Категория согласия/несогласия в русском языке

Работа посвящена актуальной для современной лингвистики проблеме репрезентации семантической категории согласия/несогласия в русском языке и основывается на положении о том, что необходим комплексный подход к анализу сущности понятия согласия/несогласия с целью его адекватного описания системных и функциональных свойств.

На современном этапе развития лингвистических исследований системный подход значим и актуален. Результаты в области функциональной и когнитивной лингвистики, в теории текста и дискурса вызывают научный интерес к анализу «фундаментальных свойств языковой системы в связи с закономерностями функционирования языковых единиц в разных типах речи» (Бондарко 2001: 31−41). Системно-функциональный подход дает основание увидеть единицы согласия/несогласия в системе языка, их назначение в конкретных ситуациях. Системность и коммуникативность не исключают друг друга (Онипенко 2004: 320).

Согласие/несогласие реализуется в системе «языковая личность», которая определяет отношения между языковой системой и средой. Согласие/несогласие дает представление об универсальных структурах изучения и освоения человеком мира реалий. Это расширяет понятие об антропоцентризме современной науки. Интерес к «языковой личности» оценивается как актуальный аспект в развитии науки о языке (Караулов 2003: 24−25).

Говорящий выступает как участник и интерпретатор речевой ситуации, формирует прагматические составляющие, является инициатором использования языковых средств и представляет систему способов оформления согласия/несогласия. Согласие/несогласие передается вербальными и невербальными средствами. Уникальность согласия/несогласия заключается в формировании целостной системы отношения, совмещающего восприятие, познание, чувства, ощущения и т. п. и обеспечивающего формы г отражения картины мира и мира человека. Наличие богатых возможностей для вербального выражения субъективного отношения говорящего к действительности, непременная реализация субъективно-оценочного и субъективно-модального в речевом произведении позволяют рассматривать категорию отношения как «своего рода глубинную семантическую категорию, или как понятийную категорию, или как универсальную.» (Соколова 2004: 29).

Объектом диссертационного исследования являются речевые акты согласия/несогласия, которые передают отношение к представленному «положению дела», описывают особый образ жизнедеятельности человека посредством эксплицитных языковых средств, функционирующих в разных коммуникативно-прагматических условиях.

Предмет наших изысканий — категориальные признаки согласия/несогласия, проявляющиеся на лексическом и грамматическом уровнях языковой системы и в аспекте специфики коммуникативно-прагматической парадигмы.

Актуальность исследования определяется следующими факторами:

1) активным, продуктивным использованием актов согласия и несогласия в процессе речевого общения, которые реализуют коммуникативные цели говорящего, воздействуют на восприятие мира и способы его структурированияспецифической сущностью понятия оппозиции согласия/несогласия, которая имеет сложную комплексную структуру, является важным условием гармонизации человеческих отношений, мерилом жизненных ценностей, «формой жизни»;

2) определением закономерностей функционирования актов согласия/несогласия, позволяющих познать особенности мышления, мировосприятия, концептуализации мира, установить систему рационального взаимодействия и осуществить выбор оптимальных языковых средств в соответствии с задачами общения;

3) описанием языковых средств выражения согласия/несогласия в аспекте проблемы «языковая личность», определяющей отношения между языковой системой и средой, выявляющей многообразие речевой реализации согласия и несогласия, и многоаспектностью категориального значения согласия и несогласия, обусловливающей их интегрирующий характер;

4) возрастающей ролью конструкций со значением согласия/несогласия в русской языковой картине мира, расширением сферы употребления и частотностью данного рода предложений как тенденцией развития синтаксической системы русского языкапривлечением эксплицитных средств выражения согласия/несогласия, которые являются эффективным способом приближения к «правильному», адекватному описанию категории согласия/несогласия, позволяют оценить «качества данного описания» (А.Е. Кибрик), расширить и уточнить типологию приемов использования актов согласия/несогласия;

5) наличием фрагментарной научной картины, посвященной изучению согласия/несогласия, что способствует необходимости целостного анализа данной категории русского языка.

Цель настоящей работы — представить целостную концепцию семантической категории согласия/несогласия в аспекте коммуникативно-прагматической парадигмы и обосновать специфику репрезентации категории согласия/несогласия в русском языке.

Цель исследования предполагает решение следующих задач:

1. Обозначить и мотивировать статус категории согласия/несогласияраскрыть коммуникативно-функциональную, семантико-прагматическую, когнитивную сущность категории согласия/несогласия, определить ее роль в концептуальной картине мира человека и социумауточнить принцип построения функционально-семантического поля согласия/несогласия.

2. Репрезентировать научную парадигму средств выражения согласия/несогласия в аспекте проблемы человеческого фактора в языкеобозначить природу феномена структурирования актов согласия/несогласия.

3. Выявить и охарактеризовать базовые лексические средства и их семантические параметрыпоказать специфику взаимодействия между отдельными средствами выражения согласия/несогласия, возможные варианты различных языковых форм, описать условия функционирования способов выражения категории согласия/несогласия.

4. Рассмотреть актуальные фразеологические единицы и уникальные конструкции пословиц и поговорок, которые репрезентируют согласие/несогласие.

5. Исследовать невербальные средства выражения согласия/несогласия, их связь с вербальными способамивыяснить роль неязыковых знаков в организации и передаче актов согласия/несогласия.

6. Установить и проанализировать типы конструкций с семантикой согласия/несогласия в соответствии с выработанной семантической типологией.

7. Представить анализ специфических актуализованных конструкций со значением согласия/несогласия, которые характеризуются экспрессивными особенностями и эффективными функциями.

8. Определить и описать функциональные возможности модифицирующих средств, которые выявляют характерологические аспекты согласия/несогласия.

Основная исследовательская гипотеза заключается в том, что в русской языковой картине мира выделяется семантическая категория согласия/несогласия как универсальный способ концептуализации действительностикатегориальное значение согласия/несогласия проявляется на лексическом и грамматическом уровнях языковой системы в контексте коммуникативно-прагматической парадигмы.

Положения, выносимые на защиту:

1. Семантическая категория согласия/несогласия является универсальным способом концептуализации действительности в русской языковой картине мира, реализуется в конкретном языковом материале и передает отношение к «положению дел», обозначает способы речеповедения. Согласие/несогласие обладает категориальными признаками, которые определяют перспективы его адекватного описания.

2. Содержательная структура категории согласия/несогласия создается спецификой коммуникативной предназначенности и прагматических свойств используемых единиц. Согласие/несогласие отражается в языковых и речевых структурах и воплощается в предложении-высказывании. Говорящий использует языковые средства, которые способны передавать семантический смысл категории согласия/несогласия. В рамках высказывания и текста проявляется природа феномена структурирования актов согласия и несогласия.

3. Функционально-семантическое поле согласия/несогласия представляет систему иерархически организованных средств, взаимодействующих на семантической основе и выражающих категорию согласия/несогласия.

4. Специализированные лексические единицы являются универсальным эффективным средством выражения идеи согласия/несогласия и определяют функциональный статус категории согласия/несогласия. Структура языкового значения маркеров согласия/несогласия опирается на общеязыковую сочетаемость.

5. Субъект модуса есть конструктивный компонент категориальной ситуации согласия/несогласия, вписывается в антропоцентристскую концепцию языка и индексируется языковыми средствами, которые отражают личностную ориентированность. и.

6. Семантические параметры языковой структуры согласия/несогласия актуализируются посредством глаголов и имен прилагательных, которые способны передать определенную информацию, квалифицировать согласие/несогласие.

7. Локальные фразеологические единицы расширяют и обогащают языковую картину согласия/несогласия, отражают стереотипы представлений человека, его языковой опыт, характеризуются образностью и ценностной ментальной значимостью.

8. Невербальные средства обеспечивают организацию коммуникации с отношениями согласия и несогласия, коррелируют с внутренним состоянием говорящего и внешними факторами, обладают воздействующей функцией.

9. Предложение как содержательная единица языка и речи оформляет значения согласия и несогласия. Простые предложения ориентированы на лаконичную передачу сообщения о согласии/несогласии, характеризуются гибкостью структуры, приспосабливаются к целям коммуникации. В структуре простого предложения согласие/несогласие выражается предикативным ядром, актуализируется словами, которые указывают на носителя позиции и локализуют предмет согласия/несогласия, отражают типологию значений, раскрывающих многообразный характер проявления ответной реакции согласия/несогласия.

10. Согласие/несогласие выражается формами сложного предложения, которое является полипропозитивной структурой и многоаспектный анализ которого определяется сочетанием системного и текстового компонентов. Синтаксические связи разных типов выступают значимым средством моделирования языковой действительности согласия/несогласия. Языковые формы сложносочиненного, сложноподчиненного и бессоюзного предложений дают широкие возможности для реализации идей согласия и несогласия и предопределяются познанным выбором говорящего. В сложном предложении фиксируется идея согласия/несогласия, которая квалифицируется концептуальным отношением и характеризуется различного рода коннотацией, оценочностью, субъективными смыслами. Синтаксические конструкции усложненного типа увеличивают смысловые отрезки информации, маркирующие актуальные аспекты согласия/несогласия.

11. Предложения с прямой речью являются употребительным специальным средством реализации согласия/несогласия. Слова, эксплицитно выражающие согласие/несогласие, нуждаются в распространении конкретного содержания и восполняют смысловую недооформленность речевого акта. Такой способ передачи согласия/несогласия является субъективной формой. Картины ситуации согласия/несогласия характеризуются неотъемлемым конструктивным признаком определенности, обусловленным данным текстом, который подтверждает объективность существования языковой единицы.

12. Побудительные предложения имеют специальные грамматические формы слов, содержат призыв к выражению согласия/несогласия, различные смысловые признаки. В данных предложениях акцентируется воля говорящего, речеповедение которого воздействует на собеседника.

13. В вопросительных предложениях, репрезентирующих согласие и несогласие, подчеркивается необходимость их логического выделения, требуется выяснить сведения о наличии/отсутствии согласия/несогласия, устранить неясность во взаимоотношениях, познать характер оформления согласия и несогласия в конкретном речевом акте и выразить к ним отношение.

14. Вводные и вставные конструкции выражают и актуализируют идею согласия/несогласия в организованном тексте, способствуют усилению проявления экспрессивной функции. Данные конструкции свидетельствуют о необходимости указания на согласие и несогласие, обладают прагматической функцией.

15. Лексические средства имеют большое значение для характеристики согласия/несогласия. Согласие/несогласие находится в пространстве психической реальности, ощущений, желаний, чувств, оценок, интересов и других активных проявлений действий человека. Язык фиксирует вариативность оформления согласия/несогласия, их многогранность в процессе выражения. Структурно-семантические модификации вносят «усложнение» в содержание согласия/несогласия.

Научная новизна исследования заключается в том, что:

1) обоснована необходимость исследования категории согласия/несогласия, которая занимает значительное место в концептуальной картине мира человека и общества, формирует целостность системы отношения в рамках речевого взаимодействия, позволяет определить языковые и неязыковые способы представления мыслительного содержания в значениях языковых единиц и их сочетаний в речи, обладает категориальными признаками;

2) определена специфика лингвистической характеристики категории согласия/несогласия в пределах семантического, структурного, прагматического, когнитивного, функционального, коммуникативного аспектов в их взаимодействиипредставлена научная парадигма средств выражения согласия/несогласия в аспекте проблемы «человеческого фактора» в языке, которые способствуют установлению типологических характеристик наименований, упорядочиванию языковых единиц и выявлению закономерностей их системных отношений;

3) охарактеризованы продуктивные эксплицитные средства выражения согласия/несогласия, которые обеспечивают адекватное описание актов согласия и несогласия и расширяют и уточняют типологию приемов их использованиявпервые исследованы специальные уникальные фразеологические единицы и неязыковые средства, которые включаются в создание языковой картины согласия и несогласия;

4) установлено, что семантическая категория согласия/несогласия объединяет разноуровневые языковые средства и дает возможность обозначить реальную картину языковой системы, взаимоотношения языковых единиц в речи, их комплексное функционирование в тексте;

5) описана система средств выражения актуальных смыслов высказываний со значением согласия/несогласия, которые расширяют и определяют семантический и коммуникативный потенциал категории согласия/несогласия;

6) выявлены и охарактеризованы типы модифицирующих средств, которые определяют функциональную нагрузку высказываний со значением согласия/несогласия и их информационную структуру и обусловливаются коммуникативными потребностями;

7) вводится в научный оборот значительный фактический материал, иллюстрирующий парадигму активных структурно-семантических разновидностей согласия/несогласия в разных типах речиопределены и детализированы категории научного понятийного аппарата, которые позволили адекватно и единообразно описывать средства выражения согласия/несогласия.

Методологической основой диссертационного исследования явились работы об антропоцентризме языка, связи языка и мышления Э. Бенвени-ста, Т. И. Вендиной, В. В. Виноградова, JI.C. Выготского, В. Гумбольдта, Ю. Н. Караулова, Г. В. Колшанского, Е. С. Кубряковой, A.A. Леонтьева, A.A. Уфимцевойо системности языка В. М. Солнцева, Ф. де Соссюра, Ю. С. Степанова, Л. П. Якубинскогополевом моделировании системы языка A.B. Бондарко, Е. В. Гулыги, Г. А. Золотовой, Г. Д. Фигуровской, Е. И. Шендельсамодальности В.В. Виноградова, Г. А. Золотовой, П.А. Ле-канта, Н. Е. Петрова, Г. Я. Солганикаструктуре языкового значения и его типологии Н. Ф. Алефиренко, Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, Л. М. Васильева, В. В. Виноградова, Е. М. Вольф, В. Г. Гака, Ю. Н. Караулова,.

