Словообразовательные гнезда с вершиной-иноязычным словом: На материале русской лексики рубежа XX-XXI вв

Одной из интенсивно развивающихся областей современного языкознания является словообразование. Теоретическая разработка проблем русского словообразования была начата еще в работах М. В. Ломоносова, А. Х. Востокова, Ф. И. Буслаева, В. А. Богородицкого. Современные достижения в области русского словообразования были подготовлены плодотворными научными исследованиями таких языковедов, как Г. О. Винокур и В. В. Виноградов. Словообразование как один из аспектов лингвистической науки рассматривается учеными по-разному. В. В. Виноградов, например, выделяет словообразование в самостоятельную лингвистическую дисциплину, связанную с лексикой и грамматикой. Отмечая, что в словообразовании действуют внутренние законы развития языка, он подчеркивает, что при этом образование новых слов происходит по моделям и типам, уже сформировавшимся в языке или возникающим вновь с производством новых слов, установлением новых аффиксальных элементов, в связи с развитием и совершенствованием самой системы словообразования.

В отечественном языкознании описание деривационных явлений имеет давние традиции, но самостоятельным объектом изучения словообразование становится лишь к середине 40-х годов XX века, а к концу 60-х годов XX века оно уже признается самостоятельной лингвистической дисциплиной. К концу XX столетия в словообразовательной системе русского языка описаны основные ее единицы, составлен алфавитный словарь словообразовательных гнезд, глубоко исследованы такие комплексные единицы, как словообразовательные гнезда, парадигмы, цепочки, выработана система основных понятий и терминов морфемики и словообразования, созданы словообразовательные словари, учебные пособия по русскому словообразованию.

Изучение словообразования как целостной подсистемы, включенной в общую систему языка и связанной с другими языковыми системами, возможно в двух аспектах — синхронном и диахроническом. Современная теория синхронии и диахронии восходит к работам известных русских языковедов рубежа XIXXX веков: Ф. Ф. Фортунатова, Н. В. Крушевского, И. А. Бодуэна де Куртенэ. Изучая живые языки, Ф. Ф. Фортунатов пришёл к выводу, что «изменение языка во времени и пространстве составляет самое существование языка» [266]. Учение о синхронии и диахронии Ф. де Соссюра строится на положении о том, что «.язык есть и живая деятельность, и продукт прошлого» [245]. Проблемы синхронии и диахронии в словообразовании и в языке были предметом осмысления в работах Л. В. Щербы, Е. Д. Поливанова, В. В. Виноградова, А.И.Смирниц-кого, других ученых.

Детальный обзор суждений лингвистов о соотношении синхронии и диахронии содержится в диссертации А. Н. Тихонова: автор указывает на особую актуальность этой проблемы для изучения словообразования, поскольку в нём «синхрония и диахрония часто не различаются, не учитываются принципиальные расхождения между синхронным и диахронным подходом к исследуемому объекту, нарушается принцип синхронного анализа материала» [245].

На необходимость разграничивать эти два метода в словообразовании обращали внимание многие современные дериватологи. Так, Е. А. Земская пишет, что язык изучается как определённым образом организованная система средств человеческого общения, действующая в тот или иной период времени. Синхронное словообразование «изучает отношения сосуществующих единиц, диахроническое — процессы превращения одних единиц в другие» [103]. Г. О. Винокур в «Заметках по русскому словообразованию» самым важным моментом в словообразовательном анализе считает необходимость разграничивать синхронию и диахронию, так как несоблюдение этого главного требования словообразовательного анализа может привести к недоразумениям и ошибкам. Объясняя это требование необходимостью различать разные эпохи в жизни языка, не совмещать в качестве равнозначных элементов языковые факты, он призывает не смешивать мертвые соотношения с живыми [70]. Л.А.Булахов-ский в работе «Деэтимологизация в русском языке» обращает внимание на многочисленные факты сложного смыслового взаимоотношения однокоренных слов в истории русского языка, исследует различные типы ослабления и нарушения семантических связей между однокоренными словами различных частей речи, которых нельзя не учитывать при словообразовательном анализе слов современного русского языка [63]. Такой подход к словообразованию базируется на известных суждениях академика А. А. Шахматова, который подчеркивал: «Факты современного русского языка в их взаимоотношении могут быть поняты только в историческом аспекте. Без исторической перспективы всякое описание языка будет односторонним и случайным.» Будучи сторонником историзма в изучении языка, А. А. Шахматов считал, что «только научно-историческое описание берёт язык во всём его целом., открывает внутреннюю связь между явлениями в их последовательности и приходит таким образом к определению причин тех или иных изменений языка, законов, им управляющих» [245].

У Ф. П. Филина находим новый аспект осмысления этой проблемы: «.для структурализма характерен резко выраженный синхронизм. Разумеется, синхронное описание языка (в его настоящем и прошлом) как определённый приём вполне закономерен. Для более точного определения состояния языка такое описание имеет ряд преимуществ, поскольку при его применении настоящее не заслоняется прошлым, не смешивается действительное с уже не существующим. Однако когда синхронизм из приёма описания превращается в методологический принцип, он становится антиисторизмом» [169. С. 38]. Сторонник ди-ахронно-синхронного подхода к описанию языка, В. И. Максимов поддерживает эту точку зрения: «.синхронное описание языка должно опираться на диахронические исследования и проводиться последовательно» [169. С. 34]. Он признаёт лишь те единицы и их отношения, которые соответствуют генетическим единицам и процессам. Но диахронно-синхронное понимание словообразовательного гнезда нередко приводит к включению в единые гнёзда слов, которые в современном языке уже не мотивируются каким-либо словообразовательным # родством.

Производное слово с отчётливостью выражает монолитность, единство языка, отражая одновременно и признаки генезиса, и признаки современного состояния русского языка. Эта особенность производных слов делает возможным выявление преемственности языковой диахронии и синхронии, статики и динамики в языке. Поэтому следует признать закономерным, что в словообразовании как науке во второй половине XX века активно возникают новые теории, развиваются новые её направления.

Нельзя обойти вниманием вопрос о синхронно-диахроническом подходе к изучению словообразования в понимании И. С. Улуханова. При синхронно-диахроническом описании языка, считает он, «.каждая существующая синхроническая связь получила бы диахроническую интерпретацию». Изолированное изучение синхронного и исторического словообразования, по его мнению, оставляет в стороне интересные теоретические проблемы соответствия или несоответствия синхронных связей и исторических процессов: «Синхронно-диахроническое описание принципиально отличается от генеративного описания словообразования и от словообразовательного синтеза». Синхронно-диахроническое описание языка, по его мнению, не есть механическое соединение в одном описании фактов истории языка и его современного состоянияоно являет собой их соотношение и взаимодействие [255. С. 5].

