Названия растений в финно-угорских языках: На материале прибалтийско-финских и коми языков

Данная работа «Названия растений в финно-угорских языках» подготовлена посвящена изучению лексико-семаптической группы растений в финно-угорских языках на материале прибалтийско-финских и коми-зырянского языков.

Выбор темы исследования определяется почти полным отсутствием работ по сравнительной и исторической фитонимии финно-угорских языков (см. ниже). Выбор языков для темы не случаен: в качестве объекта исследования взята фитонимия прибалтийско-финских языков, а также коми-зырянского языка, как географически близкого к прибалтийско-финским языкам, языка родственной языковой ветви. Фитонимия прибалтийско-финских языков и коми языка имеет в себе много общего благодаря, во-первых, относительной общности растительного мира на территориях распространения данных языков, во-вторых, активным контактам, имевшим место в прошлом между коми языком, с одной стороны, и, с другойпредками вепсского языка и карельских наречий, и, в-третьих, благодаря их генетическому родству, ярко проявляющемуся в лексике.

Тема нашего исследования не предполагает последовательного изучения данных финско-волжских, угорских и саамского языков, что объясняется необходимостью ясно очертить границы работы, однако лексика данных языков также привлекается, например, при рассмотрении этимологии ряда древних фитонимов.

Основное внимание в диссертации уделено прибалтийско-финской фитонимии. Все прибалтийско-финские народы проживают в одной природной зоне — на Северо-западе России и сопредельных странах: Финляндии, Эстонии и Латвии. На этой территории произрастают одни и те же виды растений, получивших названия в каждом языке. Часть этих названий — древние фитонпмы, общие для прибалтийско-финских языков и унаследованные ими от более древних языковых общностей. Очевидно, что такие фитонимы появились в финно-угорских языках ещё до того, как их носители переселились в район Балтийского моря. Состав этих фитонимов (названий как дикорастущих, так и культурных растений) отражает уровень материальной и духовной культуры предков прибалтийско-финских народов.

В дальнейшем в прибалтийско-финские языки влилось множество названий растений, заимствованных в языках соседних народов: балтийских, германских, славянских. В основном это названия культурных растений (см. главу 1.З.), заимствовавшиеся имеете с самими культурами (материальные заимствования). Кроме того, в каждом из прибалтийско-финских языков возникли и свои названия растений.

Таким образом, многообразная лексика флоры одних только прибалтийско-финских языков содержит в себе целую историю развития материальной и духовной культуры народов, проживающих вблизи Балтийского моря, а также косвенно отражает разнообразные контакты, существовавшие между ними. Раскрытие фактов этой истории — одна из задач нашего исследования.

Коми фитоиимия, очевидно, начала формироваться в более отдалённые времена. В её составе больше древних фитонимов, восходящих к финно-угорской и уральской языковым общностям. В словообразовании коми фитонимии неизбежно проявляются более архаические черты, чем в словообразовании прибалтийско-финских фитонимов: например, отсутствие генитивного сложения. Тем не менее, номинация растений в коми языке практически очень незначительно отличается от таковой в финском или эстонском языках. Этому в немалой степени способствовали общность хозяйственного уклада жизни пермских и прибалтийско-финских народов и во многом сходный состав флоры северного Урала и Предуралья, с одной стороны, и Северо-запада, с другой стороны.

Коми фитонимия интересна для исследователя прибалтийско-финской фитопимии ещё и тем, что в ней отразились средневековые коми-прибалтийско-финские связи. Изучение заимствований в обоих направлениях: из коми языка в вепсский язык и карельские наречия, и обратно — проливает свет на историю этихсвязей, всё ещё малоизученных.

Актуальность темы

.

Народная фитонимия, будучи обширной лексико-семантической группой, тесно связанной с миром материальной и духовной жизни человека, является объектом многочисленных исследований (в частности, по русским народным названиям растений написан ряд значительных работ, в первую очередь см.: Меркулова 1967, она является темой многих диссертационных работ).

