Романы В. Т. Нарежного в контексте русской прозы конца XVIII — начала XIX веков

Конец XVIII — начало XIX веков составляет немаловажный этап в истории развития русской культуры, сущность которого определяется коренными изменениями во всей социально-экономической и общественно-политической жизни России. Это необыкновенно насыщенное время в духовной жизни русского общества. Русская проза, как и вся литература анализируемого периода, есть опосредованное выражение судьбы народа, осуществляемое художественными средствами. Необходимо проанализировать связи романа и повести с демократическими движениями, которые питали повествовательные жанры общественной проблематикой, определяли отбор жизненного материала. Демократизация объекта художественного изображения проявилась в активном введении бытовых сцен, зарисовок из жизни крепостного крестьянства и купечества, в появлении героя нового типа.

Русская художественная проза рождалась в период, когда читательские запросы в определенной степени влияли на формирование повествования, определяли ее развитие. Усиление процесса демократизации той части литературы, которая была связана с просветительскими идеями, вызвало расслоение читательской аудитории. Проблема чтения, взаимоотношений автора и читателя рассматривается нами как одна из задач историко-функционального изучения прозы.

На рубеже XVIII—XIX вв.еков во многом благодаря повествовательным жанрам обнаруживаются признаки нового состояния русской литературы: «.одним из важнейших симптомов был подъем романа, самим своим присутствием. разрушившего традиционную систему жанров, и, что еще важнее, самое концепцию жанра как центральной и стабильной теоретико-литературной категории"1. Наблюдается неуклонно нараставший процесс популярности жанровых форм повествовательной прозы, в частности, повестей.

1 Лверипцев С. С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации // Историческая поэтика: Истоки и перспективы изучения. — М., 1986. -С. 114. и романов. Количественно повестей было больше. Карамзин и прозаики 80−90-х годов, фактически, канонизировали этот жанр. Постепенно по мере расширения читательской аудитории роман завоевывает прочное место в ряду других жанров литературы. Исследователь русской прозы XVIII—XIX вв.еков В. В. Сиповский писал: «Роман — это наша национальная гордость, и нельзя правильно выяснить все его значение, пока не будет раскрыта его праистория, начиная с того времени, когда только начало складываться и укрепляться у нас его существование.. Русский роман до Пушкина — это загадка."2. Изучение русской прозы, установление общих параметров жанра романа выявляет более глубокие основания в стремлении к системному изучению литературы.

Развитие прозы определялось, с одной стороны, национальной литературной традицией, с другой — влиянием западноевропейской литературы. Через художественный перевод решались важные социальные и культурные проблемы. В предисловиях, авторских рассуждениях указывалось, что авторы хотели «оказать услугу отечеству», «принести пользу согражданам». В середине века проза была подражательной. На рубеже XVIII—XIX вв.еков наблюдается увеличение числа оригинальных произведений. Непрекращающиеся дискуссии вокруг романа стимулировались интенсивным процессом возникновения в художественной практике произведений, новаторских по форме и содержанию, отличающихся от первых образцов прозы, появившихся в 60−70-е годы XVIII века.

Общей тенденцией становления повествовательных жанров следует считать создание произведений, ориентированных на событийность. Через внешнее действие, быструю смену событий, вовлечение в них героев, автор решает поставленные перед собой задачи. Жизнь человека осваивается в динамике, становлении, ситуациях конфликтных отношений с окружающей средой. Событийное начало характеризует специфику сюжета плутовского, авантюрного, рыцарского и других видов романа.

2 Сиповский В. В. Очерки из истории русскою романа. — СПб., 1909;1910. — T.l. — Bun. 1. — С. 15.

Существенное место в конце XVIII — начале XIX веков занимает линия нравоописательного романа, романа воспитания и психологического романа, которые на начальном этапе были связаны с традицией западноевропейского повествования, но в конце XVIII века наметилась тенденция отказа от подражательности и стремление к оригинальности. Это проявилось в выявлении наиболее характерных явлений русской действительности, бытописании, критическом отношении к порокам света, сатирической направленности произведений.

Постепенно от изображения персонифицированных идей авторы обращаются к изображению индивида, человека, стремящегося к реализации собственных интересов, своей судьбы. В центре внимания авторов по-прежнему остается личность, проявляющая себя через действия и поступки. Возникает интерес к миру чувств героя. Предметом изучения становится внутренний мир человека. Авторы используют как традиционные суммирующие обозначения того, что испытывает герой (думает, чувствует), так и развернутые характеристики повествователем того, что происходит в душе персонажа. Новая литература наследует от средневековой «открытие ценности человека самого по себе, вне его принадлежности к сословию, к той или иной корпорации"3. Уже в средневековых и ренессансных поэмах Боярдо, Тассо, Ариосто, которые Гегель называет романизированными эпопеями, видя в них источник европейского романа, произведениях древнерусских писателей наблюдается необходимость показать внутренние помыслы и стремления отдельных представителей общества. На осознание нового взгляда на человека и воплощение этого в произведении потребовалось несколько столетий. Переход от изображения «высших» натур, «героев» к обыкновенным людям прошел, благодаря различным видам русской прозы XVIII века, менее чем за сто лет.

3 История русской литературы: В 4 т. -Т.1. Л., 1980,-С. 290.

К концу века были внесены изменения в проблему авторства: круг авторов значительно расширяется. В литературный процесс включаются «третьесословпые», «мелкотравчатые» (определение М.Д. Чулкова) писатели. Изменяется статус писателя: ему покровительствуют, он как равный входит в круг творцов, возникают дружеские объединения. В непринужденной обстановке посетители салонов читают и обсуждают литературные новинки, общаются, что способствует художественной деятельности, стимулирует ее. Плоды творчества становятся достоянием массового читателя. Литературой начинает заниматься практически вся образованная часть общества, а не только члены литературных групп.

Показательна в этом отношении судьба романиста Василия Трофимовича Нарежного, вошедшего в литературу на исходе XVIII века. Он был ограничен кругом сослуживцев, не являлся членом какого-либо литературного объединения, не имел возможности творческого общения. Может быть, поэтому он не смог избежать досадных ошибок при несомненных достоинствах, свойственных его произведениям. С другой стороны, именно это, по нашему мнению, обеспечило ему творческую свободу.

В.Г. Белинский назвал В. Т. Нарежного «первым по времени русским романистом». Его роман «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова» (1814) и произведения, опубликованные в первое двадцатилетие XIX века, тесно связаны с основными тенденциями развития русской прозы XVIII века. Романистика В. Т. Нарежного является, с одной стороны, своеобразным завершением формирующегося типа русского романа XVIII века, с другой стороны, переходным звеном между нравоописательной сатирической прозой XVIII века и прозой первой трети XIX века. Нам представляется необходимым преодолеть тенденцию изучения истории русской прозы XVIII века в отрыве от прозы XIX века. Изучение романистики В. Т. Нарежного необходимо для углубления исторической картины развития прозы допушкинского периода, для ее системного исследования на различных этапах.

Переходный характер эпохи породил аналогичные явления в сфере литературы и в значительной мере определил их значимость. Поэтому особенно активным становится обращение к эстетическим явлениям, которые исследуются в диссертации. До сих пор о преемственности, характерной для романов XVIII—XIX вв.еков, говорилось как об отголоске классицистического принципа подражания образцам, а также в связи с зависимостью от западноевропейской литературы. Чтобы понять допушкинский роман XIX века, надо всмотреться в роман XVIII столетия, где закладывалось его будущее реалистическое начало. Для этого же, как это ни парадоксально, необходимо обратиться к романистике В. Т. Нарежного 20-х годов XIX века. Переходность литературных явлений проявляется в том, что, с одной стороны, используется тип повествования, характерный для плутовского и нравоописательного сатирического романов. С другой — в сознательном сближении литературы с жизнью, в объемности ее изображения, углублении интереса к внутреннему миру человека, показе его судьбы.

Процесс самоутверждения любого явления крайне противоречив. Повествовательные жанры не являются исключением. Существенно то, что в своих противоречиях жанр раскрывает для будущего свою специфику. Первые суждения о романе и повести появились в предисловиях и обращениях к читателям, журнальных рецензиях, переводных трактатах, опубликованных во второй половине XVIII—XIX вв.еков. Для формирования русской прозы потребовалось менее полувека. Накопление практического опыта вызывало необходимость теоретического осмысления повествовательных жанров, подготавливало почву для романистов XIX века.

Наблюдение над прозой XVIII — начала XIX веков позволяет выделить следующие тенденции развития: s.

• 60−70-е годы XVIII в. — первые попытки создания оригинальных жанровых форм повествовательной прозы с сохранением подражательности западноевропейским образцам;

• 80−90-е годы XVIII в. — развитие оригинального романа и повести, обогащающихся за счет различных форм устного народного творчества, достижений сатирической прозы и драматургии, малых жанров прозы, западноевропейского романа;

• 1800−20-е годы XIX в. — утверждение приоритета оригинального романа среди других форм повествования, появление пародий на западноевропейские и отечественные источники. Создание и публикация произведений В. Т. Нарежного.

Разрабатываемая нами тема — «Романы В. Т. Нарежного в контексте русской прозы конца XVIII — начала XIX веков» является частью большой работы, которую ведут ученые. Концепция работы опирается на труды таких дореволюционных ученых, литературоведов и критиков, как В. Г. Белинский, Н. А. Добролюбов Н.И. Надеждин, Г. Е. Благосветлов, Е. Мечникова, А. И. Лященко, Н. А. Белозерская, А. Д. Галахов, В. В. Сиповский, А. Н. Веселовский. Нами учтены работы таких ученых XX века, как Ю. М. Лотман, М. М. Бахтин, В. В. Кожинов, В. Ф. Переверзев, Е. Е. Соллертинский, Н. Л. Степанов, Ю. В. Манн, О. Л. Калашникова, Т. Е. Автухович, П. В. Михед и других, давно и плодотворно изучавших прозу XVIII—XIX вв.еков в теоретическом, историко-литературном, а также культурологическом аспектах.

Жанр как мера содержательных и формообразующих признаков повествования обретает в конце XVIII начале XIX веков новый идейно-эстетический смысл. Несмотря на существование большого количества работ по частным вопросам, многие проблемы остались нерешенными. Не выявлено жанровое своеобразие русской прозы анализируемого периодане прослежена связь романов В. Т. Нарежного с прозой конца XVIII векане рассмотрена целая группа вопросов, требующих научного разрешения: это и проблема генезиса жанра, и взаимодействие жанра и художественного метода, и его историко-функциональное изучение. Отсутствие решения этих вопросов определяет актуальность данной темы.

В связи с отмеченными проблемами в исследовании ставится цель выявления своеобразия романистики В. Т. Нарежного в контексте русской прозы XVIII века. Достижение этой цели возможно путем решения ряда более частных задач.

