой области появились еще в конце XIX века, их авторами были Г. Грюнбаум, Э. Виндиш, Г. Шухардт и другие крупные ученые. В России начала XX столетия значительный вклад в разработку этих проблем внесли такие видные лингвисты, как И. А. Бодуэн де Куртенэ, В. А. Богородицкий, Е. Д. Поливанов, J1.B. Щерба. Новая волна интереса к изучению билингвизма и языкового контактирования приходится на 60-е годы прошлого века. Среди зарубежных ученых, активно работавших в этой области, следует назвать такие имена, как У. Вайнрайх, J1. Блумфильд, С. Эрвин, Ч. Осгуд, М. Сигуан, У. Макки и др.- в отечественной лингвистике проблемам билингвизма и контакта языков посвятили свои работы Е. М. Верещагин, В. Ю. Розенцвейг, М. В. Панов, В. А. Аврории, Ю. Д. Дешериев, И. Ф. Протченко, А. И. Холмогоров, М. М. Михайлов, Ю. А. Жлуктенко, А. П. Майоров, Е. А. Карлинский и др.

В фокусе нашего исследования находится русскоязычная диаспора.

Германии. Лингвистические процессы, проходящие в русской иммигрантской среде, уже становились объектом исследования многих ученых, назовем лишь некоторые фамилии — Е. А. Земская, М. Я. Головинская, М. А. Бобрик, Д. О. Добровольский, Е. Ю. Протасова, К. Meng, N. Berend и др. Однако языковые особенности русскоязычной диаспоры Германии по-прежнему остаются изученными лишь фрагментарно, при этом большинство исследований посвящено устной речи. Процессы языкового контактирования, представленные в текстах русскоязычных газет Германии на регулярной основе, еще не становились предметом специального изучения. Отдельному рассмотрению ни в отечественной, ни в зарубежной лингвистике также не подвергалось и социолингвистическое пространство диаспоры как таковой и русскоязычной диаспоры Германии, в частности. Нерешенность данных проблем в современной лингвистической науке обусловила актуальность предпринятого исследования.

Объектом исследования является социолингвистическое пространство русскоязычной диаспоры Германии. Предметом исследования выступают процессы языкового контактирования, представленные в текстах русскоязычных газет на регулярной основе.

В основу выполненного исследования положена гипотеза о том, что социолингвистическое пространство русскоязычной диаспоры Германии определяет характер процессов языкового контактирования в ситуации асимметричного билингвизма.

Цель исследования — охарактеризовать социолингвистическое пространство русскоязычной диаспоры Германии. Реализация этой цели достигается путем решения следующих задач:

1) описать языковую ситуацию, сложившуюся в русскоязычной иммигрантской среде Германии;

2) выявить закономерности и причины процесса языкового контактирования, нашедшие отражение в языке текстов русскоязычных газет;

3) установить наличие/отсутствие зависимости контактных явлений от структуры социолингвистического пространства;

4) классифицировать лексические заимствования, представленные в текстах русскоязычных газетохарактеризовать их с грамматической и функциональной точек зрения;

5) установить закономерности процесса переключения кода в текстах исследуемых русскоязычных газет.

Научная новизна исследования заключается в том, что:

— установлена зависимость характера языкового контактирования в диаспоре в ситуации асимметричного билингвизма от структуры социолингвистического пространства;

— предложена классификация лексических заимствований в зависимости от их институционального функционирования в речи иммигрантов;

— выявлена значимость прямых заимствований для иммигрантов как лингвистических маркеров принадлежности к социолингвистическому пространству языкового большинства;

— впервые описаны в отечественной лингвистике различные процессы переключения кода в текстах русскоязычных газет Германии.

Теоретическая значимость работы состоит в разработке методики исследования способов отражения в языке структуры социолингвистического пространства, в установлении и описании механизмов языкового контакта между двумя неблизкородственными языками, а именно русским и немецким, в выявлении основных закономерностей в данном процессе на социолингвистической основе. Использование институционального подхода при анализе явлений языкового контакта расширяет имеющиеся представления о причинах и сущности лингвистических процессов, протекающих при активном взаимодействии языков, и обогащает, в частности, методологию контактной лингвистики и языкознания, в целом.

