Вопросы сопоставительного изучения двух близкородственных языков, таджикского и персидского, все больше привлекают к себе внимание исследователей.
Исследования в данной области имеют практическое и теоретическое значение. Теоретическое значение такого исследования состоит, в частности, в том, что оно дает возможность более глубоко вскрыть историю развития того и другого языка, выявить такие особенности их грамматических структур, которые зачастую ускользают от внимания исследователей, изучающих каждый язык в отдельности. Практическое значение этой работы заключается, в том, что она может служить основой учебника персидского языка, предназначенного для таджикоязычной аудитории.
Сравнительное изучение грамматического строя этих языков выявляет различия в их грамматических структурах, зачастую весьма незаметные на первый взгляд. Часть этих различий восходит к прошлым эпохам развития обоих языков, часть же является результатом таких тенденций в их развитии, которые наметились в недавнее время.
В целом сопоставительное изучение персидского и таджикского языков включает решение комплекса сложных вопросов, в том числе следующих:
1. Диалектные различия в языке прозаических письменных памятников, созданных в Мавераннахре и Иране.
2. Формирование литературного языка таджикской социалистической нации. Перестройка нормы литературного языка. Соотношение традиционного и нового в нормах литературного таджикского и литературного персидского языков.
3. Сопоставительный анализ фонетического строя современных персидского и таджикского языков (вокализм, консонантазм, ударение, интонация, различия в комбинаторных изменениях).
4. Сопоставительный анализ грамматического строя современных персидского и таджикского языков, а) на уровне морфологии: именные части речи, глагол, служебные словаб) на уровне синтаксиса: различия в моделях словосочетаний, различия в строе предложения.
5. Сопоставительный анализ на лексическом уровне: общий лексический фондразличия в словарном фонде, различия в семантикеразличия в фонде заимствованной лексики.
Исследование подобного рода может быть осуществлено лишь авторским коллективом. В данной работе освещен только один аспект, общность и различия двух языков в сфере неличных форм глагола. (инфинитив, причастия и деепричастия).
Основное внимание в диссертации уделено сопоставлению на синтаксическом уровне, так как различия между двумя указанными языками наиболее ярко проявляются в моделях словосочетаний.
При анализе конкретного материала автор исходил из теоретических положений, содержащихся в работах советских лингвистов, посвященных проблемам сравнительной антологии.
В результате сопоставления выявляется характер соотношения между сходными и различительными чертами исследуемых языков. Как мы знаем, всякое лингвистическое описание, связанное с выходом за рамки одного языка, неизбежно предполагает установление подобий и различий, обнаружить которые можно лишь на основе сравнения и сопоставления (61).
Во время сопоставления четко выявляются общие отличительные особенности сопоставляемых языков.
Сопоставительный метод, который в основном ведет свое начало от трудов Е. Д. Поливанова («Русская грамматика в сопоставлении с узбекским языком» 1918, опуб. 1933) и Ш. Балли («Общая лингвистика и вопросы французского языка», 1932: рус^, пер.1955) приобрел широкую популярность в настоящее время.
Сопоставление двух языков, указывает Ш. Балли, помогает раскрыть их характерные черты, которые особенно легко позволяют выявить оригинальность каждого из них и общий тип, который каждый ' из них представляет (4,38−39).
С позиций другой языковой системы более точно прослеживаются именно те стороны сравниваемого языка, которые до этого были вне поля зрения исследователей. Такую мысль мы прослеживаем также у В. Г. Гака, который подчеркивает: «При всей недостаточности своей разработанности межязыковой сопоставительный метод может принести большую пользу, вскрывая ряд дополнительных общностей и различий, ускользающих при внутриязыковом анализе (12,98).
Развитие сопоставительного изучения языков свидетельствует о том, что оно стало одним из актуальнейших в современном языкознании. Об этом свидетельствуют исследования советских и зарубежных лингвистов, которые написаны в плане сопоставления (54,93, 84).
Сопоставительный анализ зависит от того, какие цели ставит перед собой исследователь, сколько языков он привлекает для сравнения и какой способ описания избирает. И тем не менее при сопоставительной методике сравнение языков лежит в основе изучения, что и объединяет все приемы в один метод — аспект (27,273).
В связи с этим В. Г. Гак подчеркивает: «Сопоставительная (сравнительная) типология объединяет два направления в изучении языка: сопоставительное и типологическое. Сопоставительная лингвистика сравнивает, как правило, два языка, независимо от степени их родства, с целью выявления сходств и различий между ними. Типологическая лингвистика ставит более широкие задачи: она изучает специфику языков на фоне тех общих черт, которые свойственны человеческим языкам вообще (13,8).