1. Выявить основные тенденции, характер развития русской прозы рубежа XVIII—XIX вв.еков, влияние западноевропейской литературы и стремление авторов к оригинальности.

2. Осветить проблему чтения, позволяющую исследовать характер функционирования русской прозы изучаемого периода, формирование теории повествовательных жанров.

3. Проанализировать проблематику и образную систему произведений, представляющих ценность в плане выявления формообразующих признаков романа.

4. Выявить основные типы героя в прозе 80−90-х годов XVIII века, повлиявшие на романистику В. Т. Нарежного.

5. Охарактеризовать русский роман конца XVIII века как экспериментальный жанр, оказавший влияние на произведения В. Т. Нарежного 10−20-х годов XIX века.

6. На основе анализа текстов проследить характер использования В. Т. Нарежным основных мотивов и художественных средств, свойственных русской прозе XVIII века. Исследовать взаимоотношения между произведениями В. Т. Нарежного и образцами прозы конца XVIII века, имеющими общий объект изображения, стилистические особенности.

7. Проанализировать поэтику романов В. Т. Нарежного, проявление индивидуального авторского стиля.

Исследование жанровых форм повествовательной русской прозы рубежа XVIII—XIX вв.еков, в частности, романа — «самой универсальной художественной формы, которая вбирает в себя все содержание жизни"4 и повести, составляет объект данного исследования. Материал отбирался в соответствии с задачами и целью работы. В работе анализируется анонимный роман «Несчастный Никанор, или Приключение жизни российского дворянина Н******>> (1775, 1785−89), «Повесть одного российского дворянина, удалившегося от света» (1792), «Неонила, или Распутная дщерь» (1794), роман «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» (1799−1801) А. Е. Измайлова, повесть «Евгения, или Нынешнее воспитание» (1803) Н. Ф. Остолопова, «Чувствительное путешествие по Невскому проспекту» (1818) П. Л. Яковлева, а также произведения В. Т. Нарежного: «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова» (1814), «Аристион, или Перевоспитание» (1822), «Черный год, или Горские князья» (1829), «Бурсак» (1824), «Два Ивана, или Страсть к тяжбам» (1825), ряд других текстов. Рассмотрено множество критических источников, в том числе и несправедливо забытых, что продиктовано стремлением, дать объективную и возможно более полную картину процессов, протекавших в литературе указанного периода. В работу внесен ряд ограничений. В частности, вне поля зрения остались многие прозаические произведения XVIII — начала XIX века, в том числе незавершенный роман В. Т. Нарежного «Гаркуша».

Анализ проблематики, конфликта, системы образов и использование средств художественной выразительности в произведениях конкретных авторов предполагает в качестве одной из важнейших задач выявление внутреннего единства их творчества при наличии в нем многообразных, а подчас и взаимоисключающих тенденций. Изучение «повторимости» будет сочетаться, если несколько перефразировать В. Я. Проппа, с изучением «единственности». Существует некая условная шкала ценностей, на которой располагаются.

4 Русский и западноевропейский классицизм. Проза. — М., 1982. — С. 72. изучаемые объеюы. Уровень «ниже — выше», «обыкновенный талант» — «гений», «подмастерье» — «мастер», так или иначе, выявляется при анализе, способствует научному осмыслению проблемы. При раскрытии тенденций развития русской прозы XVIII века в центр внимания обычно попадает деятельность классиков, но для более полной картины художественного развития необходимо осветить деятельность также и рядовых литераторов, которые сами себя называли «мелкотравчатыми». Неверно рассматривать неклассические имена и произведения как отражение чьего-то влияния. По нашему убеждению, принципиально важно изучение литературной многорядности для решения проблемы генезиса и взаимообусловленности.

Предметом исследования служит функционирование различных форм повествования, романа в первую очередь, в определенный период развития. Для исторического подхода характерно установление характера прозы в определенной эстетической системе, на определенной стадии литературного формирования в синхронном соотношении с другими жанрами. Типологический подход выявляет своеобразие романа и повести в различных эстетических системах, наличие сходных функций и специфических особенностей жанров, связей с другими жанрами, позиции по отношению к системе в целом. Это позволяет решать проблемы поэтики повествовательных жанров. Законы функционирования романа и повести неотделимы от изучения жанровой специфики. Поэтому изучать их следует в единстве.

Научная новизна исследования состоит: во-первых, в привлечении к анализу широкого круга повествовательных произведений последней четверти XVIII — начала XIX века, не рассматривавшихся ранее достаточно полно исследователямиво-вторых, в систематизации представлений о прозе анализируемого периода через обращение к авторским декларациям, журнальным рецензиям, переводным и отечественным теоретическим источникам, трудам ученых, литературоведов и лингвистов XIX — XX вековв-третыа, в определении функциональности русского романа и повести указанного периода, проявляющейся в доступности произведений широким читательским кругам, в богатстве содержательных возможностей, соответствии требованию общественной пользыв четвертых, в выявлении типологии героя русской прозы конца XVIII векав-пятых, в раскрытии особенности соединения мировоззренческого и художественного начал в произведениях В. Т. Нарежного, во внимании к эволюции нравственных и эстетических критериев оценки действительности, мира и человека, в целостном анализе его романистики в контексте развития русской прозы конца XVIII — начала XIX веков.

В процессе исследования был использован ряд методов. Мы исходим из признания значимости основных литературоведческих подходов к изучению литературного процесса, выработанных в современной науке: сравнительно-исторического, историко-функционального, типологического. В диссертации используются элементы каждого из этих подходов.

Обоснование выводов. Достоверность и обоснованность выводов обеспечивается соответствием современной методологии литературоведческого исследования, изучением обширного круга романов XVIII — начала XIX веков, хранящихся в Российской государственной библиотеке, в Библиотеке Института русской литературы (Пушкинский дом), в Государственной публичной исторической библиотеке России. Мы использовали авторитетные издания произведений (первые издания, последние прижизненные издания, академические издания и т. п.), обращались к таким каталогам, как «Роспись российским книгам для чтения из библиотеки Александра Смирдина, систематическим образом расположенная: В 4 ч.» (СПб., 1828), «Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII в. 1725−1800» (М., 1962;1975), «Сводный каталог русской книги. 1801−1825» (М., 2000) и другим.

Апробация исследования проведена по следующим направлениям:

• освещение рассматриваемых диссертантом проблем в монографиях: Из истории русской прозы 70−90-х годов XVIII века. — Южно-Сахалинск, 2001; Романы В. Т. Нарежного: традиции и новаторство. — М., 2002, научных статьях, опубликованных с 1985 по 2002 гг.,.

• доклады и выступления по теме диссертации на научно-практических конференциях: «Средства массовой информации в современном мире» (Санкт-Петербург, 2000, 2001), «Синтез в русской и мировой художественной культуре» (Москва, 2001, 2002), «Пушкинские чтения: Творчество Л. С. Пушкина в контексте современных наук» (Южно-Сахалинск, 1999), «Актуальные проблемы методики преподавания филологических дисциплин в вузе и школе: II Маймановские чтения» (Южно-Сахалинск, 2001), «Поэтика русской и зарубежной прозы» (Южно-Сахалинск, 2001), «Голубковские чтения» (Москва, 2002), «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2002), научных периодических изданиях: «Филологические науки» (Москва, 2002), «Филологический журнал» (Южно-Сахалинск, 1999, 2000, 2001), «Ученые записки СахГУ» (Южно-Сахалинск, 2000, 2001).

Практическое значение работы заключается в том, что ее положения и выводы могут быть использованы в дальнейшем научном освоении проблемы жанровой природы русской прозы конца XVIII — начала XIX веков, изучении своеобразия романа как жанра, рассмотрении переходных явлений литературы, целостном анализе романов В. Т. Нарежного. Материал исследования применим при чтении общих и специальных курсов по истории русской литературы XVIII—XIX вв.еков в вузе.

История научного изучения проблемы исследования. Попытки изучения повествовательных жанров, в частности, романа и повести предпринимались с давних пор. При этом движение исследовательской мысли не могло быть последовательным. Непоследовательность объясняется, во-первых, причинами и условиями формирования жанров русской прозы, особым положением романа по отношению к другим жанрам, его спецификой.

Необходимо учитывать зависимость первых образцов от древнерусской повести и повестей петровского времени, западноевропейского романа, сентиментальной повести, стремительность процесса жанрообразования и обогащения новыми признаками. Во-вторых, изучение проблемы на различных этапах развития литературоведения зависит от меняющихся и обновляющихся методологических позиции исследователей. Продуктивным, с нашей точки зрения, является социально-исторический подход к изучению повествовательных жанров, когда их специфика связывается с внутренними содержательными признаками произведения, а сами признаки объясняются историческими условиями. Понять содержательную природу романа возможно лишь при изучении внелитературных, культурно-исторических факторов.

Понятие содержательности может интерпретироваться по-разному. Так, например, в «Теории литературы"5 выделяется понятие содержательного начала, которое формируется в определенных национально-исторических условиях, а затем видоизменяется, превращаясь в определенный тип сюжетно-композиционной конструкции, который и служит показателем жанра. В ряде работ исследователей 60-х годов XX века6 содержательность понимается как некое количественное начало. При анализе выделяется, прежде всего, объем, широта охвата материала7. Анализ первых теоретических источников изучения повествовательных жанров XVIII века, предисловий и других форм обращения авторов к читателям свидетельствует именно о таком подходе к пониманию их специфики.

В современных теоретических источниках указывается на необходимость определения жанра, исходя из качественных признаков. В ряде работ содержание произведения понимается как совокупность мотивов, то есть тем8,.

5 Теория литературы: В 3 т. — Т. 2. Ролы и жанры. — М., 1964.

6 Кузнецов M. Советский роман. — М., 1963; Чичерин А. Возникновение романа-эпопеи. — М., 1958 и др.

7 См., например: «Как повесть относится к рассказу, как роман к повести, так эпопея относится к обыкновенному роману», — писал Л.В. Чичерин// Чичерин Л. В. Возникновение романа-эпопеи. — М., 1958. — С. И.

8 Жирмунский Ь. Народный героический эпос. — М.-Л., 1962; Кожинов В. Происхождение романа. — M., 1963 и др. анализируется проблематика произведения. Слабостью многих работ в изучении специфики жанра романа следует считать изучение содержания отдельно от изучения формы. Определение жанра лежит в точке пересечения формы и содержания. Замечено: «Жанр представляет собой целостное образование, в котором не только опредмечивается, кристаллизуется и формулируется некоторое содержание, но диалектически сочетаются и взаимодействуют специфическое содержательное начало и различные типы словесно-композиционных систем"9.

