Реакция против политической метафизики XVIII в., подготовившая почву для положительной науки об обществе, была и реакцией против индивидуализма. В то самое время, как Жозеф де Местр доказывал, что общество не есть и быть не может делом человеческих рук, другой писатель той же школы проповедовал, что общество, как всякое живое существо, имеет свои собственные цели и что эти цели им самим и осуществляются в его историческом бытии путем подчинения этим целям — индивидуумов, составляющих общество. «Человек, — буквально заявлял Бональд, — существует только для общества; общество формирует его только ради самого себя». По его словам, не может быть ни малейшего колебания, на сторону какой формулы стать из двух формул, разделяющих между собою все умы в Европе: или «человек делает самого себя и делает общество», или же «общество само себя делает и делает человека». Бональд, кроме того, ставит в упрек философам XVIII в, что они занимались лишь индивидуальным человеком, отдельным я; свою философию он называл философией общественного человека, философией не я, а мы (philosophic du nous). Наконец, он говорил, что «в обществе нет прав, а есть только обязанности». Балланш, тоже писатель реакционной школы, равным образом доказывал бессилие личности и требовал ее подчинения целям общества. С особою настойчивостью он говорил о значении традиции и непрерывности общественной жизни во времени и пространстве. Человек с этой точки зрения только «воспринимает и следует движениям, получаемым им от того целого (le tout), часть коего он составляет. Индивидуальность существует не для него в этом мире». Известно, что Жозеф де Местр оказал сильное влияние на Конта. Бональд был также в большом почете у Сен-Симона, непосредственного учителя Конта. Сам сенсимонизм, особенно у главарей школы, отличался резким антииндивидуалистическим характером: как религия, это социальное учение явилось сколком с средневекового католицизма — до полного поглощения личности в общине, до безусловного подчинения ее авторитету религиозной власти. Тот же дух, враждебный «правам человека и гражданина» и индивидуальной свободе, царствовал и в мистических системах более поздних социальных реформаторов, Бюшеза и Пьера Леру. Наконец, таким же характером отличается коммунизм Кабе, у которого общество, взявшее на себя осуществление всеобщего счастья, «все в себе сосредоточивает, всем располагает, все направляет, подчиняет все воли и все действия своему правилу, своему порядку, своей дисциплине». Среди социальных учений двадцатых и тридцатых годов только фурьеризм отстаивал и даже развивал до крайних логических последствий принцип индивидуальной свободы.