Целью сравнительного исследования является выявление схождений и расхождений в использовании языковых средств, точное определение влияния одного языка при пользовании другим языком и установление общих закономерностей и фактов, свойственных разным языкам.
В зависимости от числа рассматриваемых языков различаются два вида типологических исследований: I. Универсальная типология, которая охватывает все языки мира. 2. Специальная типологияэтот вид типологических исследований рассматривает в основном два языка. В этом виде, когда речь идет о сопоставлении двух языков, в качестве исходного члена сравнения может быть избран один из сопоставляемых языков (13,11).
Кроме этих двух видов типологии, существуют и другие виды типологических исследований, которые зависят от аспектов их применения. Между тем характер сравнения и в том и в другом подходе в общем идентичен: различия относятся, скорее, к уровню технологии самого сравнения (27). Каждый из подходов имеет свои слабые и сильные стороны, поэтому выбор их зависит от целей исследования и свойств изучаемых единиц (27,229−275).
За последние двадцать лет сопоставительное исследование интенсивно развернулось в нашей стране на материале русского, таджикского, английского и других языков (35,24,88).
С 1940 г. по настоящее время появился также ряд диссертаций и статей, посвященных описаниям различных зарубежных языков и языков народов СССР в сопоставлении с таджикским языком (28,63).
Среди специальных работ, касающихся сопоставления таджикского и персидского языков следует выделить малоизвестную работу Г. И. Козлова, который впервые попытался сопоставить эти языки на основе фонетики, лексики, морфологии и синтаксиса. Отсутствие систематических сопоставлений не дало ему возможности подробно выяснить и определить сходства и различия таджикского и персидского языков на конкретном материале. Работа Г. И. Козлова не охватывает всей системы сравниваемых языков. Например, исходя из персидского языка, он подчеркивает: «Как, а персидском языке, так и в таджикском, из неопределенной формы хондан /читать/ образовалось с прибавлением суффикса — й отглагольное имя хонданй, означающее, в зависимости от строя предложения, «тот, кто должен читать» или «то, что должно читаться». Автор работы, не сопоставляя морфологические и синтаксические особенности этой формы, переходит к сравнению других форм. Такой метод наблюдается также при сравнении причастий типа — рафтагй, мерафтагй, которые не характерны для персидского языка (28, 1−5).
В статьях ряда ученых ведется спор вокруг лексических отношений, некоторых фонетических и морфологических различий таджикского и персидского языков. Но до сих пор нет специального исследования, посвященного целенаправленному анализу общностей и различия этих двух языков. Ж. Лазар в 1956 г. в статье, которая посвя -/ щена сопоставлению таджикского и персидского языков, писал о том, что, хотя современный таджикский и персидский языки имеют общность и единое классическое наследие, они как самостоятельные языки должны быть отграничены друг от друга (132).
Статья чешского ученого Й. Цейпека «Глагольный перифраз как важный признак различия между новоперсидским и таджикским языками» посвящена сопоставлению этих языков в сфере глагола. Автор в своей статье отметил, что таджикский язык по сравнению с персидским языком имеет больше глагольных видов (128, 171).
Вопросы таджикско-персидских языковых отношений на материалах лексики рассматриваются также в работе А. З. Розенфельд.
Автор, исследуя сходства и различия на материале лексики, подчеркивает: «Благодаря устойчивой литературной традиции, вследствие слабого развития письменности, неграмотности подавляющего большинства населения, таджикский литературный язык почти до самой Великой Октябрьской Социалистической революции мало подвергался изменениям, хотя уже и в то время имел некоторые особенности, отличавшие его от персидского литературного языка» (63,13).
Известный русский востоковед В. В. Григорьев, несомненно, был первым ученым, давшим грамматический очерк таджикского языка и указавшим на основные отличия таджикского от персидского языка. Правда, в то время, подчеркивает А. З. Розенфельд, как и много позднее, таджикский язык рассматривался, как «окающий диалект персидского языка». Этот взгляд на таджикский язык сохранился даже после революции у некоторых советских исследователей, однако сейчас самостоятельность таджикского языка не нуждается ни в каких доказательствах.
После революции таджикская советская интеллигенция старалась ¦ сделать таджикский литературный язык доступным пониманию широких трудящихся масс. Основную роль в этом движении играл лучший знаток таджикского языка и основоположник таджикской художественной прозы устод Садриддин Айни. Язык его произведений лег в основу нового таджикского литературного языка, который после революции обильно впитал в себя свежие элементы общенародной речи. В статье в основном рассматриваются сходства и различия в сфере лексики. В ней слой лексики делится на три группы, которые являются общими для обоих рассматриваемых языков:
1. Слова, одинаковые по значению и употреблению в обоих языках (эта группа особенно многочисленна).
