Историко-лингвистический анализ согдийской топонимии

Общее введение. Цели и задачи исследования.

Географические и хронологические рамки исследования.

Материалы исследования.

Источники.

Метод исследования.

Структура диссертации.

История изучения темы.

Научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации.

Экскурс: согдийские топонимы в арабографичной передаче.

Темой настоящей диссертации является лингвистическое исследование географических названий Трансоксианы, созданных на базе сред-неиранских языков в том виде, как они отражены в средневековых (в первую очередь арабских и персидских) источниках. Поскольку большинство исследуемых топонимов принадлежит согдийскому языку (и его диалектам), и лишь малую часть можно отнести к другим языкам — хорезмийскому, среднеперсидскому, бактрийскому, быть может, также парфянскому и «протопамирским», диссертация озаглавлена «Историко-лингвистическое исследование согдийской топонимии». Помимо собственно лингвистического исследования географических названий, в работе мы старались исследовать те данные, которые топонимия предоставляет смежным наукам: диалектологии, истории, религиоведению, этнографии, исторической географии, археологии и даже исторической геологии Средней Азии.

Топонимы, являющиеся темой диссертации, давно уже привлекали внимание ученых. Однако в большинстве случаев их этимологии давались, так сказать, к слову — если географическое название фигурировало в исследуемом письменном источнике, если описывалась историческая география области, наконец, когда исследовался археологический памятник, соответствующий древнему населенному пункту. Однако можно назвать лишь несколько небольших работ (две статьи A.JI. Хромова, двеО.И. Смирновой, одну — В.Ф. Минорского), в которых комплексно и на современном научном уровне рассматривается топонимика раннесредне-векового Мавераннахра.

При написании этой работы мы ставили перед собой две цели. Основной целью был анализ топонимии «в себе», вычленение наиболее характерных типов географических названий, суффиксов и самостоятельных слов, которые наиболее активно формируют топонимы. Другой, быть может, второстепенной, но, пожалуй, более интересной целью работы была попытка использования топонимических данных для разработки других отраслей согдологии и иранистики: исследование истории и диалектологии согдийского языка, времени его бытования, вычленение из топонимов иначе не отмеченных согдийских слов, исследование исторически, культурологически или экономически релевантных топонимов, выделение среднеперсидского и греческого элементов в массе географических названий Трансоксианы.

Географические и хронологические рамки исследования.

Под областью исследования мы имеем в виду Трансоксиану — Ма вара' ан-нахр (букв, «То, что за Рекой») исламских источников, то есть территорию, ограниченную с юга и запада Амударьей, с запада — Аральским морем, с юга и востока — труднопроходимыми горами, с севера — пустынными областями за Сырдарьейк исследованию привлекался и топонимический материал из районов согдийской колонизации по Шелковому Пути — от Семиречья до Енисея и восточного Китаякроме того, учитывались и географические названия из Левобережного Хорезма (формально к Трансоксиане не относящегося). Топонимы из всех этих областей заносились в нашу картотеку.

Населенность Транскосианы, а следовательно и названия географических объектов в этой области распределены неравномерно. Выделяются несколько типов ландшафтов на этой территории: пустыни и полупустыни, высокогорные области, предгорья и оазисы. Пустыни и полупустыни заселены редко, там возможно только кочевое скотоводство, нет земледельческих поселений и тем более городов. В горах существует два основных хозяйственных типа: это высокогорное земледелие с отгонным скотоводством и чисто скотоводческие области. Наконец, в оазисах и значительной части предгорий возможно оросительное земледелие, это области древней культуры. Именно они отражены в источниках несравненно лучше всех остальных.

Пустыни и полупустыни интересовали древних и средневековых географов постольку, поскольку по ним проходили караванные пути. Поэтому мы располагаем названиями селений, а нередко и колодцев на путях из Бухары в Хорезм, из Самарканда в Чач, из Чача в Испиджаб и далее по северной ветке Шелкового Пути вплоть до Дуньхуана.

Что касается высокогорий, то, с одной стороны, мы располагаем достаточно детальной фиксацией топонимии верховий Зеравшана (по согдийским документам из крепости на горе Муг), по иным источникам мы знаем только названия областей и очень редко — отдельных поселений. Эти бедные и отдаленные от соседних регионов труднопроходимыми тропами области почти никогда не интересовали средневековых авторов. Иногда упоминаются полезные ископаемые, находящиеся в горах. В «дорожниках» арабских географов перечисляются пункты, расположенные на перевалах через горы.

Основная масса материала приходится на оазисы и склоны гор, богатые стекающими на равнину реками. Подлинных оазисов в Трансокси-ане четыре: Хорезм (Хваризм) в низовьях Амударьи, Испёчап на средней Сырдарье и ее притоке Арыси, Бухара в низовьях Зеравшана и располагающийся неподалеку Нахшаб (Карши), получающий воду из бассейна Кашкадарьи. Они расположены в низменностях, по берегам больших рек, из которых отводятся оросительные каналы. К числу увлаженных предгорий относятся Самаркандская округа, Чач и Илак, Фаргана (где до русского завоевания на орошение разбирались исключительно притоки Сырдарьи), Уструшана, Тармиз, Кеш (Шахрисябз), Семиречье. Разумеется, разница между последними двумя типами ландшафтов достаточно условна, одна часть округи Самарканда орошается из горных речек, а другая (большая) — из отведенных от Зеравшана каналов.

Однако и земледельческие области освещены в средневековых источниках весьма неравномерно. Наиболее «урожайным» оказывается Бухарский оазис: в картотеке отмечено более 450 топонимов, за Бухарой следует Самарканд: 350 географических названий, в Чаче и Илаке — 150, столько же в Кеше и Нахшабе, 140 — в Испиджабе и далее по Шелковому Пути, чуть больше сотни топонимов отмечено нами в Фергане, около ста в Уструшане, около 70 — в Хорезме, около тридцати — в областях Северной Бактрии.

Казалось бы, это соотношение совершенно случайно, почему о Фергане известно в четыре раза меньше, чем о Бухарском оазисе? Однако для такого различия есть как объективные, так и субъективные причины. Многие топонимы (в первую очередь, у Сам’анй и зависящего от него Йакута) названы не просто как названия селений, а как место рождения различных известных лиц: факйхов, везйров, знатоков хадйсов, поэтов. А Бухара и Самарканд с их многочисленными медресе порождали множество ученых мужей, которые могли прославиться как на месте, так и в Багдаде или Каире, и их имена и нисбы (имена по происхождению) оставались в памяти потомков. Кроме того, использованные нами изданные вакуфные документы касаются, чаще всего, земель Бухары (БД, ДжБ) или Самарканда (СД), гораздо реже — Нахшаба (СД, ДжБ) или Чача (СД)1. Этим и объясняется неравномерность рассматриваемых топонимов на карте.