Лексика растительного мира большинства финно-угорских языков в сравнительном плане практически не изучалась, а изученность фитопимии некоторых языков ограничивается лишь отдельными небольшими работами (статьями, докладами). Монографий по теме предлагаемой работы ещё не появилось. Степень изученности фитопимии отдельных языков очень неравномерна: наименее изучены в этом отношении прибалтийско-финские языки (вепсский, ижорскнй, водский, ливский, а также карельские наречия), являющиеся либо бесписьменными, либо младописьменными, и, к тому же, их носители немногочисленны. Лучше всего изучена фитонимия финского, эстонского и коми языков, имеющих давние письменные традиции и хорошо исследованных. Названия растений этих языков являются объектом внимания ряда крупных монографических работ, вышедших на протяжении XX века (Бнкопеп 1936; УйЬсШс 1993; Ракин 1981; 1985).

Фитонимия прибалтийско-финских языков во многом сформировалась ещё до их выделения из состава прибалтийско-финской языковой общности, поэтому имеется значительное количество названий растений, являющихся исторически тождественными во всех прибалтийско-финских языках или их части. Сравнительное же (как в синхроническом, так и диахроническом плане) исследование прибалтийско-финских фитонимов, как уже было отмечено, до сих пор вообще не проводилось, равно как не выявлялись и не исследовались общие закономерности формирования и функционирования фитонимии языков, состоящих в более отдалённом родстве.

Кроме того, некогда существовавшее взаимодействие между прибалтийско-финскими языками, с одной стороны, и коми языком — с другой (см., например, Игушев 1979; 1981; Лыткын 1961; 1969; Туркын 1965; 1970; 1974), всё ещё остаётся во многом малоизученным. В частности, отражение подобных контактов в лексике вепсского, карельского и коми языков, и — уже — в лексике флоры, практически не было предметом сколько-нибудь серьёзного исследования.

Предлагаемая работа призвана хотя бы в какой-то мере восполнить названные пробелы в исследовании прибалтийско-финских языков.

Всестороннее изучение фитонимии прибалтийско-финских и коми языков имеет большое лингвистическое и культурно-историческое значение:

1) выявление и сравнение фитонимов рассматриваемых языков способно помочь при разрешении вопросов истории как финно-угорских, так и других контактировавших с ними народов, развития их материальной и духовной культуры;

2) исследование заимствований в составе лексики флоры рассматриваемых языков способствует разрешению многих вопросов контактов и взаимодействия языков и культур в широких временных рамках;

3) выявление общих закономерностей номинации растений в рассматриваемых языках может пролить свет на подобные же закономерности и в других языках, в том числе неродственных.

Цель и задачи исследования

.

Целью диссертации является комплексное изучение и описание фитонимии как особой лексико-семантической группы в прибалтийско-финских и коми языках, а также исследование (в т. ч. сравнительное) способов и закономерностей номинации флористической лексики этих языков. Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач:

— выявление корпуса (инвентаря) наименований, входящих в лексико-семантическую группу названий растений;

— исследование закономерностей, действующих в сфере номинации растений в избранных для исследования языков: в каждом языковом ареале и на уровне межареальпых изоглосс;

— выяснение мотивационных признаков, лежащих в основе номинации растений в исследуемых языках, и, далее — способов номинации;

— выявление и сравнение морфологической структуры фитонимов исследуемых языков;

— выявление и сравнение формально-семантической структуры фитонимов.

Методы исследования.

Основными методами исследования являются описательный (включая выявление и классификацию материала), метод компонентного анализа, методы и приёмы этимологического анализа, а также отдельные элементы сравнительно-сопоставительного и сравнительно-исторического методов. Данные методы в совокупности дали возможность проанализировать фитонимы в рассматриваемых языках с точки зрения морфологической и формально-семантической структуры слова, а также выявить основные закономерности их номинации.

Теоретическая оснока исследования.

Теоретической основой исследования послужили труды отечественных и зарубежных исследователей по фипио-угроведению, в т. ч. по фитонимии финно-угорских языков, и ботанике (включая микологию) Северо-запада России. Среди работ, посвященных финно-угорской фитонимии, или рассматривающих отдельные группы фитонимов, особенно следует отметить труды Г. Вилбасте по эстонской фитонимии (УИЬаБге 1993), А. С. Гуляева и А. Н. Ракина по коми фитонимии {Гуляев 1967; Ракип 1976; 1977; 1979; 1981; 1985; КБС), 10. Э. Коппалевой (Сюрьялайнен) по фитонимии ингерманландских говоров финского языка (ЗиуаШтеп 1982; Сюрьялайнен 1979 А, Б и В- 1981; 1982 А и БКоппалева), Й. Лиро по карельской фитонимии (Ыго 1915), П. Сухоиепа по финской фитонимии (Законен 1936), а также Й. Калима (КаПта 1927), Р. Карелсона (Каге^оп 1956), Э. Копонен (Коропеп 1991), М. Леппик (Леппнк 1964), В. Руоппила (ЯиоррИа 1965; 1981), А. Сааресте (Баагезге 1924), И. Шебештьен (БеЬезГуён 1943) и П. Хайду {На)йй 1964) — по отдельным фитонимам и группам фитонимов в прибалтийско-финских и фнппо-угорских языках.