2. Слова, одинаковые в обоих языках по своему значению, но в одном из языков употребляемые часто, в другом — редко.
3. Слова, употребляемые в обоих языках, но в разных значениях (63,12−14−22).
Вопрос о взаимоотношении и сопоставлении обоих так сильно похожих языков, таджикского и персидского, был также темой исследования немецкого ученого М.Лоренца. Он в своей статье «Причастные обороты важный признак различия персидского и таджикского языков''указал на некоторые различия причастных форм, оборотов, их субстантивацию и показал появление причастных словосочетаний с суффиксом — «гй» в результате влияния тюркских и русского языков. В течение последних 50 лет русский язык несомненно оказывал влияние на таджикский язык. Из этого, подчеркивает М. Лоренц, Д. Т. Таджиев делает вывод: «В современном таджикском литературном языке все больше развиваются и совершенствуются причастные обороты под влиянием русского языка, русских причастных оборотов». Насколько мне известно, отмечает М. Лоренц, Садриддин Айни, который очень часто употреблял причастные обороты, плохо знал русский язык. На него, следовательно, едва ли мог оказать влияние этот язык (133,133−138). Эти замечания, сделанные автором статьи, весьма ценны, однако они не отражают все сходства и различия причастных форм современного таджикского и персидского языков. Кроме того, в статье не отражены те различия, которые выражаются с помощью того или другого способа выражения.
Некоторые различительные свойства этих языков, возникшие в результате их исторического развития, изменений в них, выявлены в статьях Ж. Телегди (135,136), а также в трудах английского автора Д. С. Филлота, норвежского ученого Г. Моргенстьерне, Л. Богданова, Л. Н. Дорофеевой, Л. Н. Муравьевой (139,134,126,19,36).
Многие из этих авторов, констатируя значительное отличие «языка кабулй» от современного персидского языка, единодушно отмечают большую близость, а некоторые даже идентичность его с таджикским языком (19,9−10).
Вопросы неличных форм глагола таджикского языка рассмотрены, в основном, в трудах В. С. Расторгуевой, А. А. Керимовой, Д. Т. Таджиева, А. З. Розенфельд, Н. Масуми, Е. Н. Шаровой (67,76,62,107, 81) и ряда других исследователей.
В результате обзора материала выяснено, что проблема неличных форм глагола в таджикском языке больше разработана в работах по диалектологии, чем в грамматиках и пособиях. Особо можно отметить работы Д. Т. Таджиева, В. С. Расторгуевой, в которых этот вопрос разбирается более подробно. Д. Т. Таджиев в первой своей работе касается двух причастно-определительных конструкций типа: «китоби мукрва кардагии ман» и «китоби ман муцова кардагй». Кроме того, автор подробно разбирает употребление форм на — гй, в функции определения (77).
Его работа «Причастие в современном таджикском литературном языке» (76) дает богатый материал для выяснения и сопоставления вопроса о причастиях в современном таджикском и персидском языках. Автор в своем исследовании, кроме указания морфологических свойств причастия, в какой-то мере решает также проблему образования причастного словосочетания таджикского языка. Он считает, что причастие должно сохранять глагольные свойства, в противном случае оно отрывается от глагольной системы и переходит в другие разряды слов. На этом основании им выделены и охарактеризованы различные группы причастий в таджикском языке. Однако, показав отсутствие глагольных свойств у форм на-а, он все же не относит их к именам прилагательным. Виды причастий описаны им достаточно полно (50,361).
Впервые вопрос о неличных формах, особенно о причастных предикативных сочетаниях как о самостоятельной конструкции, были поставлены В. С. Расторгуевой в «Очерках по таджикской диалектологии». Ею же впервые был применен термин «предикативное сочета.
— У ние" по отношению к сочетаниям причастий на — гй и на — й с вспомогательными глаголами и связкой. Она, как указывает Д.И.Эдель-ман, впервые четко отграничила причастные предикативные сочетания от сложных глагольных форм и сформулировала основные черты, отличающие первые от последних (залоговая нерасчленённость причастий в предикативных сочетаниях, присоединение частицы напри отрицании к глагольной связке — в противоположность сложным глагольным формам (86,69).