И.М.Кобозевой, Е. С. Кубряковой, Т. В. Маркеловой, В. Н. Телии,.

A.A. Уфимцевой, В. И. Шаховского, Д. Н. Шмелевав области грамматики.

B.В. Бабайцевой, В. А. Белошапковой, A.B. Бондарко, В. В. Виноградова, М. В. Всеволодовой, Г. Ф. Гавриловой, Г. А. Золотовой, П. А. Леканта, А. Ф. Прияткинойпо функциональной семантике JI.A. Новикова, Ю. С. Степановатеории текста М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, И. Р. Гальперина, И. А. Фигуровскоголингвопрагматике и теории коммуникации Н. Д. Арутюновой, Т. Г. Винокур, О. С. Иссерс, Г. В. Колшанского, Г. Г. Почепцова, Ю. С. Степанова, И. П. Сусовакогнитивной лингвистике Н. Ф. Алефиренко, В. И. Карасика, Е. С. Кубряковой, В. А. Масловой, З. Д. Поповой, Ю. С. Степанова, И. А. Стернина.

Методы исследования. В работе использовался основной методописательный, структурно-семантический, а также применялись общенаучные методы: наблюдение, индукция и дедукция, интерпретациячастные лингвистические методы: анализ тождества и различий явлений языка, метод компонентного анализа и контекстуальный, методика языковой и речевой дистрибуции. При анализе языковых единиц использовался метод лингвистического эксперимента.

Теоретическая значимость диссертации заключается в обосновании категориального статуса согласия/несогласия, в углублении теории семантической категории согласия/несогласия, ее комплексной разработке и научном анализе, в развитии теории структурно-семантического анализа языковых единиц.

Выводы и результаты диссертационной работы могут способствовать развитию новых направлений в исследовании категории согласия/несогласия, решению ряда задач культуры речи, стилистики, социолингвистики, лингвокультурологии, лингвофилософии, теории речевой коммуникации.

Практическая значимость работы определяется тем, что результаты и методика исследования могут служить базой для дальнейшего анализа специфики категории согласия/несогласия и других понятийных категорий.

Общие выводы и конкретный лингвистический материал могут быть использованы в практике преподавания основных и специальных курсов по современному русскому языку, русского языка как иностранного, школьного курса русского языка, при разработке современных лингвистических проблем по теории и практике коммуникации, культуре речи русского языка, филологическому анализу текста.

Материалом исследования послужили фрагменты текстов из произведений художественных, публицистических, научного и мемуарного жанров классической и современной литературы, из официально-деловых документов, телеи радиоинтервью, рекламы, разговорной речи и центральных и региональных газет, которые характеризуются массовым распространением и широким диапазоном адресата и репрезентируют условия функционирования единиц русского языка. Обращение к данным источникам обусловливается реалистичностью изображений ситуаций согласия и несогласия, возможностью подробно инвентаризировать элементы языковой системы.

Принцип сплошной выборки материала и количество собранных и исследованных предложений-высказываний (более 40 тысяч) способствует обеспечению достоверности результатов работы и позволяет объективно представить языковые особенности изучаемого явления.

Терминологическая база, на которой строится исследование, используется обоснованно и в определенной сфере, позволяет расширить и уточнить дефиниции согласия/несогласия в концептуальной и языковой картине мира, в аспекте «человеческого фактора».

В работе единицей, репрезентирующей согласие/несогласие, является предложение-высказывание. Избранная единица представляет реальную картину функционирования средств категории согласия/несогласия в языке и речи, которые согласуются с требованиями языковой системы, отвечают нормам ее общего развития. Такого рода единицы способствуют решению коммуникативных, ономасиологических, прагматических задач.

Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации обсуждались на заседании кафедры теории и истории русского языка Елецкого государственного университета им. И. А. Бунина. По теме диссертации прочитан спецкурс «Выражение согласия/несогласия лексическими и синтаксическими средствами» в университете. Содержание и результаты исследования нашли отражение в 5 монографических изданиях и 87 научных публикацияхв очном и заочном участии: 1) в международном симпозиуме (Волгоград, 22−24 мая 2003 г.) — 2) в международном конгрессе (Москва, 18−21 марта 2004 г.) — 3) в международных научных конференциях в Ельце (1995; 1996; 1998; 2003; 2004; 2006) — Орле (1997) — Казани (1997; 2008) — Екатеринбурге (1998) — Тамбове (2001) — Барнауле (2004) — Москве (2004) — Волгограде (2005) — Владимире (2007) — 4) во всероссийских научных конференциях в Липецке (2000) — Воронеже (2000; 2001; 2003; 2005) — Ельце (2002; 2003) — Кирове (2003) — Белгороде (2006) — Пензе (2008) — 5) в межвузовских научных конференциях в Липецке (1995; 1996) — Череповце (2000; 2001; 2002) — Ельце (2001).

Структура диссертации. Структура диссертации обусловлена проблематикой исследования и состоит из Предисловия, Введения, трех глав, каждая из которых предваряется необходимым комментарием по истории разработки рассматривающихся в них вопросов, Заключения, Библиографии, Списка источников языкового материала.

Современное языкознание направлено на активное исследование речевого поведения человека, на изучение языка в его практическом применении. Функциональный подход к исследованию единиц языка предопределяет раскрытие роли человеческого фактора в процессе коммуникации. Изучение языка в тесной связи с человеком, «его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью» (Вендина 1998: 5) является одной из наиболее актуальных проблем лингвистики. Идея антропоцентризма помогает представить речь как реальную форму функционирования языка (см.: Уфимцева 1986) и объяснить актуальность анализа функционирования языка как системы в речевом общении (см.: Кобозева 2000). Лингвистика «не может не обращать внимания на язык в человеке, в обществе» (Винокур 2005: 24−28).

В исследовании языка весьма перспективным является объединение семасиологического и ономасиологического подходов, что дает возможность синтезировать данные о системе языка и о его настоящем использовании в речи. Современная лингвистика стремится адекватно отразить картину функционирования языка. В свете системно-структурного подхода к изучению языка (A.A. Потебня, JIB. Щерба, A.M. Пешковский, JI.II. Яку-бинский, В. фон Гумбольдт, Э. Бенвенист, JI. Витгенштейн, П. Грайс, Т. ван Дейк, Д. Остин и др.) актуальным является коммуникативно-прагматическое направление, способствующее исследованию языковых единиц в аспекте темы «человеческого фактора». В результате возникает интерес к социальному, психологическому аспектам языка.

Изучение языка служит познанию «человечеством самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя» (Гумбольдт 1985: 383), а человек, его деятельность интерпретируются именно через посредство языка (Роль. 1988: 29). «Жить — значит участвовать в диалоге: вопрошать, внимать, отвечать, соглашаться и т. п.» (Бахтин 1979: 318). Язык есть «знаковая система, знающая лишь две координаты — синтагматику и семантику. А речь — это знаковая система, в которой к указанным двум координатам приплюсовывается еще прагматика» (Звегинцев 1996: 57−67). Системный характер функционирования языковых единиц выражается в их парадигматических и синтагматических отношенияхсвязях и противопоставлениях.

В центре внимания оказался текст (дискурс), который исследуется «во взаимодействии с прагматическими факторами» (Арутюнова 1981: 3). Интерес к тексту обусловлен стремлением объяснить язык как глобальное явление, как средство коммуникации (Колшанский 2005а: 89−91). За текстом стоит система языка и языковая личность и многофакторный процесс номинации. Человек посредством языка по-своему видит мир, и это находит отражение в разных способах номинации, предикации, атрибуции и в других средствах. Изучение речевых актов как «результативных» выражений, основных единиц речевой коммуникации (Остин 1986: 22−131) способствует фундаментальному пониманию языка.

Текст — это «сообщение, в котором снимается энтропия, порождаемая отдельным предложением» (Гальперин 2005: 16−17). Текст имеет свой синтаксис, семантику, прагматику (Арутюнова 1980: 156−249- Серль 1986; Столнейкер 1985 и др.), пресуппозиции, общие для коммуникантов, благодаря которым в тексте происходит возникновение имплицитных смыслов (Попова 1999: 49). Именно текст является исходным языковым материалом для исследования (Красных 1998: 53−70- Фигуровский 2004: 73−311). Языковой материал есть важное средство изучения содержания и структуры ментальной единицы, являющейся «результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом» и окруженной «эмоциональным, экспрессивным, оценочным ореолом» (см.: Маслова 2001: 47). Теория коммуникации включает в себя исследование функционирования языковых средств в реальных речевых актах (Колшанский 2005а: 21−22). В результате источниками речевого смысла являются: 1) языковое содержание текста, 2) контекстуальная информация, 3) ситуативная информация, 4) энциклопедическая информация, 5) все прагматические элементы дискурса, существенные для передаваемого и воспринимаемого смыслового содержания (включая не только референциальные, но и эмоционально-экспрессивные аспекты) (Бондарко 2001: 4).

Язык посредством текстов «фиксирует модель мира, которую мы несем в своем сознании. Коммуникация — это вторжение в систему сознания реципиента, построение в его когнитивной системе определенной модели мира, не обязательно совпадающей с моделью мира говорящего и с онтологически существующей картиной мира» (Тураева 1994: 105- 109). В «образе мира» человека доминирует действительность, которая по сути является субъективной категорией и преломляется в сознании человека и языка, вызывает многослойные отношения. «Все идет от действительности через мысль в язык, и все от языка возвращается через мысль в действительность» (Гак 1998: 662). В результате взаимодействия человека с действительностью определяется его видение мира, вырабатывается оценочное отношение к нему. Модель мира включает организованные знания о мире, которые свойственны когнитивной системе или ее модели (Баранов, Паршин 1999: 146). Человек активно структурирует мир, отделяет важное и фундаментальное от менее существенного и второстепенного и устанавливает ценностное отношение, которое может быть объективным и субъективным. «Категоризация связана с членением внешнего и внутреннего мира человека в соответствии с сущностными характеристиками его функционирования и бытия» (Кубрякова 1986: 44). При системном подходе к явлениям языка предмет исследования представляется как целостность, и анализ составных частей и различных свойств данного предмета осуществляется под углом зрения целого (Солнцев 1977: 13). Следовательно, язык.

— это концептуальное образование, это миропонимание (см.: Гумбольдт 1984), это специфичный способ словесного оформления осмысления мира.

Согласие/несогласие организует текст, в котором маркируется совпадение/несовпадение позиций коммуникантов, номинируется соответствующее явление. Особенности логического построения коммуникации обусловливают согласие или несогласие партнера с исходным тезисом коммуникативного акта. «Помимо словесных индикаторов поведения коммуникантов, значительную роль играют паралингвистические факторы, служащие выявлению реакций коммуниканта на соответствующий речевой акт в смысле согласия или несогласия» (Колшанский 2005а: 159).

Согласие/несогласие является универсальным понятием и одной из форм существования речи, вербализуется и представляет специфическую составляющую языковой картины мира. Разнообразие средств выражения согласия/несогласия в языке порождает необходимость их систематизации, определения общих закономерностей и выявления наиболее продуктивных способов. Описание семантической категории согласия/несогласия как сложной системы имеет многосторонний характер, связано с влиянием разных факторов, позволяющих объективно обозначить содержательную структуру согласия/несогласия, обогатить концепции, гипотезы и методы.

Акты согласия и несогласия представляются как осознанный поиск решения, для которого избираются оптимальные языковые средств. Для лингвистического анализа интересны в первую очередь эксплицитные средства (ср.: Вольф 2002: 207- Кибрик 2002: 44) выражения согласия/несогласия. Согласие/несогласие — явление продуктивное в коммуникации. Реализация актов согласия/несогласия, их языковые средства позволяют говорить о «динамике языка» (ср.: Гипотеза. 1980: 230).

Развитие коммуникативно-функциональных направлений лингвистики вызвало интерес к проблеме категориального статуса согласия/несогласия, к определению сущности данных явлений, их системных отношений. Многоаспектность категориального значения согласия/несогласия нуждается в анализе.

Современная лингвистика стремится создать достоверную языковую картину согласия и несогласия, установить особенности их функционирования. В результате используется исследовательский опыт, апробируются новые подходы к изучаемому объекту.

Категория согласия/несогласия находится в центре внимания лингвистических исследований. Лингвистические концепции, связанные с рассмотрением отдельных языковых средств выражения согласия/несогласия, представлены в специальных работах (Гастева 1993; Красных 1970; Лекант 2002; Михайлова 1999; Озаровский 1974 и др.- Поройко-ва 1976; Свиридова 2006; Хорошавина 1995).

Научное осмысление актов согласия и несогласия отражается при активном исследовании реплик диалога (Ахадов 1993; Баделина 1997; Ва-лимова 1971; Добрушина 1993; Казаковская 2006; Латощенко 2003; Романов 1988; Шведова 1956; Ширяев 1973), при описании коммуникативных единиц (Сиротинина 1974), русского речевого этикета (Формановская 1982) — коммуникативно-прагматического (Белецкая 1999; Галактионова 1995; Николова 2003; Сергеев 1992), функционально-прагматического (Бу-лыгина, Шмелев 1997; Морозова 2000; Сотникова 1986) аспектов речевого общения, при изучении отдельных слов (Яковлева 1983).

Согласие/несогласие анализируется на материале других языкованглийского (Баскова 1992; Викторова, Петрова 2002; Нейленко 2002; Розанова 1994; Щедрина 1984), немецкого (Бровеев 1979; Латощенко 2003; Морозова 2000; Сергеев 1992), корейского (Ом Сун Чон 1998).