Тенденция определения специфики романа по содержательным признакам определяет первые попытки научного изучения русского романа XVIII века, которые были предприняты уже во второй половине XIX века. Г. Е. Благосветлов в нескольких номерах (28, 31, 38) журнала «Сын отечества» в 1856 году опубликовал «Исторический очерк русского прозаического романа». Он рассматривает роман как зеркало действительности и средство ее критики, то есть в анализе жанра на первый план выдвинуто наличие или отсутствие сатирического начала. В истории романа он выделяет соответственно два направления: ложноклассическое (греческое) и сатирическое. К первому направлению он относит романы Ф. Л. Эмина и М. М. Хераскова. Ко второй группе отнесен роман М. Д. Чулкова «Пригожая повариха», «Похождения Ивана Гостиного сына» Ивана Новикова и роман А. Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества».

В работе А. И. Лященко «К истории русского романа. Публицистический элемент в романах Ф.А. Эмина» (1889) в центре внимания оказываются произведения первого русского романиста. Автор ограничился пересказом их содержания.

Последовавшие затем работы историков литературы А. Д. Галахова, Е. Мечниковой, Н. А. Белозерской, В. В. Сиповского и других отразили интерес ученых к фактологии, библиографическим изысканиям. Это были, как правило,.

9 Эсалнек А. Я. Своеобразие романа как жанра. — М., 1978. — С. 8. стихийные попытки дедуктивного вычленения и изучения различных типов романа, не претендующие на создание стройной типологической классификации.

В капитальном труде А. Д. Галахова «История русской словесности, древней и новой» (1863) проза XVIII — начала XIX вв. рассматривается в русле культурно-исторической школы, формирующейся в отечественном литературоведении. Русский роман периода формирования рассматривается, прежде всего, в связи с западноевропейскими образцами. Поэтому отмечено, например, что философско-политические романы М. М. Хераскова ориентируются на произведения Фенелона и Мармонтеля, а романы «морального направления» находятся под влиянием прозы Прево. Анонимный «Несчастный Никанор» и роман Ф. А. Эмина «Непреоборимое постоянство» отнесены к группе «рассказов о приключениях». Отдельно выделены произведения, подражающие «легкомысленным французским романам». При анализе произведений особо выделяется возможность их использования в процессе воспитания. «Пригожая повариха» М. Д. Чулкова обозначена как «пример трезвого отношения к легкомыслию». Историк литературы был убежден, что нравственные болезни героев — следствие пагубного влияния общества, поэтому роман А. Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» характеризуется положительно как нравоучительное произведение.

Н. А. Белозерская, длительное время занимавшаяся анализом развития прозы XVIII—XIX вв.еков, также отмечает, что первые произведения русских авторов находились «всецело под непосредственным влиянием иностранных романических произведений"10. Предложенная классификация отражает влияние европейского романа: роман с приключениями, нравоучительные «восточные повести», реальный роман, сентиментальный роман.

10 Белозерская II. Влияние переводного романа и зарубежной цивилизации на русское общество XVIII века // Русская старина. — СПб., 1895, январь. — С.129.

Представляют интерес работы А. Н. Веселовского, посвященные определению сущности жанровых и родовых различий русского и западноевропейского романа. Ученый обладал энциклопедическим знанием истории западных и восточных литератур, что давало возможность для широких обобщений и выводов. Необходимо отметить, что ему не всегда удавалось объяснить конкретно-историческую природу тех или иных литературных явлений. Позитивистский подход к осмыслению фактов проявлялся в негативном отношении к умозрительным обобщениям. В ряде работ нередко заметна тенденция имманентного объяснения процесса развития мирового искусства и смены его форм и видов. Заметнее всего это в.

Исторической поэтике", например, в объяснении процесса происхождения родов. Анализ жанра романа он проводит через сопоставление с такими эпическими жанрами, как героическая песня и эпопея, выделяя их связь с романом как новым жанром. Веселовский считает, что на определенном этапе исторического развития общества «происходит '» ослабление чувства солидарности между общественной единицей и обществом, иное понимание ею религиозных и политических вопросов, у единицы является свой особый мир, не тождественный с общим, иногда ему прямо противоположный, есть желание заявиться перед этим общим"11. Потребность в новом жанре, которым может быть и роман, и повесть, и новелла, возникает тогда, когда «главный интерес не сосредоточивается, как в былое время, на событии, а на участии, которое принимало в нем то или иное лицо, на их мотивах и побуждениях, на всем том.

1? мире личности, который раскрыт был новым прогрессом истории". Одним из содержательных признаков романа, считает А. Н. Веселовский, является внимание к личности. «Личность, — указывает он, — предполагает, прежде всего, самосознание, сознание своей особенности и противоположности индивидуумом, своей отдельной роли в общей культурной среде. Личность Всссловский Л.II. История или теория романа? ГрсчсскиП роман. Из истории развития личности. Тристан и Изольда и др. // Всссловский Л.11. Избранные произведения. — Д., 1939. — С. 8−9.

12 Всссловский Л. И. Указ. соч. — С. 9. развивается в эпохи, богатые борьбой, но вместе с тем богатые и результатами, когда известное прошлое устранено во имя новых принципов, сознательно становящихся на их место и ложащихся в основу характеров"13.

В опубликованном курсе лекций А. Н. Веселовского «История русского романа» (1907;1908) несколько глав посвящено анализу некоторых произведений русской литературы XVIII века. Основной тенденцией в развитии литературы анализируемого нами периода ученый видит зависимость русской прозы от западноевропейской, особо выделяет влияние «восточной» повести. Он не предлагает принципиально новой классификации жанра романа, поддерживая уже существующие, не объясняет критериев обособления одного типа от другого. Для «плутовского» и «психологического» романов главное, по его мнению, — объект изображения. «Сентиментальный» и «реалистический» романы обособлены по способу изображения действительности.

Историю русского романа он начинает с произведения XVII века -«Повести о Савве Грудцыне». Генеалогический ряд продолжают: «гистории», романы Ф. А. Эмина, проза М. Д. Чулкова, произведения Н. М. Карамзина. О романе А. Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» говорится как о произведении новаторском: оно несет в себе признаки переходности, размытости жанровых границ, имеет ярко выраженный элемент реалистичности: «Это не плутовской роман и не романы Эмина, это скорбная повесть о том, как человек, вступив в жизнь без нравственных устоев и попав в дурное сообщество, погибает. Все отрицательные черты современного общества хорошо схвачены автором и переданы вполне правдиво. Роман явился первым шагом в зарождении реалистической повести"14. Как видим, ученый не делает акцента на отличии повести от романа. п Веселовский Л. Н. Указ. соч. — С. 71.

14 История русского романа: Записки слушательниц Высших женских курсов по лекциям Л. Н. Веселовского. -М., 1907;1908.-С. 47−48.

Значительный вклад в изучение романа внес В. В. Сиповский. В ряде статей 1903;1905 годов и в двухтомных «Очерках из истории русского романа», посвященных роману XVIII века, он попытался описать и пересказать огромное число художественных текстов, созданных в последнюю треть века, как мало известных, так и практически неизвестных. Фактически его работы представляют собой единственную па сегодняшний день историю русской прозы XVIII века. Исследователь предпринял классификацию материала с выделением типов и жанровых признаков. Но, ограничив себя анализом идейно-тематической (содержательной) стороны произведения, он затруднялся с определением жанровых разновидностей. Понятие «роман» объединяет и собственно роман, и повесть, и сказку.

Преувеличивая влияние переводного романа, он свел все многообразие жанровых разновидностей русской прозы к романным типам западноевропейской литературы. Выделены четыре разновидности романа:

• роман псевдоклассический, обязательным элементом которого является наличие авантюрного сюжета, подразделяемый, в свою очередь, на галантно-героический (типа романов JIa Кальпренеда или М. Скюдери), политический (типа «Телемака»), авантюрно-дидактический (типа «Жиль Бласа») и другие;

• роман волшебно-рыцарский с обязательным «элементом подвига, любви и волшебства"15, где ощущается подражание «1000 и одной ночи» или французской литературной сказке. Подчеркивается, что указанные два типа опираются на явления жизни «внешней»;

• «английские» романы — «психологические по преимуществу» (912), в которых авторы показали «тончайшие изгибы душевной жизни героев» (400), «обратили внимание на явления внутреннего порядка» (912). Называются произведения JI. Стерна и С. Ричардсона, подражания «Новой Элоизе» Ж. Ж. Руссо, «Вертеру» И. Гете;

15 Сиповский В. В. Очерки из истории русского романа. — СПб., 1909;1910. — Т.1. — Вып. 1−2. — С. 912. Здесь и далее в цитируемом источнике указывается страница в круглых скобках.

• русский оригинальный роман, для которого характерно выделение «внутренней стороны» произведения и «бытового элемента — элемент реальной жизни, русской действительности является доминирующим» (636−637). Здесь выделены «романы, принадлежащие своим содержанием к старинной русской повести», «романы, содержание которых взято из русской жизни», «народный роман «Ванька Каин» (639).

Преувеличенное внимание к содержанию и желание подвести каждое произведение под предложенную схему, не позволило учесть как авторскую индивидуальность, так и те сугубо национальные особенности, которые выделяют «свое» в «чужом». Так, например, «Несчастного Никанора» исследователь относит и к «псевдоклассическому» типу по наличию авантюрного сюжета, и к «русскому оригинальному роману» по основному месту действия — основные события происходят в России. Данная классификация, тем не менее, позволила выделить две линии в развитии русского романа: «высокую» и «низкую». Первая из названных линий представлена типами политического, исторического, философского романа, для которых характерно выделение общественных проблем, героического начала. «Низкий» роман — по преимуществу плутовской. В центре внимания автора — утверждение эгоистических интересов личности, показ элементов реальной жизненной борьбы.

Перечисленные работы, вместе с тем, не свободны от описательности. Авторы придерживаются традиций культурно-исторической школы, поэтому абсолютизируют зависимость русских авторов от западноевропейских источников, нет четкости в классификации.

Сформировавшееся в начале XX века в отечественном литературоведении социологическое направление (П. Сакулин, В. Святловский) определило свой подход к изучению русского романа XVIII века. В тексте видели только отражение классовой борьбы, тех или иных социально-экономических процессов. Нередко смешивалось понятие жанра и стиля. Так, например, ПЛ.

Сакулип рассматривает прозу XVII — 40-х годов XIX века с точки зрения стилистических особенностей. XVIII век является по этой классификации второй культурной эпохой и этому времени свойственны следующие типы романов: сказочный, авантюрный, реально-бытовой. Неверно выбранный критерий оценки не позволяет разделить сказку, повесть и роман, формы журнальной сатиры. Авантюрный стиль объединяет такие непохожие друг на друга романы, как «Бова Королевич» и «Пригожая повариха» М. Д. Чулкова, романы М. Комарова и «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» А. Е. Измайлова, «Несчастный Никанор» и «Мертвые души» Н. В. Гоголя. К реально-бытовому типу исследователь относит повесть «Горькая участь» из «Пересмешника» М. Д. Чулкова и некоторые образцы журнальной сатиры последней четверти XVIII века.

