Что может обозначать глагольный элемент-ся (-съ) Ч

В различных грамматических описаниях русского языка элемент -ся (-сь) трактуется по-разному. Весьма распространенным является понимание этого элемента как постфикса, отличного от суффикса и от флексии своим особым местоположением в структуре слова. В самом деле -ся (-сь) всегда располагается именно в конце слова, в том месте, где у изменяемых слов (а таких в русском языке как в языке флективном большинство) располагается окончание. При этом -ся (-сь) может находиться и после флексии. Напомним, что после флексии, по крайней мере у русских глаголов, может выступать другая флексия. Однако до сих пор мы не отмечали таких случаев, когда за флексией следовало бы что-нибудь иное, кроме флексии (за исключением, разумеется, специфических примеров с так называемой внутренней флексией типа пятьюдесятью, пятистам).

Впрочем, положение в слове, как известно, не самый главный критерий, по которому противопоставляются флексии и суффиксы. Даже противопоставление префиксов и суффиксов, в первую очередь предопределенное позицией по отношению к корню впереди или сзади, базируется нс только на этом. Весьма существенным является и характер семантического содержания: у суффиксов оно всегда включает компонент, указывающий на принадлежность слова к определенной части речи, а у префиксов такой компонент никогда не присутствует. (Первая часть этого утверждения, разумеется, справедлива лишь при условии признания омонимии суффиксов. Например -//- как суффикс относительного прилагательного в лесной и другой суффикс -//- как показатель существительного и лица женского пола в княжна.)

Рассмотрим природу показателя -ся (-сь), учитывая не столько его расположение в слове, сколько семантические факторы. Очевидно, что в таких, например, предложениях, как Улица освещается фонарями, элемент -ся не привносит в предложение никакого нового, дополнительного семантического содержания, а лишь задает определенные формальные характеристики для выражения актантов. Таким образом, в этом случае -ся выступает как такая флексия, которая просто указывает на связь между словами в предложении.

Совсем другую роль выполняет -ся (-сь), например, в предложении Экзамены начинаются, где именно благодаря -ся меняется и сама семантика глагола, из обозначения действия, предполагающего наличие объекта, этот глагол превращается в обозначение действия безобъектного, замкнутого целиком в самом субъекте.

Иными словами, глагол с -ся семантически является менее сложным, чем глагол без -ся. Казалось бы, налицо парадокс, когда формальное усложнение влечет за собою не усложнение, но упрощение семантическое. Однако это не уникальное в языке явление, если вспомнить процедуру «зачеркивания» при сложении значений в структуре слова и предложения. Таким образом, в рассматриваемом примере -ся уже не может быть понято как окончание, но только как суффикс. Ведь он передает некоторое значение, причем такое, которое в отличие от значений, передаваемых грамматическими средствами (флексиями), не является регулярно реализуемым для всех глаголов русского языка (в отличие, например, от наклонения и времени). Из данного рассуждения вытекает весьма важное следствие, суть которого в том, что в русском языке существуют два -ся: флексия и суффикс.

Суффиксальный характер -ся может быть подтвержден и другими примерами, где -ся, сохраняя свое инвариантное значение «безобъсктность, замкнутость в субъекте», реализует различные «приращенные», дополнительные значения. Как, например, «взаимность» в предложении Милые бранятся — только тешатся, «свойство» (не действие!) в Собака кусается, «перенос действия на субъект» в Кошка умывается.

Причем эти достаточно регулярные «приращенныс» значения сосуществуют и со значениями более или менее уникальными, как, например, «непроизвольность» в Он порезался. Иными словами, в русском языке существует суффикс -ся, отличный от других суффиксов не только наличием флексии-омонима, но особым расположением в слове, нахождением после флексии. Других суффиксов со столь экзотичным расположением в русском языке нет.

Это наличие -ся- флексии и -ся- суффикса ставит весьма специфические задачи перед рецептивной грамматикой и толковым словарем русского языка. Очевидно, что, встретив в тексте глагол с -ся (-сь), реципиент должен прежде всего понять, встретил ли он форму глагола, имеющую флексию -ся и, следовательно, выступающую в словарной форме в словаре без -ся. Или он встретил глагол с суффиксом -ся, который должен выступать в словаре тоже именно с этим суффиксом. В обоих случаях вся необходимая семантическая информация должна быть получена именно из словаря. Причем для грамматики останется важным лишь один вопрос: зачем в тексте употреблена форма с флексией.

-ся (-сь) вместо формы без такой флексии, которая передавала бы то же самое содержание.

Ответ на этот вопрос известен: употребление глагольной формы с -ся (формы страдательного залога) позволяет либо вовсе не упоминать производителя действия, либо вывести его «из фокуса» предложения, сместить его на периферию.

Это обстоятельство может быть проиллюстрировано большим количеством трансформаций из активного залога глагола в пассивный со сдвигом или опущением субъекта. Очень важна в разных случаях роль интонационных средств и порядка слов: «Исполняется соната Шопена», «Сопата Шопена исполняется Петровым», «Петров исполняет сонату Шопена» и т. п.

В обсуждаемом случае рецептивная грамматика нс только решает вопрос о грамматическом статусе -ся, но, семантизируя, в частности страдательные формы, констатирует нс только то, что есть в тексте, но и то, чего в нем нет, хотя и должно было бы быть. Очевидно, что в данном случае речь идет не о тех значениях, которые формально не выражены в тексте, но существуют в сознании собеседников, а о намеренном умолчании, задуманной создателем соответствующего текста семантической недостаточности при грамматической правильности.

Остается только посетовать по поводу того, что соответствующий раздел грамматики исключен из школьного преподавания русского языка. Впрочем, это совершенно естественно, ведь с глагольным залогом нс связаны никакие орфографические или пунктуационные сложности, а вопросы семантической интерпретации русского текста, кажется, концептуально исключены из практики преподавания русского языка в русской школе.