В указанных работах находят отражение некоторые вопросы семантики, грамматики, прагматики, касающиеся согласия/несогласия. Однако в научных трудах затрагиваются отдельные фрагменты научной картины согласия и несогласия, наблюдается узкий подход к решению проблемы. В связи с этим возникла необходимость целостного научного анализа вербальных и невербальных средств выражения категории согласия/несогласия в русском языке в рамках семантического, структурного, прагматического, коммуникативного аспектов. Рассматриваемая парадигма средств выражения согласия/несогласия представляет систему, которая эксплицирует значения согласия и несогласия.

В контексте комплексного исследования отметим принципиальные положения категории согласия/несогласия.

Любой обмен информацией предполагает не только передачу сведений и знаний, но и получение соответствующего результата этого общения в виде определенных действий и реакций, в число которых входят и согласие, и несогласие (Колшанский 1990: 99). Значения слов 'согласие' и 'несогласие' являются составляющими глобальной семантической системы языка. Картина мира осмысливается в философии коммуникативной категории согласия/несогласия. Любое высказывание установлено на ответ (ср.: Бахтин 1979). Согласие и несогласие — это выражение реакции на предметно-деятельностную, социальную, конкретно-историческую природу картины мира, это объективно-субъективное отношение к миру информации, обусловленное познаниями человека, а также его ответственностью за высказанное. Мир воспринимается под влиянием объективных и субъективных факторов. Наш взгляд на мир зависит от сложившегося мировоззрения, культурных традиций, нравственных ценностей, убеждений, предрассудков и стереотипов. Человеческие отношения являются объектом познания и выступают в языковых выражениях как определенная когнитивная система (Колшанский 1990: 96). Согласие и несогласие основываются на мыслительных обобщениях с учетом ментальной составляющей и направлены на осмысление взаимодействия между людьми, на осознание окружающего мира, который постигается через гармоничные отношения и конфликт, через призму мироощущений человека.

Когнитивная составляющая согласия и несогласия «обнаруживается в „погруженности“ данного дискурса в реальную жизнь, в его связях с отражаемым социально-культурным миром. Поэтому необходимо „погружение“ в специфический ментальный мир, стоящий за этим высказыванием» (Алефиренко 2002: 234).

Значение слова есть его использование в языке (Витгенштейн 2003: 224- 230- 234). Понимание значения знаков согласия/несогласия предполагает объединение лингвистических и экстралингвистических знаний, явной и фоновой информации. Концепт подведен «под один знак» и предопределяет «бытие знака как известную когнитивную структуру» (Болдырев 2004: 26). Репрезентация концепта — это «вся совокупность языковых и неязыковых средств, прямо или косвенно иллюстрирующих, уточняющих и развивающих его содержание» (Карасик 2002: 130). Концепт — это «знание об обозначаемом во всех его связях и отношениях». Его сущность определяется вопросом «Что известно об этом?» «(Телия 1996: 100). Концепты способствуют возможности изучения смыслов и позволяют обратиться к разным аспектам явления (см.: Вежбицкая 1997; Степанов 1985 и др.). Согласие и несогласие являются важными категориями в концептосфере социума. В обыденном сознании откладывается информация, имеющая коммуникативно-прагматическую ценность (Алефиренко 2006).

В процессе познания окружающей действительности человек осмысливает информационный материал, формирует свое отношение к нему. При вербализации концепта концептуальные признаки определяются как семы. Понятийно-содержательные признаки выявляются на основе анализа дефиниций номинаций концепта, совокупность которых образует его содержательный минимум. Разные группы признаков реализуются разнообразными языковыми способами и средствами. Исследование языковых средств способствует выявлению признаков концепта. При этом концепт выступает как база для выделения некоей совокупности языковых средств, находящихся с концептом в отношениях репрезентации (вербализации, объективации) (см.: Попова, Стернин 2007).

Ономасиологический подход к изучению категории согласия/несогласия способствует выявлению класса слов, изосемическая функция которых определяет субъективно-объективное отношение.

Основными средствами вербализации согласия и несогласия являются разные части речи, которые находятся в центре нашего внимания: 1) имена существительные (согласие, соглашение, согласный, несогласие, несогласный и др.- 2) глаголы {соглашаться, не соглашаться и др.) — 3) имена прилагательные (согласные, согласен, несогласные, не согласен и др.) — 4) категория состояния (согласен, не согласен) (см.: Шведова 1952: 81- ср.: П. А. Лекант называет такие краткие формы «гибридной» частью речи с собственным категориальным значением качественного состояния" (предикатив) (Лекант 2002: 26−31) — 5) наречия (согласно, несогласно и др.) — 6) предлоги (согласно, в согласии и др.). Все это эксплицитные средства выражения согласия/несогласия, представляющие типологические ситуации в речеповедении.

Антонимо-синонимические отношения вербализуют концепты 'согласие' и 'несогласие', «представляют собой две важнейшие взаимосвязанные друг с другом парадигмы» (Федосов 2003: 121). «Наше сознание нуждается в некоем устойчивом маркёре информации, что и ведет к выражению концепта с помощью языковой единицы, соотносимой в первую очередь с ядерной частью обозначаемого» (Савенкова 2003: 258−264). Многоразличные «практики жизни» (Арутюнова 1988: 117) отражают богатый потенциал понятий согласия и несогласия.

Смысловая составляющая концептов 'согласие' и 'несогласие' определяется анализом имен. В качестве ключевых имен концептов выделяются лексемы 'согласие' и 'несогласие', которые на лексическом уровне ассоциируются со словами 'мир', 'лад', 'договор', 'договоренность', 'уговор', 'соглашение', 'единомыслие', 'единогласие', 'единодушие', 'гармония', 'согласованность' и др. и 'разногласие', 'разномыслие', 'разнобой', 'разноречие', 'конфликт', 'оппозиция', 'демонстрация' и др. Синонимия есть одно из основных языковых средств, которые отражают процессы концептуализации. «Ассоциативное поле шире семантического» (Караулов 1976: 174).

Ядро понятийной составляющей концептов 'согласие' и 'несогласие' вербализуется лексическими единицами 'согласие' и 'несогласие', содержит общие значения 'сходство', 'соответствие' и 'различие', 'несоответствие'. Семный состав единиц передает наиболее существенные характеристики выражаемого концепта. Концептуальные параметры выявляются по лексикографическому толкованию: 'согласие' - 1) «разрешение, позволение, утвердительный ответ на что-либо" — 2) «единомыслие, общность точек зрения" — 3) «дружественные отношения, единодушие" — 4) «соразмерность, согласованность, стройность, гармония" — 5) «мир — согласие, отсутствие разногласий, вражды или ссоры" — 6) «покой, спокойствие" — 7) «взаимная договоренность, соглашение" — 8) «согласное сосуществование государств, народов" — 9) «мирный договор" — 10) «мирно" — 11) «отсутствие войны, вооруженных действий между государствами" — 'несогласие' - 1) «отсутствие согласия, согласованности в чем-либо" — 2) «разногласие" — 3) «разлад, ссора" — 4) «отрицательный ответ на что-либо, отказ» (Ожегов 1988: 331- 606- Словарь. 1986.-Т. 2: 275- 480- 1988.-T.IV: 178).

Слово является «средством доступа к концептуальному знанию». «Один и тот же концепт как бы поворачивается разными сторонами к разным людям, и благодаря этому становится очевидной многослойность и многомерность концепта» (Попова, Стернин 2002: 130). «Комбинации категориальных сем» (Уфимцева 1986: 15) способствуют многоаспектной репрезентации обозначенных концептов.

Коммуникативно-прагматическая сфера позволяет выявить различный содержательный план, раскрывающий характер функционирования 'согласия' и 'несогласия'. Согласие и несогласие широко функционируют в дискурсе, в котором фиксируются отношения к «событиям бытия» и номинируются «события бытия». «Усвоение языка не исключает качественного различия индивидуальных концептуальных систем как содержащих „субъективные картины мира“ (в виде субъективных систем мнений и знания)» (Павиленис 1983: 263). Социальное поведение человека — это «упорядоченное множество таких сторон индивидуального поведения, которые связаны с культурными нормами, встроенными каждая в свой контекст.» (Сепир 1993: 595). Согласие и несогласие существуют в речевой действительности, являются мерилом жизненных ценностей, «формами жизни». «Совместное поведение людей» — это «референтная система», на которую можно воздействовать «выражением согласия». (Витгенштейн 2003: 338 339) и несогласия.

Следовательно, «конструкция модели мира строится из понятий, которые суть знаковые образования» (Звегинцев 1996: 176−178). Ментальные образования «кодируют в самых разных конфигурациях. значимые смыслы — от чувственно-наглядных структур до рационального отражения окружающего мира» (Алефиренко 2002: 225). Через призму категорий согласия и несогласия происходит освоение мира. Текстовая реализация концептов 'согласие' и 'несогласие' позволяет расширить их понятийный объем на фоне смысловых и ассоциативных связей слов, интерпретировать и объяснять особенности функционирования вербального кода. Когнитивно-дискурсивная парадигма способствует выявлению функциональных признаков концепта. Синтагматические использования лексем образуют парадигматическую характеристику концепта. Синтагматика и парадигматика в языке тесно связаны между собой и представляют собой две оси характеристики отношений между знаками (их валентность и значимость) (Новиков 1982: 53).

Коммуникативная категория согласия/несогласия — это глобальное отношение к картине мира, образ которой формируется в сознании человека и влияет на его поведение. Проблема осознания действительности и формирование рационального отношения к ней способствуют преобразованию мира реалий, его движению к совершенствованию. «Согласием людей решается, что верно, а что неверно. Правильным или неправильным является то, что люди говоряти согласие людей относится к языку. Этосогласие не мнений, а формы жизни» (Витгенштейн 2003: 346). Согласие и несогласие — это реакция на сообщение, полученное из внешнего мира в процессе адаптации к нему и восприятия его нашими мыслями и чувствами. Согласие и несогласие — это сформированная в той или иной мере позиция коммуниканта относительно предмета обсуждения. Языковые формы организуют план содержания согласия/несогласия, посредством языка осваиваются особенности функционирования согласия/несогласия. Когнитивный классификационный признак отражает тот или иной аспект, параметр категоризации соответствующего объекта или явления (см.: Попова, Стернин 2007). Посредством согласия и несогласия представляются и познаются проблемы «форм жизни».

Когнитивный подход позволяет выделить в значениях слов 'согласие' и 'несогласие' качественно иные элементы, взаимосвязь разных концептов в содержании лексем, определить их функциональную нагрузку, информационную структуру, обусловленную коммуникативными потребностями. Структура содержания согласия/несогласия раскрывает особенности, которые обнаруживаются за частными явлениями значений тех или иных данных языковых единиц. Интерпретационное поле концепта включает оценки, мнения, суждения, трактовки, которые высказываются человеком (см.: Попова, Стернин 2002).

Согласие и несогласие манифестируются как сформированные позиции относительно предмета речи: Я выражаю согласие/несогласие с позицией отдельных авторовОткрыто выразил несогласие с бюрократамиЗвучит несогласие в обществе в связи с сокращением свобод и др.- как подтверждение позиции посредством каких-либо действий: Пушкин закрепил согласие с напечатанным своей подписью («Литературная газета».

— 2005. — № 29) — как уточнение, толкование позиции: A.M. Пешковский так трактует свое несогласие с Ефимовым и др.- как состояние: Я ощущаю согласие с ритмом жизни (С. Дали) — Редкие минуты согласия со своими невзгодами и враждебностью мира («Литературная газета». — 2006.

— № 18) — Исторгся вопль несогласия из его груди («Литературная газета».

— 2006. — № 49) — В мыслях стало несогласно (Н. Лесков) — Писал он на грани согласия («Литературная газета». — 2004. — № 49) — через способ действия: Моя статья — это знак согласия/несогласия с политикой властейДемонстрация людей — это знак согласия/несогласия (с кем-либо, с чем-либо) — Люди заблокировали магистраль и таким образом выражали несогласие с застройкой парка (Из теленовостей) — Он оставил власть и таким образом выразил несогласие с политикой Думы («Литературная газета». — 2008.

— № 3−4) и др.

Многоаспектный характер согласия и несогласия, проявляемый в коммуникативном действии, позволяет свидетельствовать об их актуальности, функциональной значимости. Типы актов согласия и несогласия рекомендуется исследовать, знать их составляющие: Лучше бы изучили, на чем именно базировалось в веках согласие племен и традиционных религий в России («Литературная газета». — 2006. — № 33) — рационально использовать в заданных обстоятельствах: Лучше бы они задумались, как адаптировать эти устойчивые традиции согласия к современным реалиям («Литературная газета». — 2006. — № 33) — признаются/не признаются необходимым, целесообразным способом взаимодействия: Даже простой деревенский дом невозможно построить, если нет согласия между хозяином и плотниками и у плотников между собой («Литературная газета». — 2005. -№ 29) — определяются как решающие условия в создании ситуации: Несогласие в стане врагов определило победу стратегов на поле военных действийЕсли нас одолеют несогласия, то мы потерпим поражение (В. Шаламов).