Практическая ценность исследования заключается в возможности использования его результатов в курсах языкознания, стилистики, лексикологии, межкультурной коммуникации, в спецкурсах по социолингвистике, контактной лингвистике, лингвопрагматике, в преподавании в качестве иностранного как русского, так и немецкого языков, при выполнении курсовых и дипломных работ.

Материалом исследования послужили газетные тексты наиболее крупных русскоязычных изданий Германии — еженедельника «Русская Германия» и ежемесячника «Земляки» с 2002 по 2007 гг., в которых было выявлено около 12 700 случаев интерференции и 1150 случаев переключения кода. Для анализа в рамках диссертационного исследования нами было отобрано 5000 случаев интерференции и 700 случаев переключения кода.

В диссертации используются следующие методы исследования: описательный метод (наблюдение, интерпретация, обобщение), метод сплошной выборки, метод статистической обработки данных, контекстуальный анализ, дефиниционный анализ.

В своем исследовании мы опирались на следующие положения, доказанные в лингвистической литературе:

1. Язык социума является отражением осмысления им окружающей действительности (В. фон Гумбольдт, Э. Сепир, J1. Вайсгербер, А. Вежбицкая, В. И. Постовалова, Ю. С. Степанов, И.А. Стернин).

2. В основе коммуникативной компетенции индивида лежит его социальный и национально-культурный опыт (Е.М. Верещагин, В. И. Карасик, Ю. Н. Караулов, В. Г. Костомаров, В. П. Нерознак, H.JI. Шамне).

3. Обязательным условием возникновения интерференции или переключения кода является билингвизм (У. Вайнрайх, Ю. А. Жлуктепко, Е. В. Опельбаум, О. М. Рот, С. В. Семчинский, Э. Хауген).

4. Любой текст отражает интенциональность автора, реализованную в языковых знаках (Р.С. Аликаев, Г. О. Винокур, А. Н. Кожин, B.C. Кузнецов, О.А. Лаптева).

5. Язык средств массовой информации обслуживает коммуникативные потребности общества в рамках особого типа институционального общения, главными функциями которого выступают информирование, воздействие и развлечение массового адресата (Т. ван Дейк, В. И. Карасик, М. Л. Макаров, А. В. Олянич, Е.И. Шейгал).

Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения:

1. Характер функционирования русского и немецкого языков в социолингвистическом пространстве русскоязычной диаспоры Германии приводит к развитию у иммигрантов асимметричного билингвизма.

2. Функционирование заимствований в текстах русскоязычных газет Германии обусловлено институционально и является следствием координированного билингвизма. Степень грамматического интегрирования заимствований из немецкого языка в текст русскоязычных газет зависит от способа заимствования.

3. Переключение кода в текстах русскоязычных газет Германии происходит на уровне текстов в рамках номера газетыимеет интрасентенсиальный и интерсентенсиальный характер в рамках одного текста. Переключение кода во всех случаях обусловлено установкой на адресата.

4. Ведущим процессом в социолингвистической ситуации русскоязычной диаспоры Германии при контакте русского и немецкого языков является опрощение речи, прежде всего на лексическом уровне, что обусловлено лингвокультурной спецификой коммуникации в иммигрантской среде.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Во Введении определяются актуальность, цель, задачи, предмет и объект работы, определяются конкретные методы анализа фактического материала.

В первой главе дается обзор подходов к изучению проблем языкового контактирования и билингвизма, рассматриваются вопросы, связанные с интерференцией и переключением кода, определяются механизмы их реализации.

Во второй главе дается общая характеристика языковой ситуации русскоязычной диаспоры в Германии, на основе анализа текстов русскоязычных газет Германии выявляются причины и устанавливаются закономерности функционирования заимствованийописывается процесс переключения кода.

В заключении излагаются основные результаты работы. границе двух близкородственных языков (Гавранек 1972: 97).