Разумеется, эти географические рамки не отгораживают наш объект исследования от остального мира. В тексте диссертации приводится немало иранских (и иных) топонимов из Хорасана, Западного Ирана, Северного Причерноморья. Как сравнительный материал используются славянские, греческие, латинские, тюркские и иные географические названия. Однако они не являются объектом исследования и приводятся почти исключительнео как материал для сравнения. Кроме того, топонимы вне области исследования не выверялись по древним или средневековым источникам и даются в том виде, в котором представлены в стандартных справочных работах (Le Strange) или в статьях, на которые мы ссылаемся.

Кроме географических рамок иссследования, следует кратко остановиться и на его хронологических границах. Необходимый для лингвиста массовый топонимических материал представлен только средневековыми источниками: согдийскими текстами и, в несравненно большей степени, источниками на арабском, персидском и тюркских языках. Поэтому говорить о топонимической системе Траноксианы до VII в. н.э. не приходится. При этом, разумеется, отдельные географические названия из древних источников поддаются этимологизации или подтверждаются позднейшими сведениями.

Наиболее богатый хронологический слой — это X—XII вв., время, когда были созданы наиболее яркие произведения арабо-мусульманской географической школы: труды ал-Истахрй, Ибн Хаукаля, ал-Мукадцасй, Сам’анй и Иакута. Материал, который был извлечен из источников монгольского, тимуридского и узбекского времени, сильно отличается от «классической» географии: это в основном земельные документы. Тут же отметим, что после монголов вес персидского и тюркского топонимических слоев сильно увеличивается, поэтому если для домонгольского времени расписывались все топонимы, даже персидские, тюркские и.

1 Изданные П. П. Ивановым «Документы к истории Каракалпакии» содержат очень немногие иранские географические названия. арабские, то в позднейших источниках тюркские, монгольские и персидские (таджикские) географические названия, как правило, игнорировались, в картотеку вносились только названия согдийского слоя и неясные наименования.

Таким образом, хронологически мы доводим наше исследование до позднего средневековья. С началом нового времени и приходом русских появляется масса новых богатых топонимами работ, однако они используются лишь как сравнительный материал: в фонетической интерпретации кириллических записей того времени нам не удалось найти даже намека на какую бы то ни было системухорошо, если удавалось отождествить топоним в работах русских путешественников с каким-нибудь известным из арабских трудов. Что касается современных топонимов, то они также ограниченно привлекались к работе и тоже как сравнительный материал. Для их росписи не было ни времени, ни возможности (любое такое название пришлось бы проверять на месте, транскрипции с русских карт нас мало удовлетворяют) — однако те из них, которые были описаны в исследованиях, мы старались учитывать.

Материалы исследования.

Материалом исследования послужила составленная автором роспись географических названий данной области, имеющихся в согдийских текстах и основных нарративных источниках домонгольского времени на арабском и персидском языках, и частичная роспись топонимов в более поздних сочинениях. В общей сложности в картотеке имеется более полутора тысяч топонимов. К ней также были составлены обратный индекс топонимов и региональный указатель2.

Источники.

Как уже говорилось, основными источниками материала настоящей диссертации служат собственно согдийские тексты, сочинения арабских.

2Картотека расписывалась вручную, поскольку удовлетворительной компьютерной database-программы автору к началу работы над составлением росписи найти не удалось (ни одна из общедоступных баз данных не поддерживает необходимой диакритики, а лингвистическая БД Starling была мне в тот момент неизвестна). Индексы составлялись на компьютере в стандартных Word-процессорах. Текст самой диссертации был набран в окружении ЖЩК2£ с широким использованием таких пакетов как ArabTjEX, Tipa, Lgreek, Makeindex. и персидских географов, исторические тексты, более поздние земельные докуметы. В меньшей степени мы использовали китайский материал (весьма трудный для фонетической интерпретации), сведения античных, среднеперсидских, армянских сочинений, ахеменидских надписей и Авесты — в них описания Трансоксианы весьма лаконичны и не дают массового топонимического материала, необходимого для нашего исследования.

Первыми датированными упоминаниями о странах Среднеазиатского междуречья являются наскальные надписи Ахеменидов, сведения греческих авторов — раннего ионийского логографа Гекатея Милетского3, «отца истории» Геродота Галикарнасского (который заимствовал многое у Гекатея) и «отца романтики» (по выражению Маркварта) Ктесия Книд-ского4, арамейские документы из Египта ахеменидского времени. В них упомянуты названия важнейших областей и народов Средней Азии: др.-перс. sug (u)da~, элам. su-ug-da, акк. su-ug-du, греч. EoySiavr], EoySoi «Со-гд, согдийцы» — др.-перс. Uvarazmi-, Uvarazmiya-, элам. ma-ra-is-mi-is, акк. hu-ma-ri-iz-ma, арам, hrzmy [Cowley, 1923: 17], греч. Xopaa^iVj, Xopaa^iioi «Хорезм», др.-перс. Baxtri-, элам. ba-ak-si-is, ba-ik-tur-ri-is5, акк. ba-ah-tar, греч. Baxxpa, BaxxpiavoL В Средней Азии обитали, видимо, и некоторые из упоминаемых древними авторами саков (скифов). Благодаря Геродоту (или Гекатею, «Историей» которого пользовался Геродот) мы впервые знаем древние названия двух крупнейших рек Средней Азии: ^Cl^oc, и 'Ia^apxiqi-, Амударьи и Сырдарьи соответственно. На последней Кир Великий якобы основал крепость, названную Кира гагату) или КиротсоХц6.

Мнения исследователей расходятся относительно датировки первого фрагарда Видевдата, так называемой «Географической поэмы» в Авесте. Одни выступают за раннюю, синхронную Гатам, дату этого текста (напр., [Christensen, 1943; Gnoli, 1980]), другие (наиболее последовательно — Herzfeld [1947: 745]) относят время составления этого текста к се-левкидскому или даже к парфянскому времени. Этот небольшой текст представляет собой перечень «благих» стран, созданных Ахурамаздой, однако против каждого такого творения Ахриман создает нечто «дур

3 Сохранились лишь в небольших фрагментах, в первую очередь — у Геродота.

4 Сохранились довольно обширные фрагменты, последнее издание которых — у F. Konig’aфрагменты Ктесия о Средней Азии с русским переводом изданы И. В. Пьянковым.

5Две приведенные эламские формы отражают два фонетических варианта названия Бактрии: *Baxt-nи *Вах-9гг-, закономерно давшую в разговорном древнепер-сидском *Вахдг-.

