Речевая интенция защиты в диалогическом дискурсе: На материале русского и французского языков

Предметом настоящего исследования являются функционально-семантические принципы реализации интенции защиты в речевом плане (дискурса с интенцией защиты, или, invention defensive в духе идей французской лингвистической школы см. Ducrot, 1984; Kerbrat-Orecchioni, 1994; MacEvoy, 1995) на материале русского и французского языков.

Под речевой интенцией защиты понимается обозначенное намерение, которое реализуется в стратегии коммуникативных действий, используемых одним из коммуникантов в процессе диалогической интеракции для охраны своих интересов, целей и установок, например:

1) — И ты думаешь, что он понимает весь ужас моего положения? Нисколько! Он счастлив и доволен.

— О, нет! Он жалок, он убит раскаяньем.

— Способен ли он к раскаянью?

— Да, я его знаю. Я не могла без жалости смотреть на него. Мы его обе знаем. Он добр, но горд, а теперь так униэ/сен. Главное, что меня тронуло — его мучают две вещи: то, что ему стыдно за детей, и то, что он любит тебя. да, да, любя больше всего на свете, сделал тебе больно, убил тебя.

Л.Толстой, 86).

2) — Quel cochon ce type! dit Stephanie.

— Lequel?

— Ben le collectionneur!

— Oh lui il faut le comprendre. Partout on lui balance des bonnes femmes dans les pattes il en a marre, il se defend.

Rochefort, 159).

Процессу охраны или защиты своих интересов, целей и установок, рассматриваемому в системе актов диалогической дискурсии, посвящены исследования многих представителей отечественного языкознания (Сусов, 1984;

Романов, 1988; 2002; Арутюнова, 1990; Кодзасов, 1993; Кибрик, 1994; Степанов, 1995; Менджерицкая, 1997; Басималиева, 1999; Зильберт, 2001 и др.). Несмотря на значительную частотность употребления в речевой практике защитных действий, приходится констатировать, что ни в работах по теории речевого воздействия, ни в исследовании по теории дискурса, проблема комплексного описания интенции защиты в дискурсе не поднималась и не обсуждалась.

Поэтому обращение к названной теме объясняется практически полным отсутствием работ, посвященных лингвистическому описанию интенции защиты, как в отечественном, так и зарубежном языкознании за исключением монографического исследования МасЕуоу (1995), и нерешенностью целого ряда проблем, связанных с вопросами стратегии защитных действий в речевых произведениях.

Принимая во внимание тот факт, что диалогические единства с речевой интенцией защиты в структурном плане имеют сходство с перформативными высказываниями, важно иметь в виду, что далеко не всегда функционально-семантическое свойство перформативности реализует себя в своем матричном выражении. В этой связи Дж. Остин отмечал, что «не всегда представляется возможным сведение высказывания к эксплицитному перформативу», имея в виду высказывание типа: Я защищаю Вас от чего-либо. Действительно, речевые образования, в основе которых лежит инвариантная модель речевой интенции защиты «Я защищаю кого-либо/что-либо от кого-либо/чего-либо» не могут быть причислены к разряду перформативов (см. Почепцов, 1975; Романов, 1981а- 19 816- Почепцов, 1983; Сусов, 1984; Вежбицкая, 1985; Апресян, 1986; Остин, 1986; Арутюнова, 1990; Шмелев, 1995; Беаг1е, 1976; Висго^ 1980; 11ои1е (, 1990; КегЬгаЮгессЫош, 1994), так как защитные действия в речевом плане представляют собой определенный тип поведения одного из партнеров в конкретной ситуации диалогического общения.

Иллокутивные образования с формальными показателями защиты не вписывались в простейшую структуру речевых актов, поскольку в процессе диалогического взаимодействия по достижению определенных целей речевая стратегия говорящего представлена в виде набора некоторых конституентов — действий, соотносимых с планом, целями и условиями их достижения. При этом сложные модели, включающие несколько показателей коммуникативной направленности или несколько иллокутивных параметров, практически не рассматривались ввиду неясности отношений между такими показателями (см. Slakta, 1971; Tricaud, 1977). Так, например, в следующих взаимодействиях с интенцией защиты совершенно непонятна с точки зрения простой модели речевых актов коммуникативная направленность составляющих (речевых действий, диалогических реплик, диалогических шагов и ходов) комплексного акта взаимодействия:

3) — Ну полно! Иван Иваныч, что за малодушие? Отец семейства, статский советник! Стыдись!

