Текстовая актуализация речевого поведения коммуникантов в политическом интервью

Диссертационное исследование рассматривает особенности актуализации речевого поведения коммуникантов в политическом интервью, а также способы формирования образа его адресата. Понятие «политическое интервью» используется нами в его узком значении — т. е. как беседа журналиста с политиком о политике, а также как зафиксированный результат такой беседы, в противовес широкому пониманию политического интервью, при котором интервьюируемым может быть любой интересный журналисту собеседник.

Объектом анализа является политическое интервью как особый тип текста, функционирующий в рамках политического дискурса и дискурса СМИ. При этом наибольший исследовательский интерес вызывают лингвостилистические средства и текстовые элементы, которые отражают особенности модуса формулирования текстов данного типа, связанные с реализацией в интервью воздействующего назначения по отношению к потенциальному адресату, что продиктовано основной задачей политической коммуникации.

Предмет исследования — лингвопрагматические особенности англоязычных текстов политических интервью, т. е. система разноуровневых лингвистических сигналов, отражающих в текстовой ткани интервью речевое поведение коммуникантов.

Материалом исследования послужили тексты англоязычных политических интервью авторитетным международным изданиям и телекомпаниям (журналы «Newsweek», «Time», «The Times», «The Guardian», «New Politics», «The New York Times», программы «BBC Politics Show», «Meet the Candidates», «Meet the Press», «Newsnight», «NewsHour», «Right Wing News»), опубликованные в период с 1990;х по 2009 г., в количестве около 200 текстов. Общий объем исследованного текстового корпуса — около 1500 страниц.

Актуальность темы

диссертации обусловлена ее непосредственной связью с приоритетными направлениями современной языковедческой науки, ориентированной на углубленное изучение различных видов коммуникативно-речевой деятельности и дискурсивных практик, на анализ и научное описание связей между когнитивными и языковыми структурами, на процессуальные аспекты текстовой коммуникации. Интегративная по сути логика и методика исследования отражает современную тенденцию к междисциплинарным разработкам и сближению концептуального аппарата смежных с лингвистикой отраслей гуманитарного знания.

Основная цель исследования заключается в определении и научном описании совокупности текстообразующих признаков политического интервью, создающих его качественную специфику как самостоятельного типа текста, принадлежащего политическому дискурсу, а также в изучении особенностей текстовой актуализации речевого поведения коммуникантов в рассматриваемом типе текста.

Конкретные исследовательские задачи состоят в том, чтобы:

— определить типологический статус политического интервью в системе политического дискурса;

— выявить основные текстообразующие характеристики политического интервью и обозначить вариативные признаки, обеспечивающие его видовое разнообразиераскрыть специфику речевого представления, т. е. модуса формулирования текста в связи с особой коммуникативно-функциональной ситуацией возникновения и использования политического интервьюисследовать характер межсубъектных отношений в тексте политического интервью и лингвистические способы их проявления;

— определить языковые особенности актуализации в тексте его коммуникативных антропоцентров: непосредственных участников интервью, т. е. журналиста и интервьюируемого политика, а также адресата;

— исследовать типичные, регулярно повторяющиеся в сходных коммуникативных ситуациях лингвопрагматические средства, создающие в своей совокупности персуазивный характер текстов политических интервью.

Теоретической основой диссертации стали исследования в области лингвистики текста, стилистики и интерпретации текста И. В. Арнольд, Е. А. Гончаровой, М. Н. Кожиной, В. А. Кухаренко, И. А. Щировой и др.- в области изучения дискурса — работы Н. Д. Арутюновой, В. И. Карасика, Ю. С. Степанова, В. Е. Чернявской, Р. Водак, Т.А. ван Дейка, Н. Фэрклоу, П. Серио и др.- исследования речевого воздействия и персуазивной коммуникации Е. А. Гончаровой, A.B. Голоднова, А. Г. Гурочкиной, О. С. Иссерс, В. Е. Чернявской, Э. П. Беттингхауса, P.M. Блакара, Р. Бэндлера, Дж. Гриндераисследования особенностей политического дискурса, предпринятые Д. А. Бокмельдером, М. В. Гавриловой, В. З. Демьянковым, O.JI. Михалевой, Е. И. Шейгал, Р. Водак, Т.А. ван Дейком и др. В ходе исследования также использовались результаты работ специалистов в области языка СМИ: JI.P. Дускаевой, A.A. Леонтьева, Г. Я. Солганика и др., а также результаты работ, посвященных характеристике различных аспектов производства и функционирования интервью, полученные H.A. Заигриной, С. Н. Ильченко, Ю. З. Кантор, Ю. В. Красноперовой, М. М. Лукиной и др.