6Критику распространенной реконструкции Киресхаты как *Kurus-kata «город Кира» и отождествление с ним сохранившегося до наших дней названия города Курката, (КйгкоВ арабских географов), см. ниже, в разделе о топонимах накоВ ное" (этимологии и значения этих «противотворений» остаются, по большей части, неясными). Наряду с другими легендарными и реальными областями Ирана там упомянуты Gaum yim Swjdo. sayandm, «Гава7, область обитания согдийцев», Вах5г «Бактрия», вернее «Балх». Авестийский текст тут несомненно испорчен, приведена среднеиранская форма (через 8 составители, видимо, хотели передать отсутствующий в авестийском алфавите звук /), исконные древние формы (др.-перс., элам., акк., гр.) приведены выше. Быть может, упомянутая там же Vaekarota соответствует позднейшему топониму Wesgird, в Северной Бактрии [Humbach, 1975: 405]. В Авесте (Яшт 10, 14) мы встречаем и Хорезм — xv airгхэт-, там же еще раз упомянут Согд, на сей раз в форме suxdaОставим в стороне географические отождествления таких авестийских топонимов, как море Voru-kasa или область Airyanam-Vaejo, которые ряд исследователей также располагает в Средней Азии. Из упомянутых в Авесте рек наиболее надежно отождествляется Vaiihvi-Daitiс рекой Вахана (см. [Markwart, 1938: 52- Стеблин-Каменский, 1978; 1999: 6−7]), горы Авесты (за исключением, пожалуй, Vaiti-gaesa = Бадхёз) отражают скорее не реальную, а мифическую географию (и космографию).

Более подробными сведениями о Трансоксиане мы обязаны историкам Александра (Арриан, Курций, Диодор, Плутарх). Александр Македонский 328−327 гг. провел в Бактрии и Согдиане, где встретил неожиданно ожесточенное сопротивление. Историки сохранили названия ряда городов Трансоксианы: Mocp&xavSa, Га^ахос, Baya, ' AXe?&v8psux «Eaxoaa, SsviTuta8.

Величайший географ древности, Клавдий Птолемей, в своем труде упоминает канал Даргам (Aapyoqjtavr]<-), реку Пскент (Ваахогик-) и Ду-ньхуан ((c)poava, согд. Srw’n).

Начиная со второго века н.э. сведения о «Западных областях» появляются в сочинениях китайских историков и путешественников. В них (особенно, в путешествии Сюян Цзяна и в хронике Тан-шу, VII—VIII вв.) в достаточно полной мере отражены названия и местоположение многих областей и городов Средней Азии. Однако эти сведения (при том, что они являются объектом почти двухсотлетнего изучения европейской наукой) остаются необычайно сложными для интерпретации. Особенности строя китайского языка и иероглифической записи искажают ино.

7Этимология неясна, как и отождествление с позднейшими топонимами. Едва ли связано с Гарса в Западном Иране, позднейшим Gai, Jay, пригородом Исфагана. Сомнительной представляется и связь с осет. qeew, gaw [Абаев, 1959, II, 299−301], хот. адй [Bailey, 1979: 15−6] 'селение'.

8Правдоподобную этимологию последней, а также отождествление с позднейшим Нахшабом см. [Sims-Williams apud Grenet, 2002: 210, No. 40]. язычные названия до неузнаваемости. При этом и сами авторы текстов вносят дополнительную путаницу. Название иногда переводят на китайский (Железные ворота), иногда «подгоняют» иноязычную глоссу под понятное китайцам слово (Чжао-ву, вероятно, для согд. /Сатйк/, см. [Yoshida, forthcoming]), часто сокращают топоним до одного слога (Ми для Маутагу). Следует также иметь в виду, что фонетика современного китайского достаточно далека от произношения танского времени (раннесреднекитайского языка). Реконструкции же реального звучания языка того времени подчас достаточно гипотетичны. Поэтому данные китайских источников использованы в работе лишь как сравнительный материал, и то, вероятно, не в полной мере9.

При том, что географию никак нельзя признать сильной стороной науки сасанидского времени [Shapira, 2001], в среднеперсидских текстах имеется несколько упоминаний интересующих нас областей. В Res Gestae Шапура на Ка’бе Заратуштра (SKZ, § 3) говорится, что Шапур дошел до (ср.-перс. W-OD OL /ud ta о/, парф. W HN OL /ud yad о/, греч. KAI ЕПЕ) Кашгара (?)10 (парф. k’s, греч. КАЕ), Согда (парф. swgd, греч. EOAIKHNHS) и (гор) Чача (парф. s’sstn, греч. TEATEHNHE ОРШ). Вероятно, топонимическим следом пребывания Шапура I в Согде можно считать название канала Safur-kam в северной части Бухарского оазиса. Среднеперсидские топонимы — не редкость на исследуемой территории, говорить о них мы будем ниже.

Упоминания заоксийских областей имеются в двух сочинениях на книжном пехлеви: «Столичных городах Ирана» (Sahristaniha г Eran, SE) и «Основе творения» (Bundahisn, Bd). В «Городах Ирана», небольшом трактате, законченном, видимо, в VIII в., упомянуты Самарканд (§ 2), причем в искаженном написании sm’lhwnd, «Семигнездовый» Согд (§ 6): swkwd ZYh. pt «ёу'щ см. [Kia, 1975]11, 'город' Хорезм (§ 10): hw’lzm.

Значительная часть Бундахишна посвящена описанию мифических и (реже) реальных гор и морей. Гидрография Транскоксианы (§ XVIII) представлена там реками Vehrod — Амударьей, Turmed (twlmytr)12 —.

9 Кроме того автор не знает китайского языка и потому не считает себя вправе самостоятельно разбирать китайские источники.

10Едва ли Кеша. Написание со срединным алефои должно указывать на долгую гласную в основе, которой мы не имеем в арабских (Kis (s)) и согдийских (к§—) передачах этого названия.

11 Можно осторожно сравнить семь «гнезд» Согда с семью областями Согдианы, давшими фамилии согдийцам — ху, жившим в Китае: Кан (Самарканд), Ань (Бухара), Ши (Чач) и Ши (Кеш), Ми (Маймург), Цао (Иштихан и Уструшана) и Хе (центральный Согд).

123десь и ниже я игнорирую пазендские формы, которые, как правило, сильно искажены и даю варианты из собственно пехлевийских рукописей: TDi, TD2, DH,.

Сурхандарьей, Daryam (dlk'm) — каналом Даргам, Xucand-rod (hwcnd Iwtr), также называемом X (a)sard (hs'lyt), некой рекой Zismand. впадающей в Яксарт и рекой Mihren, протекающей по стране Sodestan, т. е. Со-гду, но называющейся также «индийской рекой». Кроме того, упомянуты Согд — Sowd (swti, swt), Самарканд — Smarkand (smrkn, swmlknd), Фергана — Fragan (plk'n), Хорезм — Xwarizm (hw'lzm).

Построение «Городов Ирана» во многом совпадает с разделом об Иране в армянском географическом сочинении, приписываемом Моисею Хорен-скому, но сочиненном, видимо, Ананией Ширакским. В этом тексте мы встречаем Zamb — Замм арабских географов, Drmat — Термез, Dzi-rojin и Dzin-Avazak — Пайкенд, C’arimankan, местность около Термеза, см. [Marquart, 1901: 81−84- 91−93].