Некоторые исследователи понимают под билингвизмом не явление, а некий процесс. Например, Е. М. Верещагин определяет двуязычие, исходя из психологических процессов, как психический механизм (навыки, знания, умения), который позволяет человеку порождать и воспроизводить речевые произведения, последовательно принадлежащие двум языковым системам (Верещагин 1969: 134).

Ю.Д. Дешериев определяет в одной из своих работ билингвизм как «свободное владение или просто владение двумя языками» (Дешериев 1976а: 22). Похожее определение двуязычия дано В. А. Аврориным: «Двуязычием следует признать одинаково свободное владение двумя языками. Иначе говоря, двуязычие начинается тогда, когда степень знания второго языка приближается вплотную к степени знания первого» (Аврорин 1972: 51). При этом оба исследователя отмечают, что ранее такие же взгляды были высказаны Т. А. Бертагаевым, К. М. Мусаевым и С. Н. Оненко (Дешериев 19 766: 10−11).

Иное определение двуязычия находим в книге У. Вайнрайха «Языковые контакты»: «Практику попеременного пользования двумя языками мы будем называть двуязычием, а лиц, ее осуществляющих, — двуязычными» (Вайнрайх 1979: 22). Здесь нет указания на степень владения языками. Подразумевается, что практика пользования языками по очереди уже предполагает возможность их использования для коммуникации. Сходное определение, выглядящее скорее компромиссом между отечественной традицией, представленной Ю. Д. Дешериевым, В. А. Аврориным, Т. А. Бертагаевым, К. М. Мусаевым и С. Н. Оненко, и зарубежным опытом, дает В. Ю. Розенцвейг: «Под двуязычием обычно понимается владение двумя языками и регулярное переключение с одного на другой в зависимости от ситуации общения» (Розенцвейг 1972: 9−10).

Сходное с предыдущим определение находим у Н. Б. Мечковской, также называющей двуязычием использование нескольких языков одними и теми же лицами, в зависимости от ситуации общения (Мечковская 1983: 368).

Принципиально отличное от предыдущих определение двуязычия дает Т. П. Ильяшенко. Для нее оно представляет собой «явление социального плана, характеризующее языковую ситуацию», в отличие от языковых контактов, которые «характеризуют языковые отношения» (Ильяшенко 1970: 23).

Некоторые ученые дают определение понятию двуязычия в связи с другими явлениями. Например, Г. Зограф связывает его с понятием «многоязычия», и определяет как использование нескольких языков, в зависимости от «соответствия коммуникативной ситуации» (Зограф 1990а: 303).

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что в большинстве случаев явление языкового контакта не приравнивается к билингвизму, а под этими понятиями в современной лингвистике понимается использование в речи двух языков, в зависимости от ситуации общения.

Для нашего исследования наиболее подходящим является подход представленный у У. Вайнрайха, так как позволяет охватить все многообразие форм проявления следствий билингвизма. При этом оговоримся, что заявленный в заголовке параграфа термин «многоязычие» понимается нами как понятие более высокого порядка, включающее в себя понятие «билингвизм». Ввиду специфики нашего исследования, а именно рассмотрения влияния немецкого языка на русский язык русскоязычной прессы Германии, взаимодействие более чем двух языков нами не рассматривается. Поэтому термин «многоязычие» будет использоваться нами только при представлении и интерпретации авторских концепций и ровно до тех пор, пока совместим с билингвизмом.

Остановимся теперь более подробно на сущности билингвизма как частного проявления многоязычия и рассмотрим, каким он бывает.