— Какой я отец семейства? Я мученик! Я вьючная скотина, негр, раб, подлец, который все еще чего-то ждет и не отправляет себя на тот свет! Я тряпка, болван, идиот! Довольно с меня! Довольно.

Чехов, 107).

4) — Mon Dieu que tu es agacant, de laisser tomber ta tete a chaque minute!

— Ne te fache pas, Piegele.

Courteline, 242).

Рассматривая феномен защиты в речевом плане, учитывается то, что речевое действие является основным компонентом динамической модели диалогической интеракции вообще и дискурса с речевой интенцией защиты в частности. Однако регулятивная специфика дискурса с интенцией защиты в такой модели не изучалась. Более того, вопрос о специфике защитных действий в речевом плане затрагивает целый круг вопросов, среди которых наиболее важными являются вопросы о стратегической и прагматической составляющей такого явления, как вербальная защита. Следует также рассмотреть вопрос и о том, как формальное выражение интенции защиты в виде перформа-тивной формулы обусловлено функционально-семантическими свойствами перформативных предикатов (см. Гак, 1971; Вежбицкая, 1978; Сусов 1980; 1984; Степанов, 1981; Новиков, 1983; Филмор, 1983; Арутюнова, 1988; Федосеева, Романов, 1989; Шахнарович, Юрьева, 1990; Лакофф, 1995).

Проведя краткий анализ феномена перформативности, теории речевых актов и теории речевого воздействия, следует отметить, что защитные действия в речевом плане связаны, прежде всего, не с использованием глагола защищаться)/ (se) defendre, на основе которых строится любая типология речевых актов, а со стратегией коммуникативных действий. Поэтому нерешенными и проблематичными остаются следующие вопросы:

1. Анализ стратегии защиты в диалогическом общении как самостоятельного явления, обладающего специфическим набором семантических, прагматических и социальных характеристик;

2. Разработка критериев и условий функционирования дискурса с речевой интенцией защиты, установление его соответствующего коммуникативного статуса и его ограничение от других речевых образований, используемых в диалогической интеракции;

3. Определение интенции защиты как формы коммуникативного и социального поведения говорящего субъекта и как набора стереотипных речевых действий, определяемыми партнерами по общению (собеседниками) в качестве защитных.

4. Рассмотрение различных формальных показателей выражения иллокутивной направленности «защита»;

Решение указанных вопросов предполагает рассмотрение интенции защиты с точки зрения речевой деятельности участников диалогической интеракции, направленной на решение поставленных задач в рамках определенного вида социальных и иных действий при помощи определенных речевых действий (реплик, шагов, ходов). Исходным пунктом этого направления является деятельностное или динамическое начало, осуществляемое говорящим субъектом в определенных социальных и межличностных условиях дискурсивной практики с определенными целями и мотивами. При таком подходе, разработанном профессором А. А. Романовым (1984а- 1986; 1987; 1988), дискурс с интенцией защиты можно представить в виде динамической модели языкового функционирования, построенной на принципах функционально-семантического представления (ФСП-структуры) определенной коммуникативной ситуации, с отражением ролевых (коммуникативные — регулятивные — социальные роли) характеристик участников взаимодействия в полном объеме роли, их действий, связанных с определенными намерениями, интересами и стратегиями.

Актуальность настоящего исследования обусловливается, прежде всего, малоизученностью проблемы анализа дискурса с интенцией защиты в динамической модели ритуально-институциональной коммуникации на материале диалогических фрагментов повседневного общения. Интенция защиты в речевом плане не была объектом специального исследования в отечественной лингвистике. Между тем, все возрастающий социальный заказ на изучение прагматических механизмов вербального воздействия с использованием интенции защиты обусловливает необходимость разработки адекватной модели эффективной коммуникации (см. Дридзе, 1984; Черепанова, 1995; Романов, Черепанова, Ходырев, 1997; Дергачева, 1998; Романов, Черепанова, 1998; Романов, Воеводкин, Романова, 1999; Витлинская, 2000; Морозова, 2000). Описание функционирования такого механизма воздействия позволит моделировать латентную связь с подсознанием участников дискурса с интенцией защиты, что может послужить определенной базой для создания интегральной теории воздействия, включая использование различных стратегий неконфликтного дискурса.