В среднеперсидском описании миссии манихейского апостола Map Ammo присутствует zmb, Замм арабских географов [Andreas, Henning, 1934:13, В-131]. Список правителей различных областей Восточного Туркестана имеется в манихейском среднеперсидском тексте Mahrnamag, в их числе (45, 55) правители Бешбалыка (pnzkndyy xwd’y) и Кочо суп’пс-kndyy xwd’y [F.W.K. Muller, 1913, 45, 55].

В недавно открытых относительно поздних бактрийских документах также можно найти ряд сведений, касающихся топонимии Средней Азии. Позднейший Калиф на южном берегу Амударьи там представлен в форме хаХф {BD I 02/}13- имеется прилагательное Tap^uSSiyo {BD I Q9f} 'термезец'. Семейное имя aojboxavo {BD I ag2f}, несмотря на некоторые фонетические сложности14, очевидно возводится к *аоу5о, названию изучаемой области в бактрийской передаче.

Из индийских текстов, особенно пуран и эпоса Mahabharata мы узнаем о существование согдийцев culika, жители Чаримангана: Carmakhan-dika, река Оке записана как Raksu (lege *Vaksu).

Обратимся теперь к собственно согдийским текстам. Как известно, на согдийском языке дошли тексты в трех графических системах. Собственно согдийские тексты написаны письмом арамейского происхождения с немногочисленными идеограммами. Эта система письма наиболее старая, известна она начиная с монетных легенд рубежа новой эры. Ею как они приведены в последнем издании индийского Бундахишна 1 П Y ' YA — YY].

13 Отсутствие конечного омикрона объясняется формой написания фи в бактрий-ском курсивном письме (примерно о-|-о), где конечный элемент напоминает омикрон {BD I: 21}.

14 Интервокальное х могло возникнуть только в результате совпадения двух у {BD I: 180}. Тогда нужно восстанавливать *ооу&оуо-успю. написаны все секулярные тексты, буддийские сочинения, значительное число манихейских и небольшая часть христианских текстов. Манихей-ским письмом, вариацией пальмирского алфавита (изобретенной, вероятно, самим Мани), написана большая часть манихейских сочинений, а сирийским несторианским письмом (эстрангело) — только христианские тексты.

При этом следует учитывать, что абсолютное большинство дошедших до нас согдийских текстов является переводами религиозных сочинений буддистов, манихеев и христиан, которые были написаны за пределами Средней Азии. Географические названия из Святой Земли или Индии в них представлены куда лучше, чем топонимы из Согда или Восточного Туркестана. Однако в колофонах рукописей можно найти и местные географические названия: христ. srgc {STii 3.330} = будд, srjc’nch knSh {BSTBL, Intox. 34} - Сараг, Лоян- 5rw'nckndyh {TSP, 8, 166} — Дунь-хуан.

Судя по стилю изложения (перечисление в столбик), почерку и месту находки, манихейским сочинением является n’fin’m’k, или «Список Народов» [Henning, 1940: 8−11]. В нем дается перечень названий народов, обитавших в Трансоксиане и вокруг нее. Среди них есть как ясные (pwx'r — Бухарцы) так и темные (jry-s'jk). Необычно выглядит и та форма, в которой представлены сами согдийцы — swt’yk.

Значительно более информативными для нашей темы являются секулярные согдийские тексты. В их числе имеются ранние (начала IV в. н.э.) т.н. 'Старые письма', замечательная коллекция документов с горы Муг (VII — нач. VIII вв.), поздние 'Тюрко-согдийские' документы (IX-X вв.), известное количество отдельных документальных текстов, разнообразная по времени и месту находки эпиграфика (наиболее цельной подгруппой выступают наскальные надписи из долин верхнего Инда), монетные легенды.

В «Старых письмах», писанных согдийскими купцами из Китая около 313−314 г. н.э. и потерянных на таможне в Дуньхуане, наряду с упоминаниями китайских городов можно встретить и Самарканд (sm'rknSh) {AL, 2, 20}.

Найденные в начале тридцатых годов документы с горы Муг в горном Таджикистане оказались не только памятниками согдийского языка, но и важнейшим синхронным документальным свидетельством о завоевании арабами Средней Азии. Среди мугских документов, наряду с учетными экономическим документами, контрактами, присутствуют произведения таких редких жанров, как дипломатическая переписка и шпионские донесения. В мугских документах богато представлена и местная топонимия. Примерно половина известных географических названий Средней.

Азии, засвидетельствованных в согдийских источниках, приходится на мугские документы. С одной стороны, в письмах и учетных документах, касающихся, главным образом, верхней части долины Зеравшана, упомянуто около тридцати селений этой высокогорной области. Заметим, что в дальнейшем сведений о Матче и Фальгаре нет вплоть до конца XIX века (за исключением нескольких фраз в Бабур-наме, 99−100). Как видно из анализа этих топонимов, географические названия этой территории не сильно изменились за прошедшие со времени правления согдийского князя Деваштича 12 веков. С другой стороны, в «политических» текстах присутствуют упоминания о соседствующих с княжеством Панч и более дальних областях и городах. Нет смысла перечислять те топонимы, которые нам известны благодаря мугским документам. Замечу только, что благодаря им мы можем более точно восстановить звучание других, казалось бы, хорошо известных географических названий.

Довольно многое можно почерпнуть и из посетительских надписей на скалах в долинах верхнего Инда. Посетители в своих надписях не проявляли оригинальности: они увековечивали себя, выбив на скале имя, «отчество» и «фамилию». Как «фамилия» тут понимется имя по городу или области, откуда человек родом, греческое то ovojia St^jlotlxov, то ovojia eOvixov или арабская нисба15. Такие нисбы обычно образованы от топонимов с различными суффиксами для прилагательных (-с, — 'к и т. д).

Из других секулярных согдийских документов упомянем «контракт на покупку рабыни» (5'уп'т'к) и манихейские поздравительные письма из Базаклика. Для нашей темы представляют интерес и некоторые отдельные находки согдийских надписей на керамике (с упоминанием таких местностей, как twmkt, р’к’р), монетные легенды различных независимых и полунезависимых владений Средней Азии.

В целом, согдийские тексты дают нам около сотни местных топонимов. Это второй по величине (после исламского) комплекс местных географических названий из средневековой Трансоксианы.

Отдельные географические названия упоминаются в хотано-сакских текстах (см., особенно, [Bailey, 1951: 2−3- 6−10- Bailey, 1982]), кое-что (сог-дийцы — sojdaq и бухарцы — buqaraq) можно найти и в древнетюркских надписях, несколько названий городов имеется в манихейском уйгурском [Le Coq, 1912: 2б30].

