Императив в карачаево-балкарском языке

Парадигма наклонения современных тюркских языков, в том числе и карачаево-балкарского языка, относится к древнейшим элементам их грамматического строя. Она подвергалась различного рода трансформациям на протяжении весьма длительного времени, что подтверждается сравнительно-историческими данными, историческими памятниками письма, специальными лингвистическими исследованиями. В результате семантико-синтаксического употребления в значительной степени обогатились функции наклонений, особенно синтаксических, благодаря чему они стали репрезентировать гораздо большее количество самых разнообразных грамматических значений.

В связи с отмеченным возникает облигаторность классификации наклонений. Систематизация их языковедами проводится по-разному, что обусловливается различными критериями, лежащими в основе определения категории наклонения, различными ступенями развития отдельных тюркских языков.

В системе наклонения особая роль отводится императиву, который в науке о языке дефинируется, как одна из древнейших семантических универсалий. Эта универсалия представляет собой категориальную форму модальности, репрезентирующую непосредственное волеизъявление адресанта, с целью побудить адресата к выполнению определенного действия.

Исследуемый вопрос освещен в отдельных главах грамматик тюркских языков в связи с обзором системы наклонения. В лингвистической научно-теоретической литературе вопрос о побудительности занимает особое место ввиду сложности самой грамматической категории и наличия самых полярных подходов к ее интерпретации. Несмотря на имеющиеся исследования в этой области в тюркских языках, особенно в карачаево-балкарском, рассматриваемая проблема еще не нашла окончательного решения.

В карачаево-балкарском языке, как и в других тюркских языках, не раскрыты функционально-семантические возможности форм побудительности, не определена качественная и количественная специфика императива, не нашли отражения его вторичные употребления. Кроме того, вне поля зрения исследователей остаются и вопросы, связанные с функционированием индикатива, оптатива и других наклонений в качестве маркеров побуждения.

Перечисленные проблемы предопределяют полиаспектный анализ императива в карачаево-балкарском языке, чем, на наш взгляд, и обусловливается актуальность исследования.

Цель и задачи исследования

В настоящей диссертации ставится цель — дать полиаспектное описание императива в карачаево-балкарском языке.

Указанная цель предполагает решение следующих основных исследовательских задач:

1) определить лингвистический статус императива;

2) выявить и описать парадигму императива;

3) вскрыть функционально-семантический потенциал императивных форм;

4) рассмотреть транспозиционные явления в сфере императива.

Методологической и теоретической базой исследования явились труды ведущих ученых в области теории языка, русистики и тюркского языкознания, сопряженные с основными проблемами функционально-семантической грамматики.

В работе учитывается, что императив является одной из базовых антропоцентрически ориентированных и функционально нагруженных семантических универсалий, посредством которого, с одной стороны, организуется весь класс глаголов, с другой же стороны, в значительной степени охватывается сфера побудительного предложения-высказывания.

Научная новизна диссертационной работы заключается, в первую очередь, в самом подходе к анализу императива в карачаево-балкарском языке, так как функционально-семантический аспект данной универсалии до сих пор не был предметом специального монографического исследования.

В работе предпринята попытка системного исследования императива. Определение места императива в системе глагольных категорий, выявление и описание парадигмы, функционального назначения, семантики позволяют адекватно отразить его природу, что является новым для карачаево-балкарского языкознания.

Теоретическая и практическая значимость исследования определяется тем, что вопросы, рассматриваемые в нем, релевантны для методологических и практических аспектов изучения функционально-семантических категорий в целом. Фактологический материал и теоретические положения, представленные в диссертации, интересны для сравнительного изучения тюркских языков. В научный оборот вводится ряд новых данных по карачаево-балкарскому языку, обогащаются наши представления о формах и возможностях побудительности, что расширяет источниковую базу по проблемам функционально-семантической категории императива.