Общая характеристика, синтаксические функции форм на — гй в современном таджикском литературном языке и особенности употребления форм на — гй в таджикских говорах были разработаны в диссертационной работе Е. Н. Шаровой «Отглагольные формы на — гй в современном таджикском языке» (81). Автор этой работы на материале литературного языка и говоров показывает ряд основных отличий предикативных сочетаний с причастными формами на-гй от сложных глагольных форм: место отрицания на — в предикативном сочетаниивозможность постановки послелога — барин и слова х-ам между формой на-гй и вспомогательным глаголомупотребление связки в полной формеупотребление глагола будан как вспомогательного в форме прошедшего длительного временивозможность употребления формы на-гй в активном и пассивном значениях в составе предикативных сочетаний (81,69).
Довольно подробно неличные формы глагола описаны В. С. Расторгуевой и А. А. Керимовой в книге «Система таджикского глагола», где приводится не только история образования данной формы, но и указываются их именные и глагольные свойства. В частности, авторы отмечают их синтаксические функции в предложении. В книге имеются также указания на сочетания неспрягаемых глаголов с глагольными связками, предлогами, послелогами и глаголами (60,137−210).
Конкретные, хотя и весьма фрагментарные сведения об особенностях словосочетаний, построенных с неличными формами глагола содержатся в статье Н. Масуми «Причастные и инфинитивные словосочетания в языке повести С. Айни «Марги судхур» (107) и Д.И.Эдель-ман «Предикативные сочетания с причастиями на-гй и на-й в современном литературном таджикском языке» (86). Н. Масуми на основе материала повести С. Айни «Марги судхур» более четко определил словосочетание с причастиями и инфинитивами в современном таджикском литературном языке. В образовании словосочетаний с причастиями и инфинитивами, отмечает автор статьи, можно увидеть основные языковые и стилистические свойства Айни. Причастные обороты в основном выполняют ту функцию, которая принадлежит сложным определительным придаточным предложениям.
Наряду с этим, в языке Айни причастные обороты и грамматические отношения этих конструкций, отличаются двумя основными свойствами: а) предложение, которое построено как причастное словосочетание, употребляется без причастия, то есть нужные причастия не упоминаютсяб) другой способ образования оборотов, которые также связаны с причастными словосочетаниями, выражается в инверсии, связанной с изменениями функции и грамматического места причастия. В статье также отмечается связь инфинитивного словосочетания с другими видами сложноподчиненных предложений и инверсии, которая играет важную роль не только в произведении С. Айни, но и в современном таджикском литературном языке вообще (107,41−46).
Другая статья, которую мы упомянули выше, принадлежит перу Д. И. Эдельман. Автор статьи на основе материала литературного языка исследовала предикативные сочетания с причастиями на-гй и на-й в современном таджикском литературном языке. «В современном таджикском литературном языке, — отмечает Д. И. Эдельман, весьма часто в составе сложного глагольного сказуемого употребляются причастия на-гй и на-й. Явление это относительно молодое. Широкое использование этих причастий (особенно причастий на-гй) упрочилось в литературном языке совсем недавно, в основном — после Великой Октябрьской Социалистической Революции» (86,67). В статье, анализируются различные точки зрения о предикативных сочетаниях с причастиями на-гй и на-й, а также их отличие от сложных глагольных форм. «Таким образом, можно сказать, что причастные предикативные сочетания являются особыми конструкциями, отличающимися от сложных глагольных форм по целому ряду признаков. Поэтому, при рассмотрении глагольной системы таджикского языка следует обособлять их от сложных глагольных форм, учитывать их специфику как в значении, так и в строении, рассматривать их как явление синтаксическое, а не морфологическое» (86,67−74).
Некоторые сведения о разных способах образования неличных форм глаголов мы встречаем в ранне вышедших грамматиках и исследованиях, например, в работах В. В. Григорьева, П. Е. Кузнецова, А. А. Семенова, И. И. Зарубина, О. А. Сухаревой, Б. Ниязмухаммедова, Ш. Ниязи, Л. Бузургзаде, А. З. Розенфельд и т. д. (16,31,68,22,72,111,62).
Аналогичные определения и многие другие факты о неличных формах глаголов, их словосочетаниях и синтаксических функциях в какой-то мере даны в статьях и трудах У. Ахмедовой, М. Касымовой, А. Мирзоева, С. Иззатмуродовой, Х. Хусейнова и ряда других исследователей таджикского языка (99,119,109,104,124). Ознакомление с указанными работами позволяет сделать объективный вывод, что вопрос, о котором идет речь, ждет специального исследования.
