Типологически релевантные особенности концепта отказа/отрицания и контрастивный анализ семантики глаголов отказа/отрицания в английском и шведском языках

Английские.308.

Электронные.зо8.

ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ:.309.

Шведские.зоя.

Английские.зоя.

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА.310.

Шведская.зю.

Английская.зю.

ИНТЕРНЕТ-РЕСУРСЫ.311.

Предлагаемое диссертационное исследование посвящено сопоставительному анализу и исследованию типологически релевантных признаков концепта «отказываться/отрицать». Диссертация выполнена в рамках одного из направлений когнитивной лингвистики, разрабатываемого на основе подхода, предложенного и обоснованного О. Н. Селиверстовой и ее учениками [Селиверстова, 1968; 1975; 1976; 1980; 1988; 2001; Сулейманова, 1986; Усонене, 1983; Шабанова, 1998 и др.]. Когнитивная наука прошла большой путь как в отечественном языкознании [Аскольдов, 1997; Болдырев, 2001; Булыгина, Шмелев, 1997; Демьянков 1994; Нерознак, 1998; Кубрякова, 2001], так и в зарубежной лингвистике [Leech, 1971; Лич, 1983; Fillmore, 1972, 1984; Jackendoff, 1984, 1993; Ченки, 1996; Langacker, 1988, 1993, 1995; Talmy, 1988; Rudzka-Ostyn, 1988; Perspectives, 1993].

Когнитивную науку последних лет отличает введение в сферу научного анализа новых систем концептов [Арутюнова, 1998; Бабаева, 2002; Копров 2002; Кубрякова, 2002; Пищальникова, 2002; Рахилина, 2000; Расторгуева, 2002; Фесенко 2002; Фурманова, Грачева, 2002]. Однако большинство когнитивных исследований ограничиваются рамками одного языка, мы же предлагаем подход, основанный на сопоставлении материала различных языков, в нашем случае — английского и шведского, с привлечением информации о русских глаголах с соответствующим значением, входящих в языковую компетенцию исследователя.

Предметом данного исследования является типология, семантика и структура концепта 'отказывать (ся)/ отрицать' и в связи с этим сопоставительный анализ семантики предикатов с общим значением 'отказываться/отрицать' в различных языковых системах. Языковые средства выражения этого смысла разнообразны, а рассматриваемые в работе глаголы, выражающие согласие/несогласие, поддержку или неприятие, одобрение или неодобрение, несомненно являются одними из наиболее употребляемых в любом языке. Огромное количество способов выражения такого необходимого смысла как 'говорить да/говорить нет' неизбежно приводит к проблеме выбора в рамках широкого спектра синонимических языковых средств, которая практически не решается имеющимися лексикографическими ресурсами. Следовательно, проблема засуживает пристального изучения как в рамках конкретного языка, так и в межъязыковом контексте. Поставленная задача решается на материале шведского и английского языков. Вместе с тем, помимо лингвоспецифических, выделяются и типологически универсальные компоненты семантической структуры предикатов с общим значением 'отрицать/отказываться', которые потенциально могуть быть применены к широкому кругу языков.

Таким образом, объектом исследования являются наиболее частотные глаголы отрицания в шведском и английском языках. Выбор конкретных глагольных единиц обусловлен, помимо частотности, еще и тем, что они наиболее полно отражают системность семантических отношений, свойственную всем глагольным единицам анализируемой лексико-семантической группы.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена характерным для современной лингвистики пристальным интересом к содержательной стороне языка, к когнитивным механизмам, лежащим в основе функционирования языковых единиц различного уровня, к характеру концептуализации сходных денотативных ситуаций в различных языках. [Герасимов, 1985; Герасимов, Петров, 1988; Касевич, 1989]. При этом в сферу семантических и когнитивных исследований в настоящее время все чаще включаются исследования конкретных семантических полей или семантики конкретных слов, часто близких по значению [Fraser, 1972; Гловинская, 1993; Солнышкина, 2002]. Цель подобных исследований — дать исчерпывающее описание соответствующих слов или семантических полей. Специфической семантике глаголов знания и понимания, мыслительной деятельности, а также широкого поля глаголов говорения посвящено множество работ, исследующих глаголы этих логико-семантических групп в разных языках [Wierzbicka, 1987; Гловинская, 1993 и др.].