Результаты исследования могут найти применение при написании научной функциональной грамматики карачаево-балкарского языка, составлении программ, учебников и учебных пособий, что, в свою очередь, будет способствовать совершенствованию обучения языку в средней и высшей школе.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Антропоцентрически ориентированная и функционально нагруженная шестичленная парадигма императива карачаево-балкарского языка, которая посредством грамматических, лексических и просодических средств способствует перцепции побуждения и дальнейшей его реализации/нереализации адресатом.

2. Функционально-семантические возможности форм императива карачаево-балкарского языка сопряжены как с грамматической природой побудительности, так и с волюнтативными интонемами, целеустановкой адресанта, а также семантико-синтаксической организацией императивного предложения-высказывания.

3. Императивное употребление индикатива, оптатива и других наклонений, призванных для репрезентации того спектра значений волеизъявления, которые дополняют частные оттенки семантики императива.

4. Вторичные употребления императива, приводящие к трансформации общей и частной категориальной семантики волеизъявления, а также соответствующего ему контекста.

Методы исследования предопределяются намеченными подходами к описанию императива — системоцентрическим и функционально-семантическим. В работе, в первую очередь, мы опираемся на богатый традициями синхронный анализ грамматического строя тюркских языков. Кроме того, немаловажную роль играет учет специфики рассматриваемой семантической универсалии. Поставленные в диссертации цель и задачи дают возможность проводить исследование в основном в синхронном описательном плане с привлечением методов сравнительного, контекстуального и функционального анализов, что способствует получению адекватных данных относительно предмета исследования.

Объектом исследования является парадигма императива карачаево-балкарского языка.

Предметом исследования выступают функционально-семантические особенности императивных форм, их грамматическая природа, а также транспозиционные явления, сопряженные со сферой побудительности.

Материалом исследования послужили языковые факты, собранные путем сплошной выборки из художественных произведений балкарских авторов, из фольклора и периодических изданий. Для анализа привлечены также данные «Толкового словаря карачаево-балкарского языка (в трех томах)» под ред. Ж. М. Гузеева (Т.1, 1996; Т. II, 2002; Т. III, 2005).

Апробация исследования. Основные теоретические положения и практическое описание императива изложены в 11 научных работах, среди которых одна статья опубликована в журнале «Культурная жизнь Юга России», рекомендованном ВАК РФ (Краснодар 2007). Материалы исследования докладывались на научно-теоретических конференциях: IV конференция молодых ученых КБНЦ РАН (Нальчик 2003) — «Перспектива-2004» (Нальчик 2004) — «Проблемы развития языков и литератур народов Северного Кавказа» (Нальчик 2004) — V конференция молодых ученых КБНЦ РАН (Нальчик 2004) — «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск 2004) — конференция, посвященная 95 — летию БашГУ (Уфа 2004) — «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп 2005) — VI конференция молодых ученых КБНЦ РАН (Нальчик 2005).

Рукопись диссертации обсуждена на заседании филологического семинара Института филологии Кабардино-Балкарского госуниверситета.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной научно-теоретической литературы.

Выводы по третьей главе.

В карачаево-балкарском языке, как и в других тюркских языках, широкое распространение получило явление транспозиции — использование одной языковой формы в функции другой — ее противочлена в парадигматическом ряду. Как показывает анализ специальной лингвистической литературы и фактологического материала, транспозиция представляет собой одно из следствий и форм проявления асимметрии в языке, играет значительную роль в устройстве и функционировании языка. Она способствует расширению коммуникативных возможностей языка, сочетаемости лексем, созданию грамматических синонимов для репрезентации оттенков того или иного значения.

В контексте рассматриваемого явления релевантно обращение к внеимперативному употреблению повелительного наклонения. Анализируя данные карачаево-балкарского языка, мы приходим к выводу, что императивные конструкции, характеризующиеся широким спектром значений побудительности в различном контекстуальном окружении, а также специфическим просодическим оформлением, способны приобретать внеимперативные модальные значения. Эта проблема представлена в научно-теоретических изысканиях, посвященных грамматическому строю разносистемных языков.