В современном персидском языке неспрягаемые формы глаголов рассматриваются в ряде работ по грамматике персидского языка, написанных как отечественными, так и зарубежными языковедами, в которых в той или иной степени даются сведения о инфинитиве, причастии и деепричастии. Многие авторы грамматики персидского языка, относя эти формы к системе глагола, не дают никакого обоснования и не показывают их глагольных черт. В большинстве работ мы встречаем лишь отдельные замечания об именных свойствах неспрягаемых форм глаголов (принятие суффикса множественного числа, послелога, связь с предлогами и т. д.). Работы эти написаны такими авторами грамматик персидского языка, как Е. Э. Бертельс, Плэтс, Ренкинг, Хумоюн Фаррух, Мухаммед Д? каводе Машкур, и рядом других исследователей.
При рассмотрении некоторых функций инфинитива, причастия и деепричастия в ряде зарубежных работ имеет место формальный анализ их значения и часто наблюдается стремление втиснуть грамматические явления персидского языка в рамки грамматики родного для автора языка, что не может не повлечь за собой неправильного толкования грамматических законов изучаемого языка. (Такая тенденция наблюдается у Плеттса и Рэнкинга, а также у Филлота) (10, 4−5). Проблема неличных форм глаголов современного персидского языка в основном разработана Г. А. Восканяном, С. С. Пейсиковым и Т. З. Рустамовой (10,50,113). В диссертационной работе Г. А.Вос-каняна «Инфинитив в современном персидском языке» анализируются свойства инфинитива, общие с другими глагольными формами, их именные свойства, раскрываются основные процессы, связанные с его субстантивацией, а также рассматривается инфинитив как зависимое слово словосочетания и как член предложения. В заключении на основании предшествующего анализа глагольных и именных свойств даются общие выводы о грамматической природе инфинитива, его месте среди других частей речи и путем сравнения инфинитива в языке классического периода и современном языке делается попытка выявить общую тенденцию развития инфинитива (10,1−2).
Дальнейшую разработку нашел этот вопрос в его статье «Инфинитивные словосочетания, выражающие начало и длительность действия (на материале персидского языка)». В этой статье автор на ¦ материале персидского литературного языка показывает ряд основных свойств инфинитива и его сочетания с глаголами, обозначающими начало и продолжение действия. Но при определении инфинитивных оборотов Г. А. Восканян в некоторых случаях не совсем точен: показав сочетания инфинитива с глаголами, обозначающими начало действия, он все же называет их инфинитивными словосочетаниями (11,3).
Ряд замечаний о причастии в персидском языке и его словосочетаниях мы находим в статье Т. З. Рустамовой, опубликованной в 1969 году в «Ученых записках» (серия востоковедения, АТУ). Автор, говоря о причастиях современного персидского языка, довольно часто приводит примеры из классической поэзии, которые не подкрепляют ее высказывания. Недостаточно полно определены виды причастий, В состав причастий, включены также те формы, которые давно утратили свойства причастий, такие как «и т.д.. — — В других статьях, которые вышли позже, Т. З. Рустамова более точно сообщает о синтаксических функциях и синонимике причастных оборотов. Она указывает, что в персидском языке имеется два типа причастных оборотов в зависимости от их синтаксических функций: а) непосредственные причастные оборотыб) опосредствеиные' причастные обороты.
В качестве синтаксической синонимии причастных оборотов, отмечает автор, обычно выступают определительные придаточные предложения. То, какой член главного предложения они определяют, в основном, зависит от синтаксических функций причастных оборотов (ПЗ, П4).
Вопросы о неспрягаемых формах глаголов современного персидского языка, с синтаксической точки зрения хорошо разработаны.
Л.С.Пейсиковым в его книге «Вопросы синтаксиса персидского языка» Автор на основе большого фактического материала наряду с другими формами словосочетаний, всесторонне рассматривает также ряд основных функций и свойств неличных форм глаголов и их оборотов. Показав особенности подлежащего, выраженного инфинитивом и инфинитивной группой, он подвергает критике неправильную точку зрения автора «Синтаксиса персидского языка» А. Арендса, который всякий оборот с замыкающим инфинитивом называет «номинативной группой слов», выступающей в функции одного члена предложения. Пейсиков также не согласен с выводом А. Арендса о субстантивации оборота. Но основная ошибка автора, отмечает он, заключается в том, что он не видит разницы между идиоматичными оборотами, воспроизводимыми в речи и представляющими собой фразеологическое словосочетание, и оборотом свободным, невоспроизводимым, представляющим аналог такого же свободного изафетного словосочетания (50,255).
