Джон Рид: десять дней одного века

В борьбе мои симпатии не были нейтральны. Но, рассказывая историю тех великих дней, я старался рассматривать события оком добросовестного летописца, заинтересованного в том, чтобы запечатлеть истину.

Д. Рид

Послевоенное десятилетие, год 1919 открывается выходом двух книг, абсолютно разных, но значимых в историко-литературном плане — это новеллистический сборник Шервуда Андерсона «Уайтбург, Огайо» и «Десять дней, которые потрясли мир» Джона Рида. Появление книги Рида, как и сама фигура ее автора, которого называли легендарным, не было на первый взгляд неожиданным. Рид был ярким выразителем той самой радикальной, демократической традиции, связанной с поисками социальной справедливости, которая была жизненна в Америке.

Она, как отмечалось, представлена многими выдающимися именами: и Уолтом Уитменом, воспевшим «Город друзей», и Уильямом Диноя Хоуэллсом, называвшим себя социалистом, автором утопических романов об Альтрурии, стране всеобщего благоденствия, и Э. Беллами, чей роман «Взгляд в прошлое» о счастливом будущем, имевший беспрецедентный успех в мировом масштабе, и Эптон Синклер, «социалист чувства», обличавший капитализм с пропагандистской прямолинейностью, запечатлевший эксплуатацию рабочих на бойнях Чикаго в романе, название которого «Джунгли» обрело афористический смысл; наконец, «разгребатель грязи» Линкольн Стеффене, доказавший с помощью своей расследовательской техники, что во многих социальных бедах повинны не только и не столько пораженные пороками люди, сколько коррумпированная система; этот термин введен им в оборот. В 1919 г. Л. Стеффене посетил Советскую Россию, имел беседу с В. И. Лениным. Свои впечатления он выразил в знаменитой фразе, которую у нас постоянно цитировали: «Я видел будущее, и оно наступило».

В межвоенное десятилетие радикальная традиция в США, как будет показано, сохранила свою жизненность. Именно в Америке увидела свет всемирно знаменитая книга Рида, запечатлевшая пером очевидца судьбоносное событие — большевистский переворот в октябре 1917 г. Значимость книги огромна. До сих пор о ней не утихают споры: она оценивается с противоположных позиций. Для одних это великая социалистическая революция. Для других — большевистский переворот, принесший России несчастья и беды. Для одних — фундамент, из которого выросла великая победа в смертельной схватке с фашизмом. Для других — начало цепи трагических ошибок, породивших сталинизм.

На фоне библиотеки трудов и свидетельств, написанных о событиях 1917 г. в России, выделяется эта книга с ее крылатым заголовком: «Десять дней, которые потрясли мир». Это классика художественно-исторического жанра.

По дорогам мира: от Портленда до Петрограда. Джон Рид (1887—1920) был человеком уникальной судьбы. Считалось, что носителями радикальных бунтарских настроений были иммигранты, прибывшие из Европы, испытывавшие трудности укоренения на американской почве. Риду, стопроцентному американцу, выходцу из состоятельной семьи, казалось, ничто не предрекало стать революционером. И все же не один он, если вспомнить о Бехере, Барбюсе, Арагоне, Неруде, проделал в XX в. подобный путь. Его детство в портовом городе Портленде было безоблачным. Он учился в привилегированной школе, потом в элитном Гарвардском университете, этом питомнике американской аристократии. Среди его однокашников были те, кто составили гарвардский квартет: Т. С. Элиот, выдающийся поэт-модернист; Уолтер Липпман, крупнейший политический журналист; Хейвуд Браун, публицист либеральной ориентации; Джон Рид, один из основателей компартии США. Блестящий молодой человек, разносторонне одаренный поэт, Рид начинал как многообещающий журналист. Двери престижных буржуазных изданий были для него широко распахнуты. Он формировался в условиях радикального интеллектуального брожения, которым характеризовался канун Первой мировой войны Гринвич-Вилледж, центр художественной молодежи.