В результате внеимперативного употребления побудительных форм доминантная семантика побуждения снимается. При этом отсутствует непосредственное обращение с побуждением к действию, что обусловливается в значительной степени не императивной интонемой. Трансформируется также категориальное значение повеления, синтаксическое его окружение в предложении-высказывании.

Фактологический материал карачаево-балкарского языка дает возможность выявить и описать следующие разновидности внеимперативного значения у форм побуждения: долженствование и необходимость, возможность/невозможность, бесполезность, безрезультатность, трудность выполнения действия, удивление, восхищение по поводу того или иного действия или события, колебание, размышление и др. Побудительное наклонение весьма часто подменяет индикатив, сослагательное и условное наклонения.

В карачаево-балкарском языке имеет место и обратное, т. е. репрезентация побуждения неимперативными по своей сути формами. Подобные формы в соответствующем контексте или ситуации речи отмечены приобретением тех значений, которые релевантны для императива: побуждение, обращенность к адресату, ориентация на будущее. Являясь при этом грамматическими синонимами форм императива, они отличаются от последних наличием дополнительных сем или модификацией императивных значений.

Рассмотренный языковой материал свидетельствует о функционировании в побудительном значении конструкций с ядерными компонентами в форме изъявительного, условного и желательного наклонений, а также ряда неличных форм глагола, в частности, инфинитива. Для репрезентации императива в карачаево-балкарском языке значительными функциональными возможностями обладают так называемые эллиптические конструкции, появившиеся в результате компрессии, сжатия соответствующих побудительных конструкций. Кроме того, в этом отношении следует отметить вопросительные конструкции, а также построения с предикативом керек.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Научно-теоретические исследования на материале разносистемных языков и обобщающие лингвистические работы позволяют интерпретировать императив как одну из древнейших языковых универсалий, представляющую собой категориальную форму модальности, репрезентирующую с точки зрения инвариантного значения непосредственное волеизъявление говорящего с целью побудить слушателя к определенному действию.

В специальной литературе наличествуют различные мнения относительно статуса императива в системе языка. Некоторые языковеды предлагают исключить рассматриваемую функционально-семантическую категорию из сферы наклонения. Однако, опираясь на устоявшиеся в тюркском языкознании традиции, мы склонны отнести императив к категории наклонения.

Особый интерес вызывает у языковедов-тюркологов вопрос о генезисе форм повелительного наклонения. Учитывая сравнительно-исторические данные, исторические памятники письма целого ряда тюркских языков, они приходят к выводу и причастной природе всех личных форм этого наклонения, которое конструируется посредством сочетания супплетивных причастных форм различного происхождения для каждого лица. С этим мнением трудно не согласиться.

В карачаево-балкарском языкознании традиционно отмечают отсутствие временных форм у императивных форм глагола. Но они, репрезентируя побуждение, относят действие в плоскость настояще-будущего.

В грамматических исследованиях по тюркским языкам отсутствует единство мнения в вопросе о парадигме императива. Лингвистами варьируются четырех-, пятии шести членная парадигмы императива. В нашей работе за основу принимается последняя. Глаголы первого лица единственного числа нами рассматриваются исходя из такого гносеологического положения, что человек подспудно может адресовать побуждение самому себе. Первое лицо множественного числа также ориентировано на императив. Наряду с оптативным значением такая форма выражает призыв к совместному действию, исходящий от говорящего.

К бесспорно императивным относятся формы второго лица единственного и множественного числа, поскольку они указывают на лицо, которое непосредственно обязано выполнить действие, определяемое адресантом. Как и в других тюркских языках, в карачаево-балкарском языке форма второго лица единственного числа материально не маркируется и является базовой для образования других форм императива. Второе лицо множественного числа представлено варьирующимся аффиксомгъыз (-гиз, -гъуз, -гюз- -ыгъыз, -игиз, -угъуз, -югюз).