В другом параграфе своей работы Л. С. Пейсиков относительно причастий пишет: «Отглагольные формы на — анде, — он, а также формы типа — диданй исключаются из системы причастий персидского языка как формы, не обладающие соотносительными с глаголом глагольными признаками. Связь значения этих форм со значением действия не дает права включать их в разряд причастий. Окончательное слово можно будет сказать только после тщательного обследования отмеченных форм» (50,362). Пейсиков считает, что для выяснения вопроса о причастиях в персидском языке большую пользу может принести сопоставление двух близкородственных языков — персидского и таджикского. Сравнивая эти два языка, можно легко заметить развитость системы причастий в таджикском языке и неразвитость или слабую развитость ее в персидском (50,361).
Вопросы словосочетаний с неличными формами глаголов не только детально не рассматриваются в учебниках, но и мало изучены в сопоставительном плане. Особенно следует отметить, что в иранской лингвистической литературе мы нигде не встречаем анализа форм словосочетаний и т. д.
Имеются отдельные наблюдения у ряда авторов (143,336−339- 152,281−279−158) по этому поводу, но чаще всего эти наблюдения ограничиваются упоминанием и употреблением различных традиционных арабских терминов.
В работах по персидской грамматике, в частности, в грамматических приложениях к словарям, написанных советскими исследователями — персидские неспрягаемые формы глагола рассматриваются как основные формы, аналогичные по смыслу русским неспрягаемым глаголам (58,645−646- 41,1020- 66,831). Однако передача в персидском языке всего многообразия значений таджикских неспрягаемых оборотов до сих пор не подвергалась подробному изучению, что мы и пытаемся, по мере возможности, сделать.
В основе сопоставления лежит выявленные совокупности значений, выражаемых в таджикском языке конструкциями с инфинитивами, причастиями и деепричастиями. Методом исследования является одновременный анализ двух высказываний одного содержания (оригинального и переводного). При этом мы отдаем себе отчет в том, что передача значений таджикских и персидских неспрягаемых глаголов без всяких изменений смысла в обоих языках, затруднительна, но потери смысла должны быть минимальными и не должны затрагивать основного номинативного содержания предложения.
Целью данной диссертации является сопоставительный анализ неспрягаемых форм глаголов современного таджикского и персидского языков и установление сходств и различий в системе этих форм, выявление общих тенденций развития неличных форм глаголов рассматриваемых языков, исследование основных закономерностей передачи значений названных форм с таджикского на персидский и наоборот, выявление сходства и различия прежде всего в инфинитивных и причастных словосочетаниях в том и в другом языке. В основном мы следовали сопоставлению в синхроном аспекте.
Работа по этой теме, то есть сопоставительному анализу неличных форм глаголов и их словосочетаний в современном таджикском и персидском языке, проводится впервые. Для сопоставительного анализа этих двух близкородственных языков нами были использованы тексты из художественной литературы и публицистики (см. список источников).
Кроме, художественной литературы и публицистики, нами сопоставлялись также в качестве вспомогательного материала таджикский и персидский переводы романа «Мать» М. Горького, «Судьба человека',' М. Шолохова, «Герой нашего времени» М. Лермонтова, «Прощай, Гуль-сары» и «Джамиля» Ч. Айтматова и некоторые другие.
— 132: -ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Исследование, проведенное на основе сопоставления неспрягаемых форм двух близкородственных языков, позволяет нам сделать следующие выводы.
I. С синхронической точки зрения пути развития этих двух сопоставляемых языков значительно расходятся. Подтверждением этому служат различия в глагольной системе того и другого языка. Особенно мы наблюдаем это в сфере неспрягаемых форм глагола и роли их в синтаксисе.
Неспрягаемые формы глагола в обоих языках отличаются главным образом своими синтаксическими особенностями и в меньшей мересвоими структурами. Тенденция развития названных форм в этих языках различна.
В таджикском языке существуют две формы усеченного инфинитива. Первый вид его встречается также в персидском языке. Второй вид усеченного инфинитива внешне совпадает с причастием прошедшего времени первого типа. В таджикском языке этот вид употребляется только с личными формами глагола — тавонистан «мочь». Для персидского языка названный вид не характерен, поэтому его значение передается глаголами в спрягаемой форме.
Глагольные свойства инфинитива в таджикском языке весьма ощутимы, что выражается в том, что инфинитив проявляет себя подобно личным глагольным формам: он может иметь прямое, косвенное дополнение и обстоятельства. В то же время он вступает в изафетную связь с именными частями речи. ь.
Персидскому инфинитиву больше всего присущи тленные свойства, поэтому подобные конструкции, хотя и существуют в нем, тем не менее, они заметно отличаются от таджикскихв частности, не встречаются случаи употребления прямого дополнения перед инфинитивом.