Как справедливо отмечают исследователи, общепризнанная актуальность проблем семантики объясняется неточностью существующих языковых описаний. Данная проблема находит свое отражение в первую очередь в описании слов широкой и сложной семантики: например, шведских глаголов отрицания пека, vagra (отрицать, отказывать (ся)) или английских deny, refuse, decline (отрицать, отказыватъ (ся)). Эти лексические единицы характеризуются как особо сложные с точки зрения семантики, хотя их употребление для носителей языка является общепонятным, осознанным и твердо укоренившимся в языковом сознании. Их семантическую сложность доказывает тот факт, что для носителей языка оказывается трудно определить и описать строгие разграничения в употреблении синонимов, входящих в синонимические ряды единиц, обозначающих отрицание или отказ. Стоит отметить, что в большей степени эта проблема касается глаголов, так как им свойственно обладать менее определенной денотативной соотнесенностью, чем существительные, и, вследствие этого, большей вариативностью семантической структуры (о структуре денотативных значений см. [Лабов, 1983]).

При этом для современной лексикографической практики характерна некоторая неточность семантических описаний. Так, обратившись к лучшим толковым словарям шведского языка с целью определить различия между глаголами пека и vagra, можно убедиться в том, что материала словарных статей недостаточно для их полного различения, так как во всех имеющихся словарях в толкованиях либо присутствуют логические круги, либо толкования исследуемых глаголов практически повторяют друг друга. Для иллюстрации этого утверждения рассмотрим толкования наиболее распространенных шведских глаголов отрицания, предлагаемые современными толковыми словарями:

Neka v. saga nejbestrida, forneka, vagra — говорить нетоспаривать, отрицать, отказывать.

Vagra v. att betala, han vagrades tilltrade — отказываться платить, ему запретили входить.

SAOL, 1995].

Neka se vagra, forbjuda- — см. отказывать, запрещать.

Vagra пека, trilskas, neka sitt samtycke till, forvagra — отрицать, отказываться, не соглашаться.

Norstedts Ord for Ord, 1996].

В рассмотренных примерах словарная статья одного из синонимов не предлагает исчерпывающего описания его значения. Помимо этого, отметим, что словарная статья толкуемого глагола, как правило, ограничивается тем, что ссылается на один или несколько синонимов (ср. выделенные курсивом совпадающие части определений). Рассмотрим другой пример:

1. forneka, bestrida — отрицать, оспаривать.

Neka 2. avsla, avvisa, avboja, refusera — отвергать, отклонять, не соглашаться.

Vagra пека, saga nej, avsla, avboja, refusera — отрицать, говорить «нет», отвергать, отклонять, не соглашаться.

Strombergs synonymordbok, 1995].

В данном случае в толкованиях пека и vagra присутствует целая цепочка дословно повторяющихся синонимов {avsla, avboja, refusera). Следовательно, помимо наличия очевидных логических кругов в рассматриваемых толкованиях, можно констатировать, что словарь отмечает семантическую общность пяти синонимов, но ничего не сообщает об их различиях, в то время как именно эта информация имеет наибольшую практическую значимость.

Svensk handordbok признает значения 'пека ', 'vagra ' абсолютно идентичными, a Ostergrens nysvenska ordbok фиксирует два основных значения у пека: bestrida (оспаривать, опровергать), vagra.

Таким образом, несмотря на обилие словарей и разнообразие лексикографических описаний, признаки, разграничивающие значения предикатов пека и vagra, остаются невыявленными. Глаголы либо непосредственно толкуются друг через друга, либо через какой-то третий синоним, оказывающийся общим в их толкованиях. В результате у изучающего шведский язык (как иностранный) создается ложное впечатление полной взаимозаменимости данных глаголов в любых контекстах, что, в свою очередь, приводит к различным ошибкам употребления их в речи.

Мы рассмотрели шведские примеры, но это не означает, что для других языков этой проблемы не существует. По нашим наблюдениям аналогичная ситуация имеет место в английском, немецком и русском языках. По всей вероятности, не будет преувеличением утверждать, что лексикографические данные по глаголам отрицания в целом не позволяют достаточно определенно разграничить значения исследуемых глаголов и, следовательно, определить условия их употребления, установить характер соответствия коррелирующих единиц. Таким образом, необходимо построить более детальное теоретическое описание семантической структуры концепта «отрицать/отказывать (ся)' которая позволяла бы строить адекватные лексикографические описания в приложении к материалам конкретных языковых систем и проводить их системный контрастивный анализ.

Рассматриваемые глаголы входят в спектр предикатов, исследуемых в теории речевых актов. Вместе с тем, принципы классификации предикатов отрицания/отказа в соответствии с концепциями, разработанными в рамках теории речевых актов, на сегодняшний день нельзя признать достаточно разработанными, — и это еще один аспект, свидетельствующий об актуальности данного исследования.