15Н. Симс-Вильямс [1992] использовал для этого вида имени термин 'Ethnic Adjective', что не вполне точно. Такого рода 'фамилия' у согдийцев обозначала не столько этническую принадлежность человека (такое тоже бывает — p’rs’k 'перс'), сколько его происхождение из какого-то города или области. В дальнейшем мы будем пользоваться арабским нисба для обозначения таких имен.

Повторимся, что все топонимы, приведенные выше, не идут ни в какое сравнение с тем богатым материалом, который предоставляют нам арабские и персидские тексты. К настоящему моменту в картотеку занесено свыше полутора тысяч топонимов из Мавераннахра исламского времени, из которых абсолютное большинство объясняется через согдийский язык.

Не будем здесь останавливаться на характеристике отдельных арабских, персидских и тюркских письменных источников по нашей теме, они и так хорошо известны, и читателю не составит труда узнать о средневековых авторах и их сочинениях из различных справочных изданий, таких как Encyclopaedia of Islam, Encyclopaedia Iranica или монографии И. Ю. Крачковского [1957].

Отмечу только, что наиболее значимыми для нашей темы оказались история ат-Табарй, географические сочинения Ибн Хурдазбиха, Ибн-Хаукаля, ал-Мукаддасй, арабский и персидский тексты ал-Истахрй, анонимная персидская география Худуд ал-'Алам и словари ас-Сам'анй и Йакута, чагатайское Бабур-наме, в меньшей степени — другие географические и исторические сочинения: Бёрунй, Гардйзй и других авторов.

Ценнейшим источником по топонимии Средней Азии являются средневековые вакуфные документы. Эти свидетельства о владении землей наиболее богатыми представителями среднеазиатских суфийских кланов содержат перечисления границ вакуфных земель, их местоположение и описание, в этих текстах приводится как собственно топонимия, так и микротопонимия, названия небольших каналов, желобов, пахотных земель, урочищ. Кроме того, эти документы дошли до нас если не в оригинале, то после одной-двух переписок, так что географические названия представлены там почти без искажений.

Три наиболее полных изданных собрания среденазиатских вакуфных документов — Бухарские документы XIV в. (на имя мавзолея Сайфиддйна Бахарзй), Самаркандские документы XV—XVI вв., относящиеся к могущественному суфию эпохи Тимуридов по имени Хваджа Ахрар и его потомкам, документы суфийского клана Джойбарй эпохи династии Шейбанй-хана и некоторые другие.

Заметим, что изданные документы — не более чем капля в море среди той массы земельных документов, которая хранится в архивах средне-азиатсских республик. В одном только собрании Института Востоковедения Академии Наук Узбекистана хранилось «свыше 2700 подлинных вакуфных, жалованных грамот, ярлыков, купчих, закладных, дарственных, арендных и прочих документов XV — XX вв» [Чехович, 1974: VI], не считая множества других собраний в Ташкенте, Душанбе, Самарканде,.

Бухаре, Коканде и других городах. Разумеется мы не имели ни возможности, ни времени просмотреть географические названия из этих документов, поэтому в настоящей работе мы опираемся только на то, что издано или привлекалось другими исследователями.

Впрочем, и анализ раннеисламских источников в настоящей работе нельзя признать полным. Почти полностью были проигнорированы художественные произведения (за исключением Шах-наме), не были расписаны многие исторические сочинения: труды Ибн ал-Асйра, Мас’удй, Шараф ад-Дина Иаздй и многих других. Кроме того, автору остался недоступным источник первостепенной важности — арабский оригинал Та’рйх Самарканд ан-Насафй. Недавно довелось услышать и о находке арабской (?) Та’рйх Тармиз в одной из частных библиотек Шахрисябза.

Вместе с тем, можно надеяться, что не менее 90 процентов тех топонимов, которые можно было извлечь из домонгольских источников, стали материалом настоящей диссертации.

В качестве сравнительного материала использовались географические названия новейшего времени кириллическим письмом. Из них наиболее важна «Десятиверстная карта Туркестана», составленная при русском владычестве и изданная сначала в 1915 г., а затем в середине 20-х годов XX века. В 1994 году с этих карт был снят гриф секретности.

Разбор русских карт и записей путешественников сам по себе сильно осложняется нерегулярностью транскрипции местных географических названий. Многое фиксировалось «как бог на душу положит», то как было услышано и передано татарами-переводчиками, то по нормам, скажем, русской передачи византийского греческого. Наиболее яркие примеры — русское Ангрен из таджикского Ohangaron или Дагбитп из таджикского Dah bed и т. д. Такие несообразности сохраняются вплоть до настоящего времени, а изменение написаний географических названий в Узбекистане началось совсем недавно и пока далеко не завершено.

Кроме того, учитывались современные топонимы, которые были записаны другими исследователями согласно нормативной транскрипции.

Метод исследования.

Единственно возможным методом исследования для нашей темы представляется структурный лингвистический анализ массы топонимов, а не исследование отдельных географических названий в отрыве друг от друга. Это анализ наиболее распространенных типов названий, их структуры, составных частей, используемых топоформантов и основ топонима, их этимология, выяснение различий (в первую очередь, фонетических и лексических) между топонимикой различных районов Мавераннахра. Иными словами, для нашего исследования название такого важного города, как Вихага, имеет меньшую значимость, чем, например, богом забытый Iskijkafl, ибо первое название уникально и не входит в ряды топонимов, в то время как второе — типичное для Согда географическое название (согд. (')sk (y) — «высокий», -гс — суффикс Fem, желательный перед существительным женского рода kn5h — «город», самым распространенным значимым формантом в топонимике Мавераннахра). С другой стороны, необходимо иметь в виду, что в большинстве случаев мы имеем географическое название не в окружении породившего его языка, а в совершенно ином языковом контексте (арабском, персидском и др.). Посему всякий рассматриваемый нами топоним из арабского или персидского источника — это одновременно и иноязычная передача, Nebeniiberlieferung. Приложение к предисловию посвящено методам передачи согдийских глосс арабским письмом.

Первой задачей явилось вычленение правильной формы названия из многочисленных разночтений в рукописях. Если в одних случаях такие разночтения являются следствием неизбежных описок переписчиков, то в других — различными вариантами арабографичной передачи иранского названия. В некоторых случаях мы позволяли себе не согласиться с орфографическими реконструкциями издателей текстов. В таких реконструкциях мы старались выдерживать, так сказать, «этимологический нейтралитет» (не знаю, насколько это удавалось). Иначе говоря, сколь бы соблазнительна ни была эмендация топонима, которая бы давала хорошую этимологию, мы ее отклоняли, если арабографичная форма не давала права для такой реконструкции. Например, очень соблазнительно увидеть в названии Насафского селения Zar’andkat {ДжБ, с. 324, № 379}, согдийское «Зеленоград» (*zrjwn ('k)-kn5h), но от этой этимологии приходится отказаться: дело тут не в 'айне на месте гайна и тем более не в та на месте ее, а в немотивированной потере вава и появлении алифа. Таким образом, первая часть этого топонима остается без этимологии.