В работах ММ. Бахтина, написанных, главным образом, в 30-е годы XX века и дождавшихся публикации в конце века, также предложена классификация романных форм. В работе «Роман воспитания и его значение в истории реализма» (1936;1938) проблема движения и эволюции романных форм рассматривается на обширном фактическом материале многовековой предыстории европейского романа, начиная с поздней античности до романов Гете. Ученый предлагает несколько разновидностей и типов жанра по принципу построения образа героя: «роман странствий», «роман испытания героя», «роман биографический (автобиографический или исповедальный)», «роман воспитания и становления». Отмечено, что ни одна разновидность не существует в чистом виде, но можно обособить тот или иной тип, учитывая определенный тип сюжета, характер концепции мира, своеобразие композиции. Так, например, герой «романа странствий» — «движущаяся в пространстве точка, лишенная существенных характеристик и не находящаяся сама по себе в центре художественного внимания романиста», концепция мира статична, разрабатывается лишь «авантюрное время», «историческое время» отсутствует. Поэтому «становления, развития человека роман не знает. Если и меняется резко положение человека (в плутовском романе из нищего он становится богачом, из безродного бродяги — дворянином), то сам он при этом остается неизменным"16. Заметим, что признаки указанного типа могут был? обнаружены в русском романе 60-х годов XVIII века.

Следующей ступенью развития жанра является «роман испытания», для которого характерно нагнетание препятствий. Герой должен все преодолеть, чтобы проявить себя. Качества личности заложены в нем изначально, события и приключения помогают проверить их. Выделяется греческий роман, который строится на рассказе о любовных испытаниях, либо на идее испытания святого. Другими типами являются рыцарский и барочный романы. Последний тип, в свою очередь, развивается либо как авантюрно-героический, либо как сентиментальный.

При всех разновидностях названных типов у них есть общие черты: событийность связана с исключительными ситуациями, поэтому особая роль отводится случайности. События не могут создать нового типа жизни или новой биографии именно благодаря своей природе. Мир не способен изменить героя, он не меняется, а лишь устраняет препятствия. Для такого типа героя не характерен показ социальных отношений. Мы видим наличие такого героя в таких произведениях 70-х годов, как «Пригожая повариха» М. Д. Чулкова или «Несчастный Никанор». Приметы этого типа встречаем в романах В. Т. Нарежного «Российский Жилблаз» и «Бурсак». «Идея испытания героя» соединена волей автора с показом социальных отношений, углубляясь до показа исторического становления человека.

Биографический роман" отличается от указанных типов полнотой знаний о герое и обстоятельствах его жизни. Обязательным является перечисление основных событий жизни, которые изложены последовательно, чтобы показать кризис и перерождение героя. Для этого используется «биографическое время». Меняется изображение мира. Это уже не фон для.

16 Бахтин M.M. Эстетика словесного творчества. — М., 1979.-С. 189−190. героя. Герой характеризуется как положительными, так и отрицательными чертами, которые даны изначально. Приметы такого типа повествования мы видим в таких произведениях, как «Неонила, или Развращенная дщерь», «Евгения, или Нынешнее воспитание» Н. Ф. Остолопова и ряде других.

Основной целью исследования М. М. Бахтина является многостороннее выяснение художественно-исторической ситуации, в которой складывается «роман воспитания» как зрелая форма романа нового времени. Выделяются три основных фактора формирования указанного типа: 1) новый образ «становящегося человека" — 2) принципиально иную, по сравнению с предыдущими типами, организацию пространственно-временной картины мира- 3) своеобразие «слова» в романе (романное «многоязычие»). Каждый из этих аспектов получил самостоятельную разработку в трудах ученого. Так, например, изучение времени и пространства легло в основу учения о «хронотопе». Бахтин при анализе «романа воспитания» особо выделяет момент «существенного» становления героя, что делает характер «переменной величиной в формуле романа»: «Образ становящегося человека начинает преодолевать здесь свой приватный характер (конечно, до известных пределов) и выходит в совершенно иную, просторную сферу исторического бытия. Таков последний, реалистический тип романа становления"17.

Классификация романа по степени освоения реального исторического времени, предложенная Бахтиным, очень спорна. Так, например, показ циклических возрастных изменений героя, выделенный им в отдельный тип, не имеет принципиального отличия от биографического типа. А «изображение жизни как опыта и школы» не имеет принципиального отличия от дидактико-педагогического романа. Тем не менее, основная концепция ученого представляется нам продуктивной, сделанные наблюдения позволяют углубить представление о романе XVIII века. Так, например, роман А. Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного поведения и сообщества» удобнее.

17 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М&bdquo- 1979. — С. 203. рассматривать как роман воспитания биографического типа, а в романе В. Т. Нарежного «Аристион, или Перевоспитание» уместно видеть некоторые черты «дидактико-педагогического» типа с включением элементов реалистического романа и т. п.

В статье «Эпос и роман (О методологии исследования романа)» (1941) основное внимание уделено проблеме показа судьбы героя в романе. Ученый утверждает, что герой романа показывается «не как готовый и неизменный, а как становящийся, изменяющийся, воспитуемый жизнью" — это лицо «не должно быть «героичным» ни в эпическом, ни в трагическом смысле этого слова, романический герой объединяет в себе как положительные, так и отрицательные черты, как низкие, так и высокие, как смешные, так и серьезные"18. Кроме того, отмечено, что роман запечатлевает «живой контакт» человека «с неготовой, становящейся современностью (незавершенным настоящим)». И он «более глубоко, существенно, чутко и быстро», чем какой-либо иной жанр, «отражает становление самой действительности"19. Основное достижение романа в том, что он может обнажить в человеке не только определившиеся в поведении свойства, но показать также нереализованные возможности: «Одной из основных внутренних тем романа является именно тема неадекватности герою его судьбы и его положения», человек может быть «или больше своей судьбы, или меньше своей человечности"20.

В 60-е годы XX столетия активизировалась деятельность по изучению истории и теории романа XVIII века. Ю. М. Лотмап предложил выделить два вида романа: «высокий» политический (роман классицизма) и «низкий» плутовской (роман эмпирического реализма). Эти виды, возникнув на начальном этапе развития жанра, отличаются одноплановостью. Развиваясь, они подготавливают почву для просветительского романа, который, в свою очередь, делится на роман философский и сатирический, рассматриваемые уже.

18 Бахтин M.M. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. — М., 1975. — С. 453.

19 Бахтин M.M. Указ. источник.-С. 451.

20 Бахтин M.M. Указ. источник. — С. 479. как двуплановые. К первому типу он относит такие произведения, как «Дикая Европианка, или Исправление преступления одного добродетелию другого» (1804), «Дикий человек, смеющийся учености и нравам нынешнего света» (1781) П. Богдановича и ряд других. К романам второго типа относятся «Каиб», «Ночи» (1792) и «Почта духов» (1789) И. А. Крылова, «Переписка моды» (1791) Н. Страхова, «Кривонос-домосед, страдалец модный» (1787) и другие. Отличительным признаком всех моделей является степень участия в общественной борьбе или полнота отражения этого. Поэтому, например, произведение А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» отнесено к «просветительскому роману идеологического типа». Как видим, концепция Ю. М. Лотмана также не позволяет отразить многообразия жанровых модификаций (особенно на начальном этапе развития), проблему творческого метода писателя. Кроме того, нет основания для разграничения повести и романа21.

В двухтомной академической «Истории русского романа», подготовленной сотрудниками Института русской литературы (Пушкинский дом) в 1962 году, впервые систематизирован огромный и разнообразный материал от повестей XVII века до романов начала XX века. Дан импульс к дальнейшему исследованию жанра. Материалы, посвященные русской прозе XVIII века, помещены в первом томе. Монографически представлено творчество Ф. А. Эмина, М. Д. Чулкова, М. М. Хераскова, И. А. Крылова. Обзорно представлено творчество М. И. Попова, В. А. Левшина, анонимные произведения «Несчастный Никанор, или Приключение жизни российского дворянина», «Неонила, или Распутная дщерь» и ряд других. Путь жанра представлен скорее описательно, чем аналитически. Движение жанра совмещено с хронологическим принципом. Многие наблюдения не утратили ценности до сих пор. Однако следует заметить, что первые романы Ф. А. Эмина, произведение «Неонила, или Развращенная дщерь» и романы В. Т. Нарежного,.

21 Лотмам Ю. М. Пути развития русской просветительской прозы XVIII века // Лотмаи Ю. М. Собрание сочинений. — T. I: Русская литература и культура Просвещения. — М., 1998. — С. 207−231. созданные в 20-е годы XIX века, определены как явления одного порядка, то есть, не определено их качественное отличие. Проза начала XIX века представлена повестями Н. М. Карамзина, романами Л. Е. Измайлова и В. Т. Нарежного. Верно замечено, что «рассматривать возникновение и развитие русского романа XIX века только как преемственное продолжение романа XVIII века было бы неправильно». Определено место нравоописательных романов указанных авторов в истории русского романа: «сыграли.важную роль в подготовке и формировании принципов реалистического романа следующей эпохи». Заметим, что в работах таких исследователей, как В. Ф.

Л я/.

Переверзев, Н. Л. Степанов, Н. А. Вердеревская, Ю. В. Манн и других продолжает развиваться эта точка зрения.

Не утратила ценности до сих пор работа В. В. Кожинова «Происхождение романа» (1963). Теоретическое освещение проблемы жанра рассматривается на материале западноевропейской и русской литературы. В вопросе о романе исследователь исходит из понятия «жанровой формы», которая осознается им как содержательная. Это «тип структуры с единой системой своеобразных композиционных, образных, языковых систем"28. Автор прослеживает социально-исторические предпосылки, эстетические возможности старых ** литературных жанров, закономерности возникновения новой формы художественного освоения мира, определяет причины и условия появления признаков романной структуры. Роман оказался, как утверждает исследователь, наиболее емкой и универсальной формой для художественного исследования действительности и человека. Предметом романного повествования является определенный тип человека, появившегося в XVI—XVII вв.еках. Описание жизни бродяги, пикаро, по его мнению, питало новый жанр, который превращается в К 22 История русского романа: В 2 т. — М.- JI., 1962. — Т. I. — С. 23.

23 Указ. соч.-Т. 1.-С. 7.

24 Переверзев В. Ф. У истоков русского реалистического романа. — М., 1965.

25 Степанов ПЛ. Романы В. Т. Нарежного// В. Т. Нарежный. Избранные сочинения: В 2 т. — Т. 1. — М., 1956. — С. 5−40.

26 Вердеревская П. Л. Русский роман 40−60-х годов XIX века. — Казань, 1982.