Основной целью исследования является описание стратегических способов ведения защиты и прагматических свойств диалогических единств защитной направленности. Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

— рассмотреть глобальную и этапные стратегии защиты в исследуемом типе дискурса;

— рассмотреть функционально-семантическую специфику интенции защиты в динамической модели речевого общения;

— показать содержательно-конструктивные особенности дискурса с интенцией защиты;

Поскольку данная работа имеет как частнолингвистическую, так и общелингвистическую цель, то в ней использован разнообразный материал исследования. В качестве эмпирической базы дискурса с интенцией защиты выступает речевой материал из ситуаций повседневного общения, художественных произведений и прессы. Эмпирический материал объемом 1728 диалогических фрагментов на русском и 1646 на французском языках представляется достаточным для решения поставленных задач. Критерием отбора дискурсивных фрагментов послужила эксплицитная позиция говорящего в речевом взаимодействии на изменение установки личности участников общения. Основой таких фрагментов являются диалогические единства защитной направленности как целостные вербальные структуры, обладающие функциональной самостоятельностью и связностью.

Методы исследования определены спецификой предмета исследования и поставленными задачами. Разнообразие применяемых методик обусловлено, прежде всего, сложностью рассматриваемого объекта. Основным общенаучным методом исследования в диссертации является гипотетико-дедуктивный метод. В работе также применены методы контекстуального и функционального анализа, метод семантической и прагматической интерпретации, социально-контекстуальные методы: изучение коммуникативных ролей в общении и характер социальных и межличностных отношений между партнерами по общению в соответствии с социальными и правовыми нормами, включая многообразие стратегических технологий.

Научная новизна предлагаемого исследования определяется объектом исследования: интенция защиты в дискурсе как маркер позиционных изменений личности не была объектом специального рассмотрения в лингвистике. Впервые выбранные для исследования комплексные диалогические образования защитной направленности рассматриваются не в плане речеактовой структурной организации, а в рамках целостного функционально-семантического представления типового иллокутивного фрейма, отражающего весь спектр организационно-регулятивных отношений между партнерами по диалогическому общению. Впервые описана специфика реализации форм коммуникативного поведения участников дискурса с интенцией защиты и стратегия ведения защиты. Определен статус речевой реализации интенции защиты в модели диалогического общения. Выявлена коммуникативная специфика стереотипных проявлений интенции защиты, предложена модель прагматической реализации личностных установок говорящего с иллокутивным потенциалом защиты.

В качестве теоретической базы исследования прагматической специфики реплик защитной направленности принимается деятельностный подход к анализу дискурса, разработанный в Тверской семантико-прагматической школе. За основу работы взята динамическая модель диалогического общения, разработанная профессором А. А. Романовым (1984; 1986; 1987; 1988; 2000; 2002).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Интенция защиты (ИЗ) в дискурсе может быть представлена как особый класс простых и сложных речевых действий, используемых одним коммуникантом для подтверждения выраженной им прагматической значимости (иллокутивной силы и иллокутивного потенциала) своих диалогических шагов реплик, ходов) с целью нейтрализовать агрессию собеседника в процессе реализации своей коммуникативной цели.

2. Учитывая целевую направленность интенции защиты, механизмом регуляции коммуникативного поведения участников взаимодействия будут являться различные стратегии. В типовой интеракции, представленной ФСП иллокутивного фрейма защиты, существует глобальная стратегия и стратегии тактического порядка. Глобальная стратегия индексируется фреймообра-зующим показателем — глаголом «защищать (ся)» в русском языке и «(se) defendre» во французском или отглагольными существительными «защита" — «защитник"/ «defense" — «defenseur». Стратегии тактического порядка подразделяются на интеракциональные, интерпретативные, управленческие. Необходимость определения стратегий при описании структуры дискурса с интенцией защиты обусловливается также тем, что именно с помощью стратегий, употребляемых участниками общения согласно фреймовой организации защитного типа коммуникативного взаимодействия, обеспечивается когерентность репликовых шагов.

3. В конструктивном плане к указанному иллокутивному показателю относятся не только эксплицитные диалогические единицы канонического плана, но и целые дискурсивные комплексы. Выделен особый прагматический тип интенции защиты, где конструктивное оформление блокирует появление эксплицитного маркера перформативности, не снижая воздействующего эффекта на участников интеракции.