В арабской графике, как известно, выписываются все согласные и только долгие гласные. Краткие гласные передаются в начальной позиции через алиф, а в срединной или конечной позиции с помощью факультативных диакритических знаков — харакатоъ, или огласовок. Огласовки встречаются в арабских географических сочинениях довольно часто. В связи с этим возникает следующий технологический вопрос — как подавать согдийские глоссы в арабском письме: в неогласованной транслитерации или в приблизительной огласованной транскипции? С одной стороны, есть опыт передачи иранского хорезмийского языка, записанного арабской графикой, через транслитерацию. В этом случае харакаты выписываются как надстрочные а, 1 и и соответственно. Знаки, лишенные необходимых диакритических знаков (о, <-?) подаются майускулом (В, F). При этом необходимость обращения к собственно арабскому написанию отпадает.

С другой стороны, в большинстве работ, связанных с арабской графической системой, используется приблизительная транскрипция. Она давно применяется и в работах по исторической географии Средней Азии, и в передаче, например, диалектных глосс в сочинениях Бёрунй, и для самых ранних и диалектных персидских текстов. Транскрипция, безусловно, вещь более рискованная: в случае, когда огласовки в тексте отсутствуют, исследователь берет на себя смелость восстанавливать звучание. Если же огласовки присутствую или они очевидны, то текст в транскрипции оказывается более «читабельным», чем транслитерация.

Осознавая всю непрочность такой основы, мы решились передавать согдийские топонимы в арабском тексте через транскрипцию. Во-первых, многие из этих топонимов записаны с использованием харакатов, а в этом случае транскрипция лучше транслитерацииво-вторых, топонимы не теряют связи с самими географическими объектами как предметом изучения историков, которые принято давать в транскрипции. В третьих, оригинальное написание географического названия мы зачастую представляем собственно в арабской графике, где можно дать все особенности написания. В последнем занятии нам особенно помогла программа АгаЬТ}й)Х Клауса Лагалли, в которой можно отобразить едва ли не все богатство написаний из рукописей. Наконец, заглавные буквы остаются зарезервированными для первых знаков собственных названий16, как это принято согласно нормам русской орфографии. В наиболее ясных случаях в транскрипции мы указывали также маджхулъные гласные (о, е), иногда и звук шва (э), хотя они очень редко выделяются в рукописях специальным образом.

Здесь же разберем систему транскрипции, применяемой в данной работе. Обычно (за исключением материалов из современных таджикского и узбекского языков, а также арабских и персидских названий сочинений и имен их авторов), мы применяем транскрипцию на латинской основе, в целом сходную с той транскрипцией персидского, которую применяли, например, P. Horn, F. Wolff и G. Lazard. Арабский дад (J&) транскрибируется как d с точкой снизу, а не как z. Вав (^) в функции согласного транскрибируется как w (а не v). Для согдийского губно-зубного.

16 Этого не удалось сохранить при передаче среднеиранских глосс в транслитерации, где заглавные буквы используются для передачи идеограмм. щелевого звонкого (в том числе и в редких в данной работе транскрипциях согдийских текстов) мы используем греческую /5. Для заглавной беты мы сочли возможным использовать кириллическое Б. Как видно, от знака v (за исключением примеров из древнеиранских языков) мы отказались вовсе, поскольку он может внести дополнительную путаницу. Кроме того, вслед за бактрийскими писцами иранское с (ts, ц) мы решились передавать через греческую а, а звонкий коррелянт, соответственно, через С (это касается, в первую очередь, хорезмийского и сравнительного материала из иных восточноиранских языков).

О методах передачи согдийских глосс средствами арабского письма мы скажем в отдельном экскурсе к введению, который пересказывает и сильно дополняет нашу статью в Manuscripta Orientalia [Lurje, 2001].

Методом исследовательской работы над текстологически выверенной картотекой явилось, во-первых, выделение однородных элементов в различных топонимах, их сопоставление, членение географических названий на топоформанты (суффиксы и лексемы, образующие форму топонима) и топоосновы (содержательный элемент географического названия)17, далее — этимологическое исследование формантов и основ. Разумеется, приведенная выше схема достаточно условна — не всегда топоним двусоставен, во многих случаях основы и форманты этимологически самоочевидны, иногда, наоборот, никакой убедительной этимологии предложить не удается (для основ это около 50% всей массы).

Этимологический анализ топонимии сопряжен со множеством трудностей. Топоним очень редко оказывается снабженным переводом, по сути дела, это почти всегда одиночная глосса, которая может значить очень многое. Иногда своеобразным «» квази-переводом" «географического названия служит его географическое положение, реалии и, тем более, обстоятельства основания селения (округа, канала), которые могут объяснять само появляение топонима. Например, о Бухарском канале rdw-xitfar Наршахй {XIII, 32} говорит, что это большой, природный канал. Если так, то наша этимология второй части из др.-ир. *xwati-bara- 'само-нос' ?само-тёк' оказывается вполне вероятной. Когда мы знаем, что Daryam является одним из самых длинных искусственных каналов, созданных человечеством, этимология от др.-ир. *darga- 'длинный' [Grenet в Lazard et alii, 1984: 202, Fn. 8] вполне нас устраивает, несмотря даже на то, что рефлексов этого корня в согдийском, иначе как в топонимии, как будто,.

17 Для согдийского (как и большинства других индоевропейских языков) основа топонима находится в начале географического названия, формант (будь это суффикс или географический термин) — в конце. не сохранилось.

Иногда, впрочем, такие реалии могут нас и запутать. Махмуд Кашгар-ский и Джувейнй говорят, что Бухара (Вихага) названа так потому, что там была расположена большая буддийская святыня, bahar или, по-тюркски (<согд.), Ъагхат. Нельзя исключать, что в Бухаре в какой-то момент действительно была буддийская община, а наличие ворот Naw-bahar в Бухарском рабазе18 указывает на то, что под городом действительно был некий монастырь (что-то, сходное с Наубахаром под Бал-хом). Однако согдийская форма названия Бухары, ргпх’г, указывает, что 'вихара' (согд. /Згх'г) тут не при чем. Вихага, таким образом, остается топонимом без этимологии.

Но такими, часто несовершенными, «квазипереводами» топонимов мы располагаем очень редко. Средневековые авторы очень редко говорят что-либо значимое о селении, которое описывают, а отождествление с современными пунктами часто оказывается невозможным. То, что в таком-то селении родился знатный хадйсовед, то, что оно расположено в стольких-то фарсахах или переходах от центра области, что оно граничит с другим, не более известным нам селением, есть ли там мечеть и хороши ли там вода и виноградники — вот те сведения, которые мы в лучшем случае можем получить о реальном положении большинства топонимов. Они, таким образом, остаются глоссами без «перевода». Следует также иметь в виду, что один топоним может иметь несколько «квазипереводов» .

