Люди поразительно легковерны

Нет на земле более легковерного существа, чем человек. Вот сколько писали, скажем, о Снежном человеке. Даже отправляли специальные экспедиции. Нет, не нашли никаких следов. Рекламная статья называлась «Прощай, Снежный человек!* Все, тема закрыта. Как бы не так… Стоит сообщить о новом загадочном следе в горах, и снова воскреснет забытая тема. Или, допустим, чудовище Лох-Несс. 37-летний менеджер из шотландского городка Камингстоун решил продавать воду из легендарного озера. Кому нужна вода, если чудовища так и не нашли? А менеджер обеспечил себе бурное рекламное восхождение.

— Как вам пришла в голову такая идея? — спрашивает журналист.

А тот отвечает:

— Год назад «Я» переехал из Лондона в город Камингстоун, что в 15 милях от озера Лох-Несс. Места здесь неописуемой красоты, да и маленький городишко в окрестности — живая легенда. Сначала «Я» набрал воды из озера по просьбе своей подруги из США, она очень интересуется историей Шотландии. Потом еще несколько друзей попросили меня прислать им бутылочки с водой. А месяц назад бизнес пошел…

Легковерие, как и глупость, заявляет о себе в деталях. Однако такая очаровательная подробность при кажущейся частности неожиданно оказывается миропониманием. Она стягивает к себе все многообразие смыслов и заставляет мир вибрировать в унисон с ним. Этому учил нас Эразм Роттердамский. И мы теперь знаем, что различие между умом и тупостью по сути дела чисто стилистическое… Мудрец говорит: «Не исключено…». Умалишенец откликается: «Однозначно», «Совершенно понятно».

Не будь глупостей, мир стал бы тоскливым и печальным. Ведь это они веселят усталую душу, глубже всяких экзистенциалов обнажают абсурдность человеческого существования и позволяют разуму услышать за бредом морзянку мысли. Вот, скажем, некая преуспевающая дама в порядке рекламы заявляет в газете, что с помощью колдовства способна за двести долларов вернуть брошенной жене ее заблудшего мужа. А коли хотите заполучить себе в спутники какого-нибудь красавца, это по прейскуранту много дороже…

И сразу хочется спросить: куда смотрят все защитники прав человека? Разве это не посягательство, когда мне, без предварительного консенсуса, хотят всучить сиволапую и конопатую. А уж наши думцы тут как тут. Они немедленно создали какую-то комиссию по отделению от науки прилипшей к ней лженауки. Может быть, предоставить это занятие научному сообществу? Куда гам…

Тупость немедленно надевает на себя мантию и даже начинает рекламировать себя. Уже поговаривают о четко обозначенных критериях, о радикальном искоренении наивной и полоротой рекламы. И тут хочется вместе с бабушкой из фильма «Доживем до понедельника» всплеснуть руками: «Неужели обозначат?». Можно не сомневаться: с подобной ретивостью найдут и продажную девку империализма, и сумбур вместо музыки, и блудливость в облике монашки… Однозначно отряхнем прах с ног науки, которая сама по себе находится у нас в стране в клиническом состоянии.

Мудрость, наставлял нас древнегреческий бог Аполлон, в гармонии мысли, в чувстве меры… Между тем нас поразил вирус одержимости, идол перекошенности.

Среди нас в порядке рекламы появляются наследные принцы, потомки царских династий, величайшие мудрецы всех народов и времен.

Допустим, школа изнывает от дебилизации просвещения. Выход? Он прост, как рекламный слоган. Она объявляет себя лицеем, гимназией, колледжем и параноидально настаивает на этом. Как должен вести себя в этой ситуации педагогический институт, где куются кадры? Он немедленно провозглашает себя университетом. Куда же податься бедному университету? Назваться академией…

Когда меняется вывеска, каждый, как и принц Гамлет, мечтает о служебном повышении. Доцент автоматически трансформируется в лауреата Нобелевской премии. Генерал оказывается генералиссимусом, а генералиссимус — наполеониумом… Ужасно хочется взглянуть в безумные глаза того пиарщика, который первым начал эти гениальные преобразования.

Оценивая величие Фрейда, Эрик Фромм писал о том, что каждый человек живет в напряженном искании истины. Это и учитывал Фрейд. Фромм же неоднократно повторял, что истина спасает и лечит. Такова древняя мудрость. В самом деле, поиск истины является глубокой, обостренной потребностью человека. Пациент приходит к врачу и вместе они блуждают по закоулкам памяти, в глубинах бессознательного, чтобы обнаружить спрятанное, погребенное там. При этом, открывая тайное, человек нередко испытывает потрясение, мучительное и болезненное. Еще бы, порою в ярусах бессознательного таятся вытесненные драматические воспоминания, глубоко травмирующие душу человека. Так надо ли пробуждать эти воспоминания? Стоит ли заставлять пациента переживать заново былые жизненные катаклизмы, детские обиды, мучительно болезненные впечатления? Пусть себе лежат на дне души, никем не потревоженные, забытые… Однако из психоанализа известно нечто поразительное. Не лежат, оказывается, былые обиды на дне души — позабытые и безвредные, но тайно управляют делами и судьбой человека. И напротив — как только луч разума касается этих давних душевных травм, внутренний мир человека преображается. Так начинается исцеление…

Но действительно ли искание истины вполне очевидная потребность человека? Рекламный опыт убеждает нас: правда вовсе не вожделенна для людей. Многих устраивает иллюзия, греза, фантом. Вот и Пушкин: «Ах, обмануть меня не нетрудно, „Я“ сам обманываться рад!». Вот именно, сам же и тянется к обману. А теперь представим себе, что из нашей жизни ушла неправда. Все вдруг стали честными беспредельно. Муж приходит домой и говорит своей жене: «Только что был у любовницы…*. Конкуренты не захотели переговоров, а немедленно принялись душить друг друга. Нет и нет! «Тьмы истин нам дороже нас возвышающий обман…».