На необходимость использования в языкознании принципа историзма, который дает возможность рассматривать развитие языка как непрерывный процесс, обращали внимание и другие языковеды. Так, М. Ф. Лукин убеждён, что «ориентация исследователей языка на синхронию не должна исключать диахронию, диахрония присутствует в самой синхронии, хотя это присутствие далеко не всегда ощутимо» [166. С. 97]. Использование принципа историзма в языкознании приводит к выводу о теснейшей связи синхронного и диахронического аспектов в исследовании языковых фактов. Следование принципу историзма, обращенному не только в прошлое, к различным этапам развития слова, групп слов или системы языка в целом, обеспечивает диахронический и синхронический подход к фактам языка на любом этапе его развитияболее того, этот метод может учитывать и обращённость в будущее, особенно при исследовании тенденций дальнейшего развития языковых явлений. О необходимости сочетать методы синхронного и диахронического анализа пишет и В. Н. Ярцева: «Синтезу синхронного и диахронного анализа каждого пласта языка помогает свойство системы языка, содержащей варьирующиеся элементы. Именно вариативность языковой системы служит связующим звеном между различными историческими этапами развития строя языка» [293. С. 115].

Проблема взаимоотношения словообразовательной диахронии и синхронии особую актуальность приобретает в решении вопроса об отношениях словообразовательной производности (деривационной мотивированности), который в современной лингвистической литературе справедливо признается центральной проблемой синхронического словообразовательного анализа лексического материала.

Становление теории словообразования прошло несколько этапов, связанных с выделением на каждом из них в качестве приоритетного различных подходов к изучению словопроизводства: морфологического, структурно-семантического, исчислительно-объяснительного — по замечанию И. С. Улуханова, «все относительно полные описания словообразовательной системы созданы в рамках аналитического системно-структурного направления» [254. С. 3]. Современный этап развития теории деривации связан со структурно-семантическим методом изучения явлений русского словообразования. При таком подходе решается проблема соотношения структуры и семантики производного слова, морфологического и словообразовательного анализа. На этом этапе центральным для исследователей — дериватологов становится вопрос о критериях отношений словообразовательной производности и направлении этих отношений, соответствии или несоответствии формальной и семантической производности слова. В этот период развития словообразовательной теории актуальными становятся понятия мотивированности производного слова и противопоставления источника мотивации и мотивированных единиц. Многочисленные споры в современной лингвистической литературе по поводу мотивированности/ немотивированности объясняются, как считает И. С. Улуханов, «существованием пограничных зон» [255, 257]. «Пограничные зоны» образуются словами, находящимися между мотивированными и немотивированными словами, — в связи с этим возникает необходимость изучения степеней мотивированности. Перед современной наукой о структуре слова, по его мнению, стоит задача — «создать теорию синхронных степеней мотивации и дать диахроническую интерпретацию этих степеней», то есть выявить диахронические факторы, влияющие на утрату или ослабление мотивированности слова [255].

Ещё в 1952 году В. В. Виноградов отметил связь «степеней непроизводно-сти» с историей лексического состава языка: «. именно в изучении общественной жизненности и семантического веса разных основ, активности употребления и своеобразий строя основ, относящихся к разным частям речи, в различении живых, продуктивных и непродуктивных основ, в разграничении степеней производности основ ярко обнаруживаются разные исторические слои или пласты в составе современного языка» [255. С. 48].

Вопросам теории степеней мотивированности посвящены отдельные исследования современных лингвистов — в частности, И. С. Улуханов считает, что во многих из них рассматриваются случаи демотивации — отклонения от регулярной семантической выводимости из мотивирующегов других выявляются отдельные типы степеней мотивации (или нарушений мотивации) и вводится соответствующая терминология. Е. А. Земская выделяет две разновидности семантических отношений мотивации — а) основная, коррелирующая с периферийной, и б) прямая, коррелирующая с переносной, реальной или ассоциативной. При реальной семантической мотивации образное значение мотивированного наследуется от переносного значения мотивирующего. При ассоциативной мотивации значение производного базируется на устойчивых ассоциациях, свойственных семантике мотивирующего [103].

Проблема теории степеней мотивации по-иному рассматривается в исследованиях О. И. Блиновойона выделяет два типа соотношений слов — полную мотивацию и частичную. Разграничение слов, равно соотносящихся с мотивирующим и одноформантным, автор называет полной мотивациейсоотношение с мотивирующим или одноформантным словом — частичной мотивацией [51. С. 32, 39]. Особый интерес, с этой точки зрения, вызывает позиция Е.С.Кубря-ковой, полагающей, что «степень семантической связанности производного с производящим» зависит от того, «в какой именно синтаксической позиции находится непосредственно мотивирующее слово в мотивирующем суждении» [148. С. 287]. Отмечая значимость такой позиции, И. С. Улуханов пишет: «Е. С. Кубряковой намечены перспективы изучения степени семантической близости мотивированного и мотивирующего, основанные на синтаксических критериях» [255. С. 78].

Таким образом, структурно-семантический подход к словообразованию обеспечивает возможности исследовать соотношение структуры и семантики производного слова, определить словообразовательное значение мотивированного и объяснить его природу.

Большая часть описаний русской деривационной системы выполнена на материале узуальной лексики. Неологизмы и окказионализмы привлекаются, как правило, лишь для иллюстрации степени и сферы продуктивности узуальных типов, например, в трудах А. Н. Тихонова [21], В. В. Лопатина, И.С.Улуха-нова [220], других исследователей. Эти положения нашли продолжение в исследованиях самарских языковедов: С. В. Фроловой, О. И. Александровой, Р. И. Тихоновой [249−252].

Е.А.Земская была одной из первых, сделавших вывод об антропоцентрическом характере современного словообразования. Её наблюдения свидетельствуют об усилении личностного начала в функционировании русского языка в постсоветский период, позволяют использовать в качестве языкового материала для изучения окказиональный словообразовательный материал, иллюстрирующий широкие потенциальные возможности русской языковой системы [101, 107, 221]. В книге «Русский язык конца XX столетия (1985;1995)» Е. А. Земская отмечает типичные черты современного русского языка в сфере словообразования;

1) рост личностного начала, высокую роль оценочных значений, активное перемещение в центральные сферы коммуникации явлений окрашенных, периферийных: сниженной лексики разного рода — разговорной, просторечной, жаргонной;

2) свободу от ограничений разного рода, которая способствует раскрепощённости языка, активизации индивидуального словообразования, а значит, и расцвету неузуального словообразования, распространяющегося не только в языке художественной литературы и разговорной речи (что было свойственно прошлым эпохам), но и в языке газет, любых средств массовой информации, устной публичной речи. Индивидуально-авторские (окказиональные) слова выполняют в речи и экспрессивную и номинативную функции [221. С. 138]. Отмечая, что русский язык конца XX века характеризуется заметно увеличивающимся числом новообразований, Е. А. Земская тонко подметила и выявила среди них «единицы, используемые и как средства номинаций, и как средства экспрессии, и как средства стилистической маркировки речи» [221. С. 139].