Согласие/несогласие определяет характер предпринимаемых действий, обусловливает их реализацию. Согласие/несогласие является своеобразной оценкой действий: Согласием выпустить меня они подпишут себе приговор (Е. Замятин) — чьим-либо разрешением на осуществление действия: Кража машины производится с согласия хозяина (С. Есин) — Книга издана с согласия дочери Фурцевой («Литературная газета». — 2007. — № 2) — причиной, условием, которые приводят к корректировке действий: Депутат Госдумы вышел из партии из-за несогласия с позицией ее руководства («Литературная газета». — 2006. — № 33) — В случае несогласия какой-либо из стран на объединение Россия радикально изменит свою иммиграционную политику («Литературная газета». — 2003. — № 12) — способом решения поставленных задач: Сенаторы продавили решение через несогласие демократов (Из радиоинтервью) — Согласие/несогласие стало маневромсопутствует выполнению обозначенных условий: Находясь в согласии с Уставом АН СССР, я присылаю отчет («Литературная газета» — 2007. — № 2) — создает препятствия в ходе деятельности: Как только человек высказывает несогласие с идеями или действиями моноидеологии, он ставит на кон свое пребывание во власти («Литературная газета». — 2007. — № 1) и т. д.

Таким образом, согласие/несогласие позволяет квалифицировать действия коммуниканта, следовать определенным правилам, вызывать позитивное/негативное отношение, реализовывать и изменять планы действий и т. п.

Функциональные параметры согласия/несогласия обнаруживают различные смыслы. Функционирование актов согласия и несогласия связано с актуальными вопросами коммуникации и раскрывается в ее контексте, дает представление о ментальности говорящего.

Согласие/несогласие является: а) неотъемлемой составляющей во взаимоотношениях, необходимым фактором развития действий: Для устойчивого развития страны необходимо общественное согласие («Литературная газета». — 2006. — № 33) — На перевод земли из федеральной собственности в муниципальную должно дать согласие Правительство РФ («Литературная газета». — 2006. — № 39−40) — Чтобы осуществить задуманное, нужно твое несогласие (Н. Ляшко) и др.- б) стимулирующим результатом, полученным в итоге когнитивных усилий: Пришли к согласию по тексту резолюции (Из теленовостей) — После долгих споров пришли к обоюдному согласию («Завтра». — 2007. — № 4) и др.- в) заданной первостепенной целью, которая определяет качество мироустройства: Религия призвана сеять в душах народа согласиеВ семье/обществе должно быть согласиеИз меня выжимали согласие/несогласие (Из газет) и др.

Акты согласия/несогласия вызывают положительный/отрицательный результат, являются важнейшим критерием налаживания взаимоотношений: Согласие с окружающими рождает мирное сосуществованиеНесогласия помогают находить консенсуспредназначаются для приемлемого, эффективного взаимодействия: Не может быть согласия между теми, кто окончательно помешался на почве партийной борьбы, на своей корпоративной вере («Литературная газета». — 2006. — № 30−31) и др.- осознаются как объективные способы постижения истины: Я допускал несогласие и с моими научными суждениями даже в диссертациях, написанных под моим руководством («Литературная газета». — 2006. — № 21−22) — формулируются как общие правила сотрудничества, регулирующие качественный уровень отношений: Диалог строится на согласии и несогласииСогласия и несогласия определили новый уровень наших отношений («Литературная газета». — 2006. — № 34−35) — обозначаются произвольно трактуемыми говорящим языковыми знаками, за которыми подразумеваются тактические задачи, направленные на достижение коммуникативных целей: Позвольте понимать ваше «если» как согласие (Из телеинтервью) — Понимаю Ваше «но» как несогласие (Н. Ляшко).

Согласие/несогласие встраивается в структуру глобальных отношений, способствует организации деятельности и речеповедения человека, их оптимальной регуляции. Согласие и несогласие являются существенными актами, представления о которых расширяются в связи с их многогранной функциональной направленностью.

В диалоге партиципанты становятся носителями согласия/несогласия. Позиция согласия/несогласия передается через мир «Говорящего», который обладает возможностью проникновения в коммуникативное сознание «Другого». За образом носителя согласия/несогласия предстает многоаспектная контекстуальная информация. Ср.: После объявления результатов зрительный зал раскололся на согласных и несогласных с решением жюри («Талисман». — 2004. — № 4) — Администрация стала подавать союзников французов и немцев как «несогласных» («Литературная газета». — 2004. — № 45) — Среди присутствующих согласных не оказалосьОтделись от этого человечества несогласный с ним в каких-нибудь ничтожных человеческих мнениях («Литературная газета». — 2004. — № 32−33) и др.

Существенны следующие специфические признаки, квалифицирующие акты согласия/несогласия: 1) опыт по достижению согласия и фиксированию явлений несогласия приобретает значимость в организации системного подхода к упрочению конструктивного сотрудничества: Многовековое сосуществование религий и национальностей обрело опыт достижения согласия («Литературная газета». — 2006. — № 34−35) — Обращение к истории отечественной философии языка позволяет приобщиться к богатому опыту, накопленному гуманитарной мыслью России по достижению согласия и взаимопонимания в обществе (Н. Безлепкин) — Мы ценим Ваши несогласия (А. Чехов) — 2) согласие/несогласие вызывает интерес с целью выявления результата мыслительной деятельности человека, исправления нарушенных норм: Мы ищем элементы согласия/несогласия в обществеВечные поиски согласия/несогласия с миром и самим собойПартнерские соглашения обсуждаютсяПроцедура согласия/несогласия изучается (Из газет) — 3) акцент переносится на призывы к согласию и несогласию, на их возможности в условиях, когда необходимо привлечь внимание к насущным проблемам, использовать закономерные правила общения: При большевиках люто, и при коммунистах лживо, и в наше волчье время нестерпимо. А потому с Богом и к согласию! («Литературная газета». — 2006. — № 9) — Открыто высказывайте свое несогласие с политикой властей («Новая газета». — 2006. — № 69) — 4) согласие и несогласие являются предметом желаний: Люди мечтают о мире и согласии и т. д. (в рассматриваемых контекстах согласие составляет положительную составляющую в выстраивании отношений. Ср.: «слово „согласие“ и слово „правило“ родственны друг другу» (Витгенштейн 2003: 343)) — Я хочу слышать твое несогласие (С. Довлатов) — 5) согласие/несогласие квалифицирует перспективы обозначенных ситуаций: Рождение потомства — это согласие на вечное существование зла и страданий («Литературная газета». — 2006.

— № 19) — Согласие возглавить список партии означает, что президент остается активным игроком российской политики («Литературная газета».

— 2007. — № 41) — 6) подвергается оценке, образному определению: Наше несогласие было неправильно (Л. Толстой) — Согласие/несогласие было относительное/устойчивоеЖить в согласии с религиозными догматами непросто («Аргументы и факты». — 2006. — № 27) — Согласие между Елисей-ским дворцом и Белым домом напоминает «измену» («Новая газета».

— 2006. — № 55) — Увесистую «ложку дегтя» в эту «бочку» согласия плеснул член межрегиональной коллегии адвокатов («Литературная газета». — 2005.

— № 18) — Урожай согласий оказался вполне удовлетворительным («Литературная газета». — 2004. — № 50) — Самый болезненный удар согласием возглавить список «ЕР» президент нанёс «Справедливой России» («Литературная газета». — 2007. — № 49).

Понятие согласия/несогласия включает в зону своего рассмотрения объекты, которые отражают внеязыковую ситуацию и которым приписываются соответствующие смыслы. Слова 'согласие' и 'несогласие' репрезентируют виды действий, которые представляют позиционные интересы: «Марш Согласия" — «Марш согласных" — «Марш несогласных» («Аргументы и факты». — 2007. — № 15) — Записки несогласного и др.- формы деятельности, направленные на соблюдение условий согласия: Правительство национального согласияУтверждение программы гражданского согласия («Литературная газета». — 2006. — № 25−26) — На языке мира и согласия («Литературная газета». — 2006. — № 46) — Договор общественного согласияСибирское соглашение («Литературная газета». — 2006. — № 34−35) — Оговорили контуры соглашения (С. Есин) — определенные «формы жизни» (по Витгенштейну): Повернуть страну на путь согласия и мира («Литературная газета». — 2004. — № 44) — Путь у нас один — национальное согласие («Новая газета». — 2006. — № 69) — движение «За согласие и стабильность" — уличная акция «Праздник народного согласия" — День согласия и примирения («Литературная газета». — 2004. — № 45) — День Духовного Согласия («Литературная газета». — 2006. — № 46) — партия «Центр согласия» и др.

Изучение актов согласия/несогласия в ономасиологическом плане указывает на связь «явления с обозначением окружающей действительности, с выбором и созданием названий для отдельных ее фрагментов» (Куб-рякова 1978: 5). Понятия 'согласие' и 'несогласие' передают разные представления смыслов, информации в речевой деятельности. Используемые лексические средства согласия и несогласия позволяют установить истинностные значения и назначения категории согласия/несогласия, интерпретировать речеповеденческий характер коммуниканта и его формы деятельности. «Значение — это результат фильтрации отношения общества к миру действительности, а смысл — отношение отдельного человека к познаваемому миру» (Алефиренко 1997: 8). «За значением стоит коммуникативный стимул, созидательная речемыслительная деятельность» (Кибрик 2002: 130). Смысл относят к категориям мыслительной деятельности, обнаруживают за пределами системы языка (Павиленис 1983: 4- Слюсарева 1963: 195). Смысл репрезентирует ситуацию.

Таким образом, лексемы 'согласие' и 'несогласие' указывают на способ приспособления к окружающей действительности и организации ее, то есть активируют новые смыслы. Язык преломляет действительность, за одним и тем же словом могут стоять разные концепты (см.: Фрумкина и др. 1990). Содержание концепта «охватывает все множество прагматических элементов имени, проявляющихся в его сочетаемости. А сочетаемость имени отражает и логические, рациональные связи его десигната (денотата) с другими, и алогичные, иррациональные, отражающие эмоционально-оценочное восприятие мира человеком» (Чернейко 1997: 287−288). В онтологическом плане вариативность и константность лексического значения обусловлены «характером языковой номинации, который предполагает возможность многократного использования одной и той же звуковой формы для обозначения разных классов объектов внеязыковой действительности» (Беляевская 1987: 123).

Способность носителя языка выразить отношение к отражаемой действительности связана с функцией модальности. «Отношение имеет корреспондента, следовательно, оно субъективно уже по своей онтологической сущности» (Немец 1999: 103- 326). И. И. Мещанинов (1978: 196) назвал модальность «понятийной категорией», которая обнаруживается в языке. Э. Бенвенист (1974) рассматривает субъективность как фундаментальное свойство языка (ср.: Виноградов 1975 и др.). Отношение человека к миру оформляется в субъективных значениях. Одним из неизменных модальных отношений являются согласие и несогласие.

В.В. Виноградов заложил основы учения о модальности и обратил внимание на средства выражения модальных значений (Виноградов 1975: 53−87- см.: Золотова 2005: 150−157- Лекант 2002: 102−113- Теория. 1990 и мн. др.). Субъективная модальность представляет глубинную характеристику речи, формирует высказывание (Солганик 1984: 180). Модальность есть толкование реалий с точки зрения коммуниканта (Фефилов 1991: 62- ср.: Степанов 2002: 241−242- Петров 1982). Семантика категории модальности (особенно субъективной) «прагматична, т. е. описание смысла требует обращения к говорящему» (Федосеева 2004: 330). Субъективная модальность фиксирует оценку говорящим «степень познанности отражаемых в мысли связей объективной действительности» (Панфилов 1982: 164), позволяет говорить о выражении субъективной позиции говорящего как об одном из типологических признаков речи (Соколова 2004: 28). В повседневном общении активно употребляются стереотипные речевые модели согласия/несогласия, связанные с повторяющимися коммуникативными ситуациями. Согласие и несогласие могут способствовать изменению мира знаний партиципантов.

Согласие/несогласие маркируется дополнительной смысловой и коммуникативной нагрузкой, характеризуется целостным семантическим фоном текста. Коннотации как «элементы прагматики отражают связанные со словом культурные представления и традиции, господствующую в данном обществе практику использования соответствующей вещи и многие другие внеязыковые факторы» (Апресян 1974: 67). Очевидно, что категорией модальности передаются образы объективной действительности (см.: Немец 1999).

В различных коммуникативных сферах человек наделен регулярной и универсальной способностью реагировать на информационную деятельность. «Только в деятельностном пространстве, организованном ценност-но-ориентационными и коммуникативными структурами, человек получает способность осознавать окружающий мир и формировать знания» (Алефиренко 2002: 191). Посредством глобальных категорий согласия и несогласия выражается отношение к миру, к деятельности человека. Согласие/несогласие служит элементом упорядочивания жизнедеятельности человека и социума, запечатлевается в определенных стереотипах поведения, обусловливается целями, мотивами, типовыми коммуникативно-прагматическими ситуациями.

Установление взаимопонимания «не включает в себя в качестве обязательного момента согласия коммуникантов по всем линиям их общения. оно означает лишь осмысленное восприятие языковых выражений и формирование ответной реакции, за которой может следовать и согласие» (Колшанский 2005а: 158−159), и несогласие и т. п. Миропониманию присущ элемент противоположности, который способствует формированию истинности суждения, адекватного отношения к моделям поведения и их модификациям, к характеру действий. Согласие и несогласие как тождество и различие дифференцируют отношение к действительности, актуализируют ее аспекты, что позволяет за случайным и второстепенным выделить существенное, глобальное.

Согласие и несогласие — это выражение понимания мира, уточнение отношения к нему, это способ повлиять на его процессы, разрешить противоречия и конфликты, рационально осмыслить явления действительности. Содержание отношения согласия/несогласия воплощает в себе концептуальную картину мира. Миропонимание формируется в процессе синтеза результатов познавательных и оценочных процессов. От того, как человек понимает действительность, зависит и формирование его жизненной позиции.