С точки зрения методики исследования наиболее ценными представляются диссертация Э. Коппалевой (Сюрьялайнен) и монография Г. Вилбасте. Указанные авторы комплексно применили для изучения фитонимии конкретных прибалтийско-финских языков (эстонского и финского — ингерманлапдские говоры) описательный метод, метод компонентного анализа, а также в ряде случаев метод историко-этимологического анализа. Поскольку нами рассматривается фитонимия целого ряда языков, перечисленные методы необходимо было дополнить иными — сравнительно-историческим и контрастным. Таким образом автор, опираясь на методологическую базу указанных работ, расширил её применительно к цели и задачам данного исследования.

Предметом исследования явились названия конкретных растений, при определении и классификации которых автор использовал ряд теоретических трудов по ботанике, в числе которых наиболее ценными и существенными для данного исследования представляются труды Б. П. Василькова по микологии (Васильков 1995), П. М. Жуковского по ботанике (.Жуковский 1964), А. А. Кичигина по растениям Республики Коми (Кичиггш 1972), Н. Цвелева и Ю. Цинзерлппга по высшим растениям Северо-запада России (Цвелев 2000; Ципзерлииг 1932).

Источники н материал исследования.

Материалом исследования послужили фитонимы вепсского, водского, ижорского, ливского, финского, эстонского и коми языков, а также карельских наречий. Лексические данные почерпнуты нами из словарей перечисленных языков, в т. ч. ботанических (названий растений). Для работы использовался также ряд этимологических словарей:

— КЭСКЯ (Лыткип В. И., Гуляев Е. С. Краткий этимологический словарь коми языка) с ДКЭСКЯ (Дополнения к Краткому этимологическому словарю коми языка).

— ЭСРЯ (М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка).

— Collinder 1955 (Collinder В. Fenno-ugric vocabulary).

— EEW (Magiste J. Estnisches etymologisches Worterbuch).

— SKES (Toivonen Y. H., Itkonen E., Joki A. J., Peltola R. Suomen kielen etymologinen sanakirja).

— SSA (Suomen sanojen alkupera).

— UEW (Uralisches etymologisches Worterbuch) Базой исследования послужили также личные полевые наблюдения, диалектные записи и материалы, собранные автором с 2000 года в различных районах Ленинградской области и Республики Карелия. Методы сбораиндивидуальная беседа с информантом, анкетирование. Запись диалектной фитонимии производилась в упрощенной фонетической транскрипции.

Научная новизна исследования.

Научная новизна данной работы определяется тем, что в пей впервые осуществлено комплексное исследование прибалтийско-финской и коми фитонимии. Изучены её ономасиологические и словообразовательные особенности, проведено сопоставление фитонимического материала обследованных языков.

В частности, научная новизна работы заключается в следующем:

1) впервые проведена классификация фитонимов рассматриваемых языков по признакам, лежащим в основе их номинации;

2) впервые комплексно рассмотрены заимствования в составе флористической лексики рассматриваемых языков;

3) впервые в фиппо-угорском языкознании предпринята попытка определить состав сложных по форме прибалтийско-финских фитонимов, восходящих, по крайней мере, к прибалтийско-финской языковой общности;

4) впервые комплексно исследовано словообразование фитонимов рассматриваемых языков;

5) впервые выявлен репертуар детерминантов сложных (составных) фитонимов рассматриваемых языков, исследовано их происхождение и роль в образовании таких фитонимов;

6) впервые комплексно исследована роль слов иных лексико-семантических групп, входящих в состав сложных (составных) фитонимов рассматриваемых языков.