В настоящее время, по мнению И. С. Улуханова, открывается «перспектива фронтального изучения связей между единицами словообразования, существующими в различных достаточно обширных и развитых подсистемах словообразовательной системы» [254. С. 4]. Языковеды определили наиболее актуальные задачи словообразования — в их числе выявление общих особенностей организации отдельных подсистем и системы русского словообразования в целом, установление новых возможностей словообразовательного механизма в узуальной и окказиональной лексике.

В современном языкознании предпочтение отдается объяснительному описанию языковых явлений, словообразовательных процессов — эти исследования способны дать полное представление обо всей словообразовательной системе русского языка с ее связями, отношениями подсистем и компонентов. Результатом таких описаний стали, например, типовые комплексные единицы, а именно: типовые словообразовательные гнезда, словообразовательные цепочки, словообразовательные парадигмы.

Е.А.Земская считает, что, «описывая словообразование, необходимо изучить не только то, что реально существует, но и то, что возможно, хотя лексически не представлено. Такое изучение поможет обнаружить расхождения между потенциями системы словообразования и тем, как их реализует норма языка и узус. Только такое представление даст полное представление о системе словообразования данного языка» [100. С. 210]. Вот почему словообразовательная норма должна прежде всего исследоваться на словообразовательных новообразованиях, порождённых исследуемым периодом жизни языка.

В словарном составе языка принято выделять три основных типа самообразовательных новообразований: а) неологизмы, то есть новые слова, обретающие характеристику общественно узаконенных номинаций и в качестве таковых принимаемые языковой традициейб) потенциальные слова, совершенно свободно появляющиеся на основе высокопродуктивных словообразовательных моделей в тех случаях, когда возникает потребность назвать то или иное понятие, не имеющее в языковой традиции общественно принятой и закрепившейся номинациив) окказиональные слова (индивидуальные авторские образования), возникающие как выразительные средства и существующие лишь как неотъемлемая часть контекста, в котором они проявились. С точки зрения традиционных представлений о норме как языковой данности с конечным набором фактов, потенциальные и окказиониональные образования остаются за пределами нормы как не принятые языковой традицией. Но именно новые и потенциальные слова составляют единый пласт образований, в котором раскрываются все характерные особенности и закономерности словообразовательной нормы. Потенциальные слова, считает Г. И. Миськевич, «присутствуют в языковой потенции, они как бы заданы, запрограммированы словообразовательной системой» [181. С. 44]. А утвердятся ли они в языковой традиции, закрепятся ли в качестве общепринятых номинаций за определёнными реалиями, будет зависеть не столько от языковых факторов, сколько от того, постоянной или случайной окажется общественная потребность в назывании самой реалии, настолько необходимо будет само слово говорящему коллективу. Кроме того, по мнению Н. Ю. Шведовой, «при вхождении новаций в тот или иной участок системы в нем происходят определенные измененияновая единица не просто вмещается в этот участокее присутствие влияет на соотношение и качество тех ближайших единиц, в круг которых эта новация входит как составляющее, принимаемое в границы соответствующего множества» [280. С. 4].

Задача описывать не только уже появившееся в языке, но и возможное давно ставилась применительно к словообразованию — по И. С. Улуханову, «в идеале словообразовательная система должна быть представлена как организованная совокупность реализованных потенциальных единиц, то есть как совокупность возможностей (или клеток), одни из которых реализованы („заполнены“), а другие не реализованы („пустуют“). При этом заключение о возможности / невозможности существования единиц может делаться на основе изучения единиц, степени их распространенности, продуктивности и соотношений между ними» [254. С. 7]. И. С. Улуханов считает, что такое описание гораздо более трудоёмко и трудно теоретически, чем описание только узуальной части языка, но оно имеет ряд преимуществ, главное из которых состоит в том, что оно стимулирует выявление новых факторов и закономерностей развития языка.

Актуальность настоящего исследования определяется реальной значимостью дальнейшего развития теории словообразовательных гнезд, синхронного словообразования, потребностями в уточнении структуры словообразовательных гнезд и формально-семантических отношений между их компонентами. Особая значимость избранной темы определяется тем, что словообразовательная интеграция иноязычных единиц в русском языке, их функциональное разнообразие в современной лингвистике до сих пор остаются еще недостаточно изученными, несмотря на наблюдающуюся в последние два десятилетия особую интенсивность проникновения слов иноязычного происхождения в русскую речевую среду, на изменение в социуме языковых вкусов. Выше оценивается престижность заимствований, их большие функциональные возможности привлекают внимание — в этой связи все активнее проявляются словообразовательные процессы русского языка, распространяющиеся ныне и на включение в них иноязычных лексических единиц.

Объектом изучения является структурная и семантическая организация словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом. Русская словообразовательная наука за последние десятилетия XX века развивалась как учение о словообразовательных типах — изучение словообразовательных гнезд в ней еще далеко не завершено — в частности описания тех из них, которые возникли на базе заимствований, в русистике пока нет.

Предметом предпринятого исследования являются словообразовательные гнезда с вершиной — иноязычным словом.

Основным источником оценки и квалификации фактического языкового материала послужил «Словообразовательный словарь русского языка» А. Н. Тихонова [21]. Собиранию и осмыслению языкового материала во многом способствовали «Толковый словарь русского языка конца XX века» под ред. Г. Н. Скляревской [22], «Большой словарь иностранных слов» А. Ю. Москвина [10], «Современный толковый словарь русского языка» С. А. Кузнецова [39], «Иностранные слова в русском языке конца XX века» В. Д. Пятницкого [16], «Толковый словарь иноязычных слов» Л. П. Крысина [6], «Англо-русский словарь» В. К. Мюллера [11,12], Concise Oxford Russian Dictionary [24], а источником сбора языкового материала были публикации современной прессы, Интернета, тексты рекламы, а также факты разговорной речи.