Рид был одарен и успешен, даже считался чуть ли нс плейбоем, но не позволил себе угодить в ту золотую клетку, куда его заманивали хозяева буржуазной прессы. У него было отзывчивое сердце, способность сострадать и воспринимать чужую боль. Его ранние очерки и рассказы были посвящены людям «дна», беднякам, изгоям Нью-Йорка {"Капиталист", «Куда влечет сердце», «Дочь революции» и др.). В нем жила потребность в социальной справедливости. С 1913 г. он стал сотрудничать с малотиражным безгонорарным радикальным журналом «Мэссиз», где поместил очерк о забастовке текстильщиков «Война в Паттерсоне». С ним в его творчество вошла тема классового конфликта. Он отозвался на нее в другом очерке «Война в Колорадо», журналистском расследовании о том, как скэбы и полицейские, атаковав палаточный городок забастовщиков, подавили в крови выступление горняков на угольных копях, принадлежавших Рокфеллеру. Год спустя Рид отправляется в охваченную крестьянским восстанием Мексику, находится в рядах армии повстанцев. Дружит с народным вожаком Панчо Вильей. Итог этой поездки — наполненная яркими романистическими красками книга «Восставшая Мексика» (1914). В ней талантливый художник слова и документалист сумел передать в живых образах саму атмосферу революционного движения. Его стали сравнивать с Киплингом. А Уолтер Липпман, мэтр публицистики, отзывается о нем: «С Джона Рида начинается репортаж». События, происходящие в мире, расширяют жизненный опыт Рида. Содействуют его радикализации. В 1914 г. он отправляется в Европу, где уже полыхает пламя Первой мировой.

Он посещает ряд фронтов во Франции, на Балканах, в России. Но не в меньшей мере, чем зрелище бессмысленного человекоубийства, поражает его то, как люди позволяют себя одурманивать ура-патриотической, шовинистической пропагандой, как послушно вовлекаются в смертельное пекло. Впечатления от увиденного находят отражение в его очерковой книге «Война на Восточном фронте» (1916). Когда весной 1917 г. США вступают в войну, Рид оказывается в рядах антимилитаристов. Его подвергают травле и судебному преследованию, перестают печатать. Радикальный журнал «Мэссиз» — единственный, предоставляющий ему свои страницы.

Осенью 1917 г. как корреспондент социалистической прессы Рид приезжает в Россию: это как раз канун октябрьского переворота. Он незамедлительно погружается в гущу событий, посещает митинги и собрания, накапливает документальные материалы, непосредственно общается с большевиками. Наблюдает нарастающие революционные настроения. Он очевидец событий в Петрограде, атаки на Зимний дворец, открытия Второго Всероссийского съезда и выступления на нем В. И. Ленина. Его первая телеграмма, отправленная в Америку, содержит знаменитую фразу: «Я видел рождение нового мира». Отныне его симпатии открыто отданы большевикам. Он сотрудничает в Бюро революционной пропаганды. А уезжая из России в январе 1918 г., на III съезде Советов Рид произносиг клятву, обещая рассказать правду об увиденном. И это было актуально. Ведь Советская Россия подверглась на Западе «блокаде правды». Помимо домыслов об ужасах «совдепии» сообщалось о жестокостях революционного насилия и эксцессах гражданской войны.

Свой долг журналиста Рид видит в том, чтобы пробивать бреши в этой «блокаде правды», обращаясь к языку фактов, цифр, документальных свидетельств. По возвращении в США он ведет активную работу в радикальной прессе, объединив свои публикации в цикле «Красная Россия». Сами заголовки его публикаций достаточно противоречивы: «Как осуществляется революция», «Как Советская Россия победила кайзеровскую Германию», «Структура Советского государства», «Происхождение рабочего контроля в России» и др. В них он выступал и как популяризатор, и как пропагандист, разъяснявший соотечественникам то, что происходило в далекой и загадочной России. Его публицистика была своеобразным приступом к той книге, которую он все это время вынашивал и которую начал писать с осени 1918 г. Он сумел непосредственно приступить к работе, когда его материалы, вывезенные из России и конфискованные полицией, были после немалых мытарств, наконец, возращены.