27 Мани Ю. В. У истоков русского романа // Манн Ю. В. Диалектика художественного образа. — М., 1987. эпос частной жизни". Традицию соотнесения романа с судьбами личности мы находили в произведениях Гегеля, В. Г. Белинского, А. Н. Веселовского. В монографии В. В. Кожинова появляется новый аспект этой проблемы: понятие «личного» трактуется неоднозначно. Это и юридическая свобода, и частный быт, и внутренняя свобода. Принципиально важным для понимания природы нового жанра является, по нашему мнению, внимание к прозаической стороне жизни человека, мелочам быта. Герои постоянно перемещаются в пространстве, но их движение является вынужденным и вызвано поиском пропитания, пристанища. При этом герои должны приложить усилия, чтобы преодолеть обстоятельства, проявить смекалку и хитрость, не надеясь на сословные привилегии, данные им от рождения. Ориентируясь на образцы известных западноевропейских романов XVIII века, В. В. Кожинов выделяет две романные линии: «событийный роман» (Г. Филдинг, Т.Дж. Смоллет) и «лирический роман» (С. Ричардсон, Ж.-Ж. Руссо). Им обозначены этапы развития романа:

• плутовской роман (конец XVII века — начало XVIII века): «Дон Кихот» и «Робинзон Крузо" — в конце XVII века зарождается психологический роман: «Прицесса Киевская»;

• психологический роман (с середины XVIII века), в котором основным предметом изображения становятся душевные искания и странствия;

• в первой четверти XIX века складывается особая ветвь исторического романа, главным в котором является субъективное самораскрытие;

• после окончательного установления буржуазного общества формируется и развивается роман классического типа (Стендаль, Флобер), о котором замечено: «.подлинной эстетической реальностью романа остается движение к счастью, полноте любви и свободе, ибо это движение имеет беспредельную неограниченную цель"29.

28 Кожинов В. В. Происхождение романа. — М., 1963. — С. 7.

29 Кожинов В. В. Происхождение романа. — М., 1963. — С. 334.

В основной концепции В. В. Кожинова, тем не менее, есть некоторые противоречия. Историю романа он начинает с XVI века, определяя суть жанра как «стихию движения к счастью». Но подобная сюжетная основа характерна и для произведений, созданных в другие эпохи.

Несомненную ценность имеет коллективная монография ИМЛИ им. A.M. Горького «Русский и западноевропейский классицизм. Проза» (1982). Основное внимание уделено анализу закономерностей формирования и путей развития классицизма в различных прозаических жанрах. Детально анализируется творчество Ф. А. Эмина, М. Д. Чулкова и М. М. Хераскова. Разделение произведений по принципу художественного метода затрудняет конкретизацию типологических особенностей. Так, например, имя М. Д. Чулкова упоминается и в главах о классицизме, и в главах, посвященных анализу предромантических и предреалистических тенденций.

Линия развития русской прозы XVIII века прослежена в диссертационных работах В. П. Степанова, Е. И. Степашок, В. П. Царевой, JJ.B. Камедииой, Л. В. Антюхова, Е. М Фильченковой, Т., Ц Долгих, С. Б Ксшеиецкой и других30. В них исследуется либо творчество известного прозаика, либо произведение, наиболее значительное в жанровом плане.

На данный момент существуют две работы31, авторы которых сосредоточивают внимание на начальном этапе развития русского романа XVIII века — шестидесятых-семидесятых годах. До сих пор недостаточно изучен разнообразный по жизненному материалу и формам повествования роман последней четверти XVIII — начала XIX века.

30 Степанов B.II. М. Д. Чулков и русская проза 1750−1770-х гг. ЛКД. — Л., 1972; Степанюк Е. И. Жизнь и творчество Н. Ф. Эмина. ЛКД. — Л., 1975; Царева В. П. Становление романа в русской литературе 60−90-х годов XVIII века. ЛКД. — Л., 1978; Камедина Л. В. Матвей Комаров н массовая литература XVIII века. АКД. — Л., 1984; Фильченкова Е. М. «Третьесословная» проза и ее роль в развитии русской литературы последних десятилетий XVIII века. ЛКД. — М., 1990; Долгих Т. Д. Русская сатнрико-бытовая повесть 2-й половины XVIII века (поэтика, проблематика). ЛКД. — М., 1991; Каменецкая С. Б. «Рыцарь нашего времени» II.М. Карамзина: источники и литературная судьба. ЛКД. — СПб., 1992.

31 Калашникова OJI. Становление русского реально-бытового романа XVIII века. — Днепропетровск, 1986; Жанровые разновидности русского романа 1760−1770-х гг. — Днепропетровск, 1988; Автуховнч Т. Е. Риторика и русский роман XVIII века, — Гродно, 1995.

Значительным вкладом в разработку проблем русского романа XVIII века следует считать работы O.JI. Калашниковой. Ею систематизирован имеющийся материал по изучению жанра романа 60−70-х годов XVIII века для решения проблемы его типологии. С этой целью определены жанрообразующие признаки, среди которых: концепция мира и человека, проблематика, воплощенная в определенном типе конфликта, характер хронотопа, тип центрального героя и сюжета, характер композиции, субъективная организация материала.

Анализу подверглись модификации «высокого» романа. Это произведение «Нума, или Процветающего Рима» М. М. Хераскова, любовно-авантюрные, философско-политический роман воспитания и авантюрно-философские романы Ф. А. Эмина. Высшим достижением романиста назван философско-психологический эпистолярный роман «Письма Эрнеста и Доравры». Для всех названных модификаций «высокого» романа свойственны общие признаки: «организующая жанровую структуру концепция жизни как извечной борьбы человека с судьбойисследование духовной стороны отношений личности и социума, составляющих родовую структурную основу жанраконфликт, ограниченный духовно-интеллектуальной сферой бытияобраз мира, развертывающийся в условном пространстве и времени и остающийся неизменнымтип центрального героя, живущего в мире размышлений и чувствсочетание авантюрного и философского начал, определяющее наличие трактатного элементаособая роль автора — учителя — главного субъекта романной речи"33.

Низовой" роман представлен социально-бытовым романом М. Д. Чулкова «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины», где жизнь изображена как она есть, а также социально-психологическим романом «Несчастный Никанор, или Приключение жизни российского дворянина.

32 Калашникова ОЛ. Становление русского рсалыю-бытового романа XVIII века. — Днепропетровск, 1986; Жанровые разновидности русского романа 1760−1770-х гг. — Днепропетровск, 1988.

33 Калашникова OJI. Русский роман 1760−70-х годов. Типология жанра. ЛДД. — М., 1990.-С.22.

Н******". Проблему взаимодействия с типом волшебно-рыцарского романа и народной сказки исследовательница рассматривает на примере романа М. И. Попова «Славенские древности, или Приключения Славенских князей». Общими типологическими признаками «низового» романа являются: «концепция действительности как эмпирической реальности в ее материально-бытовом воплощениипонимание человека как продукта определенной среды, формирующей особый тип героя, энергично борющегося с нуждойвнимание к социальному аспекту конфронтации человека и мира, обусловившем социальный конфликт романовантиномичная любовным и духовным авантюрам «высокого» романа бытовая авантюрность сюжета, основанного на обыденных ситуациях обычной жизни современникалокализация действия в конкретно-историческом времени и пространствежанровая двойственность, основанная на сочетании событийного и психологического плановна пародийном переосмыслении элементов «высокого» романана включении документа в жанровую структуру"34. Таким образом, важнейшим основанием для рассмотрения текста в его принадлежности к «высокому» или «низовому» типу является различие в концепции действительности: мир духа или мир материи. Роман XIX века сумел преодолеть полярность двух указанных линий, что сыграло свою положительную роль в формировании романа нового типа.

Романистика В. Т. Нарежного, рассматриваемая нами в контексте русской прозы XVIII века, не имеет до сих пор достаточно полного изучения. Первое и единственное исследование творчества Нарежного осуществлено сотрудницей журнала «Русская старина» Н. А. Белозерской в 90-е годы XIX века. Историко-литературный очерк «Василий Трофимович Нарежный» (1896) состоит из двух частей. В первой части дана общая характеристика состояния русской прозы в конце XVIII — начале XIX века, определен момент подражательности и самобытности, предложена своеобразная типология русского романа. С учетом содержательного признака выделены: «а) романы с приключениями (romans.

34 Калашникова ОЛ. Русский роман 1760−70-х голов. Типология жанра. ЛДД. — М., 1990. — С. 30. d’aventures") — b) романы нравоучительныес) так называемые восточные повести- - более поздние: d) сентиментальные романы и повести, а также попытки: е) исторического и f) реального романа" (выделено Н. Белозерской — JI.P.)35. Кроме того, сделан обзор произведений того времени, что позволяет представить общую картину развития повествования. К сожалению, мало внимания уделено анализу влияния на прозу Нарежного сатирической журналистики XVIII века, а также произведений Д. И. Фонвизина, М. Д. Чулкова и других прозаиков. Предложен интересный материал, позволяющий видеть изменение читательских интересов в русском обществе первого двадцатилетия. Указывается, что «романы являлись главным и любимым чтением русской публики не только в прошлом, но и в начале нынешнего столетия"36.

Во второй части очерка систематизирован имеющийся на тот момент биографический материал, рассматриваются основные произведения В. Т. Нарежного. Заключает исследование вывод, в основе которого убеждение, что Нарежный «оказывается более новым и самобытным, нежели все его предшественники. Не подлежит сомнению, что при таком разнообразии произведений и силе таланта, о котором свидетельствуют лучшие романы и повести Нарежного, он мог бы занять видное место среди русских первоклассных романистов, а для этого он должен был явиться в пору большей зрелости литературы и при более благоприятных условиях. Но тем выше приходится нам ценить оказанные им услуги русской романической литературе"37.

Н.А. Белозерская не ставит перед собой цели дать глубокий литературоведческий анализ произведений Нарежного. Она наметила путь для современных исследователей. Таким образом, до публикации очерка встречались лишь разрозненные высказывания, теперь появилось цельное.

35 Белозерская Н. Василий Трофимович МарсжныП: Историко-литературиий очерк: В 2 ч. — СПб., 1896. — 4.1. -С. 39.

36 Белозерская Н. Указ. соч. — Ч. 2. — С. 103.

37 Белозерская Н. Указ. соч. — 4.2. — С. 159. исследование, в котором систематизирован имеющийся материал, дано первое описание основных произведений писателя.

В курсе лекций «История русского романа» (1907;1908) Л. Н. Веселовский упоминает о «фигуре Нарежного, интересной по большой интенсивности внутренней жизни». Он ценит в писателе наблюдательность, трезвый взгляд на Русь, твердость позиции, которая проявилась в отрицании влияния «чужо-европейского», авторскую самобытность («в каждом своем романе мог сказать свое слово»). Особо выделена мысль о том, что Нарежный заложил основы развития русского романа: в его произведениях «мы найдем что-нибудь такое, что потом понадобится будущим писателям или по обрисовке типов, или же по картинке нравов"39. Веселовский сравнивает романы Нарежного с прозой Гоголя и Булгарина и отдает предпочтение первому. Хотя замечает, что был излишне самонадеян и не имел в начале пути того, кто бы посоветовал ему, как Пушкин Гоголю, больше почитать западноевропейскую литературу и удалить из текста лишнее.