В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа в работе использовались метод непосредственного наблюдения, методы контекстуально-интерпретационного, дискурсивного, семантического анализа.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в работе впервые осуществлено комплексное лингвопрагматическое исследование политического интервью как текстового целого, определены его инвариантные текстообразующие и вариативные характеристики, приведены типичные черты потенциального адресата данного типа текстов. В результате исследования выявлены типичные для политических интервью приемы и языковые средства, ориентированные на стимулирование когнитивной активности получателя текстаописаны особенности речевого поведения, присущие собеседникам в конфронтационном и нейтральном политических интервью.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что полученные научные результаты вносят вклад в теорию текста и дискурса, в типологию текстов. Использованная в диссертации методика анализа разноуровневых средств выражения позиции автора и адресата сообщения способствует разработке проблем интерпретации текста.

Практическая ценность исследования состоит в возможности применения его результатов в комплексе языковедческих дисциплин. Языковой материал и приемы его интерпретации применимы также к решению научно-исследовательских задач в социологии, политологии, журналистике, теории речевого воздействия, а также в политической коммуникации при выработке рекомендаций для оптимальной организации коммуникативно-речевых действий в практике интервьюирования. Наблюдения и выводы исследования вносят вклад в формирование культуры человеческой коммуникации, толерантного речевого поведения языковой личности.

Рекомендации по использованию научных результатов. Результаты, выводы и языковой материал диссертации могут быть использованы в ходе учебных курсов в рамках вышеперечисленных наук и дисциплин на лингвистических факультетах, факультетах управления и журналистики, а также могут применяться при написании курсовых и дипломных работ, в научно-исследовательской деятельности студентов и аспирантов.

В ходе исследования сформулированы следующие научные положения, выносимые на защиту:

1. Политическое интервью в результативном аспекте представляет собой текст, фиксирующий беседу интервьюера с политиком о политике, и является самостоятельным типом текста, функционирующим в институциональной системе политического дискурса. Его текстообразующими характеристиками, определяющими особенности модуса формулирования, являются персуазивность, полисубъектность, раскрывающаяся в особой диалогичности и особой адресованности, информативность, оценочность, институциональность. Доминантным текстообразующим признаком является персуазивность, прагматически связывающая актуализацию речевого поведения коммуникантов с реализацией воздействующего назначения, ориентированного прежде всего на потенциального адресата.

2. Политическое интервью в процессуальном аспекте, т. е. как когнитивно-коммуникативное событие, представляет собой взаимодействие трех антропоцентров: непосредственных собеседников — интервьюера и политика — и потенциального адресата. При этом проявляется бинарный характер авторизующего субъекта, в роли которого попеременно выступают журналист и интервьюируемый политик, реализующие в процессе текстопроизводства специфические коммуникативно-прагматические интенции.

3. Авторизующий субъект выражается в текстовой ткани через комплекс разноуровневых лингвопрагматических средств. Прагматически доминантным средством актуализации интервьюера являются вопросы, отражающие сложную систему его коммуникативных установок через субъективно-личностный выбор разновидностей вопросительных конструкций и их лингвостилистического оформления. Текстовая актуализация политика прагматически связана с реализацией ключевых задач политического деятеля: самопрезентации как стремления вызвать у аудитории положительные эмоции по отношению к себе и дискредитации оппонента, нацеленной на подрыв доверия и умаление авторитета кого-либо, что в речевом плане осуществляется путем различных коммуникативно-речевых приемов и лингвостилистических средств.

4. Речевое поведение коммуникативных антропоцентров в политическом интервью актуализируется через обеспечивающие в своей совокупности оптимальное воплощение текстового замысла специфические коммуникативно-речевые стратегии: привлечение и удержание внимания потенциального адресата, создание семантических полей «свои» и «чужие», оценочная подача информации в интересах отправителя сообщения. Названные стратегии являются инвариантными для любой текстовой разновидности политического интервью, детерминируют речевое поведение политика и интервьюера в роли авторизующих субъектов и реализуются через систему лингвистических средств различных уровней.