Согласие/несогласие — это объективная/субъективная категория, выражающая адекватное отношение к предмету суждения в рамках нормативной коммуникации. Позиция может изменяться, воздействовать на устоявшиеся отношения, разрушать их и создавать более истинные. Ср.: В далекие годы я был согласен с молодежью, а в годы перестройки — категорически не согласен («Красное знамя». — 2006. — 8 сентября) — Сегодня согласен, а завтра, может быть, буду не согласенОн то неистово соглашался, то после переговоров резко не соглашался (В. Шаламов) — В мыслях согласие сменялось несогласием (Н. Лесков) и др.

Согласие и несогласие — это выражение некой истины, правды, преломившейся в сознании человека, который стремится ее манифестировать: «Вопрос: «Исходя из собственных наблюдений и опыта, насколько вы согласны с тем, что в прессе в адрес русских людей допускаются некорректные высказывания? «Ответы жителей столицы: «Полностью согласен» (19%) — «Скорее, согласен» (22%) — «Полностью не согласен» (23%) — «Скорее, не согласен «(18%)» («Литературная газета». — 2006. — № 37) — или завуалировать: Ответы «согласен» или «не согласен» не подразумевались («Новая газета». — 2006. — № 29) — Бывает так, что внутренне человек соглашается, а на публике не соглашается («Литературная газета». — 2004. — № 17).

Согласие/несогласие — это свободный выбор речеповедения: Можно соглашаться или, напротив, не соглашаться с каждым из оппонентов («Литературная газета». — 2004. — № 19), в основу которого должны включаться общечеловеческие принципы: Мы не согласны с политикой лжиВсе не согласились с показом пошлых передач и т. д.

Реализация идей согласия/несогласия позволяет моделировать план действий человека и человечества и представлять участие в нем. Ср.: Элита задает духовные ориентиры, способствует порядку, согласию, справедливости («Литературная газета». — 2008. — № 2).

В некоторых ситуациях согласие/несогласие имеет ложный характер в силу непонимания сути обсуждаемой проблемы, неадекватного отношения к событиям, возвеличивания авторитета личности, переоценки явлений и интерпретации их по заданной схеме и т. п. Ложное согласие/несогласие приводит к нарушению кооперации в коммуникации. Ср.: Когда надо было принимать ответственное решение, то страна не имела своей точки зрения и стояла на соглашательской позиции («Литературная газета». — 2008. — № 1).

Следовательно, речеповедение должно соответствовать определенным правилам, включающим необходимые максимы (информативность речи, правдивость, говорение по существу дела, ясность, краткость, последовательность) (Грайс 1985: 222−224). Реальность общения проявляется в не нарушении правил речевого поведения, которые не всегда соблюдаются. Но сотрудничество партиципантов заключается в выстраивании «смысла», который составляет основу и оправдание их взаимоотношений (Ажеж 2003:223).

Процессы, происходящие в жизни общества, отражаются на речи, на языковом сознании человека. Обыденное общение наполнено неявно выраженными смыслами: всевозможными намеками, иронией, подтекстом морально-этического характера (Седов 1999: 23), в результате прореагировать нейтрально невозможно. Согласие/несогласие обнаруживает различные коннотативные признаки при решении общих коммуникативных задач.

Обработка полученной информации фиксируется в сознании, накопление которой способствует формированию плана внутреннего состояния согласия/несогласия. На уровне индивидуальной формы речи согласие/несогласие не вербализуется. Говорящий ограничивается внутренней речью, не желая афишировать свою позицию, чтобы не породить конфликт. Маркеры 'не сказал', 'мелькнуло в голове', 'подумал про себя' указывают на внутреннее ощущение согласия/несогласия: Я был не согласен, но не сказал им об этом (Н. Ляшко) — Согласен, — мелькнуло в голове- - Не согласен, — подумал про себя.

Согласие и несогласие определяются как личные переживания человека, который не намерен их представлять: В душе у меня скопились и согласия, и несогласия (Из телеинтервью). Внутренняя речь здесь рассматривается как самостоятельное речевое высказывание, а не как часть интеллектуального акта, соответствующего фазе планирования (см.: Леонтьев 1979). Внутренняя речь — это «особый внутренний план речевого мышления, опосредующий динамическое отношение между мыслью и словом» (Выготский 1981: 172). Противопоставление «внутреннего» и «внешнего» пространства человеческой личности определяет идею «внутреннего человека» (ср.: Берестнев 2001), который воплощает некое противостояние внешним коммуникативным актам.

Внутренняя речь коммуниканта демонстрирует движение мыслей в ходе формирования согласия и несогласия, качественный характер которых утверждается за счет и амбивалентного признака. Мысли, идеи человека, развивающиеся на внутреннем, психическом уровне, локализуются (ср.: В душе был согласен/не согласен) (ср.: Арутюнова, Ширяев 1983: 174). Внутренняя речь показывает естественность формирования и развития мыслей, приближение ее к психологическому состоянию. Ментальное состояние согласия/несогласия распространяется в пределах внутреннего мира субъекта. Локативные формы указывают на сосредоточенность состояний во «вместилищах эмоций», которыми в русской наивной картине мира являются прежде всего душа и сердце (ср.: Апресян 1974; Арутюнова 1979 и др.). Такие акты согласия и несогласия свидетельствуют о том, что собеседник не получил объективной информации, чтобы афишировать i — • '¦ * собственное сложившееся мнение. «Согласие людей относится к языку», и «мыслимо то, что не происходит» (Витгенштейн 2003: 283- 346).

Согласие и несогласие — взаимодополняющие акты. «Нет точечной мысли. Мысль прежде всего и легче всего определяется своей противоположностью. .Приходится делать выбор, чтобы вытеснить тот из двух членов, который не годится» (Wallon 1945: 41- 44- 67- 115). Позиция согласия формируется на основе позиции несогласия, и наоборот: Мое несогласие основано на вашем согласииможет подразумевать несогласие, и наоборот: Мое согласие есть и несогласиеЯ согласен и одновременно не согласен. Мыслительный процесс перехода от согласия к несогласию, от несогласия к согласию — это показатель совершенствования представлений по мере освоения человеком предмета и эволюционного отношения к нему.

Говорящий испытывает противоречивость в отношении выбора согласия или несогласия, находясь в поиске истины, более глубокого проникновения в суть предмета обсуждения. Амбивалентное сознание человека пытается соединить и согласие, и несогласие. Коммуникант находится в состоянии внутренней напряженности, кризиса в момент принятия решения относительно выбора согласия или несогласия. Однако следует учитывать тот факт, что слова часто не понимаются совершенно в одном и том же смысле, существует много оттенков значений в пространстве языка. Поэтому и согласие в мыслях и чувствах есть в то же время и несогласие/разногласие (ср.: Гумбольдт 1984). Коммуникант может отклоняться от темы предмета речи в силу разных причин и/или трактовать его с собственной точки зрения, творчески, то есть «понимать по-своему» (см.: По-тебня 1973). Выражение согласия/несогласия не всегда есть выражение истинного отношения (см.: Свиридова 2006: 66- 92). Коммуникативно-прагматический подход к анализу актов согласия и несогласия дает возможность понять их содержательную сторону.

Согласие и несогласие — взаимозаменяющие акты. Словообразовательный механизм обеспечивает язык разнообразием слов. Динамическая сущность словарного состава (Гумбольдт 1984: 12) проявляется в определенном речевом акте. Лексемы 'полусогласие' и 'полунесогласие' определяют наличие одновременного и согласия, и несогласия, относящихся к предмету речи. Речевой акт вызывает неоднозначную позицию, которая воплощает два разных подхода: полусогласие (= согласие + несогласие) и полунесогласие (несогласие + согласие), выражающие семантику 'неполноты' проявления отношения: Ах, если бы десять лет назад эта фрау фон Лёвецова согласилась сразу выдать за него свою дочь Ульрику! Все было бы великолепно. А он, встретив сперва отказ, потом полусогласие, потом намеренные проволочки, расстроился и занедужил как подросток («Алфавит». — 2002. — № 12). Ситуация подразумевает и сомнения коммуниканта, и уклонение его от определенного ответа, что порождает действия, характеризующиеся неопределенностью (ср.: выявляется семантическая градационная цепочка 'отказ' - 'полусогласие' - 'проволочки') и отрицательным признаком.

Лексема фиксирует изменение семантической структуры. «Значения слов образуют категории и вступают друг с другом в отношения семейного сходства» (Лакофф 1995: 151).

Коммуникативное взаимодействие обусловливает акт согласия/несогласия. Согласие/несогласие продуктивно реализуется в диалоге, в котором участвует как его формальная структура, так и все неформальные составляющие, образующие среду, включая молчание (Ажеж 2003: 249). Адресат сообщает о своей позиции относительно положения дел в действительности, удовлетворяя намерения как адресанта, так и собственные, расширяя знания о предмете речи. Речевой акт есть «прежде всего определенный фрагмент информации как результат познавательной деятельности человека, служащий каждый раз предметом общения (обмена мыслями)».

Колшанский 2005а: 32). Речевой акт — это намеренное вербальное действие, которое имеет в качестве параметров говорящего (т.е. действующее лицо), слушающего и пропозициональное содержание и выполнение которого приводит к производству высказывания. «Предварительные условия и следствия речевых актов определяются в терминах убеждений и желаний говорящего и слушающего» (Аллен, Перро 1986: 323−355- ср.: Звегинцев 1996: 38).

Предложение в речи реализуется как конкретное высказывание (Бе-лошапкова 1989: 602- 705- Бенвенист 1974: 312- Золотова и др. 2004: 229- Колшанский 2005а: 41- Москальская 1981: 21- Русская грамматика 1980. — Т. 2: 84- Степанов 2002: 30 и др.). «Единицами общения являются дискурс, „упакованный“ в форму текста, и его составная часть — высказывание, „упакованное“ в форму предложения» (Формановская 2000: 63). Высказывание, в отличие от предложения, связано с коммуникацией (Левицкий 2002: 154 и др.). В любом номинативном акте, помимо когнитивных соображений, присутствуют мотивы прагматического характера, обусловленные интенциями говорящего (см.: Кубрякова 1986). Репрезентация самого высказывания выступает частью контекстной модели, являющейся по сути прагматической и социальной (Дейк 1989: 95−96- ср.: Виноград 2001: 76- Степанов 2002: 291).

Предложение как коммуникативная единица языка функционирует в определенном контексте, устанавливающим всю смысловую структуру высказывания" (Колшанский 2005а: 24). Контекст выступает глобальной коммуникативной средой, создаваемой глобальной ситуацией. В число его составляющих входит социопсихологический (коммуникативный) контекст, который включает «эго"-контекст, контекст отношения (психологический контекст), контекст содержательного знания и контекст моделей и норм (социологический контекст) (см.: Бабайлова 1987). Предварительное знание — это «фонд общих знаний собеседников» (Арутюнова 1999: 35), это пресуппозиция, лингвистический статус которой нацелен на раскрытие основного смысла высказывания (Колшанский 20 056: 71- 76- 77) и которая заключает в себе знание говорящим и слушающим смысла предложения, разных его типов.

Теория коммуникации помогает нам увидеть процесс интеракции при помощи языкового кода как диалектическую взаимосвязь отправителя и получателя, которая проецируется на всю дугу коммуникации, на любой текст, а именно помогает ввести адресата в коммуникативный акт. Адресат является динамической составляющей языковой коммуникации, он вживается в текст, который декодирует (Сабол 1988: 150−157). «В предложении как высказывании фонетический, лексико-грамматический и семантический аспекты не просто обязательны: они образуют „функциональный сплав“, подчиненный коммуникативным задачам, выражению определенного содержания» (Васильев 1990: 51).

Ш. Балли выделяет в значении предложения диктум (объективное содержание) и модус (субъективное отношение говорящего к этому содержанию) (Балли 1955: 43−48). Ср.: Я согласен/не согласен, что. (Ср.: Фигуровская 1996: 100- Волохина, Попова 2003а: 99- 107). Диктум связан с информативным признаком высказывания. Денотатом, или референтом, предложения определяется событие или ситуация. Ситуация есть «то, что имеет место» (см.: Витгенштейн 2003), «ансамбль взаимосвязанных элементов» (см.: Сусов 1980), «часть отражаемой в языке действительности» (Гак 1973: 358−359- см.: Падучева 2002 и др.). Функции высказывания и целого текста «связаны не просто с речевой деятельностью того или иного конкретного говорящего в той или иной конкретной ситуации, а с внутренней организацией процесса общения, понимаемого как одна из сторон социального взаимодействия людей» (Леонтьев 1979: 34- ср. также: Колшанский 1990: 88−89).

Фундаментальное свойство языка — субъективность — локализуется в высказывании в виде его модуса — комплекса субъективных смыслов, грамматический минимум которых — предикативность — получает в нем обязательное выражение" (Белошапкова, Шмелева 1995: 43). В коммуникативно-прагматическом аспекте согласие/несогласие многообразно проявляется в высказывании и выражается средствами языка. Нас интересуют высказывания эксплицитно-концептуальные, выражающие концепцию, модальность согласия и несогласия, которая обусловлена ситуацией общения, общими знаниями, коммуникативной интенцией. Именно данные средства позволяют представить многообразие функционирования регулярных актов согласия и несогласия в речевой деятельности. «Содержание речи составляет совмещенная модель коммуникативных деятельностей, которые в свою очередь соотнесены с мировоззрением общающихся, и с функционирующей в коммуникации системой языка, и с отражаемой в речи действительностью» (Сидоров 1995: 145). Интенция предопределяет отбор и комбинацию языковых единиц, соответствующие ситуации общения, функциональный стиль и набор языковых средств. Интенция предполагает понимание ее адресатом (см.: Сусов 1980), который соглашается/не соглашается с коммуникативными намерениями, характеризующимися иллокутивным эффектом.