Коммуникант в реальной речевой ситуации имеет возможность давать распоряжение опосредованно (третьему лицу). При этом глагол оформляется аффиксом —сын/-син (-сун/-сюн). Вслед за ним может следовать показатель множественного числа —ла/-ле.

Императивное значение характеризуется значительными функциональными возможностями в аналитических конструкциях, состоящих из нескольких глагольных форм. При этом реализуются дополнительные оттенки значений, ориентированных на характер протекания действия.

Специфику семантики императивных конструкций предопределяет их функциональное назначение, что достаточно адекватно характеризуется во многих содержательных определениях императива. Общим смысловым элементом для всех императивных форм является значение волеизъявления, которое в каждом речевом акте, как правило, дифференцируется как адресантом, так и адресатом. Следовательно, можно говорить о частных семантических интерпретациях побуждения, которое в карачаево-балкарском языке отличается широким спектром значений. В нашей работе выявлены и описаны такие значения императивных глагольных единиц, как приказ, просьба, требование, совет, распоряжение, поручение, разрешение, согласие, г.

158 запрет, предложение, приглашение, призыв, предостережение, предупреждение, мольба, уговаривание, убеждение, вывод, умозаключение, решение, опасения, инструкция, санкция и другие. Все они являются вариантами инвариантного значения побуждения и характеризуются различиями в плане функциональных возможностей, реализуются в специализированных речевых актах и различных ситуациях.

Императив сопряжен с аспектом отрицания. Исходя из этого, в работе выделены две группы конструкций. В одних каузируется неисполнение контролируемого действия, что позволяет отнести их к сфере прохибитива. В других (превентивных) же каузируется неисполнение контролируемого действия. Подобные конструкции связаны с выражением некатегориальных значений императива. Они характеризуются многообразием значений, а так же синтетической и аналитической репрезентацией.

При изучении императива облигаторно обращение к контексту, поскольку учет синтаксического окружения позволяет выявить его разнообразные модальные оттенки. В рассматриваемом аспекте релевантной признается роль вокатива, так как он, сопутствуя в речи императивным формам, ориентируется на оценочную функцию и детализирует побуждение. Именно от выбора вокатива зависит реализация просьбы, приказа и т. д.

В предложении с точки зрения информативной достаточности местоименное подлежащее является факультативным конституентом, тем более, что его значение репрезентируется предикатной системой. Однако в императивных высказываниях личное местоимение способствует выделению адресата и принимает логическое ударение. Занимая ту или иную позицию в предложении, оно усиливает или смягчает различные оттенки побуждения.

Неотъемлемым атрибутом императивных конструкций является употребление в их составе повтора, который способствует усилению или смягчению побуждения. Имеют место повторы одиночных императивных форм, а также с распространителями.

Для репрезентации побуждения в языке употребительны и частицы, служащие для выражения субъективного отношения логического характера. Одни частицы ориентированы на просьбу, другие — на уговаривание, приказ и т. д. Нередко они сопровождаются междометиями.

Императив имеет непосредственное отношение к сфере этикета. В этом смысле можно говорить о социальной и культурной детерминированности рассматриваемой категории. Она вкупе с обращением предопределяет отражение и выражение некоторых релевантных социальных типов отношений (пол, возраст, общественное положение и т. д.).

Предмет нашего исследования предполагает обращение к такому важному концепту, связанному с грамматикой, как транспозиция, в частности, к вопросу о внеимперативном употреблении повелительного наклонения. Императивные конструкции, отмеченные широким спектром значений, в различном контекстуальном окружении, а также при соответствующем интонационном оформлении способны приобретать внеимперативные модальные значения.

При внеимперативном употреблении ядерная сема побуждения императива не находит своей реализации. В таком случае меняется его категориальное значение, в определенной степени и синтаксическое окружение. Отмеченное явление представляет собой своего рода стилистический прием. В контексте, в котором императив замещает другое наклонение, он, как правило, экспрессивнее, вследствие чего коммуникант может употреблять императив, как для выражения своей воли, так и для придания сообщению особого колорита.