Теоретическая н практическая значимость исследования.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что впервые показана системная организация фитонимической лексики в прибалтийско-финских и коми языкахвыявлены и исследованы мотивировочные признаки, положенные в основу наименования растенийвыявлена и исследована морфологическая структура фитонимов в рассматриваемых языках.

Материалы и результаты исследования могут быть использованы при изучении истории, этнографии и археологии обширного региона, охватывающего Северо-запад России и побережье Балтийского моря. Они также могут быть использованы в преподавании вузовских курсов прибалтийско-финских и коми языков, введения в финно-угорское (прибалтийско-финское) языкознание (тема «лексика»), специальных курсов и семинаров по лексикологии и словообразованию финно-угорских языков. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при составлении словарных статен этимологических словарей, а также словарей отраслевой лексики (фитопимия, микоиимия, сельское хозяйство и др.), при создании и пополнении национальных ботанических номенклатур.

Транскрипции слон на финно-угорских языках в тексте данной работы.

Во всех случаях сохранялась транскрипция источника. В тех случаях, когда набор диакритических знаков доступных компьютерных шрифтов не позволял в точности передать авторскую транскрипцию, соответствующий знак заменялся на эквивалентный или наиболее близкий по фонетическим характеристикам из другой системы транскрипции. Иногда и это невозможнознак, обозначающий в большинстве известных транскрипций реконструируемый гипотетический передний гласный неизвестного качества, мы заменили на «8. Причинами технического же характера, а также различиями транскрипций источников вызвано отсутствие выделения так называемых глухих средних согласных в конце слов (подробнее о них см. Вяари 1966, с. 120).

Насколько существенно влияние транскрипционной передачи на представление данных, можно судить по транскрипции ливской лексики. Транскрипция фитонимов в словарях Эрнштрейта {ЕтМге'й 1999) и Кеттунена (КеШшеп 1938) сильно различается, причём транскрипция последнего более целенаправленно передаёт фонетический облик слов. Но очень большое количество использованных Кеттуненом диакритических знаков не позволяет воспроизвести её в точности. Видимо, этим обстоятельством вызвано использование различных упрощений транскрипции ливских слов во многих последующих изданиях (57Ж>- ББАряд статей финских и эстонских авторов), например, а —> о, а —> аа и т. д. Б. Коллиндер использовал свою систему транскрипции (СоШпскг 1955, переиздание 1977: 14 — 20), которую он определяет как развитие системы транскрипции Э. Сетяля (8е№Ш — так называемая транскрипция Р11Р). На наш взгляд, однако, подходы Сетяля и Коллиндера к транскрипции значительно различаются. Транскрипция же ОФУЯ базируется на системе транскрипции В. И. Лыткина (Лыткин 1960), имеющей существенные отличия от всех перечисленных.

Невозможность сведения такого количества разных транскрипционных подходов к единому знаменателю обуславливает единственное, как нам представляется, разумное решение — относительно точное воспроизведение написания источника, учитывающее в случае избыточных нотаций фонематическую значимость отмечаемых авторами оттенков произношения слова.

Так как полевые материалы автора относятся почти исключительно к вепсскому языку, то при записи собранной нами лексики мы ориентировались на наиболее разработанную систему транскрипции для вепсского языка, принятую в СВЯ (авторы словаря характеризуют её как «несколько упрощённую финно-угорскую фонетическую транскрипцию» — с. 10−11).

Ссылка на источник дается следующим образом: после фамилии автора либо сокращённого названия работы (даются курсивом) через двоеточие приводится цифра, указывающая номер страницы, например: СВЯ: 267. Если использовано несколько работ автора, то после фамилии автора указывается год издания работы, затем через двоеточие указывается номер страницызатем, через точку с запятой, год издания следующей по хронологии работы и т. д., например: Сюрьялайиен 1981: 33- 1982 Б: 10.

Использованные источники.

В качестве лексикографических источников для данной работы использовались следующие:

— этимологические: Collinder 1955; EEWSKESSS АКЭСКЯЭСРЯ.

— для финского языка: Hiitonen 1933; Suhonen 1936; КоппалеваРФС.

— для карельских наречий: KKSKujola 1944; Uro 1915; Макаров 1990; Пунжина 1994.

— для ижорского языка: IMSNirvi 1971; Петров.