Текст как продукт речемыслительной деятельности говорящего характеризуется единой коммуникативно-функциональной установкой (ср.: Дейк 2001: 90−167- Почепцов 1980: 5−9 и др.). Дискурс представляет собой сложное коммуникативное явление и включает, кроме текста, и такие экстралингвистические факторы, как знание о мире и языке, установки, цели адресата и др., способствующие адекватному пониманию содержания текста (см.: Алефиренко 2006: 7−8). С точки зрения лингвистической концеп-тологии дискурс понимается как текст в ситуации реального общения (Ка-расик 2002: 285) и как совокупность апелляций к определенным концептам.

Слышкин 2000: 41). На глобальном уровне связность дискурса определяется связью с ситуацией, на локальном характеризуется взаимоотношениями между отдельными рядом стоящими предложениями (Дейк 1989: 41). Языковому сознанию свойственна семиотизация пространства, восприятие пространства как текста (см.: Яковлева 1994). Таким образом, текст воплощает в себе бесконечное множество пространства, которое получает выражение в тексте.

Прагмалингвистика исследует использование людьми естественного человеческого языка в качестве орудия социального действия и взаимодействия в условиях конкретных ситуаций общения на основе специальной системы правил, постулатов, стратегий (см.: Сусов 1980). Различные семантические и эмоциональные составляющие включаются в содержание речи (см.: Колшанский 1990; Шаховский 1987). «Коммуникативно-прагматическая лингвистика обращена и к языковой, и к дискурсивной ипостаси слова» (Алефиренко 2006: 14). При исследовании дискурса обнаруживаются интегративный принцип описания объекта, проникновение в язык с позиции «поворота к языковой личности» (Кубрякова 1995: 37).

Исследование языковых единиц согласия/несогласия с коммуникативно-прагматической стороны дает возможность получить объективную картину о семантическом содержании данных единиц или определенных их конституентов, о закономерностях их функционирования в языке и речи, поскольку «в языке нет чистой семантики, его семантическая структура основана на прагматике» (Сгалл 1976: 15−17). Прагматический аспект речевой деятельности порождает интерес к системе закономерностей и правил функционирования грамматических единиц во взаимодействии с элементами разных уровней, участвующих в выражении смысла высказывания (см.: Бондарко 1984).

Язык представляет собой знаковую систему с двойным означиванием — семиотическим и семантическим (Бенвенист 1974: 87). Уровневая характеристика языка включает уровень слов и уровень предложений-высказываний. Поле определяется как средоточие взаимодействующих разноуровневых языковых элементов, которые объединены семантической функцией (см.: Бондарко 2001: 31).

Единицы языка, репрезентирующие согласие/несогласие, имеют упорядоченную систему, структура которой включает ядерные и периферийные средства, объединенные общими семантическими, функциональными, прагматическими признаками. На основе семантического принципа группировки языковых средств, используемых в речи, базируется описание «от формы к значению» («от средств к функциям») и «от значения к форме» («от функций к средствам») (Бондарко 1984: 4). Центр поля характеризуется специализированным выражением значения, однозначностью его передачи и систематическим использованием (ср.: Гулыга, Шендельс 1969: 10). Периферия имеет неполный набор признаков, обладающих потенцией изменения их интенсивности (Бондарко 1976: 49). «Основание понятия ФСП в языковой и речевой онтологии — это круг языковых средств, имеющихся в распоряжении говорящих для выражения того или иного варианта семантической категории, — средств, избираемых говорящим и используемых им в процессе речи» (Бондарко 2001: 32).

Функционально-семантические поля должны показать, как функционирует языковая система (см.: Бондарко 2001), то, что центр поля включает типичные, стандартные, специализированные средства, передающие данный тип семантики. Функциональный подход позволяет интегрировать разноуровневые языковые средства — морфологические, синтаксические, словообразовательные, лексические — на базе общности их функций (см.: Теория. 1987: 3). «Каждая понятийная категория находит свое языковое выражение в установленной лексической, морфологической или синтаксической системе» (Мещанинов 1978: 237).

Согласие/несогласие выражается разными средствами, которые отличаются друг от друга с точки зрения интерпретации смыслового инварианта. Функционально-семантическое поле согласия/несогласия основывается на универсальной функционально-семантической категории согласия/несогласия, имеет развивающуюся гибкую систему, пересекается с другими полями. Семантической константой категории согласия/несогласия, структуры функционально-семантического поля согласия/несогласия, является понятие отношения, определяющее предмет исследования философов, психологов, лингвистов и др. Согласие/несогласие как семантическая категория базируется на установлении сходства/различия в представлении положения дел, отношения к ним.

Структуру поля согласия/несогласия образуют ядерные и периферийные средства: лексические, словообразовательные, морфологические, синтаксические, которые вступают во взаимодействие. Интонация актуализирует направленность лексико-грамматических и синтаксических средств.

Лексические и фразеологические средства обозначают значение согласия/несогласия, тяготеют к сочетанию с определенными словами, которые позволяют понять характер концептуализации согласия/несогласия. В центре поля находятся слова ('согласие' и 'несогласие' и под.), которые полно выражают основное понятие, а на периферии лексические единицы (ср.: 'полусогласие', 'полунесогласие') представляют неполное выражение значений. Семантическое поле согласия/несогласия определяется на основе общего семантического признака, связанного с данными лексическими и фразеологическими единицами.

На словообразовательном уровне используется аффикс 'полу-', присоединяемый к лексическим средствам 'согласие' и 'несогласие'. Словообразовательными средствами маркируется то, что является значимым в выражении отношения. Словообразовательные аффиксы свидетельствуют о степени оригинальности слова, необычности его значения, обозначают «неразрывность оценки и эмоции на внеязыковом уровне» (Лукьянова 1986: 45). Словообразовательный акт классифицирует и обобщает явления в системы путем вскрытия их общих и специальных признаков, имеющих разную степень ценностной значимости (Проскурина 2006: 389−394). В связи с созданными номинациями следует отметить, что они характеризуются увеличением семантической неопределенности. Производные наименования позволяют обнаружить значимость «поименованного» явления, его параметризацию (Степанов 2001: 552), уточнить основное содержание обозначаемого, ограничивая его, или конкретизируя, или модифицируя основу называния (Кубрякова 1977: 265).

Лексико-семантическая характеристика имен существительных со значением «лицо по действию» включает в себя наименования по индивидуальным или социально значимым признакам (Моисеев 1987: 156). У производного слова вместо одного мотивирующего оказывается два и более вполне конкретных мотивирующих. Ср.: 'согласный'/'несогласный': тот, кто соглашается/не соглашаетсятот, кто выражает согласие/несогласие. «Семантическое расчленение объективного мира связано с вычленением отрезков действительности, которые требуют наименования. Через этот процесс словообразование включается в общую теорию номинации (Шмелев 1982: 3). Компонент дефиниции 'тот', 'кто' имеет знак ак-туализатор и модификатор. Один из компонентов является определяющим, другой определяемым (Гордей 1998: 33). «На определенном уровне абстракции производное слово и его дефиниция могут рассматриваться как семантически тождественные единицы» (Кубрякова 1981: 62), как «культурная память слова» (Яковлева 1998: 43) — между ними устанавливаются структурно (формально)-семантические отношения (Кубрякова 1986: 63).

Номинативно-деривационная структура описательных оборотов (вербоидов — ср.: Сидорец 2005: 272- 277) с признаковым существительным типа дать/выразить согласие/несогласие = согласитъся/не согласиться определяется заданным стандартом — образуются несвободные сочетания слов (ср.: Телия 1981: 151).

Активно используются морфологические средства — предложно-падежные формы существительных, прилагательные, глаголы, деепричастия, наречия, категория состояния, предлоги, которые заключают в себе значения согласия и несогласия и реализуются на синтаксическом уровне.

Синтаксические средства — простые предложениявопросительные, восклицательные и побудительные предложениясложные предложениясложное синтаксическое целоеконструкции с прямой речью, вводные и вставные, нечленимые предложения — отображают функциональный статус согласия/несогласия в общеязыковой картине мира человека.

Организация функционально-семантического поля согласия/несогласия характеризуется «четким"/"нечетким» выражением смысла при активном участии конструктивных элементов, которые осложняют семантику согласия/несогласия в зависимости от субъективных/объективных факторов.

Отношения между системой средств выражения ядра и периферии функционально-семантического поля согласия/несогласия связаны с прагматической составляющей. Система, выражающая согласие/несогласие, имеет специализированные и неспециализированные конституенты поля и включает разного рода слова, которые содержат различный разряд смыслов. Ср.: Я согласился/не согласилсяОн охотно/взволнованно согласился/не согласшся и т. п.- Д может быть, соглашусь/не соглашусьОн вроде/кажется согласился/не согласилсяОн полусогласился/полунесогласился и др.- И не говори!- Очень нужно! и др.

Образование поля согласия/несогласия основано на осуществлении семантической функции, на взаимодействии элементов разных уровней языка. В процессе функционирования согласие/несогласие осложняется разнообразными семантическими отношениями. На характер выражения согласия/несогласия оказывает влияние коммуникативный тип высказывания, его структура, окружающие средства, речевая ситуация и другие факторы.

Категория согласия/несогласия употребляется в широком смысле как понятие, явление. Категория согласия/несогласия имеет адекватную языковую интерпретацию и реализацию. Типы коммуникативных ситуаций согласия/несогласия представляют собой обобщенные речевые модели, которые отражаются в человеческом сознании. Семантика согласия/несогласия в языке характеризуется многоаспектностью. Использование средств согласия/несогласия обусловливается задачами коммуникации, а также языковым сознанием коммуниканта. «Изучение альтернативных форм описания одного объекта или же одной ситуации (как доказательства возможности „свернуть“ одно и то же суждение о них в разные структуры) — весьма перспективный путь исследования реальной семантики всех этих форм с очень тонкими нюансами их значения» (Кубрякова 2000:21).

Концептуальная специфика позволяет говорить о согласии/несогласии как языковой категории, определять ее характер, обобщать и классифицировать деятельность человека. Основным содержанием категории согласия/несогласия как языкового понятия является ее инвариантное значение, объединяющее комплекс языковых единиц с вариантными значениями и способами их выражения, противопоставленными друг другу в рамках общекатегориального значения.

Согласию противопоставляется несогласие. Специальный негатор 'не' функционирует на уровне словообразовательном (в качестве префикса — несогласие) и лексико-синтаксическом (в качестве отрицательной частицы — не согласен и т. д.). Семантико-прагматическое значение специального негатора 'не' заключается в указании на значение противоположности.

Признак выражения противоположности очень важен для НЕ в специальном значении, потому что он является отличительным и не характерен для других проявлений этой отрицательной частицы" (Стойкова 2003: 252). В результате частица 'не' содержит элемент утверждения.

Возможность выделения и генерализации средств выражения согласия и несогласия подтверждает языковой статус категории. Языковое поле учитывает системность языка и речи.

Согласие/несогласие является неотъемлемой составляющей коммуникативных категорий, важнейшей категорией коммуникативного сознания. Ответная реакция у человека на языковое сообщение есть опосредованное следствие правильного понимания абстрактно выраженного понятийного содержания (см.: Колшанский 1990). Коммуникативные категории — это общие коммуникативные понятия, которые способствуют упорядочиванию знаний человека об общении и нормах его осуществления (Попова, Стернин 2002: 30−31). В речевом контакте деятельность адресанта направлена на то, чтобы получить ответную реакцию адресата — согласие/несогласие. В результате он стремится воздействовать на адресата: демонстрирует свои истинные интенции, эмоции, отношение к окружающему, показывая таким образом свою объективно-субъективную коммуникативную компетенцию.

Человек отражает в языке свою точку зрения на мир, на события, которые происходят, и проявляет свои индивидуальные качества. Язык — это и знаковая система, и компонент сознания человека, и участник «в сотворении мира психики и знания» (Телия 1996: 74- ср.: Бодуэн де Куртенэ 1963: 127). В фонетике, в морфологии, в лексике и семантике — за грамматическими и формальными категориями скрываются психологические (см.: Выготский 1981). «Имплицитный информационный массив» всегда стоит за поведением (в том числе речевым) человека (Красных 1998: 95). Коммуникативный аспект высказывания предназначен для отражения окружающей реальности, а когнитивный связан с соотношением анализируемого факта с действительностью.

Теория коммуникативных типов речи (Золотова и др. 2004: 32−35) позволяет обнаружить в реакциях согласия и несогласия разный характер отношения говорящего к внеязыковой действительности, к речевому акту, «найти лингвистическую опору для типизации текстовых форм» (Сидорова 1997: 6−19), соотнести реактивный акт и языковые средства. Регистр обладает характерным набором грамматических и лексических средств.

Речевой контакт имеет прагматический смысл, а адресат становится центральной фигурой, во имя которой производится речевое действие (ср.: Чаплыгина 2001). Коммуникант сам выбирает адекватные средства для оформления согласия/несогласия, которые соответствуют коммуникативным нормам. Ср.: Я молча согласился/не согласился. В типичных ситуациях используются общие сценарии речевого поведения (Дейк 1989: 276- ср.: Норман 1994: 222). Нормы обеспечивают стандартность и общепонятность речевого поведения. Например, законы жизни человека приписывают необходимость согласия, а также и несогласия, обозначенного рамками ситуации. Ср.: Литературоведы наверняка предъявят и другим претензии, причем с какими-то из них издателям и составителю придется согласиться. Нельзя же будет ни в коем случае соглашаться, если кто-то упрекнет за включение в сборник авторов, «не оставивших заметного следа в русской литературе» («Литературная газета». — 2007. — № 43). Человек зависит от специфических правил в своей речевой деятельности, которая определяется культурой, вкусом, практическим разумом (Косериу 2001: 60). Ср.: При отборе людей во власть согласных предпочитают имеющим собственное мнение («Литературная газета». — 2008. — № 14).