Однако кроме «квазиперевода» нас выручает «квазиконтекст». У топонимов из иноязычных письменных источников контекста в обычном понимании нет. Это слово, выдернутое из своего языка и помещенное в иноязычный текст. Если читать арабских географов, то иранское географическое название в нем контекстно можно распознать просто как географическое название из другого языка, значение этого названия остается скрытым. Под «квазиконтекстом» мы понимаем ряд сходных топонимов, знаменующих похожие географические объекты на близкой территории, в которых можно распознать одинаковые элементы, как в кучке моделек из детского конструктора, собранных из ограниченного числа деталей.

Например, можно заметить, что значительное число топонимов (более двадцати) заканчивается наjan. Затем, мы узнаем, что большинство из них обозначает не селения или области, а реки и каналы. Исходя из wRabad, букв., 'пригород'. Это слово в русской археологической и востоковедной литературе чаще пишется как рабад, однако последний термин неминуемо путается с арабским rabat 'караван-сарай', в русской литературе — рабагп. Во избежание этой путаницы мы здесь и далее будем передавать арабское jaij через рабаз. этого можно сделать вывод, что иначе не засвидетельствованное согдийское f*canf значило 'канал'. Именно наличие «квазиконтекста», то есть ряда топонимов, созданных из одинаковых элементов, позволяет нам делить географические названия на части и пытаться этимологизировать их.

Толкования множества топонимов остаются гадательными. В тексте этой диссертации можно увидеть множество «Новгородов» и «» Вышгоро-дов" «. Все ли такие «Новгороды» — города относительно новые и все ли «Вышгороды» расположены на относительно высоких местах, я не знаю. Лишь исходя из того, что названия такого типа характерны для многих топонимических систем, мы решаемся предлагать такие этимологии. Разумеется, можно многие «Новгороды» переименовать в «Девятиградья» (др.-ир. *nawa~), а «Вышгороды» сделать «городами Саков» (согд. (')sk-vs. др.-ир. *saka-), однако опыт подсказывает, что такие названия встречаются реже. Поэтому почти любая этимология топонима в настоящем исследовании — не более чем догадка, имеющая большее или меньшее право на существование. Здесь мы еще раз подчеркнем, что старались сравнивать нашу топонимию с топонимиями других областей. Только таким образом отбрасывались нелепые толкования. Самаркандский канал Xasit-rawan, Xasid-rawan, хотелось бы объяснять как 'Душа (Самаркандского) царя'. Однако такое название может быть дано сорту вина, в крайнем случае — скале необычной формы, но едва ли так может быть назван канал. Название самаркандского пригорода Warsanin, Warsen заставляет вспомнить о согд. wrs, ср.-перс. warsan 'волос, нить', однако какое участие 'нитка' или 'волос' могли принять в назывании селения? Разве что в этом квартале располагались цехи прядильщиков? Рациональные соображения часто останавливают этимологические домыслы.

Перейдем теперь к обзору собственно этимологической части данной работы. Как уже было отмечено, подавляющее большинство согдийских топонимов двусоставно, в первой части располагается некий атрибутив, во второй — т.н. 'формант', то есть суффикс или значимое слово, которое указывает на тип объекта. При этом формантные вторые части оказываются, как правило, более понятными, чем первые. Атрибутивов в топонимии может использоваться бесконечно много, однако число формантов ограничено. Кроме того, формант чаще обладает «квазипереводом». Если описывается город, то и значение форманта, как правило 'город, селение, дом, жилье, крепость'- если описывается река или канал, то, соответственно, 'река, канал, проток, вода' и т. д. Объяснение формантов является с лингвистической точки зрения более важным и вместе с тем надежным, чем объяснение топонимического атрибутива.

И наоборот, надежное истолкование атрибутной части топонима может оказаться более значимым с точки зрения истории, археологии, культуры народа.

В этимологическом исследовании наиболее эффективным оказывалось сопоставление с материалами собственно согдийского языка, далее — ягнобским, потомком одного из согдийских диалектов, затем — персидским, далее — остальными древними, средними и новыми иранскими языками, в редких случаях — другими индоевропейскими или другими языками региона — тюркскими, арабским.

Не стоит останавливаться на значимости согдийского языка для объяснения согдийского же топонима — она очевидна. Отметим здесь, что в последнее десятилетие появилось два замечательных инструмента, сильно облегчающих работу согдолога: это Sogdian Dictionary профессора Бадр аз-Заман Карйб и конкорданс согдийских текстов, составленный под руководством Н. Симс-Вильямса и размещенный ныне в интернете на сайте «Тезауруса Индогерманских языков» (www.titus.uni-frankfurt.de). Благодаря этим замечательным работам можно теперь с легкостью проверить наличие любого слова в согдийском языке, его узусы, и тем самым точнее определить значение.

Ягнобский язык, как продолжение одного из близких согдийскому языку диалектов19, сохранил множество слов, некогда распространенных, вероятно, в согдийском, однако не зафиксированных в текстах. Значимость ягнобского для нашей темы объясняется также и субъективными причинами. В согдийском, известном нам в первую голову по переводным религиозным текстам, лексика, отражающая различные географические термины, представлена сравнительно слабо.20 Однако бесписьменный ягнобский язык известен по записям устных, в том числе, этнографических текстов, где разного рода географические термины неминуемо присутствуют. Кроме того, последний исследователь ягнобского языка, A.JI. Хромов21, являлся также одним из наиболее видных специалистов по иранской топонимике Средней Азии, и в его ягнобоведческих.

19 Термин «новосогдийский» для ягнобского не вполне верен, хотя бы потому, что др.-ир. *вг дает в согдийском s, а в ягнобском — в зависимости от диалекта t (V)r или s (V)r. Соответственно, прямым продолжением литературного согдийского ягнобский быть не может.

20Достаточно сказать, что нам неизвестно согдийское слово со значением 'перевал' (горный). В ягнобском, кроме таджикских aqba и guzar в значении 'перевал, узкое ущелье' используется и исконное (?) cor, от др.-ир. *саг- «идти»? Оно же, видимо представлено в ферганском топониме Jark {Мук., 262}.

21 Тут же заметим, что у одного из пионеров ягнобоведения, С. М. Климчицкого имелась и топонимическая работа. работах топонимический материал также отлично представлен.