Билингвизм традиционно разделяют на типы: координированный и субординативный (смешанный). Такое деление впервые было предложено У. Вайнрайхом в его диссертации «Языковые контакты» (Weinreich 1953). При смешанном билингвизме формируется общая картина мира, где одному элементу плана содержания соответствуют два элемента плана выражения (переводные эквиваленты на разных языках), при координированном билингвизме создаются две параллельные системы, где каждому денотату соответствует свой сигнификат. Такое разделение объясняет и многие языковые процессы, возникающие при билингвизме: интерференция языков происходит как раз за счет смешанного билингвизма, он же определяет и спонтанное переключение кода, когда говорящий на одном языке неожиданно переходит на другой язык, даже если нет такой необходимости. Проблема перевода также тесно связана с различными типами билингвизма: смешанный билингвизм, естественно, облегчает перевод, поскольку связывает одинаковые понятия на разных языках в единое целоепри координированном билингвизме, напротив, бывает трудно найти переводные эквиваленты, поскольку в таком случае «каждое слово — как одного, так и другого языка — имеет отдельный смысл» (Karaliunas 1997: 340).

Подчеркивая, что первый тип билингвизма более распространен, многие авторы (в том числе и С. Каралюнас) отмечают причины возникновения того и другого типа: это, прежде всего, способ обучения. Поскольку, как правило, второй язык выучивается школьным методом, то к нему обычен подход с точки зрения первого языка, то есть происходит постоянное сравнение семантических эквивалентов разных языков, овладение языком осуществляется через призму уже освоенной и осознанной системы своего языка. При этом основное внимание при традиционном обучении уделяется переводу. Этот так называемый формальный способ обучения и приводит в дальнейшем к формированию смешанного билингвизма. Обратный процесс происходит при неформальном, непосредственном обучении языку, своеобразном «погружении» в языковую среду, когда связь денотат — сигнификат закрепляется напрямую в сознании индивида, минуя посредство первого, родного языка. Это происходит чаще всего при попадании в иноязычную среду, при активном общении с носителями другого языка. Типичный координированный билингвизм развивается и в смешанных семьях, но только когда существует четкое распределение «один язык — один родитель» (Bain/Yи 1980).

А. Яцкевичус выделяет еще несколько факторов, влияющих на тип билингвизма:

1) степень билингвизма: считается, что на более продвинутом этапе обучения формируется координированный тип;

2) степень различия языков;

3) возраст обучения второму языку: при обучении второму языку в более позднем возрасте произиошение чаще всего бывает неправильным;

4) отношение ко второму языку (Jacikevicius 1970: 28).

К этим факторам можно еще добавить и языковую практику на втором языке: если ситуации общения на двух языках различны (например, первый язык используется только дома, а второй — только на работе), более вероятно развитие координированного типа билингвизма, чем при постоянном использовании двух языков в одинаковых ситуациях общения (Завьялова 2001: 60−61).

В зависимости от функции, выполняемой вторым языком в повседневном общении говорящего, Э. Хауген выделяет три различные формы билингвизмасуплементарный билингвизм, комплементарный билингвизм и реплацивный билингвизм.

Под суплементарным билингвизмом понимается случай, когда второй язык выучивается в качестве вспомогательного языка к первому, например, для чтения иностранной литературы. Функции индивидуальны, различныязык используется спорадически. В случае комплементарного билингвизма второй язык используется дополнительно к первому. Эта форма билингвизма стабильна на протяжении длительного времениговорят также о стабильном билингвизме. Стабильный билингвизм ассоциируется с усвоением языка. Под реплацивным билингвизмом понимается постепенный процесс перехода функций первого языка второму языку. При этом первый язык однажды перестает использоваться (Haugen 1972: 310−311).

В своем исследовании Г. Люди подразделяет многоязычие на четыре вида:

1. Индивидуальное многоязычие,.

2. Территориальное многоязычие (например, Бельгия и в особенности столица Брюссель с его французской и нидерландской языковыми общинами),.

3. Социальное многоязычие или диглоссия (например, арабский язык в пригородах французских городов или турецкий язык в некоторых районах Берлина),.

4. Институциональное многоязычие (например, равная значимость языков государств-членов в институтах Европейского Союза) (Ludi 1996: 234).