5. Типологическое своеобразие политического интервью как текстообразовательной модели определяется двумя базовыми разновидностями: интервью конфронтационного типа и интервью нейтрального типа. Нейтральный стиль речевого поведения коммуниканта характеризуется прагматически выверенным стремлением к коммуникативному сотрудничеству, текстовыми показателями чего являются эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерения и различные речевые способы выражения согласия с собеседником.

6. Речевое поведение коммуниканта в конфронтационном интервью может характеризоваться как оборонительное (дефензивное) и наступательное (офензивное) в зависимости от его интенции либо уйти от противостояния, перевести беседу в нейтральное русло, либо перейти к открытому соперничеству. О конфронтационном стиле общения свидетельствуют наиболее типичные и регулярно повторяющиеся коммуникативно-речевые приемы: возражение, указание на противоречия, констатация неправоты, антонимическое переформулирование слов собеседника, приемы преуменьшения и преувеличения, непрямое обвинение/утверждение, использование анонимизированных конструкций, постановка встречного вопроса, реализующиеся в текстовой ткани при помощи разноуровневых языковых средств.

Достоверность результатов исследования обеспечена анализом обширного текстового корпуса печатных политических интервью общим объемом около 1500 страниц, а также использованием комплексного подхода к анализу языкового материала, теоретической и методологической основой которого служат как данные лингвистической науки, так и междисциплинарные разработки.

Апробация материалов диссертации осуществлялась в докладах на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры английского языка Поморского государственного университета (2006;2009 гг.), научных конференциях «XXI Ломоносовские международные научные чтения», ПГУ, январь 2008 г., «Presidential Elections through Russian and American Eyes», ПГУ, апрель 2008 г. Результаты исследования отражены в пяти публикациях общим объемом 2,8 п.л.

Объем и структура работы.

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, выводов по главам и заключения. Содержание работы изложено на 188 страницах печатного текста. К основному тексту прилагается библиографический список, включающий 179 источников, в том числе 39 на иностранных языках. Общий объем работы составляет 201 страницу.

Выводы по главе III.

В главе III были рассмотрены закономерности речевого поведения двоих непосредственных участников интервью с позиции их отношений между собой, при этом акцент сделан на взаимодействии, т. е. на субъектно-субъектных отношениях коммуникантов, а не на воздействии каждого из них на потенциального адресата. Мы не отрицаем субъектного статуса адресата, напротив, подчеркиваем, что в конечном итоге любые речевые действия коммуникантов в интервью ориентированы на получателя текста. Суть рассматриваемых в главе явлений состоит в том, что воздействие на адресата в данном случае базируется на утверждении говорящим своего положения в оппозиции «доминирование — равноправие». При этом анализ текстов исследуемого типа показывает, что равноправие субъектов коммуникации в диалоге связано с понятием коммуникативного сотрудничества, в то время как доминирование одного из коммуникантов в ходе беседы характеризуется отказом от него и стремлением к речевому лидерству.

Речевое поведение коммуникантов в диалоге, а именно, специфика распределения инициативы и осуществления тематического контроля в диалогическом тексте прагматически связаны с понятием речевого лидерства, которое подразумевает доминирование одного из участников в процессе коммуникации. Соответственно, речевой лидер, или, иначе говоря, доминирующий партнер — это тот участник коммуникации, который владеет коммуникативной инициативой, т. е. осуществляет выбор тем, определяет очередность ролей и дает оценку высказываниям собеседника. Традиционно.

179 в интервью эти функции отводятся журналисту, однако в определенные моменты беседы политик также имеет возможность «захватить» речевое лидерство, завладеть инициативой, определять тематику разговора, для чего используются различные коммуникативно-речевые приемы, например, перебивание, постановка встречного вопроса, сопровождение краткого ответа на поставленный вопрос рассуждением на самостоятельно выбранную тему, переформулирование слов собеседника.

Очевидно, что в идеале диалог должен строиться с позиций коммуникативного сотрудничества, т. е. продуктивного взаимодействия. Речевое поведение участников, следующих этому принципу, соответствует ожиданиям партнера по коммуникации, ведет к оптимизации процесса общения и может определяться либо как «кооперативное», «партнерское», «дружеское», либо как «нейтральное». И, напротив, речевое поведение тех собеседников, которые не руководствуются принципом коммуникативного сотрудничества, трактуется как «конфликтное», «конфронтационное», что указывает на общее направление стиля интервьюера, вступающего в контакт с собеседником. Определяющими его факторами являются коммуникативные задачи и цели субъектов общения, их статусно-ролевые черты и иные экстралингвистические особенности.