Рассмотренный нами иллюстративный материал позволяет отметить такие внеимперативные значения у форм побуждения, как долженствование, необходимость, возможность/невозможность, бесполезность, безрезультативность, трудность выполнения действия, удивление, восхищение и т. д. Выявлены случаи функционирования побудительного наклонения вместо условного и сослагательного наклонений, индикатива.

Все эти значения характеризуются своей спецификой. Так, например, оттенок вынужденности дифференцируется в зависимости от характера вынуждающего субъекта, с этим непосредственно связана градация субъективного отношения того, кто должен.

В тюркском языкознании ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что повелительное и желательное наклонения, взаимозаменяясь, коррелируют друг с другом. Императивы с оптативным значением в значительной степени привязаны к малым жанрам фольклора (алгыши и каргыши), устной разновидности языка. В большинстве случаев они представляют собой типичные формулы благопожеланий изложеланий, позволяющие выразить эмоциональное и иное отношение говорящего к адресату.

Семантика императива в карачаево-балкарском языке проявляется и при употреблении целого ряда неимперативных форм, которые в соответствующем контексте или ситуации речи приобретают характеристики релевантные для императива: побуждение, обращенность к с. адресату, направленность в будущее. Такие формы можно интерпретировать как функциональные синонимы форм побуждения.

Индикатив в императивной функции является замещением причинной единицы следственной. В нем степень интенсивности побуждения выше, чем в императиве, что способствует реализации следующих оттенков категорического побуждения: приказ, требование, запрет. Если императив представляет действие в будущем, то в побуждении, выраженном индикативомдействие уже реализуется. Адресант, отдавая приказ в форме настоящего времени, не принимает никаких возражений, а собеседник как бы уже мысленно проделывает это действие.

Повеление может выражаться и глаголом условного наклонения. Сходство между условным и повелительным наклонениями состоит в том, что оба они, в противоположность изъявительному, выражают не действительное событие, а идеальное, т. е. представляемое существующим лишь в мысли говорящего. Адресант дает адресату возможность выполнить действие по своему усмотрению. Ответная реакция зависит, прежде всего, от степени убедительности полезности, объективности мотива побуждения. Формы условного наклонения в значении побуждения дефинируются как просьба, совет, пожелание и т. д.

Функционально-семантические особенности инфинитива говорят о возможности его трансформирования в императив. Инфинитивная форма глагола направлена на категорический императив в виде команды или приказа и выражает побуждения не столько к конкретному, а столько к некоему потенциальному действию, выполнение которого не зависит от воли говорящего. Такую форму отличает отсутствие указания на лицо, какой-либо связи с адресатом, выражение приказа или команду в обобщенном виде. Эти семы нередко осложняются модальным оттенком необходимости.

В речи, особенно устной, могут использоваться не все элементы императивной ситуации, некоторые элиминируются, и используются достаточные для понимания побуждения языковые средства. В рассматриваемом аспекте тюркологии обращают внимание на так называемые безглагольные императивные предложения, которые образуются при эллипсисе основных форм побуждения в результате компрессии, сжатия соответствующих глагольных конструкций. Такие конструкции присущи для ситуаций, когда имеет место дефицит времени. При этом побуждение выражается лексически, интонационно, структурой предложения в целом.

Особый статус имеют вопросительные императивные конструкции. Императивной семантикой отмечены эмоционально окрашенные развернутые вопросы с формами индикатива и вопросительными лексемами. В подобных случаях лингвисты сходятся во мнении о наличии транспозиции целой модальной схемы предложения, т. е. о контрастивной транспозиции.

Исходя из вышеизложенного, можно говорить о значительном функциональном потенциале императива в карачаево-балкарском языке, о многообразии его форм репрезентации и богатстве семантики, что предполагает его полиаспектный анализ с точки зрения как «чистой» лингвистики, так и лингвокультурологии.