Анализируя данную классификацию, К. Вицлак-Макаревич отмечает, что особый интерес относительно языковой ситуации русскоязычных переселенцев из стран СНГ в Германии представляют пункты один и три (Witzlack-Makarevich 2002: 12). Исходя из сегодняшней ситуации, мы должны с ним полностью согласиться. Однако формирование крупных русскоязычных общин в немецких городах (так в Кельне компактно проживает 40 ООО русскоговорящих жителей) и создание специальных отделов для обслуживания русскоязычного населения в германских институтах власти, не говоря уже об услугах, предоставляемых на коммерческой основе, и СМИ, указывают на то, что в ближайшее время и два оставшихся пункта должны будут получить научное освещение.

Остановимся более подробно на индивидуальном и социальном многоязычии. Долгое время в лингвистических исследованиях индивидуальное многоязычие определялось очень узко и ориентировалось на идеального билингва, который в раннем детстве овладел минимум двумя языками и способен одинаково хорошо изъясняться на обоих. Относительно возможности такой ситуации Т. Кабадаг отмечает, что идеальный полный билингвизм может возникнуть только в том случае, если дети происходят из бинациональных и бикультурных браков, и только в том случае, если каждый родитель достаточно много общается с детьми на своем родном языке (Cabadag 2001: 27).

Этот идеальный случай встречается на практике достаточно редко. Едва ли возможным представляется дать ребенку одинаково хорошие знания на всех используемых языках. В этой связи возникает также опасность двойного семилингвизма (полуязычия) у детей с неудачным двуязычным воспитанием.

Сегодня индивидуальное многоязычие обычно определяется шире. Г. Люди пишет о том, что многоязычным является тот, кто когда-нибудь в своей жизни использует в повседневном общении два или более вариантов языка и способен переключаться с одного на другой, исходя из обстоятельств (Ludi 1996:235).

Исходя из вышесказанного, спектр билингвов простирается от идеальных билингвов до лиц, делающих первые попытки изъясниться на новом языке. Основами индивидуального многоязычия являются прежде всего образование и социальная мобильностьоба фактора зачастую действуют совместно.

По мнению Г. Люди индивидуальное многоязычие можно точнее определить при помощи следующих критериев:

— время (возраст, параллельно или последовательно),.

— способ овладения (управляемый — на занятиях, неуправляемый — в повседневном общении),.

— степень владения (симметрично/асимметрично, дифференциация по умениям: чтение, письмо, общение), место (семья, работа),.

— особенно важно владение письмом, которое часто является результатом школьного образования (Ludi 1996: 235).

Исходя из этих критериев, возникает возможность определения типа билингвизма в каждом конкретном случае. Подходы к разграничению типов были нами описаны выше.

Относительно социального многоязычия необходимо отметить, что наряду с историческими языковыми меньшинствами, возникшими в результате движения беженцев, трудовой и образовательной миграции или репатриации в последние годы усиливаются так называемые новые языковые меньшинства. В среде этих народных групп часто наблюдается сильно выраженное желание сохранения своего языка, так как, по справедливому, на наш взгляд, замечанию С. Каспарян, язык является последним символом культурной и этнической идентичности меньшинства в диаспоре (Kasparian 2001: 211).

Проживание одноязычными компактными группами или даже целыми поселениями способствуют усвоению языка и препятствуют социальной и языковой интеграции в новое общество. Г. Люди пишет о том, что в многоязычных обществах обращение к языковому репертуару представляет собой ни что иное, как акт идентификации, который указывает на желаемую социальную принадлежность говорящего. Таким образом, выбор языка играет центральную роль при конструировании социальной идентичности. В результате оказывается, что сохранение языка меньшинства связано с желанием принадлежать к определенной языковой группе (Ludi 1996: 238). На это же указывает и Е. И Шейгал: «Человек не мыслит себя вне культуры и идентифицирует себя с той культурой, которая ему ближе и роднее, или той, которую он осознанно выбрал» (Шейгал 2002: 3).

Прежде часто делались попытки скорейшей культурной и языковой ассимиляции иммигрантов, однако в последние годы произошло переосмысление относительно этого. Так, Т. Кабадаг пишет, что в последние двадцать лет произошло кардинальное изменение отношения к двуязычию. Раньше в исследованиях указывалось преимущественно на недостатки. Современные исследования, напротив, акцентируют свое внимание на положительных сторонах двуязычия (Cabadag 2001: 20).