Доминирующими стилями речевого поведения коммуникантов в политическом интервью являются нейтральный (партнерский, кооперативный) и конфронтационный (наступательный, агрессивный, конфликтный, провокационный). Анализ показывает, что для коммуникантов в политическом интервью в достаточно большой степени характерен второй вариант. Вероятно, причина в том, что интенциональность текстов политического дискурса зачастую гораздо более персуазивна, чем информативна, поскольку состоит, прежде всего, в побуждении адресата к определенному, в том числе и неречевому, действию.

Конфронтационный стиль речевого поведения характерен для журналиста, находящегося в оппозиции к партии или политической организации, представляемой политиком-собеседником. Это журналист-скептик, он подчеркнуто наступателен, «атакует» вопросами. Следует отметить, что для печатного политического интервью подобная манера коммуникативного поведения является вполне естественной. Она обоснована необходимостью для журналиста получить интересующую потенциальных читателей информацию, не выйдя при этом за рамки заданного редакцией объема публикации. Помимо этого журналист, использующий данный стиль речевого поведения, стремится выставить политика в невыгодном для того свете, загнать его в тупик, уличить во лжи, показать несостоятельность либо вскрыть низкие мотивы. Немаловажно то, что языковые средства, характерные для конфронтационного стиля в поведении участников политического интервью, обладают большим персуазивным потенциалом.

Речевое поведение коммуникантов в интервью, для которого характерны конфронтационные отношения, может быть организовано с двух позиций, в зависимости от того, один или оба собеседника избирают конфронтационный стиль общения: это либо попытки уйти от противостояния, перевести беседу в нейтральное русло — так называемое дефензиеное речевое поведение, либо «вступление в бой», ведение беседы в духе открытого соперничества, что можно характеризовать как офензивное речевое поведение. При этом, о том, что один или оба субъекта коммуникации избрали конфронтационный стиль общения, исследователь может судить по наличию в их речи определенных языковых показателей, свидетельствующих об отказе от коммуникативного сотрудничества с их стороны.

Об отказе от коммуникативного сотрудничества и возможной ориентации говорящего на конфронтационный стиль общения зачастую свидетельствует несогласие с мнением, взглядами собеседника в диалоге. Тактика открытого несогласия чаще применяется интервьюируемым тогда, когда он не стремится уйти от конфронтацииона реализуется в тексте с помощью коммуникативно-речевых приемов возражения, указания на противоречия, констатации неправоты, антонимического переформулирования слов собеседника.

Кроме того, когда поддержание благоприятной атмосферы диалога не является целью обоих коммуникантов, либо одного из них, в беседе может использоваться прием преувеличения (гиперболизации оценки, высказывания), характерный именно для конфронтационного речевого поведения. В английском языке в нем участвуют те языковые средства, которые способны реализовывать функцию усиления, интенсификации признака, т. е. наречия степени (absolutely, completely, so, too, extremely, terribly, very, most) и эмоционально окрашенные лексические единицы (disastrous, terrible, great, horrible, awful), которые в таких случаях используются не в прямом значении, а как усилители. Для журналиста, ведущего диалог в наступательной манере, характерно также использование приема непрямого обвинения/утверждения, позволяющего завуалировать истинный субъект речи, что придает изложению объективный характер. Подобные реплики дают журналисту возможность дистанцироваться от обвинений или утверждений, выглядеть нейтральным транслятором чьего-либо мнения.

В случаях, когда речевое поведение интервьюера носит характер открытой конфронтации, со стороны интервьюируемого политика могут присутствовать речевые сигналы уклонения от конфликта, стремления к «обороне», к защите от словесных «нападок» собеседника, иными словамипризнаки оборонительного речевого поведения, тесно взаимосвязанного с понятием коммуникативного уклонения. Об этом может свидетельствовать использование так называемых анонимизированных конструкций. Данный прием осуществляется с помощью неопределенно-личных, безличных предложений, пассивных конструкций, таких как «They say.», «It is believed that.», «It's common knowledge that.» и т. п. Он позволяет интервьюируемому избежать личностной идентификации с производителем действия, «обезличивает» высказывание для того, чтобы снять с себя ответственность за определенные события либо за содержание некой информации. Отчасти ту же цель преследуют высказывания, где субъект действия обозначен с помощью личного местоимения 1 лш1а множественного числа, которые, в отличие от «я — высказываний», реализуют прием включения адресата и говорящего в единое поле «свои», что является одной из стратегических задач для деятелей политики. Помимо этого, фразы типа «мы полагаем», «мы считаем», «надеемся, что» и т. п. позволяют говорящему представить высказываемую точку зрения как принадлежащую не только ему одному, что способно предотвратить возможную направленную лично против него критику. Уклонение может также осуществляться путем постановки встречного вопроса, что дает интервьюируемому возможность отклонить «нападение» интервьюера, взять инициативу в свои руки, тем самым, оказавшись в более выгодном положении.