Цель исследования — выявить принципы, лежащие в основе когнитивных процессов формирования концепта отказа и его функционирования в естественном языкеа также уточнить и углубить методологический аппарат семантического исследования и при этом разработать методику сопоставительного анализа и построения системы исследуемого концепта и выделения типологически релевантных признаков в его структуре.

Цель работы определила постановку следующих задач: ^ выработать комплекс представлений, лежащих в основе структуры концепта отказадать ему логическое, философское и лингвистическое обоснование- ^ на основании экспериментального исследования выявить структуру концепта отрицания/отказавыделить в этой структуре лингвоспецифические и типологически универсальные признаки, которые целесообразно учитывать при описании значений глаголов отрицания в различных языкахприменить «сетку» построенной структуры к сопоставляемому материалу английского и шведского языков для получения адекватных толкований глаголов отрицания, которые могли бы объяснить и предсказать их употребление в речипровести типологическое сравнение приложений построенной теоретической модели к материалу исследуемых языков.

Цель и задачи работы обусловили использование следующих методов лингвистического анализа. Ведущим в проведении диссертационного исследования является гипотетико-дедуктивный метод, использование которого обеспечивает научно обоснованное построение хода исследования: отвечающую задачам исследования формулировку гипотез, их экспериментальную верификацию, анализ полученных результатов и их обобщение. В вопросе методики эксперимента мы придерживаемся той точки зрения, что эта методика является надежным инструментом «измерения» смыслов, приближает лингвистику к точным наукам, позволяет работать над созданием словарей нового поколения [Селиверстова, 1988, с. 432]. На различных этапах исследования использовались методы дистрибутивного анализа, индуктивного анализа, компонентного анализа с опорой на экспериментальный метод. [Бендикс, 1983; Принципы. 1976; Селиверстова, Сулейманова, 1988].

Материалом исследования послужили •/ тексты шведскои англоязычной литературы XX века (иногда и литературы XVIII и XIX веков, при условии, что они не противоречат современной норме), словарные статьи толковых словарей шведского и английского языков, ^ газетные тексты (в основном материалы периодической печати последних лет, т. е. 1996;2004 гг.), частично — учебные тексты из учебника шведского языка для иностранцев (Svenska utifran),.

S материалы машинного фонда шведского языка Гётеборгского унивеситета (Sprakbanken),.

S архивы электронного фонда BNC (British National Corpus), S материалы других электронных библиотек, доступных через Интернет, •S, а также различные шведскои англоязычные интернет-сайты,.

•S и примеры, предложенные информантами.

Научная новизна работы определяется принятым новым подходом к описанию концепта отрицания, опирающимся на понятия теории речевых актов и использование когнитивных методик для системного контрастивного анализа. При этом получены новые толкования глаголов отрицания, позволяющие предсказывать их употребление. Предложена семантическая классификация исследуемой лексико-семантической группы по новым основаниям —выделены семантические признаки, релевантные для описания значений глаголов отрицания в разных языках. В качестве философского обоснования выработанного комплекса представлений, лежащих в основе структуры концепта отказа, впервые применена трактовка Спинозы, в отличие от традиционно принятых в лингвистике позитивистских и кантианских тезисов, которые в применении к данной проблеме представляются недостаточно убедительными.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что предложена структура концепта отрицания/отказа и разработан инструментарий для ее описания. В построенной системе выделены признаки, необходимые для описания предикатов лексико-семантической группы отрицания/отказа и позволяющие проводить типологические параллели. Выделены, структурированы и разработаны этапы гипотетико-дедуктивного метода, широко применяемого многими исследователями и доказавшего свою состоятельность в семантическом исследовании.

Практическое применение результаты работы могут найти, прежде всего, в лексикографической практике, а также практике преподавания различных теоретических и практических лингвистических дисциплин.

Структура диссертации: работа состоит из введения, 4 Глав, Заключения, Приложения и списка используемых библиографических, лексикографических и других источников.

Заключение

.

Подводя итоги проделанной работы, представим краткий обзор ее результатов и проанализируем их в свете поставленных и заявленных во Введении целей. Дополнительно структурируем результаты, разделив их на группы в соответствии с различными аспектами данной работы: философсколингвистическое и методологическое обоснование и непосредственно семантическое сопоставление. Все указанные аспекты так или иначе освещались различными исследователями, но по сей день сохраняют свою актуальность.

Проблема разделения предметных областей лингвистики и философии возникла вместе с зарождением научной лингвистики. Тем не менее, до сих пор исследователи расходятся во мнениях по данному вопросу. Интересы лингвистики и философии пересекаются так часто, что зачастую вместо взаимного обогащения обеих наук возникает терминологическая и концептуальная путаница.