Различия и сходства между таджикским и персидским языками больше всего наблюдаются в образовании инфинитивных^ловосочетаний.Инфинитив таджикского языка со своими глагольными свойстваI ми может образовать различные типы конструкций .
I. пд и.
КД.
2.
3,.
4, 2 2 или оод пд.
ОБ КД или кд пд 3 пд кд и.
3 кд пд и 4 ом.
I. См. список условных сокращений.
В персидском языке инфинитивные словосочетания отличаются краткостью и обычно содерхат либо только дополнение, либо только обстоятельство. Большие различия наблюдаются в смешанных инфинитивных словосочетаниях. В таджикском языке смешанные инфинитивные обороты часто отличаются особой сложностью. Это можно показать в следующей схеме: рс и и рс.
12 3 4.
Для персидского языка характерна конструкция типа «инфинитив изафет + именная часть речи + обстоятельственные слова», не встречающаяся в таджикском языке: и и ичр L ос.
В современном таджикском языке инфинитив связывает иногда постпозитивные члены двумя способами связи посредством изафета и предлога, что не характерно для персидского языка. Этот тип словосочетания может быть выражен следующей схемой:
12 3 4.
В таджикском языке широкое распространение получили инфинитивные словосочетания с послелогами, которые не свойственны персидскому языку. Таджикским послеложным инфинитивным словосочетанием, как мы уже наблюдали, в персидском языке соответствуют придаточные предложения времени с союзом у 'во время', как только' eS’c^Jjj 5с того времени,' «l^j! aS-iUjjl 'с того времени' и т. д.
Небольшие различия наблюдаются также между инфинитивными словосочетаниями, которые образовались путем примыкания. В таджикском языке структура этих оборотов сложнее по сравнению с персидским:
3C и.
I 2.
В обоих сопоставляемых языках встречаются конструкции, представляющие собой сочетания инфинитива или инфинитивного оборота с глаголами, выражающими начало и длительность действия. Структура этих сочетаний отличается в каждом из языков.
Начало действия в персидском языке обычно выражается личными формами глагола Jlpj^ в сочетании с инфинитивом (или инфинитивным оборотом), следующим за этим глаголом. В таджикском языке это значение передается сочетанием инфинитива (или инфинитивного оборота) с личными формами глаголагирифтан брать, причем инфинитив предшествует этому глаголу:
В персидском языке нередко используются рамочные конструкции, при которых инфинитив (или инфинитивный оборот) помещается между именной и глагольной частью сложного глагола ^рл.
-'начинать*,'приступать'. В таджикском языке такие конструкции отсутствуют, поэтому им соответствуют сочетания инфинитива с глаголомгирифтан 'брать'.
В таджикском языке в этом же значении употребляется сочетание инфинитива с личными формами глагола «cap кардан», «ороз кардан», «шуруь кардан», «шуруъ намудан», «машгул шудан», а в персидском языке это выражается сочетанием инфинитива с глаголами ^ J^eJ £дyS, < & Jui J^JU ' ' сА^ I Ьи < ' о*" J 1 о J/j.
В персидском языке нет сочетания инфинитива с глаголомcap кардан S.
Таджикскому языке не свойственно рамочное построение этих сочетаний.
В таджикском языке инфинитив сочетается с двумя модальными глаголамихостан 'хотеть* и тавонистан — 'мочь' препозитивно. Этот способ употребления не характерен для персидского языка.
Языковые материалы показывают, что в персидском языке сохранилось немного сочетаний инфинитива с модальными глаголами d^lf 'мочь' сА" У*, 'хотеть' и d^ Ь 'долженствовать' препозитивно, которые не встречаются в современном таджикском языке.
В таджикском языке широкое развитие получило сочетание инфинитива с модальными словами и оборотами долженствования. В персидском языке этим сочетаниям обычно соответствуют конструкции со спрягаемыми формами глагола.
В таджикском языке имеется сложнодеепричастный инфинитив, не встречающийся в персидском.
В таджикском языке имеется семь причастных форм. Из них три формы, которые образуются с суффиксомгй, не наблюдаются в персидском языке.
В современном персидском языке употребительны причастные обороты, модель которых выглядит следующим образом: ппв-а п рс.
I. 2. 3. 4.
Этот тип словосочетания в таджикском языке отсутствует, поэтому его значения передаются деепричастным оборотом, в котором распространенные слова употреблены препозитивно.