Целью диссертационной работы является комплексный структурно-семантический анализ и описание системы словообразовательных гнезд с вершиной — иноязычным словом. Эта цель обусловлена следующими конкретными задачами:

1) описать структурные особенности словообразовательных гнезд с исходным иноязычным словом, составляющие их словообразовательные пары, цепочки, парадигмы;

2) определить закономерности образования с вершиной-иноязычным словом от иноязычных слов;

3) установить направление производности в словообразовательных цепочках определить внутреннюю иерархичность построения исследуемых словообразовательных гнезд;

4) охарактеризовать семантические взаимоотношения однокоренных производных внутри словообразовательных гнезд, исследовать значение производных на разных ступенях деривации;

5) выявить формальные и семантические признаки сходства и различия словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом;

6) изучить типы словообразовательных значений дериватов в исследуемых гнездах;

7) охарактеризовать факторы, обусловливающие специфику формальной и семантической структуры словообразовательных гнезд, вершиной которых является иноязычное слово;

8) показать взаимосвязь и взаимодействие лексического и словообразовательного уровней языка на исследуемом языковом материале.

В решении названных задач исследования автор использует комплексную методику, в частности: а) метод компонентного анализаб) описательный, позволяющий во всех деталях и системно охарактеризовать анализируемый материалв) перспективный словообразовательный анализ, с помощью которого исследуется словообразовательная структура и устанавливаются формальные связи внутри словообразовательного гнезда, словообразовательных цепочек, парг) сопоставительный — при анализе общих структурных особенностей словообразовательных гнезд с вершиной — иноязычным словом;

5) статистический, а также элементы исчислительно-объяснителыюго метода;

6) языковой материал исследуется с позиций синхронного метода словообразования, иногда при необходимости привлекаются фактические данные из этимологии некоторых лексических единиц, когда требуется выявить диахронические факторы, влияющие на утрату или ослабление мотивированности слова, на особенности формальной и семантической структуры компонентов словообразовательных гнезд, вершиной которых является иноязычное слово.

Научная новизна работы состоит в приоритетном опыте комплексного анализа формальной и семантической структуры словообразовательных гнезд с вершиной — иноязычным словом. В работе осуществлена попытка максимально широкого охвата материала и его комплексного (многоаспектного) исследования — такой подход дал возможность автору определить специфику процесса заимствования и ассимиляции иноязычных слов в русском языке рубежа XX — XXI веков.

Начиная с реформ Петровской эпохи (XVII — XVIII века), принёсших в русский язык большое количество слов из германских (немецкого, английского, голландского) и романских языков (французского, итальянского, испанского), и заканчивая современным состоянием русского языка, не прекращается процесс вхождения в него иноязычных слов, функционирующих в различных сферах жизни общества. Проблеме иноязычных заимствований в русском языке посвящены многочисленные исследования отечественных (И.И.Огиенко.

202], И. А. Бодуэн де Куртенэ [55], Л. В. Щерба [287], Ю. С. Сорокин [233], Л. П. Крысин [132−144] и др.) и зарубежных языковедов (Г.Пауль [207], А. Мейе [176], Ш. Балли [41], Э. Хауген [267], А. Мартине [174], У. Вайнрайх [66] и др.). Первый рукописный словарь иностранных слов «Лексикон вокабулам новым по алфавиту» был создан ещё в начале XVIII века, но задача фиксации заимствованных слов в русском языке и их языкового анализа остаётся одной из самых важных в современном языкознании. Вопрос об использовании в русском языке иностранных слов был впервые поставлен в печати в середине XVIII века — уже в 1759 г. известный русский писатель А. П. Сумароков коснулся вопроса об активном проникновении в язык образованной части русского общества многочисленных галлицизмов и германизмов в двух статьях («О коренных словах русского языка» и «О истреблении чужих слов из русского языка») [234, 235]. Критически отозвавшись об употреблении «чужих и некстати новосделанных слов», А. П. Сумароков настаивал на их изгнании из языка и замене соответствующими русскими аналогами. Вплоть до середины XIX века вопрос о целесообразности/нецелесообразности заимствований рассматривался с позиции проблемы чистоты языка: ученые, общественные деятели того периода стремились прежде всего к тому, чтобы доказать возможность замены любого заимствованного слова словами русского корня. В конце XVIII — начале XIX века вопрос о целесообразности использования иноязычных заимствований нашел выражение в полемике, развернувшейся между сторонниками учения о «новом слоге» Н. М. Карамзина и его противниками. Н. М. Карамзин допускал возможность и даже желательность употребления в разумных пределах иноязычной лексики, тогда как его оппонент А. С. Шишков и приверженцы его учения выступали с позиций крайнего пуризма, борясь за изгнание из русского языка всех слов неславянского происхождения, независимо от степени их укоренения (так, например, А. С. Шишков предлагал заменить уже ставшие привычными для носителей русского языка слова калоши на мокроступы, фортепьяно на тихогромы, атмосфера — на колоземица и под.). Объективную позицию в этом вопросе занял В. Г. Белинский — с одной стороны, он соглашался с шишковистами относительно нелепости и избыточности ряда иноязычных слов, но с другой стороны, он убедительно обосновал необходимость иноязычных заимствований, полагая, что «каждая эпоха. ознаменовывалась наплывом иностранных словзнакомство с новыми идеями, выработавшимися на чуждой нам почве, всегда будет приводить к появлению в русском языке все новых заимствований» [44. С. 282]. Взгляды В. Г. Белинского на иноязычную лексику в той или иной мере разделяли многие лингвисты XIX—XX вв.еков (Р.Ф.Брандт [60], Я. К. Грот [86], Е. Ф. Карский [121], И. И. Огиенко [202] и др.). Разумные идеи, высказанные языковедами прошлого относительно меры использования новых слов, и ныне остаются актуальными. В новых исторических условиях время от времени возникают сомнения, в каких пределах допустимо использование иноязычной лексики. В истории становления и развития русского языка пуризм играет важную и в целом положительную роль. Положительные стороны пуризма состоят в заботе о развитии самобытной национальной культуры, в обращении к богатствам родного языка, к его смысловым и словообразовательным ресурсам и возможностям. Вредной представляется лишь крайняя форма пуризма, когда призывают к массовому отказу от хорошо освоенных языком заимствований с заменой их на новообразования из исконных морфем [222. С. 402].

