Семантические грамматические категории глагола в языках майя: сравнительный и типологический анализ

1. Тема и цели исследования.

Данное диссертационное исследование посвящено семантическим грамматическим категориям глагола в современных языках майя. На материале языков семьи майя исследуется формальная структура и семантика грамматических систем, выражающих значения аспекта (вида), модальности и времени. Исследование проводится в рамках так называемой «внутригенетической типологии» (см. подробнее об этом направлении [Кибрик 1993]): анализируются и сопоставляются друг с другом языки одной семьи.

Поскольку в настоящее время «неоправданно увеличился разрыв между теорией языкознания и описательным языкознанием, необходимо, с одной стороны, поднять описательное языкознание на уровень современной теории и, с другой, — обогатить эту теорию новыми наблюдениями и заново переосмысленными языковыми фактами» [Кибрик 2005: 39]. Данное исследование направлено на частичное решение обеих задач. Во-первых, существующие описания языков майя не всегда удовлетворяют требованиям современной теории, и в данной работе поднимается проблема реинтерпретации ряда языковых фактов в свете положений современной лингвистической теории. Во-вторых, в языках майя, несомненно, присутствует ряд феноменов, способных обогатить теорию, которые ранее либо не были зафиксированы в силу неудовлетворительного описания, либо были отмечены недостаточно эксплицитно.

Целью данного исследования является сравнительно-типологическое описание фрагмента глагольной грамматической системы языков семьи майя, отвечающего за выражение значений из семантических зон аспекта, модальности и времени.

Поставленной целью определяется ряд конкретных задач исследования. Во-первых, нашей задачей является описание формальной структуры выражения в грамматике исследуемых языков аспектуальных, модальных и временных значенийто есть, определение набора семантических грамматических категорий глагола и состава граммем каждой из них. Как показало исследование, языки семьи майя обладают в этом отношении рядом нетривиальных свойств. Значения из разных семантических зон, порой достаточно далёких друг от друга, могут быть выражены в рамках единой грамматической категории (см. главу 2). Граница между лексикой и грамматикой как двумя глобальными составляющими языковой системы в ряде случаев оказывается сильно размытой, в результате чего возникает ряд пограничных явлений, описание которых затруднено нехваткой и недостаточной степенью разработанности теоретических инструментов. Значения из семантической зоны времени в языках майя грамматикализованы либо кумулятивно вместе с аспектуальными или модальными значениями, либо, когда представлены в виде отдельных граммем, выражают не собственно время, а временную дистанцию (такие граммемы описаны в подразделах 2.2.2 и 2.3.4). Наборы граммем, составляющих грамматические категории в разных языках семьи, могут отличаться, с одной стороны, большим разнообразием, а с другой стороны, — наличием типологически редких граммем.

Вторая задача в рамках данного исследования — описать семантику каждой из исследуемых категорий и граммем. Очевидно, что граммема с одним и тем же названием (например, «имперфектив») в одном конкретном языке может выражать несколько иные значения, чем в другом. Поэтому при проведении семантического анализа мы опираемся, прежде всего, на реальные употребления граммем в оригинальных текстах, а не на название, приписанное им в грамматиках. Также внимание уделяется морфологическому выражению граммем и синтаксическим особенностям их употребления.

Третья задача заключается в том, чтобы проследить принципы взаимодействия грамматических категорий между собой и предложить инструменты для теоретического описания этих принципов. Решение этой задачи позволит внести определённый вклад в типологию грамматических систем и обогатить теоретические методы исследования грамматической периферии и межкатегориальных отношений.

Наконец, четвёртой задачей является внутригенетическое типологическое исследование семантических грамматических категорий глагола в языках майя. Мы сопоставим между собой результаты, полученные для конкретных языков семьи с учётом их генетических и ареальных характеристик, и опишем получившуюся общемайянскую1 типологическую картину. В связи со сложным устройством глагольной грамматической системы языков майя и её недостаточной изученностью со стороны теоретической лингвистики, именно внутригенетическое исследование представляется наиболее удачным методом, поскольку «позволяет дать более полное и адекватное представление о качественных характеристиках языковых параметров, документировать пространство типологических возможностей вариативных, неустойчивых и структурно сложно устроенных параметров, обнаружить редкие параметры» [Кибрик 1993: 22]. В ходе сопоставительного анализа мы также попытаемся взглянуть на развитие майянских глагольных систем с точки зрения диахронии и проследить основные закономерности в развитии тех или иных морфологических показателей и произошедшие в ходе языковой эволюции семантические переходы от одних значений к другим.