Обороты с завершающим причастием, которые свойственны современному таджикскому языку и языку классического периода, иногда обнаруживаются в современном персидском языке (примеры мы нашли только для причастия прошедшего времени типа — рафта). Этот тип словосочетаний свойственный таджикскому языку, может быть выражен в следующей схеме.
I.
2.
Кроме словосочетаний, которые отражены в схемах, таджикскому языку присущи еще и сложные причастные обороты. Их схема такова:
I. пкд кд пд п 3.
2. оод ов ом.
I.
2. пд или кд кд пд.
3. п.
Т.
Характерными чертами причастия таджикского языка, отличающими его от персидского, являются следующие.
I. Причастие типа-рафта может иметь при себе субъект действия, а также возможно употребление слова, выражающие дополнение и обстоятельства. Значение этих оборотов соответствует сложнодеепричаст-ным глаголали 2. Причастия типарафта с обеих сторон принимает распространение члены, образует смешанные обороты. Такие словосочетания в таджикском языке можно представить в следующей схеме: рс ппва и зс или с.
3 4. 5. кд.
ЖША. пд ос I.
В персидском языке этим сочетаниям в основном соответствуют деепричастные обороты.
Таджикские причастия, которые образуются с суффиксомгй (типарафтагй, мекардагй, рафта истодагй) в персидском языке как грамматические формы отсутствуют.
В отличие от таджикского персидское причастие настоящего времени типа — раванда, идущий как форма исключается из системы причастий, о чем свидетельствуют следующие факты: а)" они. не образуют причастных словосочетаний с завершающим причастиемб) часто наблюдается переход этой формы в разряды существительного и прилагательного — в) в персидском языке редко встречаются причастные словосочетания, в которых причастия типараванда связывают постпозитивные зависимые слова с помощью предлогов. Этот тип можно показать в следующей схеме:
I. 2. 3.
В таджикском языке зависимые слова располагаются препозитивно.
Различия в системе причастия будущего времени типа — диданй в сопоставляемых языках, прежде всего связаны с тем, что в персидском языке они не функционируют как причастия. Они давно утратили свои глагольные свойства и перешли в разряды существительного и прилагательного.
И в таджикском и в персидском языках наблюдаются две формы деепричастия (деепричастия настоящего времени и деепричастия прошедшего времени).
Деепричастия в обоих сопоставляемых языках обладают следующими общими чертами: а) выражают действия, которые совершаются одновременно с основным глаголомб) при повторе приближаются к наречиюв) подобно наречию они не меняют форму.
Сильная степень адвербилизации и в том, и в другом языке наблюдается при соединении их союзами.
Общность наблюдается также в употреблении деепричастных оборотов прошедшего времени. В обоих языках в образовании деепричастных словосочетаний с завершающим деепричастием так же выявляются глагольные свойства. Это может быть показано в следующей схеме:
I. I.
Различия состоят в том, что: I. Деепричастие настоящего времени в таджикском языке в большей мере сохраняет свои глагольные свойства, чем в персидском, о чем свидетельствует образование деепричастных словосочетаний, где деепричастию предшествует слов, выражающее дополнение и обстоятельство и т. д. 2. В отличие от персидского таджикское деепричастие прошедшего времени может образовать сложные обороты, в которых деепричастия выступают как однородные члены: I.
Итак, формирование системы неличных форм глагола в двух близкородственных языках — таджикском и персидском — определяется значительной близостью их грамматических структур в целом, что основано на общности их происхождения, едином многовековом развитии, наличии общего классического литературного наследия.
Поскольку грамматические системы обоих языков чрезвычайно близки, расхождения между ними на первый взгляд кажутся малозначительными. Это вполне понятно, если учесть, что «чем сходнее языки, тем труднее выявить их принципиальные различия» .*.
Современный таджикский литературный язык после Великой Октябрьской Социалистической Революции расширил свои общественные функции, он превратился в язык социалистической нации.
Таджикский язык находится в теснейшей связи с русским языком и другими языками народов СССР, он обогащает свой лексический состав за счет новых слов и понятий, возникших в связи с развитием науки, техники, изменением образа жизни.
Современный персидский язык является официальным языком Ирана, на нем осуществляется все делопроизводство в стране, этоязык школы, прессы, телевидения и радио. Персидский язык не является родным языком для значительной части населения Ирана (азербайджанцев, курдов, белуджей, гилянцев и т. д.), но знание его для всех народов Ирана является обязательным.
Специфика функционирования языков со столь близкими грамматическими системами в различных социальных условиях определяет актуальность проблемы сопоставительного изучения этих близкородственных языков.
I. А. А. Потебня. Из записок по русской грамматике, т.5, M.-JI. 1941, с. 36.