Писатель и критик Флойд Делл вспоминает: «Я помню тот день, когда бумаги Рида появились, наконец, в его доме: кипы „Известий“, „Правды“, „Новой жизни“, связки распоряжений и прокламаций, собранных со сцен, коллекция фотографий; один их вид делал удивительно зримой ту историю, которая была уже мне известна в основных контурах».

«Десять дней…»: сгусток истории. Книга Джона Рида увидела свет 19 марта 1919 г.: это знаменательная дата, занимающая достойное место в хронологии американской литературы. Он назвал свое повествование «сгусток истории». Тема книги — подготовка и осуществление большевистского восстания в Петрограде. Его решающие вехи, судьбоносные дни. Риду предстояло освоить и осмыслить огромный материал, значение которого трудно переоценить. Его новизна требовала принципиально нового художественного решения. При этом Рид был не бесстрастным хроникером, но ангажированным художником, не скрывавшим своих симпатий. В книге три стилевых плана: изобразительный (живые картины и образы), документальный (включенные в текст отрывки речей, воззваний, документов, статистических выкладок), публицистический (отступление в область истории и политики), а также «открытый» авторский голос, содержащий комментарии, выводы, оценки увиденного.

Рид хотел, чтобы читатель наглядно увидел происходящее. Поверил на основании документов, цифр и, наконец, сделал правильные выводы. Эти задачи решал предложенный стилевой сплав. Рид одним из первых предвидел глубинные тенденции в художественных исканиях XX в., плодотворность интеграции «чистого» документа или стилизации под документ с образным художественным словом. Так Рид добивался создания впечатляющего художественного эффекта. В книге сказался многогранный талант Рида-очеркиста, его искусство документалиста, темперамент поэта. И одновременно мастерство художника слова. В книге возникал образ России, которая «корчилась в муках, вынашивая новый мир». Приобрели выразительность знаковые образы «людей из толпы», которые выражали «глас народа», процесс вызревания нового сознания, когда простой человек трудно пробивался к революционной правде. Таков хрестоматийный диалог студента и солдата: последний, необразованный, несмотря на всю аргументацию студента, противника большевиков, упрямо повторяет: «Но есть два класса». Он не может оспорить студента, но он уже занял позицию на стороне восставших.

Впечатляет художественно-изобразительный план книги. Под пером Рида ожили и обрели осязаемую наглядность образы революции: Петроград в канун восстания; Смольный, его штаб, «центр бури»; вечерний Невский, запруженный возбужденными толпами; колонны красногвардейцев, растекающиеся по коридорам Зимнего; женщины и дети, спешащие с отцами и мужьями на защиту столицы от контрреволюционных сил; похороны жертв боев в Москве на Красной площади у Кремлевской стены.

Через всю книгу последовательно проведен принцип контраста, противопоставления фигур большевиков и их противников. Рид противопоставляет Ленина, обрисованного с большой симпатией (позднее он назовет его «локомотивом истории») народного вождя «исключительно благодаря своему интеллекту» — Керенскому, говоруну, неспособному к решительному руководству.

Рид ничего не приукрашивал. Но оценивая сегодня его книгу, надо помнить, что он запечатлел самую раннюю фазу революции, предшествовавшую гражданской войне, террору, «красному» и «белому». Описал ту фазу, когда массы переживали эйфорию, веру в возможность осуществления большевистских лозунгов, их обещаний хлеба, земли и мира.

Между тем Джон Рид не был единственным иностранцем, писавшим о революционных событиях в России по горячим следам. Чуть ранее его жена Луиза Брайант выпустила книгу «Шесть месяцев в красной России» (1918), в которой особенно интересны зарисовки женщин, участниц революции. Журналистка Бесси Батти, бывшая вместе с Ридом в Петрограде, рассказала обо всем увиденном и пережитом в книге «Красное сердце России» (1919). В этих произведениях, написанных с симпатией к нашей стране, есть известная аморфность, исток впечатлений не всегда четко упорядочен. Интересна и книга соратника Рида Альберта Рисе Вильямса «Сквозь русскую революцию» (1921), но-своему дополняющая «Десять дней…». Значительны же главы, где Вильямс пишет о поездке от Москвы до Владивостока весной 1918 г., что позволяет увидеть подлинный всенародный размах ломки, вздыбившей Россию. Но все эти книги уступают в художественной силе «Десяти дням…», фрагменты из которой включают в американские учебные хрестоматии по журналистике. Приведем в этой связи мнение известного американского историка и дипломата Джорджа Кеннана, безусловно, враждебного большевикам: «Репортаж Рида о событиях его времени возвышается над всеми современными свидетельствами благодаря своей художественной силе, проницательности, собранным в нем фактам. Его будут вспоминать, когда все прочие окажутся забыты».