1 В данной работе мы будем использовать прилагательное майяпскийсуществует и другой возможный вариант — майяский.

3.5. Выводы к главе 3.

В данной главе рассмотрены три категории (наклонение, статус и ирреальность), которые могут считаться грамматическими в некоторых из языков семьи майя. Две из них (наклонение и ирреальность) передают модальные значения, а третья (статус) является синтаксической грамматической категорией. Кроме того, в разделе 3.4 рассмотрен также ряд лексико-синтаксических способов выражения значений из семантической зоны времени, аспекта и (отчасти) модальности.

Грамматическая категория наклонения присутствует во всех языках семьи майя, кроме языков кичеанской подгруппы. Эта категория состоит из двух граммем — индикатива и императива, — первая из которых всегда выражена нулём. Семантика императива чрезвычайно узка: за рамками своего основного значения он (практически) не используется.

Императив в языках майя обладает рядом примечательных морфологических особенностей и представляет интерес скорее с морфологической точки зрения, чем с семантической. Императив всегда по-разному образуется от переходных и непереходных глаголов, что связано с эргативностью майянских языков и, следовательно, различным кодированием субъекта-исполнителя в зависимости от переходности глагола. Императив часто имеет нулевое выражение и отличается от индикатива лишь тем, что не допускает наличия при глаголе маркеров категории расширенного аспекта, которые в индикативных формах обязательны.

Эта взаимоисключительность императива и категории расширенного аспекта позволяет поднять теоретический вопрос о целесообразности выделения в грамматической системе майянского глагола отдельной грамматической категории наклонения. Поскольку императив сам по себе обладает свойством обязательности, он может быть включён в состав граммем расширенного аспекта, с которыми находится в дополнительной дистрибуции. В рамках данного исследования, однако, мы предпочитаем рассматривать его отдельно. Одним из главных аргументов в поддержку такого подхода является невозможность или необязательность (в зависимости от конкретного языка) употребления лично-числовых аффиксов в императивных формах. Согласование глагола по лицу (и иногда числу) со своими актантами — обязательный признак финитной формы. Лично-числовые аффиксы обязательно оформляют глагол, какая бы граммема категории расширенного аспектани использовалась. Это свидетельствует о принципиально ином характере императива по сравнению с ас-пектуальными граммемами. Другим, более слабым аргументом может служить тот факт, что показатель императива в глагольной словоформе никогда не занимает ту же позицию, что и аффиксы или клитики категории расширенного аспекта82, и поэтому не образует с ними «классическую» стройную парадигму взаимоисключающих элементов.

В языках майя кичеанской подгруппы (в канхобаланских и мамеанских языках это явление выражено в меньшей степени) есть статусные суффиксы. Этот термин чрезвычайно размытый и неопределённый (как и семантика самих суффиксов). Мы показали, что данные суффиксы выполняют в языках майя в первую очередь синтаксическую функцию и практически лишены семантического наполнения. Отдельные показатели категории статуса в ходе диахронического развития существенно модифицировали своё значение и стали показателями совсем других категорий. Так, показатели императива, ирреа-лиса и показатели граммем базовых категорий расширенного аспекта в системах с двухуровневым выражением аспектуальных значений произошли, насколько можно судить по данным сравнительно-исторических исследований, из протомайянских суффиксов категории статуса.

Категория ирреальности как грамматическая категория глагола выделяется в цельталанских, канхобаланских и некоторых мамеанских языках. В большинстве из этих языков она имеет транскатегориальный характер: её показатели сочетаются не только с глаголами, но и с другими частями речи. По своей структуре и позиции в глагольной грамматической системе она напоминает категорию наклонения. Категория ирреальности состоит из двух граммем.

82 Единственным исключением, видимо, является язык чонталь, где и значения категории расширенного аспекта, и императив выражаются суффиксально. реалиса и ирреалиса, — первая из которых непременно имеет нулевое выражение. Как и императив, ирреалис по-разному выражается при переходных и непереходных глаголах. Как и императив, ирреалис часто имеет нулевое морфологическое выражение, и о том, что глагол стоит в ирреалисе, а не в реали-се, сигнализирует лишь отсутствие при нём показателя грамматической категории расширенного аспекта.

