Демография как предиктор суицидальных мыслей и поведения

Исследования отмечают различные показатели самоубийств в разных демографических группах. Интерпретация этих различий не только информирует об оценке риска, но и расширяет наши представления о суицидальных мыслях и поведении. В целях этого среди демографических факторов выделяются так называемые предикторные переменные,

которые можно разделить на девять основных категорий: возраст, пол, расовая и этническая принадлежность, семейное положение, уровень образования, статус занятости, религия и типы семей.

Важность демографических факторов для понимания суицидальных мыслей и поведения была отмечена несколькими теориями в этой области. Например, теория психахе (psychache)¹ Э. Шнейдмана^[1][2] утверждает, что самоубийство является попыткой избежать невыносимо болезненного психологического состояния, называемого psychache, которое часто вызвано прерванными психологическими потребностями. В частности, Шнейдман подытожил семь психологических потребностей, которые вовлечены в самоубийство: принадлежность как необходимость близости к другим людям, противодействие как необходимость бороться или преодолевать препятствия, защищенность как необходимость защищать самооценку, неприкосновенность как необходимость поддерживать автономию и контроль, избегание стыда как необходимость избегать унижения, поддержка как необходимость в высокой оценке, а также порядок и понимание как потребность в осмысленном внутреннем и внешнем мире. Согласно этой теории, демографические факторы, которые препятствуют этим потребностям, будут предрасполагать к суицидальным мыслям и поведению. Например, расторжение брака или развод может потенциально ограничить неприкосновенность, стремление избежать стыда и тем самым повысить риск самоубийства. Также вполне вероятно, что некоторые демографические факторы могут дополнять или взаимодействовать с другими факторами, что существенно увеличивает риск.

Помимо теории Шнейдмана, межличностная (интерперсональная) теория самоубийства Т. Джойнера^[3] также указывает на критическую роль демографических факторов. Теория утверждает, что самоубийство является результатом сорванной принадлежности и воспринимаемой обременительности в сочетании с возможностью участвовать в суицидальном поведении. Воспрепятствованная принадлежность возникает, когда фундаментальная потребность человека в принадлежности не соблюдается. Исследования показали, что демографические факторы, способствующие принадлежности, часто связаны с уменьшением риска самоубийства, например, идентификация с религией и с детьми. Демографические факторы, которые могут повысить воспринимаемую обременительность, также связаны с повышенным риском суицидальных мыслей и поведения, такие как, например, бездомность. Однако, согласно теории, наличие воспрепятствованной принадлежности и воспринимаемой обременительности только вызывает у человека желание умереть; способность участвовать в суицидальном поведении должна присутствовать, чтобы человек поступал согласно своему желанию. Предполагается, что люди могут приобрести эту способность посредством привыкания к физическим травмам и опасным действиям. Упражнения были признаны одним из механизмов привыкания, и исследования показали более высокий уровень суицидальных мыслей и поведения среди таких профессий, как врачи и другие медицинские работники¹. Межличностная психологическая теория подчеркивает, что индивиды подвергаются чрезвычайно высокому риску, когда у них есть желание и они способны убить себя.

В свете этих теорий важно эмпирически проверить влияние демографии на суицидальные мысли и поведение. Если в некоторых демографических группах повышен риск самоубийства, некоторые другие факторы (например культура, опыт) могут быть опосредованными факторами, которые потенциально могут стать целевыми объектами. Например, повышенный риск самоубийства в определенных расах и этнических группах может быть вызван тем, что они помогают в дифференциации поведения, связанного с конкретными культурами. Затем для этих демографических групп могут быть запланированы информационно-просветительские программы, которые увеличивают доступность профилактики и изменяют способ поиска помощи.

Помимо значимости для теории суицидального поведения, демографические факторы также считаются важными показателями риска несколькими ведущими организациями здравоохранения. Например, Центр по контролю и профилактике заболеваний США (Centers for Disease Control and Prevention — CDC) рассматривает безработицу и потерю личностных отношений как факторы риска, а религиозные убеждения, препятствующие самоубийству, в качестве защитного фактора. ВОЗ также отмечает, что коренные народы, иммигранты или беженцы и сексуальные меньшинства особенно уязвимы для самоубийства^[4][5]. Предоставление эмпирических данных о влиянии этих факторов имеет решающее значение для общественного здравоохранения.