— для вепсского языка: Ahlqvist 1861- Basilier. 1890- Hamulainen, Andrejev 1936; VWСВЯУспенский 1913.

— для эстонского языка: EFVilbaste 1993.

— для водского языка: Kettunen 1986; Posti, Suhonen 1980; Tsvetkov 1995; VKS.

— для ливского языка: Ernstreit 1999; Kettunen 1938.

— для коми языка: КРОЧККБС.

Кроме того, некоторые лексические данные, отсутствующие в вышеуказанных источниках, взяты из ряда статей, посвященных фитоиимии финио-угорских языков (см. список использованной литературы).

История изучении фитоиимии рассматриваемых финно-угорских языков.

Рассматриваемые языки в данном разделе располагаются в следующем порядке: а. вепсскийЬ. карельские иаречия, ижорский, водский, ливский языкис. финский, эстонскийd. коми.

Вепсский язык.

Фитонимня вепсского языка в целом остаётся неизученной.

Сбор вепсской фитонимической лексики осуществлялся в XIXпервой половине XX в. финскими исследователями. А. М. Шёгрен (Sjogren), первым из языковедов побывал у вепсов в 1824 г., затем Э. Лённрот (Lonnrot), опубликовал в 1853 г. очерк о вепсском языке. Потом, последовательно, выходят публикации А. Алквиста (Ahlqvist, псевдоним Оксанен — Oksanen), X. Басильсра (Basilier), Э. Сетяля (Setala), JI. Кеттупена (Kettunen), JI. Пости (Posti), А. Турунена (Turunen), Р. Пелтола (Peltola), Ю. Райнио (Rainio). Полевые материалы по фитоиимии некоторых экспедиций, (например, Э. Сетяля), находятся в научном архиве финляндского Центра изучения отечественных языков (Kotimaisten kielten tutkimuskeskus).

Среди работ, изданных названными филологами, с точки зрения объёма и качества собранной лексики выделяются статьи А. Алквиста (Ahlqvist 1861), X. Баснльера (Basilier 1890) и книга М. Айрола, А. Турунена и Ю. Райнио (Airola, Turunen, Rainio 1945). Словарь, приложенной к статье А. Алквиста 1861 г., является наиболее полным по объёму и качеству лексического материала источником, опубликованным до появления СВЯ (1972). В нём представлены, в частности, многие фитоиимы, относящиеся к северновепсскому диалекту и одному из западных говоров средневепсского диалекта. Словник, сопровождающий работу X. Басильера, посвященную ныне вымершему исаевскому (восточному) диалекту вепсского языка, является единственным источником по его лексике и тем самым уникален. Словник содержит и ряд фитонимов. Нельзя не отметить указанную брошюру М. Айрола, А. Турунена и 10. Райнио «Vepsan Opas», предназначенную для нужд финской армии, в 1941 — 1943 гг. занимавшей всю территорию расселения северных вепсов. Составленный Ю. Райнио словарик к этому изданию представляет лексику северного диалекта и также содержит ряд фитонимов.

В указанных работах мы встречаем, в числе других, названия растений, уже не отмеченных исследователями, проводившими сбор лексики в полевых условиях в более позднее время, например, tamm 'дуб' (вымерший исаевский диалект, Басильер). Отмстим, что словники к работам Басильера и Алквиста были фактически проигнорированы во всех изданных впоследствии словарях и работах по лексике вепсского языка.

Собирание вепсской лексики российскими исследователями началось намного позже. Первая известная работа (1913 г.) — это небольшой по объёму словарь учителя П. Успенского (Успенский 1913), содержащий ряд фитонимов, относящихся к ссверновспсскому диалекту. В 1934 г. вышел небольшой по объёму вспсско-русский словарь Ф. Андреева и М. Хямяляйпена (НапшШтеп, /ndrejev 1936), также содержащий некоторое количество фитонимов. Данные словари, на наш взгляд, добавили очень мало к материалам финских публикаций.