Несмотря на большое количество исследований, посвященных изучению заимствований, в русской лингвистике пока не выработано общепринятое понимание того, что такое заимствованное слово, в чем его отличие от терминов «иноязычное слово», «иноязычная лексика», «заимствованная лексика», «заимствованное слово», «иноязычное заимствование» и под. Иногда в обход теоретического обоснования такого определения предлагается считать заимствованным всякое иноязычное слово, зарегистрированное в словарях [131]. Некоторые исследователи и не ставят вопроса о соотношении иноязычного слова с синонимически близкими единицами и связанной с этим семантической дифференциацией. Например, Ч. Хоккет заимствованное слово определяет как новую форму, воспринимаемую заимствователем вместе с вещью или обычаем [294. С. 408]. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» заимствование определяется как «элемент чужого языка (слово, морфема, синтаксическая конструкция и т. п.), перенесенный из одного языка в другой в результате языковых контактов, а также сам процесс перехода элементов одного языка в другой» [8. С. 158]. Иногда лингвисты рассматривают термин заимствование в узком, иногда — в широком его смысле. В широком смысле, заимствованиями принято считать все слова, пришедшие из какого-либо языка, — при таком понимании термин заимствование равнозначен термину иноязычное слово (Л.П.Крысин [140], Е. В. Ларионова [154]). В узком смысле заимствование определяется как иноязычное слово, отвечающее критериям освоености (Ю.С.Сорокин [233], С. А. Беляева [49], В. М. Аристова [34]). В нашем исследовании термин заимствование используем в широком его понимании — как равнозначный понятию иноязычное слово.

Современные исследователи предпринимали многие попытки охарактеризовать отдельные группы заимствованной лексики. Так, предметом исследований А. А. Леонтьева [156], Н. Д. Агафоновой [27] были проблемы иноязычных вкрапленийЛ.П.Ефремов [97], А. Г. Супрун [237], В. В. Ванина [65] изучали эк-зотизмыА.М.Бабкин [1, 40], В. В. Шендецов [1], В. М. Мокиенко [188] - иноязычные выражения и фразеологические единицыВ.В.Акуленко [30, 31], В. В. Дубичинский [92] - интернациональные слова.

В диссертационных исследованиях последнего времени в основном рассматриваются заимствования из английского языка, однако заслуживают внимания и работы, объектом которых стали слова из французского (Е.В.Михайлова [183], К. Г. Готлиб [82], Т. И. Белица [46]) — немецкого (С.Ф.Кепещук [124], В. В. Ванина [65]) — латинского языков (Т.С.Гужанова [87]) — из языков республик бывшего СССР (Т.А.Боброва [53], В. Н. Топоров [253]) и др.

Изучаются и сферы употребления заимствованных единиц: экономическая (Е.В.Быкова [64], Е. В. Ларионова [151]) — политическая (И.В.Федосеева [263]) — спортивная (З.Логинова [158], В. Р. Богословская [54]) — морская (М.В.Попова [210]) — компьютерная (Е.И.Шейгал [281]) — научно-техническая и пр.- предприняты попытки охарактеризовать употребление иноязычных слов в языке прессы (С.С.Изюмская [112], И. Н. Обухова [199], Ш. Сешан [227]), рекламы (С.В.Под-часова [209]), на материале молодежного жаргона (Е.Г.Лукашенец [165]).

Среди исследований, посвященных заимствованиям, следует особо выделить работы, освещающие разноаспектность освоения иноязычных слов (Г.В.Павленко [205], М. Н. Черкасова [272], Т. И. Белица [46]), отдельные его уровни. Так, вопросами фонетико-орфографического освоения заимствований занимается Г. Г. Тимофеева [239, 240]- правописания иноязычных слов — И. В. Нечаева [196], А. В. Рыбакова [225], грамматического их освоения О. С. Хлынова [268], Л. А. Брусенская [62]. Наиболее актуальным и еще недостаточно изученным вопросом остается до сих пор проблема словообразовательной интеграции иноязычных слов в русском языке. В статье «О словообразовательных возможностях иноязычных неологизмов» Л. П. Крысин справедливо замечает, что словообразовательная активность иноязычного лексического элемента, его способность служить базой для создания производных слов в русском языке с помощью аффиксальных средств заимствующего языка — один из показателей укоренения заимствования в этом языке: ведь для реализации словообразовательных возможностей заимствованного слова имеет значение и его морфологическая структура, и грамматическая освоенность русским языком, и частотность употребления в русском языке [144. С. 15]. Попадая в фокус социального внимания, будучи частотным в средствах массовой информации и речевом обиходе, новые заимствования могут порождать производные гораздо более активно, нежели структурно сходные с ними не ставшие популярными заимствования. Отсутствие производных в русском языке, по мнению Л. П. Крысина, характерно для несклоняемых существительных, а наибольшие словообразовательные возможности в русском языке проявляют неологизмы — склоняемые заимствованные имена существительные с основой на согласный звук {ваучер, оффшор, хедж, тайлииер, фьючерс, сканер) [144. С. 17]. Языковой материал предпринятого исследования подтверждает мысль, что от таких существительных актуально образование адъективов (относительных прилагательных) при помощи продуктивных суффиксовп (ый), -ов (ый), -ск (ий), например: хакерхакерский, риэлтер-риэлтерский, риэлтерный, тьютор — тыоторскиймодем — модемный, фьючерс — фьючерсный, оффшор — оффшорныйчип — чиповый, клип — клиповый, онлайн — онлайновый, а также глаголов при помощи суффиксова (ть), -и (ть), -ова (ть), -ирова (ть), -изова (ть), например: хакер — хакать, юзер — юзать апгрейд — апгрейдить, факс — факсить, прайс — прайсоватьсканер — сканировать, хедж—хеджировать', доллар — долларизовать.

В связи с приобретением многими словами иноязычного происхождения русских широкоупотребительных аффиксов возникает вопрос о том, каков статус данных лексических единиц, являются ли они заимствованиями. Трудности в поисках ответа на данный вопрос (имеем ли мы заимствование или словообразовательное производное) были отмечены и ранее. Так, Л. П. Крысин заметил, что при интерпретации ряда языковых фактов (например, слово дестабилизация — образовано с помощью приставки декак антоним слова стабилизация или оно целиком заимствовано из английского (destabilisation) или французского (destabilisation): «вполне допустим так называемый принцип неединственности решений» [140. С. 67], что объясняется, прежде всего, интернационализацией лексического состава современного русского литературного языка.

Материал данного исследования убеждает в том, что многие заимствованные из английского языка слова в процессе адаптации в языке-реципиенте приобретают русские аффиксы. Ассимилировавшись деривационно, они входят в систему русского литературного языка, утрачивая статус заимствований, и «живут» в нем уже как русские слова, образованные от заимствованных основ при помощи русских аффиксов [277. С. 1]. А для понимания степени их освоенности русским языком необходим учет ряда факторов.