Еще одна разновидность уклончивого ответа может быть обозначена как «Я не уполномочен.». Этот коммуникативный ход преимущественно используется политиком для ответа на острый либо иной провокационный вопрос интервьюера, т.к., в отличие от прямого отказа отвечать на «неудобный» вопрос, подобный ход не только менее конфликтен, но и содержит имплицитный смысл: политик, в действительности, обладает всей необходимой информацией. Таким образом, подчеркивается компетентность политика, что способствует его положительной самопрезентации.

При нежелании конфликта одним из коммуникантов используется также прием преуменьшения/смягчения (значимости, негативного смысла) чего-либо в высказывании. Его основная задача — смягчить резкость негативного высказывания, сделать его менее прямолинейным, категоричным и, следовательно, предотвратить либо сгладить конфликт. Это достигается за счет следующих типичных языковых средств: наречий минимизирующего значения, неопределенных наречий, глаголов мышления и других языковых средств. Помимо этого, высказывая мнение, особенно критическое, во избежание конфликта можно замаскировать его неопределенно-личным предложением, придающим выражаемому отношению характер обобщения, или преподнести его как общеизвестный факт.

Нейтральный стиль речевого поведения характерен для журналиста, демонстрирующего лояльность свою, своего издания к деятельности интервьюируемого политика. В отличие от конфронтационного интервью, желание поставить партнера в невыгодное положение не свойственно данному стилю. Напротив, в неконфронтирующем диалоге журналист зачастую формулирует цели беседы уже в начале, благодаря чему вероятность непонимания со стороны собеседника снижается. Объективно, что для данного стиля речевого поведения журналиста либо интервьюируемого характерно прагматически выверенное стремление к коммуникативному сотрудничеству, одним из текстовых показателей которого является эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерениянапример, словесно выраженное желание введения или смены темы свидетельствует о выборе кооперативного стиля речевого поведения. Для кооперативной беседы также свойственно использование разговорной лексики, а также местоимения we в инклюзивной функции, которое объединяет позиции собеседников по обсуждаемому вопросу.

К показателям коммуникативного сотрудничества, характерным для интервью дружественного, партнерского либо нейтрального типов, можно также отнести любые случаи выражения согласия со словами, мнением, позицией собеседника. Оно может быть выражено прямо («Yes,.», «You are right / That is right», «I agree» и т. п.), либо имплицировано говорящим. Во втором случае мы имеем дело с приемами переформулирования с уточнением и повтора в ответе слов и выражений, содержащихся в формулировке вопроса.

Заключение

.

Политическое интервью, функционирующее в рамках политического дискурса и дискурса СМИ, представляет собой самостоятельный тип текста и обладает набором типичных текстообразующих характеристик, которые в своей совокупности составляют его текстообразовательную модель. Ему присущи следующие текстообразующие характеристики: персуазивность, полисубъектность, раскрывающаяся в особой диалогичности и особой адресованности, информативность, оценочность, институциональность.

Политическое интервью можно рассматривать и как процесс коммуникации — как устную беседу журналиста и политика о политике, и как зафиксированный результат подобной беседыоно должно обладать следующими обязательными требованиями к авторству и тематике: оно должно создаваться в институциональной обстановке коммуникантами, выступающими в своих профессиональных ролях, и обладать тематикой, отражающей политические вопросы.

В процессуальном аспекте, т. е. как когнитивно-коммуникативное событие, политическое интервью представляет собой взаимодействие трех сторон коммуникативного акта: непосредственных собеседниковинтервьюера и политика — и потенциального адресата. При этом авторизующий субъект предстает в политическом интервью как бинарное единство: в роли автора сообщения попеременно выступают как журналист, так и интервьюируемый политик.