Более масштабная экспедиционная работа по сбору вепсской диалектной лексики развернулась уже после второй мировой войны силами петрозаводских (Н. Богданов, М. Хямяляйпеп, М. Зайцева, М. Муллонен, Н. Зайцева) и эстонских (Р. А1уге, Т.-Я. У1кзо, А. КаЬпк и др.) учёных. При этом систематически собиралась лексика различных разделов, в т. ч. фитонимия. Основным результатом этой работы стал объёмный «Словарь вепсского языка» М. Зайцевой и М. Муллонен (СВЯ), содержащий свыше 400 названий растенийбольшинство этих названий снабжены латинской бинарной классификацией (хотя и с некоторыми ошибками). Кроме того, собранный материал был использован в статьях, посвящённых отдельным фитонимам или их группам (например, КаИта 1927). Об интересе к вепсской фитонимии говорит тот факт, что, но теме «ботаническая лексика в вепсском языке» в 1973 г. была защищена дипломная работа на финно-угорской кафедре Тартуского Университета (РеИк 1973).

За последние полвека появился ряд статей отечественных и зарубежных учёных, посвящёппых названиям растений финно-угорских и, шире, уральских языков, где вепсская лексика флоры использована главным образом при этимологическом анализе фитонимии соответствующих языков (Типке1о 1918; Леппик 1964; КагеЬоп 1956; Коропеп 1991).

Общее количество известных вепсских фитонимов, содержащихся в перечисленных источниках, достигает 600 (с фонетическими вариантами). Вместе с фитонимамп, собранными автором диссертации, их число достигает 680- общее число растений, известных вепсам, достигает 130.

Илсорский, водский и ливский языки, карельские наречия. Лексикографические источники по перечисленным языкам, особенно ККЗ и ливский словарь Л. Кеттунена (КеШтеп 1938), содержат большое количество названий растений. Суммируя их количество по всем доступным источникам, можно определить общее число известных на сегодняшний день фитонимов следующими цифрами:

— по ижорскому языку: ок. 400 названий (ок. 200 растений) — -по карельским наречиям: св. 1500 названий (ок. 400 растений) — -по водскому языку: 250 названий (133 растений) — -по ливскому языку: ок. 1200 названий (св. 350 растений). Флористическая лексика данных языков практически не становилась ещё объектом систематического изучения. Отдельные брошюры и статьи посвящены описанию карельских названий растений {Ыго 1915; Чешейко 1996).

В некоторых статьях, посвященных финской и эстонской фитонимии, мы находим приводимые в качестве примеров из близкородственного языка ижорские, карельские, водские и ливские названия растений, причём в крайне ограниченном количестве.

Работ, рассматривающих фитонимию водского и ливского языков, не существует.

Финский и эстонский языки.

Мы рассматриваем здесь финский и эстонский языки вместе в связи со следующими общими для них особенностями: a. В отличие от других близкородсвенных языков, финский и эстонский языки являются письменными и были таковыми на протяжении многих вековb. В связи с этим многие названия растений, принятые в качестве научных, номенклатурных, вошли в общенациональные письменные языки и во многом потеснили народные названияc. В результате деятельности национальных научных школ лексика флоры финского и эстонского языков хорошо собрана и изучена.

Не упоминая здесь большинства опубликованных за более чем полуторавековую историю исследований научных статей, посвященных финским и эстонским народным названиям растений (Saareste 1924; Ruoppila 1981 и др.), назовём два основных описательных труда: П. Сухонена по финской фитоиимии (Suhonen 1936), и Г. Вилбасте по эстонской (Vilbaste 1993.). В работе Сухонена не рассматривались вопросы этимологии, словообразования и некоторые другие, тогда как работа Вилбасте является более полной. Крупнейшим собирателем и систематизатором фитонимов финского и некоторых близкородственных языков был филолог и этимолог Э. Эряметса (Пакаринен) (Elvi Erametsa /Pakarinen/, 1904 — 1978). К сожалению, он не опубликовал по данной теме практически ни одной работы, занимаясь всю жизнь главным образом общими этимологическими исследованиями лексики финского языка.

Фитонимия ингермаилаггдских говоров финского языка, сохранивших большое количество своеобразных названий растений, не встречающихся в Финляндии, является объектом исследований Ю. Э. Коппалевой (Сюрьялайнен, ИЯЛИ КНЦ РАН, Петрозаводск). Помимо диссертационной работы (автореферат: Сюрьялайнен 1982 Б) и ряда статей (Syrjalainen 1982; - 1979 А- 1981; 1982 А) по этой теме, ею подготовлена рукопись словаря финских (ингерманлапдских) народных названий растений Ленинградской области (Коппалева). Эту рукопись автор любезно предоставила в наше распоряжение.