Книга Рида сразу же после выхода вызвала мощный международный резонанс. Сбылось пожелание В. И. Ленина, писавшего в кратком к ней предисловии, что он «эту книгу желал бы видеть распространенной в миллионах экземпляров и переведенной на все языки».

В начале 1920;х гг. в условиях революционного подъема, особенно в Западной Европе (правда, вскоре пережившего спад), книга Рида начала шествие по миру. Что до ее автора, то осенью 1919 г. Рид становится одним из организаторов КРПА (Коммунистической рабочей партии Америки), тогда же он переходит на нелегальное положение и тайком покидает Америку, добирается после волнующих приключений до Москвы. Там он начинает работать в Исполкоме Коминтерна, не раз встречается с Лениным, ему симпатизировавшим. Совершает поездки по России зимой и весной 1920 г., собирая материалы для книги, которая должна была стать продолжением «Десяти дней…».

В июле 1920 г. Рид принимает участие в работе Второго Конгресса Коминтерна (его образ сохранила фотохроника). Осенью он едет на съезд революционных народов Востока в Баку, где выступает с речью. На обратном пути в Москву заболевает тифом. Несмотря на усилия врачей его жизнь не удается спасти. Его хоронят у Кремлевской стены, на панихиде с речью выступает Н. И. Бухарин.

Наследие Рида: драматическая судьба. Посмертная история Рида и его книги драматична. В 1920;е гг. книга у нас многократно переиздавалась; она также послужила одним из источников фильма С. Эйзенштейна «Октябрь» (1927); есть переклички с отдельными ее эпизодами в поэме В. Маяковского «Хорошо!». Однако в 1924 г. Сталин в статье «Уроки Октября» негативно отозвался о книге Рида, упрекнув ее автора в якобы некомпетентности по отношению к событиям 1917 г. Дело же было в том, что в «Десяти днях…» Рид показал выдающуюся роль Троцкого в октябрьские дни, в то время как Сталин был упомянут лишь один раз как член первого большевистского правительства. После 1929 г., г. е. после высылки Троцкого, книга вообще была запрещена. Сложилась парадоксальная ситуация: имелось хвалебное предисловие В. И. Ленина к книге, фактически запрещенной. Вскоре предисловие В. И. Ленина было исключено из его собрания сочинений. В статье о Риде в БСЭ (1956) не было сказано, что он автор «Десяти дней…». Между тем на Западе, особенно в США, Рид был популярен как классическая фигура революционера. В США существовали клубы Джона Рида. А в 1935 г. Грэнвилл Хикс, критик, близкий к левым, издал его классическую биографию.

После XX съезда КПСС (1956) Джон Рид был реабилитирован в нашей стране. Его книга стала широко переиздаваться, по ее мотивам Ю. П. Любимовым был поставлен спектакль, который долгое время с успехом шел в Театре на Таганке. В 1960—1980;е гг. появилось немалое число книг, исследований, публикаций о Риде (Б. Гиленсон, Т. Гладков, С. Дангулов, Е. Драбкина, И. Киреева, А. Старцев и др.). К образу Рида обращались писатели, драматурги, поэты, кинематографисты. О нем был снят советскоитало-мексиканский фильм «Красные колокола», в котором роль Джона Рида исполнил Роберт Де Ниро.

В постсоветское время возобновились споры вокруг событий 1917 г., книги Джона Рида и фигуры ее автора. Но одно очевидно: книга Рида принадлежит истории мировой литературы как весомое художественно-документальное свидетельство очевидца о времени, которое не может быть забыто и содержит урок огромной важности.