Процессы активизации производных в русском языке от заимствований рассматривает и видный отечественный лингвист Е. А. Земская, она пишет, что герой современного словообразования — человек, поэтому значительную часть новообразований составляют именно существительные со значением лица либо образования от таких существительных [99. С. 103]. Существительные со значением лица образуются как а) при помощи иноязычных морфемер, -ист, так и с помощью б) русских суффиксовщик, -лик, -чик, например: а) скейт — скейтист, сноуборд — сноубордист хедж — хеджер, трейд — трейдерб) вел-фер — велферщик, фудстэмп — фудстэ. тщик ваучер — ваучерник, оффшор — оффшорникграффитиграффитчик.

В словообразовательном аспекте исследуются иноязычные слова в трудах С. А. Беляевой [49], Т. К. Елизаровой [95], Ю. В. Откупщикова [204] и др. И тем не менее, вопрос об освоении иноязычных слов в аспекте их словообразования остается недостаточно изученным, так как в современном языкознании еще нет работ, посвященных изучению словообразовательных пар, цепочек, парадигм, с вершиной-иноязычным словом — именно этот аспект полагаем наиболее актуальным в выборе темы и предмета настоящей диссертации.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется актуальностью изучения всех частеречных типов гнезд для определения их роли в системной организации словообразования, для построения общей теории словообразовательных гнезд, их типологии.

Практическая ценность исследования находит свое выражение в том, что его результаты могут быть использованы в вузовском преподавании при изучении раздела «Словообразование» в курсе современного русского языка, при проведении специализированных курсов по словообразованию, социолингвистике, лексикологии, морфологии, стилистике, семантике, в семинарах, посвященных изучению функционирования заимствованных слов в русском языке, а также при составлении иноязычных, морфемных, словообразовательных словарей и словарей новых слов.

Диссертация состоит из Введения, трех глав, заключения и приложения.

Выводы. 1. Критерий семантического освоения играет наиболее значимую роль в самом процессе заимствования, семантическая деривация проявляется в широком спектре семантических преобразований заимствованных слов — семантической трансформации, метафорических, метонимических, функциональных переносах значений, в расширении их семантического поля — она свидетельствует об интенсивном процессе интеграции лексики иноязычного происхождения в русскую языковую систему.

2. Производные СГ с вершиной — иноязычным словом как бы «наследуют» не только прямое, но и переносные значения, последовательно передающиеся по СЦ от производящих к производным, — при этом наибольшей словопорож-дающей способностью обладает вершинное слово в прямом значении.

3. Сопоставление формальной и семантической структур СГ с вершинойиноязычным словом показало, что производящие внутри этих гнезд реализуют различные словообразовательные типы слов, они могут возникать на разных ступенях деривации. Анализ структуры СГ с исходным — иноязычным словом выявил наличие в них типичной для данных гнезд особенности — аффиксального словопроизводства.

4. На количественный объем гнезда с вершиной — иноязычным словом и формально-семантические особенности его членов оказывают влияние два фактора: а) фонемное оформление исходного иноязычного словаб) отнесенность его к определенному стилистическому пласту. Состав СГ с вершиной-иноязычным словом, как и в СГ с исконно русскими словами, определяется не только стилистически однородными, но и разными по стилистической окраске словами. Стилистическая модификация слов приводит к образованию вариантов производных в СГ с вершиной-иноязычным словом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

На рубеже XX—XXI вв.еков мы являемся свидетелями активизации процесса заимствования русским языком иноязычных, главным образом английских, слов. Изучению этого процесса посвящено немало лингвистических работ, но аспект русского словообразования от иноязычных слов недостаточно изучен.

Как известно, словообразовательная активность иноязычных слов, их способность служить базой для создания производных с помощью средств заимствующего языка — один из показателей укоренения заимствования в этом языке. Эти показатели: фонетическое и графическое освоение заимствования, включение его в систему грамматических форм, стабилизация лексического значения, широкая, а главное, регулярная употребляемость в речи — в совокупности составляют условия полной адаптации иноязычного слова в языке-реципиенте. Словообразовательная активность слов иноязычного происхождения является результатом сложного процесса переработки иноязычных элементов средствами языка-реципиента, их адаптации на русской почве. Способность многих слов иноязычного происхождения образовывать производные лексические единицы, словообразовательные цепи и гнезда, приобретать русские аффиксы является индикатором активного освоения данных слов носителями русского языка.

Наибольшее количество производных наблюдается у односложных англицизмов (шоу, арт, вэб, топ, хит, рок, рейв и под). Они активно участвуют в русской словообразовательной системе и используются в качестве первого компонента (рок-движение, рейв-вечеринка), второй части сложных слов (конкуре-шоу) или целиком составляют сложное слово (арт-шоу, топ-хит). Следовательно, одной частью таких композитов может служить русская лексическая единица (вэб-издатель), в других случаях — заимствованные (шоп-бизнес, ток-шоу, вэб-интерфейс). Однако среди склоняемых новообразований — имен существительных есть и такие, от которых производные образуются слабо — таковы слова с финальным компонентоммент (импичмент, менеджемент, истеблишмент), хотя образование от них относительных прилагательных вполне вероятно (менеджементный), названия новых видов спорта наинг, от которых в современном русском языке все же зафиксированы производные имена прилагательные (типа армрестлинговый) пусть даже в узкопрофессиональном обиходе.

И всё же некоторые заимствования остаются в русском языке не до конца освоенными и не имеют никаких производных. Отсутствие производных особенно характерно для тех существительных, которые либо оформились в русском языке как несклоняемые (паблисити, просперити), либо основы которых оканчиваются сочетанием согласных (шазюбль), либо совсем недавно вошли в систему русского языка и пока ещё не успели образовать производные. Если иноязычное слово адаптируется грамматической системой языка, его грамматическая оформленность, как правило, расширяет возможности образования производных. Отмечено, что для реализации словообразовательных возможностей иноязычного неологизма имеет значение не только характер его морфологической структуры и его грамматическая освоенность русским языком, но и то, насколько это слово употребительно в языке и речи. Так, от слова хобби в русском языке нет производных, тогда как, например, морфологически и акцентно сходное с ним лобби образует целое словообразовательное гнездо. Быстрое освоение иноязычного слова лобби объясняется экстралингвистическими факторами: новые отношения в российском парламенте, Государственной Думе обусловили не только появление новых слов, производных от заимствованного по законам русского языка, но и их активное освоение носителями русского языка, что подтверждают словообразовательные цепочки в словообразовательном гнезде лобби (лобби -" лоббизм, лобби -> лоббист —" лоббистка, лобби -" лоббировать ~> пролоббировать).