Доминантной текстообразующей характеристикой политического интервью, определяющей особенности его формулирования, является персуазивность. Актуализация речевого поведения коммуникантов в политическом интервью прагматически связана с реализацией воздействующего назначения, ориентированного прежде всего на потенциального адресата.

Речевое поведение коммуникативных антропоцентров в политическом интервью актуализируется через специфические коммуникативно-речевые стратегии, обеспечивающие в своей совокупности оптимальное воплощение текстового замысла. Базовыми инвариантными коммуникативно-речевыми стратегиями, присутствующими в политическом интервью, являются: привлечение и удержание внимания потенциального адресата, создание семантических полей «свои» и «чужие», подача информации под нужным адресанту углом. Текстовая реализация этих стратегий через систему лингвистических средств различных уровней обнаруживает в текстовой ткани авторизующую и читательскую смысловые среды.

Прагматически доминантным средством актуализации журналиста в интервью являются вопросы: интервьюер проявляет себя как авторизующий субъект с помощью особого субъективного выбора разновидностей вопросительных конструкций и их лингвостилистического оформления. В политическом интервью значительным персуазивным потенциалом по отношению к собеседнику и возможному адресату обладают следующие виды вопросов: альтернативный, особенно в рамках приема ложной альтернативыразделительный — в зависимости от утвердительной либо отрицательной формулировки его повествовательной частириторический вопрос. Интервьюер также способен реализовывать свое персуазивное намерение с помощью вопросов, потенциально несущих угрозу «позитивному лицу» собеседника. К их числу относятся: провокационные, уличающие, гипотетические вопросы и вопросы-утверждения.

Понятие прототипической модели политического интервью определяется понятием интервью нейтрального/кооперативного типа. На фоне этого «идеального» нормирующего образца существует типичная регулярно встречающаяся базовая разновидность, называемая конфронтационным/наступательным интервью, в которой специфика коммуникативно-прагматических интенций авторизующего субъекта предстает наиболее сфокусированно.

Особенности речевого поведения коммуникантов в интервью нейтрального и конфронтационного типов характеризуются различными способами текстовой актуализации. Равноправие субъектов коммуникации в диалоге связано с понятием коммуникативного сотрудничества, в то время как доминирование одного из коммуникантов в ходе беседы характеризуется отказом от него и стремлением к речевому лидерству. Языковые сигналы стремления собеседников к коммуникативному сотрудничеству либо отказа от него содержатся в текстовой ткани политического интервью и выступают как лингвистические маркеры стиля речевого поведения субъекта коммуникации в конкретном тексте. О нейтральном/кооперативном стиле свидетельствуют: эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерения, например, словесно выраженное желание введения или смены темыместоимение уе в инклюзивной функции, объединяющее позиции собеседников по обсуждаемому вопросуоткрытое либо имплицитное выражение согласия со словами, мнением собеседника. Для конфликтного/конфронтационного интервью характерны: словесно выраженное несогласиеуказание на противоречия в словах собеседниканегативная оценка его высказыванийприемы преувеличения, непрямого обвинения/утверждения.

Таким образом, тип текста «политическое интервью» отражает явление интердискурсивности, демонстрируя контаминацию признаков текстов политической и массово-информационной сфер коммуникации, а именно с исследованием таких гетерогенных типов текстов связано поступательное движение современной лингвистической науки.

Широкий спектр персуазивных речевых тактик и приемов, описанных в исследовании, а также выявленные закономерности речевого поведения коммуникантов в интервью дают возможность практического применения при составлении рекомендаций авторам текстов, предназначенных для функционирования в политическом дискурсе и нацеленных на эффективное речевое воздействие.

Перспективы дальнейших исследований видятся в возможности применения использованных методов и полученных в работе результатов для выявления сущностных механизмов речевого взаимодействия коммуникантов в других типах дискурсов, в том числе с позиции коммуникативного нейтралитета/конфронтации. Также актуальным представляется сопоставительный анализ текстов политических интервью на материале других языков на предмет культурно-обусловленных особенностей речевого поведения коммуникантов и закономерностей, характерных для модуса формулирования интервью в различных языковых культурах. Помимо этого, представляет интерес исследование индивидуального коммуникативно-речевого стиля конкретных журналистов и политических деятелей, отражающего особенности актуализации языковой личности в политическом типе дискурса.