В XX веке появилось несколько новых работ, посвященных анализу тех или иных сторон прозы В. Т. Нарежного. Это объясняется стремлением к углубленному исследованию становления русского реализма, существенную часть которого занимают прозаические жанры. Анализ романов В. Т. Нарежного позволяет уточнить истоки и исторический путь русского реализма. Литературоведами XX века была определена основная его заслуга в том, что в произведениях изображена «многосторонняя картина русской общественной жизни начала XIX века"40.

На протяжении XX века романы Нарежного переиздавались несколько раз41. В связи с подготовкой первого издания его сочинений в советское время.

38 История русского романа: Записки слушательниц Высших женских курсов по лекциям А. Н. Веселовского. -M., 1907;1908.-С. 48.

39 Там же. — С. 54.

40 Каллаш В. В. История русской литературы XX вска.-СПб., 1908.-T.1.-C. 190−191.

41 Нарежный В. Т. Избранные романы / Вступ. ст., прим. В. Ф. Переверзева. — M.-JI., 1933; Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова / Вступ. ст., прим. IIJI. Степанова. — М., 1938; Избранные сочинения: В 2 т. / Всту п. ст., прим. ПЛ. Степанова. — М., 1956; Сочинения: В 2 т. / Вступ. ст., прим. Ю. В. Манна. — М., 1983; Избранное / Вступ. ст., прим. Грихина В. Л., Калмыкова В. Ф. — M., 1983; Российский были опубликованы работы В. Ф. Переверзева. В монографии «У истоков русского реального романа» (1938)42 одна из глав посвящена Нарежному -«Провозвестник романа „натуральной школы“ Н.В. Гоголя». Автор связывает произведения писателя с вырождением и перерождением дворянства, что позволяет, по его мнению, создать «все типы дворянских уродцев, противопоставив им идиллически зарисованные культурные дворянские поместья"43. Верно указывается на преемственную связь Нарежного и Гоголя, в каждом произведении Нарежного ученый находит элементы «утопического романа» либо их отсутствие. Исследование выдержано в духе марксистского литературоведения того времени. Вся романистика первой четверти века пренебрежительно названа «презренной прозой», романы Нарежного рассматриваются вместе с произведением Булгарина «Иван Выжигин» с классовых позиций. В произведениях, прежде всего, выделяются признак^ критического реализма. Стиль работы отличается наличием специфической лексики. Например, «.был страстный борец, яростно метавший в своих общественных и литературных врагов поэтические перуны."44.

Одновременно с указанной работой выходит статья H.JI. Степанова в журнале «Литературная учеба» (1937, № 7)45, также отличающаяся наличием идеологических оценок и выделением в произведениях Нарежного критического начала. В 50−70-е годы появились работы Е.Е. Соллертинскоого46, продолжившего исследование романов Нарежного. Он отмечает наличие антикрепостнических настроений писателя, сопоставляет.

Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова. — Петрозаводск, 1983; Славенские вечера / Вступ. ст., прим. H. Шахмагонова. — М., 1990.

42 В 1965 году монография была переиздана под названием «У истоков русского реалистического романа» без изменения содержания.

45 Переверзев В. Ф. У истоков русского реалистического романа. — M., 1965. — С. 34.

44 Переверзев В. Ф. Указ. соч. — С. 77−78.

45 Степанов НЛ. У истоков русского реалистического романа//Литературная учеба.- M., 1937.-№ 7. — С.

46 Соллертинский Е. Е. Роман В.Т. Нарежного «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова»: Из истории русского критического реализма // Ученые записки Урхт. пед. инст. -Уральск., 1955. — 34 с. — Соллертинский Е. Е. Творческий путь В. Т. Нарежного. Автореферат дис. к.ф.н. M., 1953; Соллертинский Е. Е. Русский реалистический роман первой половины XIX в.: Проблема жанра. — Вологда, 1973.-173 с. прозу Нарежного с произведениями А. Н. Радищева, Н. И. Новикова и другими представителями литературы XVIII века.

Лишь одна работа посвящена изучению жанровой специфики романов В. Т. Нарежного — диссертационное исследование П.В. Михеда47. Детальному анализу подвергнуты романы «Российский Жилблаз» и «Бурсак». Особое внимание уделено влиянию на произведения Нарежного различных жанров устного народного творчества, народной украинской комедии. П. В. Михед предлагает рассматривать романистику Нарежного как синтез просветительского мировоззрения и элементов барочного мироощущения. Вслед за М. М. Бахтиным он определяет реализм Нарежного как «гротескный», имея в виду, прежде всего, стилевые особенности его прозы.

В 80-е годы XX века новым словом в анализе творчества писателя стали jQ работы Ю. В. Манна. Исследователь рассматривает типологические особенности произведений романиста, выявляет связь с западноевропейской литературой, обнаруживает сюжетное сходство с произведениями Н. В. Гоголя.

Одним из главных вопросов в трудах всех исследователей является обсуждение проблемы художественного метода В. Т. Нарежного. Первым определил принадлежность писателя к реалистическому методу В. Г. Белинский, указав при этом на излишнее присутствие дидактизма и морализирования. Кроме того, упрек был высказан в недостаточно глубоком охвате явлений общественной жизни. Н. А. Белозерская в качестве достоинства отметила наличие в произведениях картин русского быта, тонкую наблюдательность автора. Уточнение направленности развития реалистических тенденций в прозе Нарежного было сделано В. Ф. Переверзевым, назвавшим его реализм «провинциально-поместным». H.JI. Степанов видит в произведениях писателя отражение рационалистического мировоззрения человека XVIII века, что дает ему право видеть в творчестве Нарежного проявление.

47 Мнхсд П. В. Жанрово-стилевое своеобразие романов В. Т. Нарежного. ЛКД. — Киев, 1981.-24 с.

48 Манн Ю. В. У истоков русского романа // Вопросы литературы. — М., 1983. — № 5. — С.151−170- В. Т. Нарежный. Соч.: В 2 т. — М., 1983. — Т.I. С.5−44- Диалектика художественного образа. — М., 1987. — С.8−39. дидактического реализма". Е. Е. Соллертинский уточняет это понятие применительно к роману «Российский Жилблаз»: «Объективное значение изображения порочности социально-крепостнического строя далеко выходит за рамки его скромного желания только поучать с помощью предметных уроков». Роман «заставляет задуматься над причинами неблагополучия и виновниками его. Поэтому обозначение «дидактический реализм» не должно снижать значительности содержания созданных автором картин"49. Хотя исследователь и считает, что некоторый схематизм, обусловленный просветительской эстетикой, ограничивает реалистические возможности произведения.

На «теньеризм», свойственный произведениям Нарежного, как один из принципов реалистического бытописания, указывалось еще в прижизненных рецензиях. Эту идею продолжает развивать в своих работах H.JI. Степанов. Он отмечает, что, несмотря на то, что для своего времени это было прогрессивным явлением, свидетельством наличия критического начала в произведении, тем не менее излишняя натуралистичность мешала созданию обобщения, выделению типического, изображению сложного внутреннего мира героя. Заметим, что знание основ русской жизни, внимание к быту народа, включение в текст множества бытовых подробностей, представляющих огромный интерес для характеристики героев, наблюдательность, проявившаяся в создании ярких картин русской жизни, составляет, по нашему мнению, главное достоинство прозы Нарежного. В этом проявляется не приземленность, не неспособность посмотреть на жизнь широко, что было более свойственно прозаикам XVIII века, а умение видеть частности, поэзию обыденного.

Е.Е. Соллертинский считает, что творчество Нарежного имеет исключительное значение для начального этапа развития русского критического реализма, так как писатель отбирает для сатирического описания наиболее типичные явления, «стремится расширить рамки повествования». Но.

49 Соллертинский Е. Е. Роман В.Т. Нарежного «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова»: Из истории русского критического реализма // Ученые записки Урал. пед. лист. -Уральск, 1955.-C.I05. ограниченность мировоззрения писателя, отрыв от центров общественной борьбы приводит к тому, что социальные противоречия иногда подменяются моральными"50. Действительно, автор предлагает обычно своим героям путь нравственного перевоспитания. Известно, что крупные явления литературы часто складываются из усилий талантливых, но малозаметных писателей. Необходимо, чтобы эти многочисленные имена не остались для читателей безликими, чтобы каждый автор выделялся какой-то своей чертой.

Из всего многообразия творческой деятельности В. Т. Нарежного мы выбрали для анализа его романы, опубликованные в первом двадцатилетии XIX века. Творчество Нарежного-прозаика мы характеризуем как лабораторию романа. Он не боялся обращаться к традиционным романным моделям XVIII века и начала XIX века, осуществлять творческий эксперимент. По определению Н. А. Белозерской, «он оказывается более новым и самобытным (выделено Н. Белозерской — JI.P.), нежели все его предшественники. Без преувеличения можно сказать, что его роман «Черный год, или Горские князья» был первым русским сатирическим романом, где он, не ограничиваясь сферой повседневных явлений, касается разных сторон общественной и государственной жизни. В своих двух сочинениях «Российский Жилблаз» и «Два Ивана, или Страсть к тяжбам» он положил начало русскому реальному нравоописательному роману, равно как его «Запорожец» и «Бурсак» могут считаться первыми, более или менее самобытными произведениями в области русского исторического романа. В «Гаркуше» мы видим попытку нравоописательного романа из народного быта. Не подлежит сомнению, что при таком разнообразии произведений и силе таланта, о котором свидетельствуют лучшие романы и повести Нарежного, он мог бы занять видное место среди русских первоклассных романистов, а для этого он должен был явиться в пору большей зрелости литературы и при более благоприятных.

50 Соллертинский П. П. Роман В.Т. Нарежного «Российский Жилблаз, млн Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова»: Из истории русского критического реализма // Ученые записки Урал. пел. мнет. -Уральск, 1955.-С. 133. условиях. Но тем выше приходится нам ценить оказанные им услуги русской романической литературе"51. Обращение к текстам писателя должно, по нашему убеждению, подтвердить или опровергнуть предложенную классификацию, позволить углубить наше представление о роли и месте Нарежного-романиста в истории русского романа.

Так как романистика Нарежного не получила до сих пор достаточно полной оценки, есть необходимость определить ее значение и ценность, указать истинное положение его романов в истории русской прозы конца XVIII — начала XIX веков. i.

51 Белозерская II. Василий Трофимович Нарежный: Историко-литературный очерк: В 2 ч. — СПб., 1896. — 4.2. -С.158−159.