Семантика же ирреалиса, в отличие от императива, наоборот, чрезвычайно обширна. Ирреалис может выражать отрицание, контрафактичность, приблизительность, неопределённость, побуждение, цель, желание, эмоциональную окраску, а также эпистемическую и (в меньшей степени) деонтическую модальность. Ирреалис в языках майя в целом укладывается в типологическую «норму», которую предлагают для этой граммемы различные исследования, основанные на сопоставительном анализе языков мира.

Мы не рассматриваем ирреалис в составе категорий расширенного аспекта или наклонения по двум причинам. Во-первых, потому, что ирреалис в отдельных языках иногда (хотя и редко) может сочетаться с граммемами этих категорий: в канхобаланских языках он сочетается с граммемой потенциалиса, а в чорти и авакатекском он иногда сочетается с императивом. Таким образом, не срабатывает правило о взаимоисключительности показателей, которое лежит в основе определения грамматической категории. Во-вторых, показатели ирреалиса во многих языках майя способны сочетаться не только с глаголами, что свидетельствует о принципиально ином характере ирреалиса в грамматической системе языка по сравнению с показателями категории расширенного аспекта.

Три грамматические категории, рассмотренные в данной главе, вместе обладают важными свойствами, которые отличают их от грамматической категории расширенного аспекта, которая рассматривалась в главе 2. И наклонение, и статус, и ирреальность есть не во всех языках семьи майя. Более того, нет ни одного языка, где были бы представлены все три этих категории. Показатели этих категорий не формируют ясных парадигм. Категории наклонения и ирреальности состоят из двух граммем, для одной из которых нет никакого морфологического показателя. Показатели категории статуса оформляют не каждый глагол, и на их наличие в конкретной словоформе влияет не семантический, а синтаксические фактор: их употребление зависит от линейной позиции глагола в синтагме.

Раздел 3.4 посвящен лексико-синтаксическим способам выражения значений из зоны времени, аспекта и модальности, которые сосуществуют в языке с грамматическими категориями и дополняют их, как бы заполняя семантические «лакуны». Так, например, в уастекском и цельталанских языках широко распространены глагольные перифразы со значением будущего времени, тогда как специальные граммемы с ирреальным и футуральным значением в этих языках отсутствуют. Особые синтаксические конструкции или лексемы для выражения дуративных значений широко распространены в восточно-майянских языках (канхобаланских, мамеанских, кичеанских), тогда как грамматический дуратив есть только в языках низменности. Эта закономерность не всегда прослеживается в столь явном виде, и лексические и грамматические средства выражения одного и того же значения могут иногда дублировать друг друга. Так происходит, в частности, со значением перфекта, которое может одновременно выражаться и финитными, и причастными формами (например, в уастекском, юкатекском, кекчи).

Заключение

.

В диссертации рассмотрены и сопоставлены между собой глагольные грамматические системы современных языков семьи майя. Прежде всего, нас интересовали семантические грамматические категории, выражающие значения из зон аспекта, модальности и времени.

Сравнение родственных языков (внутригенетическая типология) позволило выявить общую модель устройства глагольной грамматической системы языков майя, а также возможные отклонения от неё. Таким образом, данное исследование представляет собой первый и необходимый этап типологического обобщения, предшествующий построению типологической модели на более широкой выборке. На материале майянской глагольной системы был подтверждён тезис о том, что «имеется достаточно обширный спектр языковых феноменов, типологическое исследование которых в рамках группы родственных языков не только методически оправданно, но и в ряде случаев предпочтительно» [Кибрик 1993: 21] (см. также [Оэпк 1998]).

Основу" глагольной грамматики всех языков майя составляет аспекту-альная система, в рамках которой помимо собственно аспектуальных значений иногда также выражаются модальные и временные. Такие грамматические системы иногда называются ТАМ-системалш. В данной работе мы используем термин расширенный аспект, поскольку центральным звеном майянских ас-пектуально-модально-временных систем является именно аспектуальный компонент (что отражается в использовании аспектуальной терминологии при обозначении основных граммем). Аспектуальная система состоит, как минимум, из двух граммем, которые мы называем перфективом и гшперфективом, хотя их семантика несколько отличается от той, что обычно понимается под этими терминами в исследованиях по лингвистической типологии.

Помимо категории расширенного аспекта в грамматическую систему глагола также могут входить ещё три категории: наклонение, статус и ирреальность. Эти категории присутствуют не во всех языках семьи и занимают периферийное положение. В языках майя вообще чрезвычайно много явлений с переходным грамматическим статусом, которые нельзя с уверенностью отнести ни к лексической, ни к грамматической языковой сфере. Такие явления принадлежат грамматической периферии и представляют собой серьёзную проблему для грамматической теории, поскольку для их описания и анализа на данный момент разработано недостаточно теоретических средств.