4. Иллокутивная градуированность диалогических единств, связанных с интенцией защиты, выступает в качестве функционально-семантического основания, способствующего выделению следующих стратегий защиты: статусная, компетентная, убеждающая, ценностная и мотивационная.

5. Прагматическая специфика выделенных стратегий речевой интенции защиты определяется комплексом ролевых проявлений, включающих в себя: набор коммуникативных ролевых экспектаций (говорящий — слушающий, продуцент — реципиент) — набор регулятивных ролевых экспектаций (кауза-тор/субъект воздействия — объект воздействия, ведущий/лидер — ведомый, организатор — исполнитель, инициатор — адресат, интрудер — защитник). При этом следует учитывать и экспектации социокультурных стереотипов, связанных с социально обусловленным речевым поведением личности.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно существенно развивает теорию речевого воздействия в частно-лингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в общую теорию прагматики общения. Изучение такого явления как квази-перформативность в коммуникативнофункциональной лингвистике способствует описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс формирования механизмов согласованной коммуникации и управления речевым поведением участников диалогической интеракции. В общелингвистическом плане теоретически значимыми являются аргументы в пользу анализа регулятивной функции языка, в особенности ее воздействующей и преобразующей речевое поведение разновидности.

Теоретически значимым также является разработка и распространение инструментария прагмалингвистики на семантический анализ таких явлений, как изменение личностных установок говорящего субъекта, преодоление стереотипа в речевом и неречевом поведении посредством правильного выбора стратегий защиты в регулятивной деятельности.

Практическая значимость работы определяется возможностью применения ее основных положений, выводов и методик анализа при разработке теоретических курсов по семантике и прагматике речевого общения, теории и интерпретации диалогического дискурса, теории речевого воздействия, при чтении спецкурсов по речевому общению, речевому этикету, лингвострано-ведению. Результаты исследований могут вызвать интерес психологов, философов, социологов.

Апробация работы проходила на заседаниях кафедры общего и классического языкознания и кафедры иностранных языков естественных факультетов Тверского государственного университета, на межвузовской научно-практической конференции «Научно-лингвистические и психолого-педагогические проблемы преподавания иностранного языка» (Тверь, 2003), «Перспективы модернизации системы образования в современной России. Пути повышения эффективности обучения иностранным языкам (Тверь, 2004), «Совершенствование подготовки специалистов Тверского региона» (Тверь, 2004), на II международной методологической конференции по теме: «Объект и субъект гуманитарного познания: человеческий фактор в познавательной деятельности» (Севастополь, 2004), «Проблемы профессиональной компетенции в языковом обучении» (Тверь, 2005). Содержание диссертации отражено в 5 публикациях в межвузовских и международных сборниках. Общий объем опубликованного материала составляет 2,25 печатного листа.

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка условных обозначений, списка использованной литературы и списка источников примеров. Общий объем работы составляет 160 страниц машинописного текста.

Выводы по второй главе.

Интенция защиты представляется метакоммуникативным взаимодействием в результате своей способности быть доминантой, группирующей вокруг себя другие коммуникативные акты, имеющие своей целью совершение некоторого речевого или неречевого действия. Именно поэтому к условиям реализации интенции защиты добавляются условия реализации, характерные для того коммуникативного акта, в рамках которого он разворачивается.

В основе иллокутивной структуры дискурса с интенцией защиты лежит инвариантная формула, отражающая взаимодействие собеседников в таком виде: «Я защищаю кого-либо/что-либо от кого-либо/чего-либо». Исходя из общего количества проанализированных примеров, иллюстрирующих реализацию интенции защиты в процессе диалогического взаимодействия, можно сделать вывод, что инвариантная формула используется довольно редко. Это связано с тем, что глагол «защищать (ся)» и его французский эквивалент «(se) defendre» чрезвычайно интенсивен, то есть обладает высокой иллокутивной силой. Защитник, употребляющий инвариантную формулу и не желающий возникновения коммуникативного рассогласования, должен отвечать следующим условиям:

1) его социально-ролевая позиция должна быть выше позиции интруде-ра;

2) защитник должен быть абсолютно уверен в достижении желаемого результата.