Крупнейшими этимологическими словарями, рассматривающими и значительное количество лексики флоры, не только по финскому и эстонскому, но и по другим прибалтийско-финским языкам служат SKES, SSA и EEW.

Как представляется, здесь необходимо остановиться на соотношении и связи народных названии растений и научной ботанической номенклатуры, имеющейся в финском и эстонском языках (такая номенклатура в коми языке находится, по нашему наблюдению, в стадии становления).

Научная национальная ботаническая номенклатура финского языка развивается с середины XIX в. Значительный вклад в её становление внёс известный филолог Э. Лённрот (Lonnrot). Множество современных номенклатурных названий растений были введены им (в книге «Flora fennica» — Lonnrot 1860) и его ближайшими последователями в научный оборот.

Основой национальной ботанической номенклатуры стали народные фитонимы (в основном, сложные), заимствования и кальки шведских и латинских названий растений. Лённрот использовал собранные им народные фитонимы, выбирая для научной номенклатуры наиболее распространённые из них (например, sian||puolukka 'толокнянка', variksen||marja 'водяника') — во всяком случае, большую роль в этом сыграли и субъективные пристрастия Лённрота.

Эстонская национальная ботаническая номенклатура складывалась позже, оформившись в основном к 30-м годам XX в. В её основе также лежит народная фитонимия, а также немецкие, русские и латинские заимствования.

Влияние ботанической номенклатуры на народную фитонимию проявляется в замене народных названий растений общепринятыми, номенклатурными. Результатом этого процесса является постепенное, но неуклонное обеднение народной фитонимии.

Таким образом, народная фитонимия и ботаническая номенклатуратесно связанные и взаимно влияющие разделы лексики.

Коми языки.

Коми фитонимии посвящены многие специальные работы (например: Ракип 1976; 1977; 1979; 1981; 1985; Гуляев 1967). Е. С. Гуляевым, в частности, сделана попытка разработки на основе народной фитонимии коми научной ботанической номенклатуры.

Вопросы номинации, словообразования, семантической структуры коми фитопимов являются предметом рассмотрения лишь в отдельных статьях 0Ракип 1976; 1977; 1979).

Коми народная фитонимия, несомненно, собрана хорошо. Основным лексикографическим источником, но пей служит «Краткий коми-русский, русско-коми ботанический словарь» А. Н. Ракина (КБС) — кроме того большое количество фитопимов, в т. ч. не вошедших в указанный словарь, содержится в КРОЧК, значительно меньшее количество — в словаре Видермана (М ейеппапп 1880).

Этимологии многих древних коми фитопимов посвящен ряд словарных статей в КЭСКЯ.

Влияние формирующейся коми национальной ботанической номенклатуры на народную фитонимию всё ещё незначительно.

Изучение коми-прибалтийско-финских контактов в области лексики имеет давнюю историюосновополагающими работами данного направления считаются статьи Вихмана (УкЬтапп 1903) и Лако (Ьако 1920). В дальнейшем к этой теме неоднократно обращались В. И. Лыткин (Лыткин 1956; 1961; 1969; словарные статьи в КЭСКЯ), А. И. Туркин (Туркин 1965; 1970; 1974), Г. Н. Макаров (.Макаров 1967). Обобщающую статью по истории исследований коми-прибалтийско-финских контактов написала В. Е. Жижева (Жижева 2002). Практически во всех перечисленных работах рассматриваются и некоторые фитонимы.

Выводы.

В дериватологическом плане фитонимы рассматриваемых языков подразделяются на образованные морфологическим, морфолого-синтаксическим (не рассматривается в связи с ничтожным значением для словообразования названий растений) и семантическим способами. К морфологическим способам образования фитонимов относятся суффиксация и словосложениесемантическим способом образованы многочисленные переносные названия растений, многие из которых имеют весьма древнее происхождение (см. раздел 1.1.). Наиболее распространённым, а для коми языка — практически единственным, способом морфологического образования фитонимов является словосложение, в то время как суффиксация распространена в значительно меньшей степени.