Становясь частотными в средствах массовой информации и в речевом обиходе, некоторые заимствования (бизнес, менеджер, интернет, пиар и под.) порождают производные гораздо более активно, нежели структурно сходные с ними иноязычные слова, которые однако не столь популярны. Фактор коммуникативной актуальности слова, его широкой употребительности может оказаться сильнее фактора его грамматической неосвоенности.

Нельзя не обратить внимания также на такой факт: иногда высокая частотность неизменяемого заимствованного слова обусловливает ту его особенность, что оно становится изменяемым. Так, слово интернет, первоначально имевшее статус неизменяемого, в русском языке довольно быстро перешло в разряд склоняемых существительных и стало вершиной словообразовательного гнезда с рядом цепочек (интернет — интернетчик, интернет — интернетовский, интернет — интернетизация и др.).

Предпринятое исследование словообразовательного аспекта иноязычных слов убеждает, что, во-первых, заимствованные слова в русском языке обладают разными словообразовательными возможностями, объясняемыми не только их семантикой, но и грамматической оформленностью их в заимствующем языкево-вторых, наряду с грамматической освоенностью, важную роль в словообразовании от них производных играет употребительность слова. Частотные иноязычные слова успешно образуют в русском языке словообразовательные цепи производных, даже если они являются несклоняемыми существительными.

Изучение формальной и семантической структуры словообразовательных гнезд с вершиной — иноязычным словом позволило сделать следующие выводы.

1. Среди комплексных единиц словообразования особое место занимают словообразовательные гнезда. Они играют исключительно важную роль в системной организации словообразования. Единство исследуемых словообразовательных гнезд проявляется в смысловой и материальной общности всех компоцентов гнезд, что делает возможным описание данных словообразовательных гнезд с точки зрения их формы, мощности и глубины, а также позволяет определить структурные типы исследуемых гнезд. Хотя основную их массу составляют веерные СГ и лишь незначительная их часть представлена — словообразовательными гнездами однословными, все они всё же обнаруживают потенциальную возможность дальнейшего пополнения и развертывания. Широко представлены в современном русском языке словообразовательные гнезда древовидные, развертывающиеся сразу в двух измерениях — вертикальном и горизонтальном, цепочечные СГ, а также двусловные. Глубина большей части словообразовательных гнезд с вершиной — иноязычным словом ограничивается одной единицей. Предельная глубина СГ с вершиной — иноязычным словом равна четырем ступеням (СГ с вершиной трейд). Наиболее мощными следует признать словообразовательные гнезда с вершинами пиар (53 слова), интернет (40 слов), бизнес (27 слов).

2. Словообразовательные гнёзда есть сложные целостные единицы языкаони состоят из словообразовательных цепочек, представляют словообразовательные парадигмы, которые определяют и семантические особенности словообразовательных гнезд. Полное описание любого словообразовательного гнезда может быть выполнено только путем всесторонней характеристики составляющих его словообразовательных цепочек и парадигм.

Предпринятое исследование и анализ словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом в синтагматическом аспекте выявил следующие их особенности:

2.1. Словообразовательные цепи с исходным иноязычным словом способны содержать от двух до пяти звеньев, а сами производные могут быть разнообразными по структуре и семантике. Все они строятся в соответствии с определенными словообразовательными типами, характерными для русского словообразования, их можно охарактеризовать по частеречным моделям. Наблюдения над словообразовательными цепочками, которые представляют одинаковые словообразовательные типы, повторяющиеся в одной и той же последовательности, обусловливают вывод о закономерности, типизации словообразовательных цепочек с исходным иноязычным словом. Состав производных в этих словообразовательных цепочках от иноязычных слов по частеречной характеристике разнообразен: среди них отмечены и имена прилагательные, и глаголы, и наречия, но основное ядро дериватов составляют все же имена существительные.

2.2. В словообразовательных гнездах с исходным иноязычным словом наблюдается идентичность способов образования слов, реализация тождественных словообразовательных значений, сходство в структуре словообразовательных цепочек. Семантические связи компонентов словообразовательных гнезд прослеживаются на уровне словообразовательных цепочек, совокупность которых формирует словообразовательное гнездо как сложную комплексную единицу словообразовательной системы.

2.3. Сопоставление формальной и семантической структур словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом показало, что производящие внутри этих гнезд реализуют различные словообразовательные типы слов, они могут возникать на разных ступенях деривации.

2.4. Анализ структуры словообразовательных гнезд с исходным иноязычным словом выявил наличие в них типичной для данных гнезд особенностиаффиксального словопроизводства.

3. Особенностью словообразовательных цепочек с вершиной-иноязычным словом является большая представленность бинарных цепочек, чем полинар-ных. С точки зрения принадлежности составных компонентов к определенным частеречным моделям, выделены словообразовательные цепочки с исходным иноязычным словом. Среди таких бинарных словообразовательных цепочек преобладают те, которые строятся в соответствии со словообразовательными моделями современного русского языка: а) имя существительное —> имя существительное (бизнес —> бизнесизация, хакер -> хакерство, спикер —> спикериа-да, менеджер —> менеджеризм, ваучер —> ваучерёнок) б) имя существительное —> имя прилагательное (интерфейс —> интерфейсный, чип —" чиповый, риэлтер -" риэлтерский). А среди полинарных словообразовательных цепочек наибольшим числом ступеней (словообразовательных шагов) отмечены образования по модели «имя существительное —» глагол —> имя существительное" (сканер —> сканировать —> сканировщик), имя существительное -" имя существительное —>• имя прилагательное" (пейджер —> пейджинг —" пейджинговый).

4. В большинстве случаев в процессе словопроизводства иноязычные слова обнаруживают тенденцию к сохранению своей основы в неизменном виде, хотя в отдельных случаях имеют место и видоизменения основ — либо посредством усечения (китикет —> китекиада, университет -> универсиада)', либо путем наложения морфем (лобби -> лоббирование, авизо -> авиз (о)овка, фьючерс -> фыочер (с)-ск-ий) — либо способом интерфиксации: брейк брейк-ов-ый флэт брейк-овск-ий флэт-ов-ый —> флэт-овск-ий.

5. Словообразовательные гнезда с вершиной-иноязычным словом в русском языке в парадигматическом аспекте обнаруживают разнообразие парадигм, которое обусловлено их спецификой: уже на первом деривационном шаге иноязычные слова способны выступать в качестве производящей базы не только для образования имен существительных, но и для образования имен прилагательных и глаголов. В таких словообразовательных гнездах отмечено преобладание многочленных (от двух до 53 производных слов) гетерогенных словообразовательных парадигм.