Правила речевого поведения можно обнаружить и в высказываниях со значением согласия/несогласия. Говорящий эксплицирует свою позицию, которая помогает обозначить определенные постулаты.

Коммуникативные нормы определяются наличием в их структуре языкового, речевого и невербального компонентов. Языковой компонент применительно к высказываниям (текстам) заключается в упорядоченном наборе единиц языка, соответствующем норме языковой формации (ср.: Третьякова 1998). Речевой компонент связан с понятием «коммуникативная сфера». Невербальный компонент есть специфический определяющий признак коммуникативной нормы. Следовательно, коммуникативная норма — это «проявление дистрибуции форм существования языка в ситуативных сферах, перекрещивающихся со сферами функциональными» (Едлич-ка 1988: 141−142- 147).

Согласие/несогласие оказывается под влиянием картины мира и интеллектуального, психоэмоционального процессов, обусловливается организующим принципом поведения. В ситуации диалога человек вступает в некое отношение с собеседником, и в этом акте совместно принимают участие все компоненты его психологии и его общественной природы (Ажеж 2003: 225). Говорящий и слушающий здесь выступают как две взаимозаменимые сущности. Слушающий, как и говорящий, включается в коммуникацию «в определенном своем аспекте, амплуа или функции, соответствующем аспекту говорящего» (Арутюнова 1981: 357).

Категория говорящего характеризуется семантической всеохватно-стью, коммуникативной приспособленностью и глобальностью смысла. В речевом акте наблюдается мена субъектов речи, которые выполняют роль говорящего. Речь нуждается в понимающем слушателе (Бахтин 1979: 253 254- Косериу 2001: 52- 59 и др.). Высказывание ориентировано на адресата речи. Ср.: Вы согласитесь, мой читатель. (А. Пушкин) — Согласитесь, уважаемые читатели: пенсия — это на всю (оставшуюся!) жизнь («Литературная газета». — 2008. — № 1).

Семантико-прагматическая функция адресата связана с передачей точки зрения на соотношение обозначенной ситуации и ситуации речи.

Теория. 1991: 7). Субъект речи синкретично представлен в качестве говорящего, наблюдателя, интерпретатора, субъекта языка и субъекта культуры (см.: Телия 1996).

Коммуникативная роль слушающего, включающая восприятие чужой речи и реакции на нее, имеет глобальное значение, поскольку через восприятие осуществляется процесс познания (Винокур 2005: 90). Собственно коммуникативная роль слушающего состоит в словесной реакциив ответном речевом действии (ср.: Караулов 2003), выступающем «как инстанция, воздействующая на активную роль коммуникативного действия говорящего» (Винокур 2005: 91), и подтверждающем готовность к взаимодействию. Ср.: Я бросился вдогонку за знаменитым мыслителем в надежде получить согласие на беседу. Он тут же согласился («Литературная газета». — 2007. — № 44).

Согласие и несогласие как результат поиска или создания концептуальных сущностей позволяет установить точки соприкосновения моделей мира говорящего и слушающего (Виноград 2001: 53) или перемены перспективы по ходу текста (Дейк 2001: 162−163).

Говорящий может соглашаться/не соглашаться с самим собой, рассчитывая основательно разобраться в сути обсуждаемого предмета речи, чтобы избежать коммуникативных неудач. Такое самопознание выводит на поверхность речевой деятельности интраперсональные проблемы коммуникации, о которых принято говорить в связи с феноменом внутренней речи (Якобсон 1985: 319−320). Подобное коммуникативное намерение, понимаемое как психологическое состояние, стимулирует устремления коммуниканта в утверждении коммуникативной ценности речевого акта, активизирует коммуникативную самодостаточность личности.

Роль градуирующего субъекта сводится к выражению мерительного отношения (Колесникова 1998: 32−33), применяемого в момент оформления согласия/несогласия. Градуальность отражает закономерности объективной действительности и имеет логический, психологический и лингвистический типы. С логической точки зрения градуальность находится во взаимодействии с нормой, а с лингвистической представляет собой отношение говорящего субъекта к объекту речи разноуровневыми средствами. Языковое содержание категории градуальности — изменяемый признак, специфика которого заключается в передаче соответствующему объекту речи меры, степени, величины признака говорящим субъектом. Такие субъектно-объектные отношения являются результатом работы сознания (психологический вывод) и мышления (логический вывод) (см.: Колесникова 1998).

Коммуникант должен располагать достаточной информацией об «объективно» существующем в данный момент положении вещей в этом мире, о своих собственных возможностях, о правилах и нормах, регулирующих действия (Дейк 2001: 124). В процессе общения партиципанты составляют и приводят в исполнение заданные планы для достижения целей. Слушающий осуществляет широкий процесс анализа и вывода. При анализе принимаются во внимание и синтагматический, и парадигматический контекст.

Речь — это средство решения практических задач, и ее основная функция — регуляция деятельности человека (ср.: Блумфилд 1968). В коммуникации реализуется языковая деятельность, проявляется выразительная языковая действительность, движение отношений адресанта и адресата. Категория согласия/несогласия помогает совершенствовать системы взаимосуществования.

В зависимости от позиции адресанта или адресата в конкретном акте языковая личность проявляет целый ряд качеств, от которых зависит эффективность его социализации и успешность его общения с другими людьми (ср.: Николова 2003). Речевое поведение адресата имеет существенное значение. Отношение адресата к адресанту, оценка его интенции, учет комбинации всех элементов, сопровождающих речевой акт, обусловливают успешность/неуспешность интеракции.

На оформление согласия/несогласия может оказывать влияние стиль поведения коммуниканта, облегчающий/затрудняющий кооперативное общение. Согласие/несогласие обусловливается речевым поведением коммуниканта, которое отражает установку на сотрудничество/конфликт, на устранение от участия в изменении развития ситуации, невмешательство в ход коммуникативного акта (см.: Третьякова 1998). Согласие/несогласие может демонстрироваться во избежание конфронтации (кооперативно-конформная модель поведения) (ср.: Седов 1999). На формирование согласия/несогласия могут повлиять многие факторы: и социальные, и психологические, и эмоциональные, и коммуникативные, и рациональные и др.

Стратегия на кооперативное общение связана с согласованностью дискурсивного поведения языковой личности с действиями партнера по социально-коммуникативному взаимодействию (ср.: Седов 1999), с установкой на контакт, с учетом структурного аспекта общения и другими тактиками, способствующими развитию коммуникации. Однако ситуация несогласия имеет как конфликтное общение, так и конструктивное и направлена на достижение согласия при продуктивном обмене информацией и высоком уровне коммуникативной компетентности партиципантов.

Согласие и несогласие — значимые социально-психологические явления. Знание правил гармоничного/негармоничного развития ситуаций помогает определить способ поведения, адекватно реагировать на действия и является важным условием гармонизации человеческих отношений. Согласие/несогласие — это восприятие и понимание мира другого человека, осознание иной точки зрения.

Стремление коммуниканта выразить и доказать свою позицию подразумевает высказывание истины, способной повлиять на развитие событий. Оппозиция 'согласие' - 'несогласие' в конкретных условиях может нейтрализоваться, если добавляется сема 'соответствие положению дел', 'норме', хотя «позиционно обусловленная нейтрализация не разрушает противопоставление слов» (Шмелев 1973: 113).

Интересующие нас акты согласия/несогласия соответствуют нормам коммуникативного поведения говорящего, который может формулировать расплывчатые реакции, чтобы избежать конфликтных ситуаций. В речевых условиях говорящий испытывает необходимость использовать правила прагматической компетенции, в частности: делать так, чтобы собеседнику было хорошо, быть дружелюбным и др. (ср.: Лакофф 1995), уменьшать разногласиеувеличивать согласие между собой и другими (ср.: Leech 1983). Максима согласия включает такие принципы, как: 1) не навязывай свое мнение- 2) предоставляй собеседнику право выбора (см.: Лакофф 1995), которые создают условия для сближения мнений.

Особые ситуативные условия вызывают предпосылки для возникновения неопределенности, невыраженных фрагментов смысла при оформлении согласия/несогласия. Говорящий стремится наиболее точно, адекватно отразить отношение к положению дел, что интенсивно объективирует согласие/несогласие. Такой механизм реализации согласия/несогласия приобретает прагматическую нагрузку.

Согласие и несогласие являются базовыми категориями общения. Слова 'согласие' и 'несогласие' соотносятся с понятиями 'мир', 'любовь', 'дружба', 'гармония' и т. п. и 'конфликт', 'конфронтация' и т. п. и включают в свой состав семы «мирное/конфликтное сосуществование». Конфликтное/бесконфликтное общение возникает при несовпадении интересов, целей, точек зрения и при полном соответствии стратегических и тактических интересов общающихся (ср.: Третьякова 1998: 163−164). Развитие общения по модели согласия/несогласия предполагает наличие нескольких основных условий, которые однозначно отражают направленность на то, чтобы не допустить возникновение конфликта. Следует заметить, что общение в режиме согласия/несогласия — это вполне адекватное речевое поведение в конкретных условиях, когда искусственное создание подобных ситуаций категорически неприемлемо.

Постулаты общения, разработанные Грайсом (1985), в реальном общении нарушаются. Предугадать речеповеденческие свойства в многообразной жизненной практике человека чрезвычайно сложно. Общение в режиме согласия/несогласия должно быть обусловлено стремлением к установлению постулата истинности при понимании сущности предмета обсуждения. Такой подход сам собою подразумевает включение целесообразных принципов речеповедения коммуниканта. Достижение согласия/несогласия можно трактовать и как коммуникативную удачу, и неудачу. В ситуации комбинируемые объективные и субъективные компоненты определяют разнообразные модели развития фрагментов общения в режиме согласия/несогласия.

Коммуникативная деятельность говорящего обеспечивается «совокупностью коммуникативных знаний и коммуникативных механизмов». Все это является частью когнитивного сознания, «включающего коммуникативные установки сознания, совокупность ментальных коммуникативных категорий, а также набор принятых в обществе норм и правил коммуникации» (Стернин 2003: 63−64). Согласие/несогласие — это мнение, разделяемое/не разделяемое с кем-либо, в нем воплощается представление человека о морали, ответственность которого распространяется на сказанное. Системность поведения человека обусловлена согласованными поведенческими моделями. Например, в официально-деловой ситуации партиципан-ты отказываются от своей индивидуальности и действуют в соответствии с существующим статусом. Преобладающие эмоциональные и субъективные мыслительные элементы в формах речи контролируются разумом человека (Балли 2003: 36). В наивной картине мира сознанию отводится основная роль регулятора физического, эмоционального и речевого поведения чело.

60 века. Как правило, возникновению эмоциональной составляющей предшествует интеллектуальное созерцание положения вещей, его оценка (Апресян 1995: 360- 362- 366). Феномен согласия/несогласия свидетельствует о высокой степени сформированности данного понятия в языковом сознании.

Категория согласия/несогласия исследуется в русле обозначенных в отечественном языкознании традиций, а также в разного рода новых способов научного поиска, что позволяет получить наиболее точные научные результаты в решении данной актуальной проблемы.

Изучение согласия/несогласия в рамках лингвистической и экстралингвистической парадигмы позволяет всесторонне описать системно-структурную специфику языкового корпуса категории согласия/несогласия.

Выводы.

В речи в определенных рамках согласие/несогласие обретает информационные разновидности, которые обусловливаются задачами речевой ситуации, ролью субъекта речи, сопутствующими факторами, эксплицируются посредством лексических единиц, свидетельствующих о смысловой насыщенности соответствующих актов.

Деятельность человека связана с многообразием ситуаций, которые обусловливают формирование отношения согласия/несогласия. Говорящий стремится максимально точно передать сформированное отношение к предмету речи в заданных обстоятельствах. Используемые средства модификации сообщают определенную информацию, играют существенную роль в параметрическом анализе содержательной структуры согласия/несогласия.

Качественная характеристика согласия/несогласия складывается из ряда неотъемлемых семантических составляющих, выражающих языковыми средствами диапазон отношений в связи с предметом обсуждения.

Разного рода модификаторы индексируют согласие/несогласие, отражают ценностные ориентации человека, представляют характер аспектов с точки зрения актуальности, неоднородный комплекс квалифицирующих показателей.

Семантика согласия/несогласия усложнятся, усиливается значениями фазисности, возможности, невозможности, необходимости. Согласие/ несогласие характеризуется определенностью/неопределенностью, степенью максимальности/минимальности выражения. Специфический признак актов согласия и несогласия подчеркивается проявлением значения времени. Согласие/несогласие реализуется в отношениях категорической и проблематической достоверности, рационального, эмоционального и психологического соответствия, положительной и отрицательной оценки.

Модификаторы конструируют акты согласия/несогласия в плане структуры и содержания, выделяют, дифференцируют, придают качественную определенность, прагматический аспект.

Средства модификации имеют универсальный характер, отражают узуальные, стереотипные объективно/субъективные формы отношений в условиях актов согласия и несогласия.

Модификаторы обеспечивают адекватное описание актов согласия/несогласия, которые неотделимы от разных сфер состояний человека. Согласие/несогласие приобретает коннотацию, расширяет свои функциональные возможности. Эмоциональный компонент как важная составляющая содержания согласия/несогласия характеризуется степенью интенсивности.