Г. Люди выделяет три новых аспекта проводимой политики:

— мигранты защищают свое право на культурную и языковую инакость;

— в образовательных системах стали очевидны риски неудач, которые ведут к утрате культурных корней и безоговорочной ассимиляции;

— возрастает общая оценка многоязычия, обусловленного миграцией (Ludi 1996:323).

Рассматривая билингвизм, нельзя не остановиться более подробно на семилингвизме (полуязычии), который уже был кратко рассмотрен нами выше.

Семилингвизм является следствием недостаточного усвоения первого и второго языков. Этой проблемой может быть затронуто целое языковое сообщество, если происходит отказ от своего языка прежде, чем полностью был усвоен второй язык, или языковой уровень сообщества в результате длительной пространственной отдаленности от области, в которой данный язык является доминантным, более не соответствует высоким коммуникативным требованиям. Здесь сразу же возникает общий вопрос о том, насколько хорошо говорящий должен владеть двумя (или несколькими) языками, чтобы считаться двуязычным, а не полуязычным. Т. Кабадаг отмечает по этому поводу, что понятие семилипгвизма автоматически определяется из представления о полном билингвизме. Исходя из того, что полный билингвизм возможен, полуязычным оказывается тот, кто откланяется от этого идеала. Отсюда следует, что все билингвы полуязычны, так как они владеют своими обоими языками хуже, чем соответствующие монолингвы (Cabadag 2001: 27).

Многие дети иммигрантов в Германии усваивают в родительском доме и среди непосредственного окружения свой родной (первый) язык в недостаточной степени, а немецкий (второй) язык практически не усваивают вообще. Дефицит знаний немецкого языка, становящийся очевидным к моменту поступления в школу, зачастую уже не может быть компенсирован. Причиной этого является отсутствие достаточной языковой компетенции на первом языке, необходимой для последовательного усвоения второго языка.

Кроме того, в результате изоляционных тенденций дети языковых меньшинств и в школе зачастую оказываются по-прежнему в своем кругу.

В свете вышеизложенного возникает необходимость развести понятия «родной язык», «первый язык» и «второй язык» в рамках нашего исследования.

Выводы.

Исследование социолингвистической ситуации русскоязычной диаспоры Германии показало, что условия жизни иммигрантов позволяют им сохранять русскую культурную, национальную и языковую идентичность, однако к этому склонны лишь представители первого поколенияиммигранты второго поколения уже чувствуют себя немцами.

Вместе с тем для большинства иммигрантов немецкий язык остается еще на протяжении длительного времени лишь языком взаимодействия с государственными институтами, а вся коммуникация в личной сфере осуществляется по-русски.

Проведенное исследование также показало, что русскоязычная диаспора Германии представляет собой особое социолингвистическое пространство, под которым мы понимаем пространство социальных институтов, в рамках которых осуществляется коммуникация по поводу их самих или других социальных институтов. Закрепление определенного языка за каждым из социальных институтов ведет у русскоязычных иммигрантов к развитию асимметричного немецко-русского билингвизма, обусловленного комплементарным характером использования немецкого языка. Данный факт отчетливо прослеживается на примере заимствований из немецкого языка в текстах русскоязычных газет Германии.

Подавляющее большинство лексических заимствований в прессе составляют существительные или субстантивные словосочетания, которые мы подразделяем на имена собственные и нарицательные. Анализ фактического материала показал, что для языка русскоязычной иммиграции характерно прямое заимствование имен собственных в русский текст, что обусловлено стремлением иммигрантов на языковом уровне подчеркнуть свою принадлежность немецкому социолингвистическому пространству в глазах участников социолингвистического пространства своей диаспоры.

Заимствование имен нарицательных, как показывает наше исследование, обусловлено институционально. Структура принимающего общества предстает перед иммигрантом через соответствующую лексику, необходимую для обслуживания его коммуникативных потребностей в рамках определенных социальных институтов, к таковым относятся иммиграция, социальная система, здравоохранение, трудовая занятость, жилье, покупки, транспорт, налогообложение, образование, политика.