В самом начале работы мы столкнулись с необходимостью четкого ограничения ее рамок. Для этого необходимо было логически строго определить границы концепта 'отрицания/отказа', суть которого такова, что ее оказалось невозможно описать, не обращаясь к философии. Таким образом, первые две главы работы посвящены разработке комплекса представлений, лежащих в основе концепта отказа, и их обстоятельному логическому, лингвистическому и философскому обоснованию. В процессе многостороннего анализа концепта отрицания/отказа, мы пришли к следующим выводам: для понимания концепта 'отрицания/отказа' необходимо опираться на концепты 'мысли' и 'действия', которые традиционно полагаются диаметрально противоположными единое определение концепта 'отрицания/отказа' невозможно без осознания единства концептов 'мысли' и 'действия' традиционно принятые в лингвистике кантианские и позитивистские теории оказываются не в состоянии разрешить это противоречие диалектический подход снимает мнимое противоречие, позволяя понять глубинное тождество мысли и действия — таким образом, определение исследуемого нами концепта оказывается не искусственно склеенным из двух внешне несовместимых частей, а полностью обоснованным философская идея о тождестве мысли и действия находит реальное подтверждение в живых языках — следовательно, это не фикция, а научный факт несостоятельность позитивистского подхода для решения поставленной нами задачи связана с традиционно нечетким разделением областей лингвистики и философии и попытками решения проблем одной науки методами другой. В пределах собственно лингвистических задач — в частности, при разработке методологии лингвистического исследования — позитивистский инструментарий оказывается полностью востребованным.

Следующая группа результатов связана с применением экспериментальной методики в семантических и лексикологических исследованиях. Несмотря на то, что гипотетико-дедуктивный метод и основанная на нем процедура лингвистического эксперимента активно используются в семантических исследованиях, и с разной степенью подробности к ним обращались многие исследователи, задача совершенствования экспериментальной методики сохраняет свою актуальность. В ходе работы была разработана пошаговая процедура применения гипотетико-дедуктивного метода. Предложено четкое алгоритмическое, но вместе с тем достаточно подробное пошаговое описание практического применения гипотетико-дедуктивного метода с привлечением материала реального семантического исследования для иллюстрации каждого шага.

На основании экспериментального исследования были выявлены основные признаки, формирующие структуру концепта 'отрицания/отказа'. Семантика данного концепта трактуется в непосредственной связи со структурой коммуникативного акта. Следовательно, концепт 'отрицания/отказа' предлагается толковать с учетом понятий, разработанных в рамках теории речевых актов. Эмпирически выявлены следующие признаки, которые целесообразно было бы учитывать при описании значений глаголов отрицания/ отказа:

Первая группа признаков (адресант) — вершина X и исходящие из нее ребра ХР, ХС, ХУ:

1. Способность Х-а к вербальной передаче отрицания/отказа (+/-) — вершина X (область допустимых значений функции X).

2. Мотивировка Х-а — почему и для чего X совершает отрицание/отказ (по виду мотивации) — ребро ХР.

3. Затрагивает ли Р личную сферу X (сферу причастности / сферу контроля / немаркирован) — ребро ХР.

4. Степень активности Х-а (пассивен (т.е. ограничивается констатацией отрицания/отказа) уя. активен (т.е. совершает активные действия в поддержку своей иллокутивной цели)) — ребро ХС.

5. Эмоциональная окраска отрицания/отказа Х-а {по виду эмоции) или ее отсутствие — ребро ХС (иначе говоря, какой из сторон личности адресанта продиктован отказ/отрицание — эмоциями или рассудком).

6. Кто из коммуникантов находится в фокусе высказывания (X/ У) — ребро ХУ.

7. Статус адресанта по отношению к статусу адресата: выше, ниже, на одном уровне, немаркированребро ХУ.

Вторая группа признаков (адресат) — вершина У и исходящие из нее ребра УР, УС, ХУ (последняя группа признаков уже описана выше, поэтому не повторяется):

8. Тип адресата (Адресат: единичный /множественный / не маркирован vs. Аудитория) — вершина У (область допустимых значений функции У).

9. На какую сторону личности адресата ориентирован отказ/отрицание (эмоции, рассудок, рефлексы и т. п.) — ребро УС.

10. Мотивировка У-ка — почему и для чего У обращается к Х-у (по виду мотивации) — ребро УР.

Третья группа признаков (содержание отрицания или отказа) — вершина Р и исходящие из нее ребра РХ, РУ (описаны выше), РС.

11. Тип Р (утверждение, действие, не маркирован) — вершина Р (область определения функции Р).