Одна из таких теоретических проблем возникает при описании аспекту-альной системы языков низменного ареала. В этих языках аспектуальная система состоит из двух грамматических категорий, которые объединены между собой тесными семантическими и морфосинтактическими связями: их граммемы не могут свободно сочетаться друг с другом, а выбор граммемы одной из категорий всегда предопределён граммемой другой категории. Для описания таких двухуровневых систем в подразделе 2.1.2 введены понятия интерпретирующей и базовой грамматических категорий. В подразделе 2.1.3 показано, что эти понятия могут быть полезны для грамматической теории в целом и могут найти применение за пределами семьи майя.

Двухуровневая структура аспектуальной системы характерна для языков юкатеканской подгруппы и языка чоль. Все эти языки принадлежат к низменному майянскому ареалу. Граммемы базовой категории расширенного аспекта в этих языках выражают очень размытые значения и выполняют скорее синтаксические или согласовательные функции. Граммемы же интерпретирующей категории расширенного аспекта, наоборот, имеют скорее семантическое наполнение. В целом, их набор и семантика, рассмотренные в разделе 2.2, не демонстрируют сильных отличий от набора и семантики граммем языков с одноуровневыми аспекту алы шми системами. Такие одноуровневые системы представляют собой обычные грамматические категории, граммемы которых обладают свойствами обязательности и взаимоисключителыюсти. Эти системы, описанные в разделе 2.3, характерны для языков горного ареала (канхоба-ланских, мамеанских и кичеанских), а также для цельталанских языков, расположенных на границе ареалов, и для уастекского, находящегося за пределами майянского ареала.

В категорию (или систему категорий) расширенного аспекта в разных языках майя входит от двух до пятнадцати граммем. Самые редуцированные системы представлены в цельталанских языках (в цоциле, цельтале, чонтале и чорти), а также в канхобаланском языке попти. По три аспектуальные граммемы есть в уастекском, канхобаланских, некоторых мамеанских и некоторых кичеанских языках. Четыре граммемы выделяются в маме, цутухиле, покома-ме, какчикеле и чоле. Пять граммем противопоставляются в рамках категории расширенного аспекта в сипакапенском и кекчи. Самые обширные аспектуальные системы наблюдаются в языках юкатеканской подгруппы: там они состоят из десяти и более граммем. «Рекордсменом» является юкатекский язык, аспектуальная система которого насчитывает пятнадцать граммем.

Во всех майянских аспекту ал ьных системах есть граммемы перфектива и имперфектива. Но это противопоставление в языках майя отнюдь не всегда бинарно и может включать другие элементы. Таким образом подтверждается тезис о том, что аспект по своей семантической природе не обязательно является бинарной категорией. Кроме того, семантика перфектива и имперфектива сильно варьирует по языкам майя и во многом зависит от других граммем, входящих вместе с перфективом и имперфективом в аспектуальную систему.

Перфектив выражает законченное действие пунктивного или лимита-тивного характера, которое целиком попадает в окно наблюдения и завершено к моменту временного отсчёта. Поэтому майянский перфектив не сочетается с действиями в будущем времени. Имперфектив выражает дуративные и хабитуальные значения, а также ирреальную модальность, что позволяет ему выражать действия в будущем времени вне зависимости от их аспектуальных свойств. Если в конкретном языке в составе категории расширенного аспекта есть модальная граммема потенциалиса (как в канхобаланских) или футурума (как в некоторых кичеанских), которые тоже выражают ирреальную модальность, сфера действия имперфектива сокращается, поскольку часть его значений «переходит» к модальным граммемам. Если в категорию расширенного аспекта входит специальная граммема дуратива, то она «берёт на себя» дуративные значения. Таким образом, при наличии большого числа разнообразных модально-аспектуальных граммем, единственным значением, которое выражается имперфективом, остаётся хабитуалис. Именно так происходит в юкате-канских языках.