Часть I ГЛАВА 1.

Русская проза конца XVIII века в культурно-историческом аспекте.

Заключение

.

Развитие русской прозы составляет важную часть литературного процесса XVIII — начала XIX веков. Внедрение в русскую литературу повествовательных жанров происходит стремительно. Меньше чем за сто лет сформировались и утвердились литературные формы и образцы, на развитие которых на Западе ушло более трехсот лет. Процесс становления повествовательных жанров можно разделить на два периода, обусловленные различным пониманием задач романа и повести и уровнем их разработанности в русской литературе. Уже на первом этапе, в 60−70-е годы XVIII века отмечены первые попытки создания оригинальной жанровой формы. Однако большая часть прозаических произведений была сориентирована на западноевропейские образцы. Дальнейшее развитие прозы в 80−90-е годы состоит в том, что авторы обращаются к жанрам устного народного творчества, активно усваивают предшествующие достижения в области русского повествования и драматургии.

Наблюдения над романом, в частности, показывают, что борьба за него в это время — явление многоконфликтное, возникшее в результате столкновения и тесного переплетения различных литературных традиций, которые ассимилировались на русской почве. Славу литературе принесли произведения, авторы которых вышли за рамки правил, проявили фантазию и самостоятельность, сумели почувствовать и отразить потребности нового времени, встать на путь поисков национально значимых тем, своей системы изображения жизни.

Средневековый писатель не стремился к самовыявлению. Д. С. Лихачев, характеризуя новые явления в литературе переходного периода, отмечает, что возникла потребность в «выработанной к XVII веку осознанной необходимости подчинения литературы личностному началу, выработке личностного творчества и стабильного авторского текста произведений. В литературу входит авторское начало, личная точка зрения автора, представления об авторской собственности и неприкосновенности текста произведения автора, происходит индивидуализация стиля и многое другое"486. Отмеченная тенденция полно проявилась в русской прозе XVIII века.

Общий процесс демократизации русской литературы XVIII века способствовал развитию повествовательных жанров, проявился в демократизации состава писателей: из среды духовенства, купечества и чиновничества вышли такие «мелкотравчатые» авторы, как Федор Эмин, Михаил Чулков, Василий Левшин и другие. Из этой же среды происходило расширение круга читателей, что во многом объясняется успехами просвещения в России особым интересом к жанру романа, его «неготовостью»: «Роман — единственный становящийся жанр, поэтому он более глубоко, существенно, чутко и быстро отражает становление самой действительности. Только становящийся сам может понять становление. Роман соприкасается со стихией незавершенного настоящего, что и не дает этому жанру застыть. Романист тяготеет ко всему, что еще не готово"487.

Роман, возникший в период господства жанров, сохраняющих свою устойчивость и каноничность, проложил путь в качественно иную жанровую систему XIX века. Начало жанровому эксперименту было положено Федором Эминым, создавшим своеобразную энциклопедию форм романного повествования. Уже в «Похождениях Мирамонда» мы видим тенденцию перерастания романа-путешествия в роман-воспитание чувств. Соединение документально-очеркового и вымышленного авантюрного начал с исследованием духовного роста героя проявилось у многих писателей конца XVIII века в утверждении психологического романа. «Письма Эрнеста и Доравры» явились не только отражением эстетического опыта западноевропейской литературы. Этот роман открыл для русской романистики.

486 Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси П Лихачев Д. С. Избранные работы: В 3 т. — Т. 3. — Л., 1987.-С. 7.

487 Бахтин М. Эпос и роман.-СПб., 2000. — С. 198−218. новые возможности психологизации повествования. Использование эпистолярной формы позволило отдать герою традиционно авторские способы раскрытия внутреннего мира персонажа. Волшебно-фантастический и плутовской романы тесно связаны с просветительским нравоописательным романом. Включение сатирической панорамы в авантюрный сюжет предвосхитило сатиру Н. В. Гоголя и М.Е. Салтыкова-Щедрина. Усилиями отдельных авторов конца XVIII — начала XIX веков создавалась новая повествовательная форма, вобравшая в себя завоевания предшествующей отечественной и западноевропейской литературы, а также ориентированная на осмысление явлений общественной жизни России.

Кроме того, среди причин стремительного развития романа — новое решение проблемы героя и его судьбы. В классицистических произведениях судьба человека зависела от формально-содержательных установок авторам Жесткое структурирование образа героя в эпическом произведении невозможно. Герой не может оставаться только чиновником или купцом, ревнивцем или скупым, героем или антигероем. Герой-плут как один из первых жанровых типов начинает постепенно характеризоваться и как бытовой герой.<. У автора появляется потребность воплотить избыток человечности. Существенная роль отводится уже второстепенным персонажам. Эпическая цельность человека распадается в романе, появляется существенный разнобой между внешним и внутренним человеком, в результате чего предметом опыта и изображения становится субъективность человека. Романы и повести, появившиеся в последнюю четверть века, во многом продолжили развитие традиций журнальной сатирической прозы XVIII века со свойственным ей моралистическим дидактизмом, который характерен для произведений Н. И. Новикова, Д. И. Фонвизина, И. Л. Крылова. Роман строился в непосредственном контакте с современностью, это требовало более действенных форм влияния. Яркость жизненных красок, острота социальной сатиры, углубление традиционного типа героя-плута и многое другое приближают романистов конца века к достижениям реалистической прозы начала XIX века. Еще нет реалистической зрелости и художественной завершенности в произведения, но именно они стали необходимым звеном в развитии русской прозы, позволяют уточнить процесс ее самоопределения.

В масштабах великой русской словесности жизнь прозы конца XVIIIначала XIX века занимает небольшое место. Это период рождения и становления повествовательных жанр, поэтому выявление основных тенденций развития различных форм повествования в это время представляется нам необходимым. Процесс зарождения романа и времени его формирования сопровождался полемикой о судьбе этого жанра в русской литературе. А. П. Сумароков, Н. И. Новиков, А. Т. Болотов, Н. М. Карамзин, западноевропейские критики и историки литературы, чьи произведения были опубликованы на русском языке, при всех различиях их идейно-эстетических позиций оказались едины в утверждении необходимости создания русского национального романа. Дискуссия о романе, с одной стороны, способствовала осмыслению особенностей жанра, а с другой — направляла его развитие в отечественной литературе. Развитие романа шло, во-первых, по пути отказа от «поэтичности», свойственной, как правило, жанрам новой литературы, во-вторых, герой романа постепенно лишается героичности, в нем свободно и стихийно совмещаются как положительные, так и отрицательные качества, в-третьих, характер героя проявляется в действии и созерцании, становление его зависит от жизненных уроков. Обратившись к определениям жанра, данным в момент его становления теми, кто участвовал в этом процессе, мы отметили сложность взаимоотношения романа с другими жанрами и с самим собой. В качестве одной из его основных дефиниций традиционно признается наличие вымысла. Цель романиста — создание текста, служащего к исправлению нравов. В начальный момент развития роман во многом зависит от рецепции, вкуса читателя. Постепенно роман освобождается от необходимости обязательного использования дидактического и развлекательного элементов. Будущее романа за широким художественным обобщением. Дальнейшее изучение жанра позволит объяснить важность романа как объекта изучения для теории и истории литературы.

Романы Нарежного — явление примечательное в русской литературе первого двадцатилетия XIX века. В большинстве работ рецензентов красной нитью проходит соединение восторженных отзывов с упреками в отсутствии вкуса и языковой небрежности. По своей творческой природе он был слишком тесно связан с прозой XVIII века. Это был тип художника-завершителя предыдущего периода развития литературы. Его связь с малорусской литературой проявилась в провинциализме эстетического вкуса. Гоголя также обвиняли в этом, но он искупил все талантом, который был оценен. Нарежный также мог бы достичь художественных высот, если бы имел достойную критику и большую четкость литературной позиции.

В 1842 году в одной из работ В. Г. Белинский замечает: «Литературное поколение до Карамзина было торжественное. следовавшее затем поколение было чувствительное. нравственность при всем этом не забывалась и шла своим путем. в литературу начал проникать элемент исторический и сатирический, в котором выразилось стремление общества к самосознанию. Пользуясь этим направлением времени, некоторые ловкие литературщики с успехом пустили в ход разные нравоописательные, нравственно-сатирические и исправительно-исторические романы и повести, которые будто бы изображали Русь, но в которых русского было — одни собственные имена разных Совестдралов и резонеров. Но тут были и достойные уважения исключения, из которых самое яркое — романы и повести талантливого, но не развившегося Нарежного. В Гоголе это направление нашло себе вполне достойного и.

488 гмогучего представителя". Его превосходство над многими современниками состоит как в даровании, так и в чисто внешних причинах. Если первые прозаики XVIII века старались изо всех сил, чтобы отдалиться от.

488 Сочинения Белинского: В 12 т. — СПб., 1859−1862. — Т. 6. — С. 288−289. действительности и естественности в изобретении и слоге, то Нарежный всеми силами старался приблизиться к действительности.

Героями романов предыдущего периода развития русской литературы были, чаще всего, персонифицированные идеи. Нарежный выписывает людей с присущими им индивидуальными свойствами.

Прозаики первого этапа истории русской прозы предпочитали пользоваться языком, который не позволял передать живых картин времени, нравов, характеров. Нарежный, напротив, смело вводил разговорную лексику, речь его героев часто является средством характеристики. Хорошо зная народную речь, свободно ею пользовался, создавая живые картины жизни, характеры, раздвигая тем самым границы мира. Но он в то же время не сумел или не захотел преодолеть тяжеловесность слога. Для него написание и издание книг было делом жизненного обеспечения. Он торопился, не вычищал, — допускал ошибки, за что его справедливо ругали рецензенты.

Универсализм — качество романа нового времени, стремящегося охватить ., «весь мир» в его разнообразных проявлениях. Форма романа обладала тем потенциалом, который позволяет создать всеобъемлющую поэтическую • картину мира за счет детализированного описания нравов и протяженности во времени. Это учел и использовал писатель. Он должен был иметь и имел своих читателей и почитателей. Не всегда полноцепное восприятие произведения адекватно его оригинальности и самобытности. Оценка значимости произведения может завершиться через поколения. Первая оценка, как правило, зависит от социальной и литературной ситуации. Замечено, что «по прошествии времени из суммы прочтений слагается верное представление о художественной ценности, выверяется его содержание. Происходит это из-за четкой, рассчитанной на литературный процесс, на смену читательских поколений авторской программы выявления смысла"489.

489 Солоухина О. В. Читатель и литературный процесс // Теория литературы: Литературный процесс. — М., 2001. -Т. IV.-С. 610.

