Почему все же «Я» запомнил именно радостное утро, а не эпизод безмерной семейной скорби? Отчего память избирательна? Впрочем, загадка, конечно, не в этом. Сложнее разобраться в другом: почему мы придаем воскресшему в памяти неожиданное эмоциональное истолкование? Жизнь за выцветшей занавеской вместо двери кажется безмерно счастливой. Деспотическая опека воспринимается как идеальный порядок. Полный жизненный крах оценивается как выражение высшей справедливости.
Психоаналитик придает огромное значение воспоминаниям пациента. Без них невозможно отыскать источник психической травмы, которая накладывает отпечаток на всю человеческую жизнь. Но в том-то и дело, что память человека капризна. Лев Толстой неожиданно видит себя грудным младенцем на руках у матери. Ктото отчетливо помнит, как он, суча ножками, пытается догнать материнскую юбку. У другого в голове неотвязный эпизод. Отец наказал его. Он стоит в углу, тщедушный, маленький. Ему безумно смешно.
Отчего наше прошлое не выстраивается в памяти в виде череды конкретных и последовательных эпизодов? Почему природа распорядилась так, что вспышки света озаряют неожиданное? Никто, кроме самого человека, не может выткать уникальную пряжу своей жизни. Это похоже на то, чему учат мистики. Человек умирает, и его земное существование предстает вдруг в одномоментной мозаике праведных и грешных деяний.
Каждый человек хранит собственные кольца припоминаний. То, что происходило с ним, не растворяется, не исчезает… Оно уходит в глубины подсознания и там живет своей уникальной жизнью. Наращиваются целые пласты чувствования, некогда испытанных состояний. Фромм, критикуя Фрейда, предостерегает: иногда память несет конструкции более поздних впечатлений. Это специфическая архитектура событий, грез, кристаллизаций.
У этих «кадров* своя логика. Она не совпадает с обычным рассудком. Нечто кошмарное переплетается с мигом блаженства. Эпизод счастья всплывает в памяти как грозное предостережение. Здесь правит бал ее величество Похожесть. Не случайно Фрейд говорил о методике свободных ассоциаций. Одно тянет за собой другое… Это как в классическом итальянском фильме. Мальчик бежит вдоль забора. Палка в его руках мерно ударяется по деревяшкам. Это образ войны… Потом он станет значимым для всей партитуры фильма.