В силу изложенных причин инвариантная формула дискурса с интенцией защиты зачастую замещается имплицитными и транспонированными формами речевой репрезентации.

В ходе диалога основным критерием оценки его успешности является соответствие коммуникативным целям партнеров по общению. Если коммуникант недоволен развитием интеракции, то он может употребить иной блок стратегий в рамках заданного фрейма или попытаться изменить свою ролевую позицию и/или позицию своего партнера по коммуникации.

В последнем случае дальнейшие речевые действия коммуникантов могут развиваться следующим образом:

1. Партнер принимает подобное коренное изменение хода диалога и избирает себе соответствующую данной ситуации роль.

2. Партнер настаивает на сохранении прежних отношений с возможным применением более высокого статуса для достижения этой цели (адресатиая защита).

3. Партнер предлагает свой собственный вариант изменения коммуникативных ролей.

4. Партнер отказывается продолжать взаимодействие.

В свою очередь коммуникант, недовольный ходом развития диалога и желающий изменить свою ролевую позицию и/или ролевую позицию своего партнера по общению может инициировать защиту, тем самым реализуя инициирующий тип защиты.

В связи с тем или иным типом защиты (инициирующей или адресатной) выбираются различные стратегии и соответствующие им языковые средства, используемые защитником для достижения своей цели и завоевания лидерства в диалоге.

Принимая за основу классификации запланированные инициатором коммуникативные цели, можно выделить два типа интенции защиты:

1) защита, направленная на совершение действия;

2) защита, направленная на изменение мнения.

В соответствии с основаниями, актуализируемыми защитником для достижения каузируемого эффекта, были выделены следующие типы стратегий защиты:

1) статусная (основание — различие в статусе между защитником и ин-трудером);

2) компетентная (основание — предполагаемая компетенция защитника);

3) убеждающая (основание — убежденность в фактуальности отражения положения вещей);

4) ценностная (основание — обязательность исполнения защитником действия с точки зрения морали);

5) мотивацнониая (основание — использование защитником адекватной мотивации).

Выход защитника за рамки условий использования основания в коммуникативной ситуации безусловно ведет к коммумкативной неудаче, так как планируемый эффект не достигается.

Языковые средства формирования регулятивных действий в процессе защиты являются экспликаторами коммуникативных намерений участников взаимодействия. Выбор формы языкового выражения интенции защиты и используемых с этой целью средств определяются чаще всего социально-ролевыми отношениями участников исследуемого дискурса: защитника и ин-трудера. Особую роль в процессе выбор, а играет статус коммуникантов, влияющий на усиление или смягчение категоричности высказывания, что возможно с помощью выбора формы высказывания (эксплицитной, транспонированной, имплицитной).

Социально-психологические факторы, опредеаяющие специфику общения во всем коммуникативном событии, служат важными регулятивами процесса защиты. Именно их правильное сочетание способствует обеспечению смысловой связности дискурса, воплощающейся в реализации соответствующих стратегий. Защитник выбирает наиболее подходящую, на его взгляд, форму выражения интенции защиты, базируясь на приемлемом основании защиты и соответствующих ей условиях использования. Но, все-таки, иногда коммуникативное рассогласование настолько близко, что интрудер начинает открыто противоречить защитнику. Тогда защитник предпринимает ответные действия, используя соответствующие ситуации приемы.

Защитник умышленно выбирает выигрышную для него коммуникативную роль и в соответствии с ней строит свои последующие действия, используя подходящие этой роли стратегии. Можно выделить ряд наиболее употребляемых приемов, используя которые защитник пытается вернуть разговор в необходимое ему русло. Они варьируются в зависимости от выбранного защитником типа стратегий защиты.

Проанализированный материал позволил выделить следующие основные приемы, используемые для акцентуации защиты:

1. Статусная защита — напоминание об обязанностипрямая угроза на основании невыполнения обязанностинапоминание о моральном долге.

2. Компетентная защита — ставка на интерес интрудерадоказательство с опорой на фактыиспользование доверия интрудера к защитнику.

3. Убеждающая защита — аргументациядемонстрация реального положения вещейдоверие.

4. Ценностная защита — апелляция к чувству жалости интрудерассылка на авторитетсоответствие морали.

5. Мотивационная защита — демонстрация необходимости поступить именно такопора на некое пристрастие интрудерааргументация.

Заключение

.