Преобладающим типом словосложения в прибалтийско-финских языках является номинативный (определяющая часть в форме номинатива), в противовес гепптивному (определяющая часть в форме генитива). Например, Ю. Коппалева-Сюрьялайнен (Сюрьядайпен 1982 Б: 13) приводит цифры, согласно которым в ингерманландских говорах финского языка соотношение номинативного и генитивного типов сложения — 51% к 26% (по-видимому, в финском языке вообще соотношение более сглажено, так как генитивное сложение в нём развито заметно больше, чем во всех прочих языках ветви) — по нашим данным, для вепсского языка это соотношение — 70% к 25%. Приблизительно такое же соотношение, по нашим приблизительным подсчётам, действует во всех остальных прибалтийско-финских языках.

В коми языке распространено лишь номинативное словосложение.

На стыке компонентов сложных фнтоннмов происходят различные ассимиляционные явления, не меняющие, однако значения отдельных компонентов.

В состав сложных (составных) фитонимов входят в качестве основных частей детерминанты — определители класса номинации. Набор детерминантов весьма небольшой, причём в качестве детерминанта может быть использовано название растения (как простое, так и сложное /составное/). Детерминация — общее явление для прибалтийско-финских и коми языков, в качестве детерминантов в них используются существительные с одинаковыми значениями, что подтверждает большую древность явления.

В заключение перечислим основные, наиболее общие выводы, сделанные из проведённого исследования фитонимии прибалтийско-финских и коми языков:

1. Фитоппмия прибалтийско-финских и коми языков является развитой лексико-семат ической группой, важной и показательной частью словарного запаса в плане истории языка и плане связей с разнообразными сторонами материальной и духовной культуры народов. Общее число фитонимов в указанных языках огромно и приближается к пятидесяти тысячам.

2. В составе фитонимии рассматриваемых языков имеется ряд фитонимов древнего происхождения, имеющихся во всех или почти всех рассматриваемых языках и восходящих к предшествующим языковым общностям. В составе прибалтийско-финской фитонимии выявляется в том числе ряд неисследованных ранее сложных по форме названий, восходящих, по крайней мере, к эпохе прибалтийско-финской языковой общности.

3. Основным способом номинации фитонимов в рассматриваемых языках является номинация по признакув основе такой номинации лежит ряд мотивациоиных признаков, общих для этих языков, и, таким образом, имеющих весьма древнюю историю применения.

4. В фитонимии рассматриваемых языков присутствует множество заимствований, в подавляющем большинстве — из неродственных языков. Среди этих заимствований выделяется большая группа материальных, заимствованных вместе с той или иной культурой. В рассматриваемых языках имеется также большое количество заимствованных названий растений дикорастущих, по имеющих определённое значение для человека. В таких случаях факт заимствования указывает на то, что оно сопровождало получение сведений об использовании данного растения в каких-либо целях.

В ряде фактов фитонимии отражены раннесредневековые и средневековые контакты прибалтийско-финских народов с предками коми. Эти факты ещё раз подтверждают наличие таких контактов в прошлом.

5. В дерпватологическом плане фитонимы рассматриваемых языков можно подразделить на образованные морфологическими и семантическим способами. К морфологическим способам образования фитопимов относятся суффиксация н словосложениесемантическим способом образованы переносные названия растений. Наиболее распространённым в рассматриваемых языках, а для коми языка — практически единственным, способом фитопнмообразования является словосложение. Суффиксация же распространена в значительно меньшей степени.

6. В состав сложных (составных) фитонимов входят в качестве основных частей детерминанты — определители класса номинации. Набор таких детерминантов весьма небольшойв качестве детерминанта может быть использовано и полное название растения. Детерминация — общее явление для прибалтийско-финских и коми языков, в качестве детерминантов в них используются существительные с одинаковыми значениями.

7. В состав фитонимов, в основном сложных, входит ряд слов, обозначающих реалии окружающего мира. Вхождение этих слов в состав фитонимов обуславливается тем, что они являются носителями признаков, лежащих в основе номинации того или иного растения, либо их значение вызывает образные ассоциации, лежащие в основе образования переносных названий растении.

Народная лексика флоры финно-угорских языков исключительно богата и разнообразна. Названия растений каждого из рассматривавшихся языков — составная часть финно-угорской народной фитонимии.

Глубокие и комплексные исследования фитонимов всех финно-угорских языков — важная задача дальнейших исследований.