12. Оценка Р говорящим — 8р1п (положительная / отрицательная / немаркирована) — вершина Р (область допустимых значений функции Р).

13. Что находится в фокусе: Р (содержание отрицания или отказа) или код С (способ передачи отрицания или отказа) — ребро РС.

Четвертая группа признаков (код) — все входящие в вершину С ребра пирамиды и соответствующие признаки уже были описаны выше:

14. Фиксирован ли способ передачи отрицания / отказа (+ /-).

Пятая группа признаков (контекст — в графическом представлении ей соответствует шар, в который вписана пирамида).

15. Фиксирован ли контекст (формальный, разговорный, немаркирован) Перечисленные признаки структурированы и объединены в единую систему, которая наглядно представлена в виде геометрической модели, иллюстрирующей их взаимосвязь. Экспериментальным путем мы установили, что в семантике глаголов отрицания/отказа достаточно последовательно отражены отношения между участниками коммуникативного акта.

Предложенная модель позволяет выявить и формализовать эти отношения, релевантные для описания семантики отрицания/отказа, и объединить их во внутренне симметричные пары: статусные, личностно-мотивировочные и деятельно-эмоциональные (см. Главу 3, п. 3.7). Логическая взаимообусловленность выявленных отношений, подтвержденная экспериментально, свидетельствует о системности языковой организации и о потенциальной ценности полученных результатов для изучения семантики предикатов отрицания/отказа в различных языках мира.

Далее, логически и эмпирически обоснованная сетка признаков была применена к данным английского и шведского языков для окончательной верификации и контрастивного анализа. При этом в качестве критерия истины вновь использовалась экспериментальная процедура, основывающаяся на тестировании с учатсием информантов-носителей языка.

В результате проведенного эксперимента мы получили толкования исследуемых лексических единиц, которые, как нам кажется, отражают действительное отличие семантической структуры глаголов отрицания/отказа и позволяют с достаточной степенью уверенности прогнозировать парадигматические и сочетаемостные условия для употребления наиболее уместного в данной ситуации синонима.

Предложенная модель, в основу которой мы положили классическую схему прототипического коммуникативного акта, показала свою эффективность для описания семантики предикатов отрицания/отказа. Помимо прочего, такая модель, базирующаяся на ряде формальных признаков, удобна и для сравнения эмпирического материала. Так, распределение признаков по интегральным и дифференциальным в каждом случае отражает способ концептуализации, задаваемый данным предикатом. Соответственно, разработанная модель обеспечивает возможность построения различных классификаций глаголов отрицания по интересующему аспекту коммуникативной ситуации.

Несмотря на общие германские корни, английский эмпирический материал во многих аспектах проявил существенные отличия от шведского. Так, по всей вероятности, правомерно будет предположить большую демократичность, присущую ментальности носителей английского языка. В частности, она проявляется в меньшей релевантности статусных отношений коммуникантов в семантике предикатов отрицания/ отказа. По крайней мере, говорящий-англичанин или американец, описывая отрицание или отказ, как правило, не проявляет при этом своего отношения к Р, то есть не склонен оценивать правильность действия Х-а.

Большая степень детализации, наблюдаемая в шведской языковой картине мира, дает основания предположить, что скандинавская ментальность отличается большей пунктуальностью, стремлением к строгому разделению на классы и подклассы, ориентировкой на принятую социальную норму. Этим же, вероятно, можно объяснить большую релевантность статусных отношений коммуникантов для шведского языка. Причем помимо маркера статуса, шведские предикаты отрицания-отказа часто содержат и интерпретативный компонент, из которого следует одобрение или неодобрение описываемого действия говорящим.

В ходе исследования затронут ряд актуальных лингвистических и смежных, философско-лингвистических проблем, решение которых не входило в наши задачи, и которые могут составить перспективу дальнейшего исследования: вопрос о категориях множественности, перформативность, проблематика отражения философских категорий в языке.

В рамках данной работы исследованы девять шведских и десять английских глаголов отрицания/отказа и сформулированы их толкования, которые могут быть использованы для уточнения существующих лексикографических описаний, таким образом, способствуя решению актуальной и глобальной задачи создания адекватных действительности словарей и грамматик, поставленной еще Л. В. Щербой. Благодаря применению уточненного методологического аппарата, разработанной методики анализа исследуемого концепта и проведенному сопоставлению английских и шведских глаголов отказа/отрицания выявлены общие принципы, лежащие в основе когнитивных процессов формирования концепта отказа/отрицания и его функционирования в естественном языкепредложены признаки, релевантные для описания семантики предикатов с общим значением отрицания/отказа и потенциально применимые к широкому кругу языков.