Произведения Нарежного по достоинству были оценены лишь после его смерти. В письме к М. И. Семевскому в 1874 г. И. А. Гончаров заметил: «Нельзя не отдать полной справедливости и уму и необыкновенному по тогдашнему времени уменью Нарежного отделываться от старого и создавать новое. Белинский глубоко прав, отличив его талант и оценив его, как первого по времени романиста. Он школы Фонвизина, его последователь предтеча Гоголя (.) В современной литературе это была бы сильная фигура"490. Можно сказать, что ему выдан слишком поздно кредит доверия, судьба распорядилась по-своему.

Как показывает анализ исследований, посвященных прозе Нарежного, оценка его сочинений представляется недостаточной. В лучшем положении оказался его роман «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова». В связи с малоросской традицией и творчеством Гоголя рассматривались романы «Бурсак» и «Два Ивана, или Страсть к тяжбам». Так, у Добролюбова находим совершенно справедливое замечание: «Честь создания русского романа принадлежит Нарежному. Его «Бурсак» и «Два Ивана» до сих пор не потеряли цены своей."491. Не все из созданного Нарежным равноценно. Критики обходят молчанием анализ романов «Аристион, или Перевоспитание» и «Черный год, или Горские князья», за которыми без должного разбора утвердилось определение слабых произведений. Это не дает оснований оставлять их без внимания.

Анализ всех крупных эпических произведений Нарежного необходим также в связи с тем местом, которое он занимает в истории развития русской литературы первой четверти XIX века и в истории становления жанра русского романа. Писатель чутко реагировал на изменения литературной ситуации. В его произведениях затейливо переплетаются различные пути и методы освоения жизненного материала. Их можно рассматривать как своеобразное зеркало.

490 Гончаров И. Л. Собр. соч.: В 8 т. -M., 1955.-Т. 8.-С.474−475.

491 Добролюбов Н. А. Собрание соч.: В9т.-М.-П., 1961.-Т. I.-C. 96. развития литературного процесса в области эпического повествования начала века.

Авторская индивидуальность Нарежного, по нашему мнению, проявилась в экспериментировании с разными типами романов. Он преодолел традицию самого популярного в конце XVIII — начале XIX веков авантюрного романа, соединив его с романом нравоописательным. Драма писателя, создавшего новый тип романа и возлагавшего на него творческие и материальные надежды, заключалась в запрещении издания «Российского Жилблаза». Роман как бы был и не был одновременно, поэтому не мог быть оценен по достоинству критикой и читателями.

Приостановленный в своем творческом развитии, Нарежный обращается к имевшей повсеместное распространение на Западе и в России модели воспитательного романа, усилив при этом критический элемент введением мотива перевоспитания. Роман не имел успеха, так как автор не проявил своей индивидуальности до конца. Хотя в отдельных картинах немало живых наблюдений. Освоение опыта западноевропейского философского романа благотворно сказалось на проблематике и поэтике произведения.

Свободное владение романной техникой, писательская независимость и общественный интерес к событиям прошлого побудили его обратиться к историческому роману. Материалом служили личные впечатления от пребывания в Грузии и детские малороссийские впечатления. Малороссия как место действия обнаруживается во многих романах писателя с разной степенью этнографизма. В романах, вышедших незадолго до смерти, наблюдается соединение социального и эстетического, регионального и общероссийского.

Изображение нравов, как известно, было условием развития романа как жанра в его генетическом понимании. Усиление бытописания, анализ среды, травестирование известных романных мотивов позволили Нарежному приблизиться к созданию, как считает Ю. В. Манн, «комического эпоса нового времени"492. Соединение авантюрного и экзотического с повседневным, расширение художественного кругозора и интерес к частной жизни человека, блестящий сатирический талант — это и многое другое отличает Нарежного-романиста. Прав был Н. А. Добролюбов, утверждавший, что Нарежный «опередил свой век в истинном понимании значения романа», «предупредил Гоголя со всею новейшею натуральною школою — в простом безыскусственном изображении природы и русского быта"493.

Сильное влияние оказала на писателя окружающая среда, что отразилось и на частностях, и на общем развитии его творчества. Отсутствие достойного литературного окружения и финансовой поддержки не позволили таланту Нарежного проявить себя в полную силу. Кроме того, он работал в «становящемся» (Бахтин М.М.) жанре, законы развития которого еще только определялись, отсутствовала необходимая теоретическая база. К этому следует добавить неопределенность творческой позиции и эстетических требований. Нарежному мешал провинциализм эстетических вкусов, что, впрочем, было характерно для многих прозаиков 20−30-х годов. Заметим, что в этом обвиняли и Гоголя, и Квитка-Основьяненко, и других не менее талантливых писателей. Борьба просветительского нравоописательного с романтическим и реалистическим также затрудняла поиск нового в форме, которая еще только самоопределялась. Тем не менее, своеобразие художественного мира прозы Нарежного свидетельствует о стремлении отразить жизнь во всей ее полноте, не оценивать, а объяснять характеры.

Анализ прозы В. Т. Нарежного позволяет увидеть достоинства его сочинений и отметить недостатки, которые не умаляют этих достоинств. Ю. Соколов заметил: «Нарежный в течение литературной деятельности своей.

492 Манн Ю. В. У истоков русского романа//Эволюция художественного образа. — M., 1987.-С.32.

491 Добролюбов П. Л. Поли. собр. соч.: В 9 т. — M., 1934. — Т.1. — С. 533. испробовал свой талант почти во всех областях современной ему литературы. Он откликался чуть не на всякий литературный звук, который до него доносился. При этом Нарежный в своем творчестве развивался и рос, но как-то уродливо, скачками. Талантливое и новое сменялось вдруг чем-то весьма устарелым. Правда, он старался найти самого себя, рвался на свободу, но не мог прорвать путь литературной традиции, оков отжившего литературного прошлого. Не хватало силы. Однако в некоторых попытках у Нарежного чувствуется нечто такое, что делает его близким предшественником Гоголя. А, кроме того, если мы вникнем повнимательнее в некоторые биографические данные, взвесим и сравним условия жизни обоих писателей, то мы многое w должны будем извинить Нарежному и лишь искренне посочувствовать его незавидной доле"494.

В этом отзыве о Нарежном, при отдельных верных наблюдениях, неверно заключение о полной зависимости писателя от традиции и неспособности к новаторству. Наши наблюдения над природой романов Нарежного свидетельствуют о достаточной его самостоятельности, умению художественно воспроизвести действительность, создавать характеры, верные' действительности и самим себе. Главным достижением Нарежного следует считать отражение духа народа и духа времени. Его можно обвинять в слабости романной техники, но нельзя не видеть богатства внутреннего содержания. В этом его соответствие литературе нового времени, которая, как заметил К. Головин, «всегда отличалась богатством внутреннего содержания. Даже в самых грубых ее произведениях, даже в тех, на которых лежит отпечаток протокольного материализма, чувствуется, хотя бы затаенное, стремление к идеалу. Наш роман гораздо чаще грешил неряшливостью формы, отсутствием художественной отделки, чем холодным безучастием к жизненному горю и бедностью идейных мотивов"495.

4.4 Соколов Ю. В. Т. Нарежный: Два очерка. И. Нарежный и Гоголь // Беседы. Сборник общества истории литературы в Москве. 1. — M., 1915. — С. 8.

4.5 Головин К. Русский роман и русское общество. — СПб., 1897. — С. II.

Авторская индивидуальность Нарежного проявилась в выборе романа как жанра, способного удовлетворить его стремление отразить «кипящую жизнь в действии», «картинах и портретах». Он начал разрабатывать жанр романа в начале XIX века в том виде, в котором он явится позже в опыте прозаиков «натуральной школы», задолго до появления романов В. Скотта, оказавших воздействие на русский роман. Нарежный вступил в литературу в конце XVIII века, хорошо знакомый с проблемой чтения и влиянием рецепции на развитие жанра романа. Видя всеобщее пристрастие к чтению, он оценил его естественность и обусловленность общим процессом развития русской культуры того времени, он решился обратить на пользу это обстоятельство. Чтобы роман не был только забавою и пустым времяпрепровождением, Нарежный обратился к изображению народной жизни, но не в идиллическом или сказочном виде, такой, как она есть. Для этого ему потребовалось изобразить жизнь частного человека в действиях и чувствованиях.

Обращение к различным образцам русского романа конца XVIII — начала XIX века показало наличие таких функциональных свойств, как развлекательность и назидательность, соответствие просветительской идеологии и внутреннюю полемику с просветительством, ведущую к разрушению морализирования как основы нравоописания. На основе просветительского нравоописательного романа начинает развиваться роман нового времен. Среди его формообразующих признаков можно назвать изменение романной структуры под воздействием общественно-исторических предпосылок. Происходит постепенное изменение взаимосвязи плана конкретно-исторического с универсальным. Универсальность как качество литературы XVIII века вело к панорамности, стремлению охватить разнородные явления действительности. Задачей художника постепенно становится не рабское копирование действительности, а попытка ее художественного изображения. Бытописание, которое на первых порах принимало формы «теньеризма», помогло перейти от нравоописания к обобщению.

Проблема конфликта связана с проблемой характера. Прослеженные нами модификации героя плута как героя действия, героя странника как героя размышляющего и чувствующего, героя романа нравоописательного и сатирического как первой попытки создания героя времени — все это свидетельствует об изменении взаимоотношений персонажа и среды. Появление фигуры сквозного героя.

Исследование генезиса жанра русского романа, предпринятое нами, не претендует на полноту охвата материала, но, тем не менее, позволяет определить истоки, условия формирования жанра в его классическом виде. Кроме того, обращение к наиболее значимым произведениям романной формы времени становления жанра таким, как «Несчастный Никанор.» анонимного автора, «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» А. Е. Измайлова, «Переписка двух духов.» А. Писарева, романов В. Т. Нарежного, позволяют углубить изучение жанровой природы русского романа за счет выявления бытования жанра в период, который до сих пор не имеет достаточного исследования, то есть — 80−90-е годы XVIII — начало XIX в. Выявленная специфика жанра романа указанного периода позволяет определить его как синтетический жанр, открытую форму для драматических и лирических компонентов, удовлетворяющий как вкусу массового читателя, так и аристократов. Появление психологизации и сильное внешне-событийное начало на начальном этапе способствовало упрочению жанра.

Все сказанное дает основание сделать вывод о том, что жанр романа в русской литературе рассматриваемого периода проделал сложный путь развития, который заключался в освоении опыта европейского романа и поиске форм отражения русской действительности. Становление русского романа происходило путем формирования национального предмета романа, изменения представлений о его литературных и жизненных источниках, функциях, способах организации жизненного материала, об образной системе, методах изображения человека и выработке национальных форм повествования. Завершение типа романа XVIII века связано с романным опытом Василия Трофимовича Нарежного, который во многом предвосхитил роман века девятнадцатого. Многие его идеи, наблюдения, сюжетные ходы и образы получили развитие в прозе XIX века, в частности, в творчестве Н. В. Гоголя.