6. Изучение новых заимствований и их производных в русском языке убеждает в том, что все они уже существуют в русском языке по его внутренним законам: производные компоненты одной словообразовательной парадигмы связаны между собой по смыслу, семантическая общность их определяется тем, что все члены парадигмы восходят к одному производящему, а их лексические значения возникают на базе значений производящего. При этом по отношению друг к другу производные одной парадигмы являются равнопроизводными: каждый из компонентов по-своему преобразует семантику производящего, а находящиеся между собой в отношениях соподчиненности члены словообразовательной парадигмы не могут вступать между собой в словообразовательные отношения. Так же, как и в словообразовательных гнездах с вершиной — русским словом, по мере удаления лексических единиц от вершины гнезда деривационный потенциал словообразовательного гнезда снижается: от производных второй ступени деривации словообразовательные парадигмы образуются реже.

7. В аспекте определения системности в структуре парадигм, установлено, что формальная и семантическая структура словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом позволяет определить их как гомогенные и гетерогенные (с преобладанием последних), свидетельствующих о потенциальной возможности их создания почти от всех заимствований в зависимости от потребностей (особенно в разговорной речи).

8. В современном русском языке рубежа XX—XXI вв.еков наблюдается интенсивное освоение иноязычных слов, которое находит своё выражение не только в адаптации фонетической, орфографической, грамматической, семантической, но и в словообразовательной.

8.1. Несоответствие фонетических систем языков, влияние написания слова в языке-источнике, а также нередкое сосуществование приемов транслитерации и практической транскрипции, применяемых по отношению к одним и тем же заимствованным словам, приводит к неизбежной неточности графической записи иноязычного слова в русском языке. В написании заимствованных слов, выступающих в качестве вершин словообразовательных гнезд и их производных, наблюдаются колебания в употреблении одной или удвоенной согласной (оф (ф)шор, фитнес (с)) букв е/э после твердых согласных (бренд — брэнд, кешкэш), имеет место вариативное написание сложных слов — слитное, раздельное, дефисное (ток-шоу, токшоу, бизнесвумен, бизнес вумен, бизнес-вумен). О незавершенности процесса освоения многих иноязычных лексем свидетельствует их вариативное, а следовательно, неоднотипное графическое оформление: в состав словообразовательных гнезд с исходным иноязычным словом могут входить производные, оформленные графическими средствами только русской графики (пиарить), только латинской (Public, CD-R), либо бессистемно — и русской, и латинской графики (Рпцик,, SMSm). В современных словарях явно обнаруживается тенденция к все более активному использованию русского варианта написания слова, что свидетельствует об активизации процесса графического освоения слова.

8.2. Грамматическое освоение — непременное условие закрепления иноязычных слов в русском языке. В большинстве случаев заимствования грамматически осваиваются в нем, приобретая соответствующие грамматические категории рода (PR, пиар — м.р., SMS-ка — ж.р.), числа (шоп — шопы), склонения (шопинг, интернет склоняются по образцу слова стол, SMS-ка — по образцу слов наа) все же некоторые иноязычные слова заимствуются как несклоняемые (джакузи, паблисити, лобби), сохраняя эту особенность в течение длительного времени. Такие слова не являются полностью освоенными в русском языке.

8.3. Критерий семантического освоения играет наиболее значимую роль в самом процессе заимствования. Динамика семантических изменений заимствованной лексики идёт в следующих направлениях: семантической трансформации, развитии у слов метафорических, метонимических, функциональных переносных значений, в расширении их семантического поля — она свидетельствует об интенсивном процессе интеграции лексики иноязычного происхождения в русскую языковую систему. Производные словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом как бы «наследуют» не только прямое, но и переносные значения, последовательно передающиеся по словообразовательным цепочкам от производящих к производным, — при этом наибольшей словопорож-дающей способностью обладает вершинное слово в его прямом значении.

9. На количественный объем словообразовательного гнезда с вершинойиноязычным словом, на формально-семантические особенности его компонентов оказывают влияние два фактора — фонемное оформление исходного иноязычного слова и принадлежность его к определенному стилистическому пласту. Состав словообразовательных гнезд с вершиной-иноязычным словом, как и в словообразовательных гнездах с исконно русскими словами, определяется не только стилистически однородными, но и разными по стилистической окраске словами. Стилистическая модификация слов приводит к образованию вариантов производных в словообразовательных гнездах с вершиной-иноязычным словом. Отмечается способность собственных имен иноязычного происхождения, в частности топонимов, становиться именами нарицательными и приобретать дополнительные значения. Такие новообразования, как коп-перфалъдщина, рейгангейт, обладают коннотативностью, носят определенную эмоционально-оценочную окраску и широко используются языком печати.

10. Словообразовательный потенциал заимствований оказывает определенное влияние на динамику словообразовательной системы современного русского языка. Заимствование в русском языке приобретает словотворческие способности, проявляющиеся в русском языке наравне с исконной лексикой. Иноязычные слова выступают производящей базой для образования многочисленных производных путем аффиксации (граитовый, компьютеризировать, антихакер), словосложения (ваучеродержатель, чекодатель), аббревиации (ВИП, CMC). В качестве одного из характерных изменений в словообразовательной системе русского языка следует отметить образование сложных лексем с начальной или конечной иноязычной основой (нефтедоллар, флопповод), а также появление ряда новообразований с иноязычными аффиксоидами (геймоголик, компьютеромания, имиджмейкер). Постоянно расширяется круг сложносо-ставных имен существительных с иноязычным словом в роли первого или второго их компонента (фитнее-центр, женщина-брэнд, рейв-вечеринка).

11. Реальная значимость предпринятого исследования определяется потребностями в уточнении структуры словообразовательных гнезд и формально-семантических отношений их компонентов, а также актуальностью изучения всех частеречных типов гнезд для определения их роли в системной организации словообразования, для построения общей теории словообразовательных гнезд, их типологии.

12. В современном языкознании одной из интенсивно развивающихся областей изучения является словообразование. В настоящее время наиболее актуальной в современной русистике остается проблема словообразовательной интеграции иноязычных лексических единиц. Функциональное разнообразие заимствований, выяснение состава, количества, характера новых заимствований, их типов, особенностей их ассимиляции, стилистическое употребление в современном русском языке остаются ещё недостаточно изученными, и предпринятое исследование намечает дальнейшие перспективы в осмыслении этого обширного лексического слоя.