Перфектов и имперфектив, следовательно, не являются чисто аспекту-альными граммемами, они передают также модальные и таксисньте значения. В майянистике эти граммемы обычно называются комплетивом и инкомпле-тиеом, и такая терминология представляется не такой уж неудачной, несмотря на то, что эти термины очень неоднозначны, и в лингвистике под ними могут пониматься разнообразные явления, зачастую не имеющие между собой ничего общего. Термины комплетив и ипкомплетив хорошо передают смысл завершённости или незавершённости действия, чрезвычайно актуальный для этих граммем, а также отражают тот факт, что в языках майя мы имеем дело не с «классическим» перфективно-имперфективным противопоставлением. Эта оппозиция, во-первых, включает модально-темпоральную семантику, а во-вторых, у неё есть и более мелкие аспектуальные особенности: лимитатив всегда относится к перфективному кластеру, а завершённый и неактуальный хабитуалис часто тоже маркируется перфективом, а не имперфективом.

В грамматиках некоторых мамеанских языков и языка кекчи иногда говорится о наличии в их категории расширенного аспекта граммемы недавно прошедшего времени. В ходе семантического исследования мы показали, что эта граммема должна называться перфектом, поскольку на синхронном этапе передаёт типичные перфектные значения. Хотя диахронически, вполне вероятно, перфект возник именно из маркера недавнего прошедшего времени. Таким образом, граммемы временной дистанции «в чистом виде» присутствуют только в языках юкатекской ветви.

В нарративном режиме, как установлено в разделе 2.4, имперфектив и перфектив могут менять своё значение. Когда предложение употребляется в нарративе, аспектуальные показатели могут нести не семантическую, а дискурсивную функцию: с их помощью говорящий выстраивает свой дискурс. Обычно особое маркирование получают сразу несколько предложений, составляющих вместе отдельный эпизод, который по тем или иным причинам говорящий считает необходимым выделить из ряда других эпизодов. При этом аспектуальная семантика описываемых событий отходит на второй план и не учитывается. Даже если описываемое событие пунктивно и завершено к моменту отсчёта, когда оно входит в состав эпизода, нуждающегося в дискурсивном маркировании, оно может выражаться имперфективом. В нарративном режиме в дискурсивных функциях может употребляться и особый маркер — опущение аспектуального показателя.

В некоторых языках горного ареала иногда выделяют особую грамматическую категорию — категорию статуса (см. раздел 3.2). Показатели статуса передают некоторое чрезвычайно размытое модальное значение. Они являются суффиксальными и возможны только в конечной позиции в синтагмеследовательно, они подчиняются не столько семантическим, сколько фонолого-синтаксическим принципам. Помимо этого, показатели статуса указывают не только на модальные свойства ситуации, но и на синтаксические свойства глагола, различаясь в зависимости от переходности. Семантика этих показателей, несмотря на проведённый анализ, остаётся чрезвычайно размытой из-за большого числа исключений и смешений граммем. По-видимому, категория статуса, характерная для протомайянского языка, затем стала утрачиваться, и этот процесс с разной скоростью происходил и продолжает происходить в разных языках семьи. В некоторых языках майя категория статуса уже утратилась полностью (как в цоциле или цельтале), а некоторые её показатели стали выражать значения других категорий. В других языках наблюдаются «реликты» этой категории (как в чорти), но их принадлежность к области грамматики остаётся под вопросом. В некоторых кичеанских языках, где она сохранилась лучше всего, категорию статуса на синхронном уровне можно трактовать как синтаксическую грамматическую категорию.

Категории наклонения (раздел 3.1) и ирреальности (раздел 3.3) также занимают периферийное положение в глагольной грамматике языков майя (хоть и не настолько явное, как категория статуса). Наклонение и ирреальность состоят из двух граммем: индикатив и императив, в первом случае, и реалис и ирреалис — во втором. Одна из граммем в каждой паре всегда имеет нулевое выражение. Категории наклонения нет в уастекском и кичеанских языках, а категории ирреальности — в уастекском, кичеанских и некоторых мамеанских языках. В тех языках, где эти категории есть, граммемы императива и ирреалиса почти всегда по-разному выражаются при переходных и непереходных глаголах и почти всегда находятся в отношениях взаимоисключительности с граммемами категории расширенного аспекта. Это позволяет иногда выражать императив и ирреалис без специальных морфологических показателей, но с помощью отсутствия показателей категории расширенного аспекта.