Более любопытна важность для нашего исследования материалов персидского языка, казалось бы, генетически довольно далекого от согдийского. Важность эта связана с тремя факторами. Во-первых, персидский язык как наиболее богатый из иранских языков, в значительной степени сохранил лексическое богатство всей языковой семьи. Во-вторых, территория нашего исследования как минимум с VIII—IX вв. начала переходить на персидский язык22. Однако этот переход на новый язык не был следствием значительной миграции или геноцида местного населения, скорее, это был процесс постепенной ассимиляции местных иранских языков их более могущественным сородичем. В результате такого рода процесса многие этнографические термины и другие слова более раннего языка этой территории оказались сохраненными в персо-таджикском. Таковы, например, таджикские слова катак 'конура, птичник', урдак 'утка' и др., восходящие к согдийскомуони нередко встречаются и в топонимике Мавераннахра. Наконец, выражаясь словами В. Б. Хеннинга, «». .what an extraordinary power of absorbing foreign words Persian posess" «[Henning, 1939b: 93]. Только очевидные арабские и тюркские заимствования в персидской лексике составляют более 50%. Однако немало и слов из других иранских языков (в том числе и согдийского), проникших в литературный персидский. Некоторые из них широко распространены в персидском, другие имеют весьма ограниченный круг распространения, наконец третьи известны нам только по средневековым толковым словарям (фархангам). Название города Warduk в Чаче {Х-'А, 24ЬИХк, 507,523- Ист, 329- Мук, 264: ^bjj} очевидно соответствует персидскому warduk 'дом, покрытый деревом и соломой' [Рубинчик, II, 697], ср. также warda 'башня, голубятня, шест' [там же]- оба, быть может к др.-ир. ррр. *warta- 'окруженный, защищенный', причем первое — с архаичным деми-нутивным суффиксом? Весьма многозначное слово zarang в фархангах имеет значение «вершина горы» {БК, II, 1018- ФДжг, II, 1001−2}, мы же располагаем названием Zarangak для перевала через Зеравшанский хребет по Магиан-дарье к В от Самарканда {СД, 10,209}- в толковании этого значения слова фарханги приводят бейт Абу-Шукура Балхй. Приведенное Наршахй {Нар, XIII, р.32} название 11-го канала Бухары Kaifur напоминает перс, (фарх.) kaifar со значениями в том числе 'желоб', 'река воды' {БК, 111,1756}, 'река воды ' {ФДжг, 1,2331}23. Примеров на употреб.

22 Термин «таджикский язык» тут не вполне уместен, о последнем можно говорить лишь начиная с позднего средневековья.

23 Издатель ФДжг доктор Рахим 'Афйфй (там же) в своем примечании приводит цитату из Наршахй. ление этого слова в персидской литературе ни авторы словарей, ни их издатели не приводят. Этот ряд можно продолжать.

Едва ли стоит останавливаться здесь на сопоставлениях с другими языками иранской семьи — обычной практикой компаративистики. Отметим только, что анализировался, в основном, материал тех языков, для которых имеются (этимологические) словарикроме того, рассматривалась не только собственно лексика, но и топонимика, созданная на базе этих языков (наилучшим образом она исследована для персидского с таджикским, памирских языков, осетинского языка и его степных предков).

Арабский язык привлекался для анализа ранних заимствованных топонимов в Мавераннахре, материалы из тюркских языков применялись двояко: с одной стороны, мы пытались проследить пути и время появления тюркских географических названий в Трансоксиане, обнаружить смешанные тюрко-согдийские названияс другой стороны, тюркская то-пономастика исследована несравненно лучше иранской, ареал тюркских языков часто пересекается с иранскими ареалами и потому может служить надежным материалом для семантического сравнения. Таким же материалом для семантического сравнения служили для нас греческая, русская топонимика и другие топонимические системы.

Все, что сказано в предыдущих абзацах, показывает, что используя структурный метод, с привлечением того, что нам известно о согдийском языке, других языках иранской группы (и, шире, индоевропейских языках), с помощью аналогий из топонимических систем других народов, ориентируясь на историческую и археологическую географию исследуемой страны, мы можем в определенной степени исследовать географические названия Мавераннахра. Наша (при всем том, остающаяся весьма темной) топонимика, так сказать, является реципиентом других наук. Однако важно и другое — топонимика, «познавшая самое себя», может оказаться и донором для смежных дисциплин. В нашем случае она может указать на отдельные факты истории, истории религии, экономики, этногенеза народов Средней Азии, дать ценные сведения по языкам и диалектам иранских народов Трансоксианы, в чем-то обогатить наши сравнительно скромные знания о согдийском языке. Поэтому первая часть диссертации посвящена изучению топонимики самой по себе, а вторая — выяснению и анализу тех исторических и лингвистических данных, которые нам предоставляет топонимика.

Структура диссертации.

Диссертация состоит из введения, двух пространных глав, заключения и приложений: списков источников и литературы, сокращений, указателя и карты.

Повторив кратко выводы отдельных частей исследования, хотелось бы в заключение наметить возможные пути дальнейших исследований на эту тему. Во-первых, уже то, что было разобрано в настоящей диссертации, показывает, что изучение иранской топонимии Мавераннахра оправдывает себя и вносит исследовательский материал, который иным способом получить пока невозможно, дает несколько десятков ранее неизвестных согдийских слов. Вместе с тем, далеко не все этимологии топонимов можно на сегодняшний день считать установленными, вопросительные знаки (иногда по три вопросительных знака кряду) сопровождают едва ли не половину толкований, данных выше. Прекрасным, но пока труднодоступным сравнительным материалом для продолжения исследования были бы результаты аналогичных изысканий в других областях 'Большого Ирана': Хорасане, Систане, Фарсе, Азербайджане и др., но такие работы пока остаются desiderata.

Для более полного анализа всех материалов для такого исследования нужно было бы использовать большую источноковую базу. Находятся ранее неизвестные тексты по истории, в том числе, локальной истории городов (недавно изданный арабский оригинал Кандиййи был мне недоступендовелось прочитать о находке арабской Та’рцх Тармиз в одной из частных библиотек Узбекистана) — издание земельных документов из огромных коллекций в архивах Средней Азии (недавно была издана опись деревень Бухары, составленная во время Алим-Хана, из научного наследия О. Д. Чехович, но мне эта книга также была недоступна), наконец, можно надеяться на новые находки согдийских текстов (открытие бактрийских документов в течение последнего десятиления оставляет нам надежду на продолжение поступления новых тесктов). Возможно, нашу работу следовало бы дополнить китайскими материалами, использованными здесь явно недостаточно, больше внимания уделить археологии и археологической географии Средней Азии, современной топонимии. В диссертации мы в малой степени остановились на 'исторически значимых' топонимах, то-есть таковых, этимология которых согласуются с фактами, известными из письменной истории, на некоторых нарицательных словах и особенно, прилагательных (в том числе, цветообозначе-ниях) и числительных в топонимии, отсутствует раздел о префиксации, все эти темы остаются открытыми для дальнейших исследований.

Завершающим трудом в теме «топонимия Трансоксианы» мог бы стать полный топонимический словарь-компендиум, где приводились бы все известные из источников топонимы, с предложением фонетической реконструкции на базе всех имеющихся списков всех произведений, в которых они упомянуты, более точной локализацией (включая, в первую очередь, материалы археологических разведок и раскопок), краткой истории соответствующих городов и селений и, наконец, этимологизации соответствующих названий.

<"