В ходе нашего исследования было установлено, что прямые заимствования, сохранившие немецкую графику, скорее всего, не будут интегрированы в русский текст, при этом все заимствования, интегрированные на письме, всегда оказываются интегрированными в текст и грамматически.

Нами был также установлен факт стремления иммигрантов к опрощению речи. Анализ случаев лексической интерференции с точки зрения их влияния на простоту речи позволил нам выделить три группы лексических вкраплений, исходя из их лингвокультурной специфики: реалии, имена собственные, географические названия, названия предприятийнаименования ведомств, законов и т. п.- слова, имеющие эквиваленты.

В особую подгруппу третьей группы были выделены лексемы, содержащие в себе набор сем, позволяющих емко и точно описать процесс, действие, факт и т. д., и имеющие более широкую возможность лексической сочетаемости. Данное свойство стимулирует особый языковой процесс, имеющий психическую природу, который мы называем универсализацией употребления лексических единиц. Под этим понимается стремление человека использовать одно слово для называния сходных явлений без ограничения по сочетаемости в сходных ситуациях в дискурсе.

Несмотря на обилие заимствований, они не затрагивают русскую языковую картину мира, вербализованную в текстах изданий. Этот факт был нами установлен на основании отсутствия в текстах анализируемых газет метафорических сочетаний, характерных для немецкой языковой картины мира. Это свидетельствует в пользу того, что более простым для эмигрантов является образное восприятие, характерное для носителей русской языковой культуры.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проведенное нами исследование социолингвистического пространства русскоязычной диаспоры Германии наглядным образом продемонстрировало, что оно неоднородно и имеет структуру, состоящую из социальных институтов. Иммигрант, осуществляющий коммуникацию, всегда находится в рамках некоторого института, за которым, как правило, закреплен определенный язык. Такими институтами являются семья, рабочее место, обучение и т. д. Закрепление определенного языка за каждым из социальных институтов ведет у русскоязычных иммигрантов к развитию асимметричного немецко-русского билингвизма, то есть немецкий язык способен удовлетворять коммуникативные потребности индивида исключительно по ограниченному кругу тем, связанных с необходимостью взаимодействия с органами государственной власти, социальными учреждениями и т. п. При этом зачастую отсутствует какое-либо соотнесение русской лексики с немецкими эквивалентами в случае их наличия. Поэтому при порождении текста на русском языке по одной из тем, за которой закреплен немецкий язык, в речи иммигранта неизбежно появляется масса заимствований. Данный факт отчетливо прослеживается на примере заимствований из немецкого языка в текстах русскоязычных газет Германии, которые, как показывает фактический материал, по сути своей являются немецкими газетами. Такой вывод обусловлен не только их самопозиционированием, но и тематической направленностью материалов, среди которых первое место занимают события в Германии. Именно тексты, посвященные жизни и событиям в ФРГ, представляют собой отражение интерференционных процессов проходящих в языке диаспоры. Эти тексты по сути своей и являются отражением языковой сущности социолингвистического пространства русскоязычной диаспоры Германии.

Исходя из этого, мы смогли установить, что немецко-русский билингвизм у русскоязычных иммигрантов выполняет в коммуникации комплементарную функцию, то есть немецкий язык используется в тех ситуациях или для повествования о таких ситуациях, в которых не может быть использован русский язык. При этом данные ситуации обусловлены социальными институтами. Исходя из этого, нам удалось доказать, что функционирование заимствований в текстах русскоязычных газет Германии обусловлено институционально и является следствием координированного асимметричного билингвизма.

Произведенные наблюдения за характером использования заимствований в русских текстах иммигрантской прессы показали, что подавляющее большинство лексических заимствований в прессе составляют существительные или субстантивные словосочетания, которые мы подразделяем на две группы — имена собственные и имена нарицательные, случаи заимствования прилагательных и глаголов единичны.