Семантика императива в языках майя чрезвычайно узкая: он практически не выходит за пределы своего основного значения. Семантика ирреалиса, наоборот, чрезвычайно широкая. Эта граммема употребляется при отрицании, при выражении контрафактичности, побуждения, неопределённости и приблизительности, желания, сомнения, цели, уверенности, а также в некоторых вопросительных контекстах. В разделе 3.3.2:9 мы сопоставили семантику майян-ского ирреалиса с типологическими данными и пришли к заключению, что ирреалис в майя в целом хорошо «вписывается» в общеязыковую модель. Единственной особенностью семантики ирреалиса в майя является его несклонность к выражению потенциальных значений (возможности, необходимости, обязательности и т. п.), принадлежащих к области деонтической модальности.

В разделе 3.4 рассмотрена грамматическая периферия майянских языков. Мы исследовали те показатели, которые не принадлежат грамматическим категориям, но которые, тем не менее, выражают значения из семантических зон аспекта, времени и модальности. В некоторых майянских грамматиках или теоретических работах такие показатели рассматриваются как полноправные элементы грамматической аспектуальной системы (или ТАМ-системы). Так, например, часто говорится о наличии в цельтале и канхобаланских языках граммемы дуратива, в чорти — лимитатива, в мопане или ица — будущего времени. Мы показали, что все эти элементы (кроме перфекта и проспектива, передаваемых причастиями) не являются в полной мере грамматическими и поэтому не должны рассматриваться в составе единой категории расширенного аспекта. Это ещё одна очень обширная область в лингвистическом устройстве языков майя, где чрезвычайно трудно провести границу между грамматическими и неграмматическими явлениями.

Языки майя представляют собой удобный объект для диахронических исследований, поскольку исследователям доступны отдельные данные (хотя, конечно, очень ограниченные) по некоторым из языков семьи за последние несколько сотен лет, а если учитывать также и иероглифические памятники, то за гораздо больший период времени. Майянская глагольная грамматическая система на протяжении времени сильно эволюционировала, и современные языки разных генетических подгрупп часто имеют мало общих грамматических черт. Одной из основных диахронических тенденций является переосмысление показателей категории статуса. Из них образовалось большинство современных показателей императива и ирреалиса, а также показатели базовой категории расширенного аспекта в языках с двухуровневым устройством аспектуальной системы.

Аспектуальная система характеризуется как развитием новых граммем, так и утратой старых. Современные финитные показатели перфекта, например, произошли либо от фазовых глаголов со значением 'заканчивать', как в гака-теканских языках, либо от показателей недавнего прошедшего времени, как в мамеанских языках, либо от протомайянских суффиксов перфектных причастий, как в уастекском. Канхобаланские показатели потенциалиса подверглись сильному влиянию ирреалиса. На синхронном этапе идёт процесс преобразования вспомогательных глаголов движения в показатели ирреальной модальности для выражения значений будущего времени (в случае с юкатекскими показателями проспектива и предиктива такой процесс уже завершился). В протомайянском языке, если опираться на диахроническое исследование [Robertson 1992], были граммемы футурума и оптатива, которые в современных языках либо полностью утратились, либо существенно поменяли свою семантику. Аспектуальные системы некоторых языков полностью перестроились. Это касается, например, языка чорти, который утратил морфологические показатели категории расширенного аспекта, или уастекского языка, за долгое время развития в изоляции от остальных языков семьи поменявшего препозитивное аспектуалыюе маркирование на суффиксальное.

Таким образом, грамматическая система майянского глагола чрезвычайно подвижна. Вполне вероятно, что этим её свойством и объясняется наличие большого числа явлений с переходным грамматическим статусом и феномен «наслаивания» одних показателей на другие. Например, во многих языках он характерен для показателей ирреалиса, среди которых нет строгой семантической дистрибуции. Процессом смены «грамматических пластов» обусловлено и сосуществование сразу нескольких «равноправных» аспектуальных маркеров (как в случае с префиксами имперфектива в цоциле).

Данная диссертация является первым шагом в направлении сопоставительного изучения грамматики языков майя. Методы внутригенетической типологии позволили получить ряд важных сведений по синхронному состоянию майянской глагольной системы и сделать предварительные выводы относительно её диахронического развития и возможных путей дальнейшей эволюции. Однако, по-прежнему остаётся обширный ряд нерешённых вопросов. Не совсем очевидна семантика граммем базовой категории расширенного аспекта в языках с двухуровневым устройством аспектуальных систем. Остаются неясными модели и закономерности функционирования категории статуса в кичеанских языках. Нет полной ясности относительно дистрибуции между финитными и причастными средствами выражения перфекта. Серьёзную проблему в языках майя представляют собой многочисленные явления грамматической периферии, которые крайне неохотно поддаются описанию методами теоретической грамматики.