Согласие/несогласие — незамкнутая категория, ориентируется на закономерности поведения человека, соотносится с разными смыслами, что заложено в самой природе понятия. Акты согласия/несогласия используются для реализации различных целей. Частота их употребления позволяет выделить типичные модификации.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Семантическая категория согласия/несогласия вызывает научный интерес и в плане оформления, и содержания, и функционирования. Можно отметить некоторые принципиально важные черты в анализе категории согласия/несогласия.

Согласие/несогласие — это интеллектуальный, психоэмоциональный акт, определяемый уникальностью мышления, познаниями человека и характеризуемый универсальностью, что свидетельствует об ономасиологическом, онтологическом и о гносеологическом статусе категории согласия/несогласия.

Отношения согласия/несогласия — это сложная, многоаспектная структура, которая образует оппозицию, отражающую соответствие/несоответствие положению дел. Ситуация согласия/несогласия характеризует способность говорящего понимать и принимать/не принимать «положение дел». Человеку необходимо сформировать отношение к картине мира, чтобы адекватно воспринимать действительность, воздействовать на события жизни. Модель отношений согласия/несогласия осознаваема в человеческой деятельности, речеповедении. Согласие/несогласие принадлежит социуму. Семантика согласия/несогласия отражается, фиксируется в языке и приобретает благодаря этому устойчивость. В форме языкового значения согласие/несогласие составляет содержание общественного сознания. Речевые ситуации согласия/несогласия характеризуются связанностью с знанием других ситуаций, которые приводят к согласию/несогласию.

Сложная комплексная структура согласия/несогласия включает категорию носителя согласия/несогласия, который выражает отношение к предмету речи, выполняет координирующую функцию в механизмах речеповедения. Связь человека с разноплановым характером мира, природа предмета обсуждения порождают специфические смысловые признаки, характеризующие акты согласия/несогласия.

Семантическая категория согласия/несогласия выделяется на основе разнородных языковых средств, выражающих общий смысл, объективируется посредством лексических, грамматических единиц. Значения языковых средств согласия/несогласия являются составляющими семантического пространства языка. Анализ семантики языковых единиц согласия/несогласия дал возможность определить статус категории согласия/несогласия и ее функции, осмыслить содержательную структуру согласия/несогласия.

Функционально-семантическое поле согласия/несогласия образуется совокупностью языковых единиц, оформляющих значение согласия/несогласия. Согласие/несогласие как семантическая категория квалифицирует совпадение/несовпадение точек зрения коммуникантов. Семантическим ядром выделяемого функционально-семантического поля согласия/несогласия являются значения специализированных средств, к числу которых относятся лексические и фразеологические единицы. Грамматический центр поля составляют глаголы и краткие прилагательные. Сущность этих характерных средств заключается в максимально полной экспликации данной семантики. Языковая природа единиц периферии характеризуется сложными переплетениями основного значения с другими семантическими категориями, которые снижают полноту реализации согласия/несогласия. Грамматические формы и конструкции приспособлены для выражения согласия/несогласия, в них наблюдается смещение основного значения. Семантика согласия/несогласия включается в формы повелительного и условного наклонений, в вопросительные конструкции {Согласишься?/Не согласишься? и т. п.), в конструкции особого типа, со специальным лексическим составом и смыслоразличительной интонационной функцией {Стоит ли соглашаться?). Элементы поля функционируют во взаимодействии с речевой средой и дают типовую семантическую структуру. Поле представляет собой единство категориальной ситуации согласия/несогласия и семантической категории согласия/несогласия, выражающей сущность категориальной ситуации.

Изофункциональные средства многочисленны и разноструктурны. Фразеологические единицы в составе высказывания и в функции высказывания специфически расширяют сферу средств выражения согласия/несогласия, систематизируют их, обогащают содержание согласия/несогласия разными значениями.

Систему языковых единиц выражения согласия/несогласия пополняют неязыковые средства, способствующие познанию лингвистических проблем значения согласия/несогласия. В контексте неязыковые средства обозначают и сопровождают согласие/несогласие, раскрывают возможности семантиза-ции, составляют синонимический ряд соответствующих лексических единиц. Функционирование неязыковых средств обусловливается заданной ситуацией, психоэмоциональным состоянием говорящего и ментальными особенностями.

В синтаксической конструкции слова с семантикой согласия/несогласия обладают сочетаемостью, амбивалентностью, соотносятся с внеязыковой реальностью. Исследование средств выражения согласия/несогласия свидетельствует о взаимосвязи лексики и грамматики в языке и речи, что регулируется возможностями парадигматики и синтагматики. Специфические интегративные смыслы характеризуют семантический и структурный статус согласия/несогласия.

Семантико-синтаксическое описание лексических средств согласия/несогласия дает возможность установить синтагматический потенциал ядерных слов, связать с соответствующими структурно-семантическими типами предложений. Синонимические единицы языка ориентированы на функциональный подход к описанию языковых явлений, предполагающий как направление от значения к средствам его выражения, так и от средств к значению, к функции.

Исследование разных типов синтаксических конструкций позволяет говорить о том, что семантика согласия/несогласия опирается на формальное, структурное выражение. Значение согласия/несогласия оформляется сказуемым, которое выражается глаголом и кратким прилагательным и предопределяет состав второстепенных членов простого предложения и организацию сложного (многочленного) предложения, в которых предикативные части следуют друг за другом. Функционирование согласия/несогласия определяется порядком предикативных частей, их неполнотой. В систему грамматических средств вовлекаются некоторые лексические единицы — местоимения, наречия, модальные слова, частицы, союзы, которые уточняют смысловой характер семантики согласия/несогласия.

Прямая речь как особая конструкция передает сущность темы согласия/несогласия посредством разнообразных лексико-грамматических средств, которые распознаются в качестве реакции согласия/несогласия в результате используемых поясняющих авторских слов, включающих глагол в форме изъявительного наклонения со значением согласия/несогласия.

Побудительные и вопросительные предложения характеризуются определенным составом слов, особым интонационным рисунком. В побудительных предложениях согласие/несогласие выражается глаголами в форме повелительного и сослагательного наклонений и инфинитивом. Глаголы в форме изъявительного наклонения приобретают значение повелительного наклонения. Основное назначение вопросительных предложений — это выявление информации о согласии/несогласии. Особенностью отдельных побудительных и вопросительных предложений является несоответствие формы и содержания. В этих случаях смыслоразличительная функция принадлежит интонации.

Среди структурно-синтаксических типов конструкций отмечаются вводные и вставные. Вводные конструкции состоят из глагола в форме повелительного наклонения, который выражает только значение побудительного согласия. Вставные конструкции с семантикой согласия/несогласия представляют собой форму простого предложения повествовательного, вопросительного и восклицательного типа.

Акты согласия/несогласия интенсивно проявляются на фоне многомерного отношения говорящего и усложняются ярко выраженными смыслами, обусловленными прагматическими особенностями.

Фазисные глаголы, лексема 'трудно', ряд модальных слов, которые объединяются доминантами 'можно', 'нельзя', 'должен', сочетаются с инфинитивами 'согласиться'/'не согласиться' и указывают на характер активности и степень возможности реализации согласия/несогласия. Наречия, местоимения, вводно-модальные слова, частицы маркируют в условиях речевого акта соответствующие значения, которые адекватно передают качественную характеристику согласия/несогласия, градуируют ее.

Функционально-коммуникативный аспект в исследовании семантической категории согласия/несогласия позволил выявить текстовую парадигму ее средств. Определенная сочетаемость, вербализуемая в текстах, репрезентирует многослойный характер семантики ядерных лексем. Средства согласия/несогласия реализуются в контексте речевом, ситуационном, культурном, на фоне которого проявляются компоненты оценочности, эмотивности, экспрессивности, актуализируются языковые значения и речевые смыслы, внеязыковая информация. Контекст уточняет значение лексической единицы, способствует наиболее полной и конкретной реализации слова, а реальные эмоциональные ситуации оказывают влияние на содержание речевого высказывания.

Согласие/несогласие — это способ отношения человека к миру реалий, к информационному миру, что дает возможность объективно познать окружающий мир. Интерпретационное поле согласия/несогласия многообразно по своему глубинному смыслу, который развивается, раскрывается, уточняется в диалогическом пространстве. Субстанциональный феномен текста согласия/несогласия несет в себе множественные черты образа мира, логико-ценностный мир человека, совмещение взаимоисключающих суждений.

Глобальное функционирование категории согласия/несогласия дает основания для обобщения информации, ее упорядочивания, для выведения результата, манифестирующего систематизацию используемых единиц, для определения универсальных и специфических функций, смыслов, характеристик данного понятия, что приводит к глубинному его осмыслению. Универсальная категория согласия/несогласия является фундаментальной закономерностью когнитивной деятельности, оригинально-специфическим, концептуальным отношением к процессам мира и к видению мира конкретной личности.

Систематизация универсальной информации о категории согласия/несогласия приводит к закреплению речевого опыта, маркировке определенных единиц и пониманию мироосмысления. Акт согласия/несогласия принадлежит к разным видам когнитивной деятельности, насыщен субъективными значениями и модификациями. Отношение согласия/несогласия характеризуется разной степенью проявления, представленного нарастанием/убыванием градуированных величин. Позиция согласия/несогласия претерпевает изменения в связи с многомерным постижением мира, преобразованием ментальной когниции коммуниканта.

Функциональный подход позволяет рассмотреть категорию согласия/несогласия в ее конкретной реализации, с точки зрения закономерностей ее функционирования, связей с картиной мира.

Акты согласия и несогласия соответствуют характеру гибкой системы, так как связаны с действиями коммуниканта и способствуют их развитию и совершенствованию. Согласие/несогласие как проявление отношения к каким-либо действиям занимает большую и значимую часть в коммуникативной деятельности человека. Согласие/несогласие как компонент человеческого сознания включено в семантическую составляющую таких речевых актов, как разрешение, одобрение, неодобрение, отказ, запрет, возражение, вежливость и пр.

В коммуникативном процессе с помощью категорий согласия/несогласия устанавливаются и корректируются коммуникативно-прагматические отношения между партиципантами, передается авторская позиция говорящего, его языковая и коммуникативная компетентность. Рассмотрение категории согласия/несогласия в коммуникативно-прагматическом аспекте свидетельствует об увеличении ее семантического объема, о ее функционально-речевых потенциях. Поэтому акцент делается на значимых прагматических элементах языка.

Функционирование согласия/несогласия дает возможность обозначить многие аспекты деятельности человека, а язык обеспечивает актуальные способы описания данных актов, репрезентирует ментально-мыслительное содержание, актуализирует понимание реалий носителей согласия/несогласия.

Акты согласия/несогласия направлены на конкретные коммуникативные цели, связаны с нормами и отходом от них, с систематизацией и иерар-хизацией информации, с формированием определенного представления о предмете речи, истинного и ценностного отношения к нему. Согласие/несогласие репрезентирует картину мира человека, его интеллектуально-духовное состояние, обусловливающее адекватную реакцию на стимул. Обстоятельства жизни могут способствовать совершенствованию познаний человека, что предполагает изменение качества позиций согласия/несогласия в соответствии с пониманием сути «событий бытия», с обозначенными потребностями и всеобщими нормами поведения. Согласие/несогласие свидетельствует о культуре национального диалога, о выражении опыта и знаний партиципанта, о его ценностных ориентациях. Феноменальность высказываний с семантикой согласия/несогласия связана с тем, что они могут указывать на изменение ценностных ориентаций, использоваться в качестве прецедентных текстов.

Активная реализация языковых средств согласия и несогласия в устном и письменном тексте позволяет выявить коммуникативно-прагматические параметры согласия и несогласия, определить закономерности организации их системы и функционирования в речи (в тексте). Особенности и законы взаимодействия средств согласия/несогласия проявляются во всех их реализациях с другими единицами, привносящими разные смыслы. Условия функционирования средств согласия/несогласия расширяют проблематику исследования.

Установленные структурно-функциональные типы согласия/несогласия носят универсальный характер, поскольку позволяют определить актуализированные признаки актов согласия/несогласия для языкового сознания. Языковые модели согласия/несогласия имеются в сознании говорящего, образуют основу высказывания, адекватно описывают соответствующий смысл ситуации.

Проведенное исследование расширяет представление о функционировании единиц согласия/несогласия, о единицах согласия/несогласия как элементах системы языка. Системность средств согласия/несогласия дает возможность прогнозировать существование той или иной единицы в данном речевом акте.

Комплексный анализ категории согласия/несогласия приводит к конкретным теоретическим и практическим результатам, свидетельствующим о соединении структурного и текстового компонентов и определяющим перспективы исследования в синтаксисе предложения и текста. Изучение такой масштабной парадигмы в динамике весьма перспективная задача.

Полное и эксплицитное описание формальной и содержательной специфики категории согласия/несогласия является далеко не завершенным. «Новой реальностью» в когнитивно ориентированной парадигме современного языкознания представляются концепты, составляющие категориальную основу всей человеческой деятельности и языка.

Перспективы дальнейшего исследования категории согласия/несогласия видятся в изучении полевого строения языковой подсистемы, в установлении потенциала закономерностей взаимосвязи языкового и неязыкового знания в структуре концепта, разного рода толкований его содержания, в соотнесении знаний с достижениями когнитологии, лингвокульту-рологии, социолингвистики, психолингвистики, этнолингвистики с целью определения места и роли категории согласия/несогласия в русской языковой картине мира.

Очевидно, что согласие/несогласие является одним из заметных и уникальных явлений русского языка, изучение которого в разных аспектах остается актуальной проблемой языкознания.