Как показывают многочисленные исследования, в процессе диалогического взаимодействия происходит обмен речевыми шагами или ходами, представляющими некоторую последовательность, которая определяется их соответствием типовым этапам взаимодействия. Так как общение по природе своей направлено на достижение конкретной цели, каждый из коммуникантов стремится к его успешности. Именно поэтому участники диалогического взаимодействия пытаются управлять и регулировать не только свои, но и респонсивные речевые действия с тем, чтобы контролировать достижение собственных коммуникативных целей. Анализ особенностей и механизмов использования дискурса с интенцией защиты показал правомочность выделения для него отдельного места в системе регулятивных действий в рамках диалогического общения.

С учетом целей использования дискурса с интенцией защиты, ожидаемого от его произведения эффекта, а также определения характерного для него ролевого репертуара, можно определить наиболее употребляемые речевые стратегии, которые являются механизмом регуляции поведения коммуникантов. В типовом ФСП иллокутивного фрейма защиты, существует глобальная стратегия и стратегии тактического порядка. Глобальная стратегия индексируется фреймообразующим показателем — глаголом «защищать (ся)» в русском языке и «(se) defendre» во французском или отглагольными существительными «защита" — «защитник"/ «defense" — «defenseur». Стратегии этапных периодов можно разделить на следующие группы:

1. Интеракционалъная стратегия защиты, где учитывается социально-ролевой статус коммуникантов, соответствует уровню социальной интеракции. На этом этапе взаимодействия используются стратегии вежливости, такта, сохранения интересов коммуникантов, сохранения «лица» и престижа.

2. Интерпретативная стратегия защиты, которая может проявляться в стратегиях информативности, непротиворечивости изложения, логического следования в тематическом развитии соответствует иллокутивно-тематическому этапу взаимодействия.

3. Стратегия управления защитой соответствует уровню организации речевого общения. Этот тип стратегий включает в себя стратегию снятия конфликта, управления вниманием партнера, стратегии корректности, а также стратегии умолчания, передачи инициативы, уловки, захвата инициативы.

С учетом специфики исследуемого процесса защиты, его участники были названы следующим образом: защитник (коммуникант, продуцирующий защиту) и интрудер (коммуникант, спровоцировавший защиту).

С точки зрения иллокутивности интенция защиты отражает преодоление коммуникативного сопротивления одного из партнеров по взаимодействию, который тем или иным образом стимулирует процесс защиты и вынуждает обороняться своего партнера.

Интенция защиты представляется метакоммуникативным взаимодействием в силу своей способности быть доминантой, группирующей вокруг себя другие коммуникативные акты, целью которых является совершение некоторого речевого или неречевого действия.

В процессе диалогического общения интенция защиты может возникнуть на базе другого, базового коммуникативного акта в такой речевой ситуации, когда хотя бы один из коммуникантов недоволен развитием интеракции вследствие следующих причин:

1) несоответствие формальной организации репликового шага партнера;

2) несоответствие неречевых действий партнера;

3) несоответствие содержания репликового шага партнера относительно соответствующим экспектациям защитника при условии, что защитник осознает безрезультатность использования выбранного им базового фреймового сценария и возможность использования некоторого основания для инициации защиты.

Кроме того, для реализации интенции защиты необходимо наличие следующих функциональных условий:

1) защитник знает, что возможно осуществление некоторого действия;

2) защитник действительно хочет осуществления некоторого каузиро-ванного речевого или неречевого действия;

3) защитник должен быть уверен в том, что он действительно хочет сообщить свою установку интрудеру;

4) защитник должен быть уверен в том, что интрудер в состоянии выполнить каузируемое речевое действие;

5) защитник имеет определенное основание для осуществления каузи-рования интрудеру некоторого речевого или неречевого действия (плюс условие использования основания);

6) защитник готов применить к интрудеру некоторые санкции в случае противодействия его намерениям и действиям.

На основании проанализированных примеров, в процессе защиты можно выявить несколько различных типов интенции защиты в зависимости от критериев, лежащих в основе дифференциации. Принимая за основу классификации запланированные защитником коммуникативные цели, можно выделить два типа интенции защиты:

1) защита, направленная на совершение действия;

2) защита, направленная на изменение мнения.