Анализ фактического материала показал, что для языка русскоязычной иммиграции в Германии характерно прямое заимствование имен собственных в русский текст. Как нам удалось установить, это обусловлено стремлением иммигрантов на языковом уровне подтвердить свою принадлежность немецкому этносу. При этом преимущественно фраза намеренно строится так, чтобы исключить необходимость очевидного согласования имени собственного или соответственно названия.

Заимствование имен нарицательных, как показывает наше исследование, обусловлено преимущественно институционально. Иммигрант, становясь частью нового общества, должен понять его устройство, иначе в новых условиях он окажется неспособным вести нормальную социальную жизнь. Структура принимающего общества предстает перед иммигрантом через соответствующую лексику, необходимую для обслуживания его коммуникативных потребностей в новой стране. Прежде всего осваивается лексика из тех областей социальной жизни, с которыми иммигрант соприкасается ежедневно, к таковым относятся иммиграция, социальная система, здравоохранение, трудовая занятость, жилье, покупки, транспорт, налогообложение, образование, политика. В этом случае сравнительное большинство заимствований интегрируется на письме, то есть записывается кириллицей, и при этом обязательно происходит грамматическое согласование. В основе грамматической интеграции немецких прямых заимствований в русский текст лежит их отнесение к парадигме второго склонения русских существительных, поэтому пишущие не встречают трудностей в согласовании слов в предложении. При этом заимствованные немецкие лексемы рассматриваются носителями русского языка как равные корню, так как немецкая морфология не может быть идентифицирована в рамках русского языка. Неинтегрированные на письме заимствования согласно нашим наблюдениям преимущественно не подвергаются грамматической интеграции в текст. Таким образом, нами установлена прямая зависимость между способом заимствования и грамматической интеграцией на письме заимствованного слова.

Использование заимствованного слова без интеграции на письме и грамматической интеграции рассматривается нами как случай интрасентенсиального переключения кода. Осуществляя его, автор текста уверен, что адресат сможет понять представленную таким образом информацию и что такой способ подачи информации является для адресата наиболее приемлемым. Интерсентенсиальное переключение кода характерно, прежде всего, для объявлений, бланков и т. п., в статьях журналистов случаи такого переключения кода единичны. Переключение кода на уровне текстов номера газеты представлены на регулярной основе рядом случаев: публикация программ российских и украинских телеканалов осуществляется на русском языке, немецких — на немецком языке, публикация коммерческих объявлений и объявлений о знакомстве на немецком языке. В первом случае выбор языка обусловлен тем, что получатель информации должен воспользоваться не только ей, но и понимать содержание телепередач. Во втором случае рекламодатель ожидает от клиента достаточного знания немецкого языка, чтобы воспользоваться предложением. Таким образом, во всех случаях очевидной является установка на адресата.

Анализ текстов, представленных на страницах русскоязычной прессы Германии, позволил нам доказать, что ведущим процессом в социолингвистической ситуации русскоязычной диаспоры Германии при контакте русского и немецкого языков является процесс опрощения речи, прежде всего на лексическом уровне. Этот процесс связан с использованием заимствованных культурно-релевантных лексем и лексем, имеющих более широкую лексическую сочетаемость в сравнении с русскими эквивалентами. В последнем случае также возможно отождествление немецких и русских лексем, в результате чего из немецкого языка заимствуется семантическое значении отождествляемой лексемы, расширяющее возможности ее использования в речи. Данный процесс называется нами универсализацией употребления лексических единиц в речи.

Таким образом, выполненное исследование полностью доказало положенную в его основу гипотезу о том, что социолингвистическое пространство русскоязычной диаспоры Германии определяет характер процессов языкового контактирования в ситуации асимметричного билингвизма.

Выполненная работа создает основу для ведения дальнейших исследований по изучению влияния структуры социолингвистического пространства на характер развития билингвизма, средств лексической идентификации своей этнической, культурной и языковой принадлежности членами диаспоры, теоретизации описания процессов развития билингвизма и осуществления языковых контактов.