Несмотря на то что демографические факторы учитываются в теориях суицидального поведения и часто перечисляются в качестве факторов риска или защиты основными организациями, влияние демографии остается неясным. Например, в одном исследовании отмечался рост суицидального риска в однополых семьях, но в другом исследовании это не подтверждалось. Точно так же часто признается, что мужчины подвергаются более высокому риску самоубийства, чем женщины. Однако в нескольких исследованиях не было обнаружено существенной разницы в шансах самоубийства между мужчинами и женщинами¹. Кроме того, существуют противоречивые доказательства относительно демографических факторов, которые обычно перечисляются в качестве факторов риска крупными организациями здравоохранения. Например, было обнаружено, что безработица значительно повышала риск самоубийства, тогда как в другом исследовании этот эффект не смогли подтвердить^[6][7]. Те же споры существуют и для других предикторов, таких как низкий социально-экономический статус и одиночный брачный статус. Исследования показали заметные различия в суицидальных мыслях и поведении у жителей азиатских стран, в том числе более низкие показатели самоубийств у мужчин относительно женщин и более высокие в группе пожилых людей^[8].

Противоречивые результаты в этой области могут затруднить клиницистам оценку риска самоубийства на основе демографической информации о клиенте. Поэтому главной целью должно стать количественное обобщение данных демографии относительно суицидальных мыслей и поведения на основе проведенных исследований, которые обычно используются для принятия важных клинических и социальных решений в области здравоохранения.

Учитывая, что многие теории суицида предполагают, что интерактивные эффекты нескольких факторов вызывают суицидальность, на сегодняшний день предприняты минимальные усилия при изучении этого взаимодействия. Таким образом будущие исследования должны стремиться изучить взаимодействие между важными факторами риска и защитными факторами. Демографическая ситуация играет далеко не тривиальную роль в прогнозировании суицидального риска.

• [1] Psychache — (от греч. psyche — душа, ache — боль) — неологизм, образованныйШнейдманом.
• [2] Shneidman, Е. S. Commentary: Suicide as Psychache // J Nerv Ment Dis. 1993.Vol. 181. P. 145—147; Idem. Perspectives on suicidology. Further reflections on suicide andpsychache // Suicide Life Threat Behav. 1998. Vol. 28. P. 245—250.
• [3] Joiner, T. E. Why People Die by Suicide. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2005.
• [4] A systematic review on gender-specific suicide martality in medical doctors. P. 274.
• [5] Centers for Disease Control and Prevention. Suicide: Risk and Protective Factors[Internet], 2016. URL: http://www.cdc.gov/violenceprevention/suicide/riskprotectivefactors.html; World Health Organization. Suicide [Internet], 2016. URL: http://www.who.int/mediacentre/factsheets/fs398/en/.
• [6] Cullberg, J, Wasserman, D, Stefansson, C. G. Who commits suicide after a suicideattempt // Acta Psychiatr Scand. 1988. Vol. 77. P. 598—603; Fourteen-year prospectivefollow-up study of positive and negative symptoms in chronic schizophrenic patients dyingfrom suicide compared to other causes of death / G. Loas [et al.] // Psychopathology. 2009.Vol. 42. P. 185—189; Kaplan, K. J., Harrow, M, Fault, R. N. Are there gender-specific riskfactors for suicidal activity among patients with schizophrenia and depression? // SuicideLife-Threatening Behav. 2012. Vol. 42. P. 614—627.
• [7] Qin, P., Agerbo, ?., Mortensen, P. B. Suicide risk in relation to socioeconomic, demographic, psychiatric, and familial factors: A national register-based study of all suicidesin Denmark, 1981—1997 // Am J Psychiatry. 2003. Vol. 160. P. 765—772; Determinantsof completed railway suicides by psychiatric in-patients: Case-control study / K. Lukaschek[et al.] // Br. J. Psychiatry. 2014. Vol. 205. P. 398—406.
• [8] Suicide in Asia: Opportunities and challenges / Y. Y, Chen [et al.] // Epidemiol Rev.2012. Vol. 34. P. 129—144.