Согласно тому, кто является защитником — инициатор или адресат диалогического взаимодействия по сценарию базового фрейма, были выделены два типа интенции защиты — 1) инициирующая и 2) адресатная защита.

И, наконец, в соответствии с основаниями, актуализируемыми защитником для достижения каузируемого эффекта, были определены следующие типы стратегий защиты:

1) статусная (основание — различие в статусе между защитником и ин-трудером);

2) компетентная (основание — предполагаемая компетенция защитника);

3) убеждающая (основание — убежденность в фактуальности отражения положения вещей);

4) ценностная (основание — обязательность исполнения защитником действия с точки зрения морали);

5) мотивационная (основание — использование защитником адекватной мотивации).

Языковые средства формирования регулятивных действий дискурса с интенцией защиты являются экспликаторами коммуникативных намерений участников взаимодействия. Основываясь на общем количестве проанализированных примеров, в которых в процессе коммуникации реализуется интенция защиты, можно заключить, что инвариантная формула «Я защищаю кого-либо/что-либо от кого-либо/чего-либо» используется крайне редко в силу своей интенсивности (или высокого уровня иллокутивной силы), вызванной высоким иллокутивным потенциалом. Защитник, употребляющий инвариантную формулу и не желающий наступления коммуникативного рассогласования, должен иметь следующие параметры: доминантность его социально-ролевой позиции относительно позиции интрудера и твердую уверенность в успешности предпринимаемых речевых действий.

По этой причине для смягчения категоричности высказывания защитник в большинстве случаев использует иллокутивно транспонированные и имплицитные формы языкового выражения интенции защиты. С целью реализации иллокутивного потенциала обороны защитник широко использует лексико-семантические и синтактико-семантические средства формирования регулятивных действий, а именно перформативы, модализированные перформати-вы (очень часто с отрицательным актантом), частицы и междометия, связующие элементы, транспонированные, условные, интеррогативные и жесткие директивные конструкции.

Социально-психологические факторы, определяющие специфику общения во всем коммуникативном событии, служат важными регулятивами интенции защиты. Именно их правильное сочетание способствует обеспечению смысловой связности дискурса, воплощающейся в решизации соответствующих стратегий.

Любое высказывание с целью защиты может одновременно быть способом защиты от нападения и способом обвинения, ставянщм интрудера перед необходимостью защищаться. Эта мена ролей может присвоить конфликту свойство бесконечности. Интенция защиты также прожляет свою двойственность: она, используя различные стратегии, защищается от нападения, но и сама может содержать в себе угрозу нападения. Она может отвергать оправдания, интерпретируя состояние вещей как агрессию, вменяя это в вину интрудеру, следовательно, можно сделать вывод, что интенция защиты имеет амбивалентный характер.

Разумеется, представленное исследование не может дать исчерпывающее объяснение всех проблем, связанных с особенностями §-ечевой реализации такого комплексного явления, как дискурс с интенцией защиты.

Одним из вопросов, представляющих интерес для дамьнейшего исследования можно назвать характерные моменты возникновения интенции защиты на базе конкретных коммуникативных актов, возможные особенности предшествующих этому речевых ситуаций и соответствующего базовому коммуникативному акту ролевого репертуара. В этой связи интересно было бы рассмотреть дополнительные функциональные условия реализации интенции защиты, добавляющиеся к основным ранее перечисленшм условиям от базового коммуникативного акта.

Кроме того, представляется очень важным более подробное исследование границ использования интенции защиты и других коммуникативных актов с регулятивной направленностью, таких, как угроза, обвинение, осуждение, порицание, упрек, и т. д. Интересно было бы также рассмотреть шкалу интенсивности защиты с точки зрения ее конфликтности и возможный перечень языковых средств, служащих выражению различных степеней интенсивности.

Бесспорный интерес для отдельного рассмотрения представляет дальнейшая классификация языковых средств, употребляемых для успешного аргументирования точки зрения защитника, а также языковые средства и стратегии, используемые защитником для преодоления коммуникативного давления интрудера.

Таким представляется далеко не полный список прагматических проблем, затронутых в данном диссертационном исследовании.

Условные обозначения и сокращения.

ФСП — функционально-семантическое представление;

КСП — коммуникативно-социальное поле;

ИХЦ — интерактивный ход-цепочка;

ИЗ — интенция защиты;

ИНТ — интрудер;

ЗАЩ — защитник;