Индукция и натуральные виды

Еще один замысел по оправданию индуктивных выводов состоит в том, чтобы найти подкрепление индуктивным заключениям с помощью неких объективно существующих в окружающем мире феноменов. Например, если мы предполагаем, что «все лебеди белые», то это означает, что в мире закономерно тесно связаны свойства «быть лебедем» и «быть белым». Тогда индукция получила бы некое надежное объективное подтверждение: индуктивные рассуждения (по крайней мере, их существенная часть) обоснованы тем, что они (в некоторых случаях успешно) распознают реальные закономерности окружающего мира.

Этот проект по обоснованию индукции получил название «проблема натуральных видов». Понятие «натуральный вид» (natural kind) предложил еще в XIX в. британский ученый Дж. Ст. Милль (1806—1873). Он полагал, что некоторые выдвигаемые нами обобщения носят некий естественный характер (например, все лошади имеют определенные общие черты), в отличие от других, гораздо более искусственных (например, «зеленые объекты» — явно менее естественное объединение). Поэтому индуктивные выводы, может быть, и не очень надежны с логической точки зрения, однако они подтверждаются самой реальностью, когда мы делаем обобщения по поводу объективно существующих натуральных видов.

Проблеме натуральных видов посвящено очень много литературы. Это связано с привлекательностью и простотой предлагаемого решения изнурительной проблемы индукции. Однако концепция натуральных видов сталкивается со многими трудностями. Назовем только некоторые из них.

1. Эта концепция не вызывает вопросов только в наиболее очевидных случаях, когда мы можем четко определить, что в пеком комплексе явлений его составные части устойчиво связаны друг с другом. Например, в биологии, мысля на уровне организма, можно четко определить, что является конкретным организмом с его необходимыми структурами, и отсюда делать индуктивные выводы о том, что в данном комплексе феноменов будут постоянно наблюдаться определенные признаки.

Так, мы можем предполагать, что все индивидуальные организмы данного биологического вида «устроены» одинаково. Однако и здесь возможны исключения — вариации в строении организма.

• 2. Даже если принять концепцию натуральных видов как тезис о наличии объективного аналога индуктивных рассуждений, все равно остается фундаментально неопределенным, когда индуктивные заключения будут правильны, а когда нет. Иными словами, если иногда индукция оказывается верной, то это не значит, что индуктивные рассуждения могут считаться надежными.
• 3. В чем состоит критерий «натуральности»? Как мы можем отличить «вполне» натуральный вид от какой-либо искусственной конструкции? Это различие при ближайшем рассмотрении оказывается далеко не самоочевидным.
• 4. Само понятие натурального вида не имеет универсального характера для научного познания. Где-то оно приложимо в большей мере (например, в химии, где с этим понятием весьма естественно можно связать понятие химических элементов), а где-то — оно гораздо более сомнительно. Какие, например, аналоги «натуральных видов» можно найти для исследований в социологии или политологии?
• 5. Остается вопрос, чем отличаются рассуждения на основе натуральных видов от «обычного» выдвижения гипотез?

Ведь для того чтобы заключать, что А не случайно присутствует в комплексе явлений X, мы должны выдвинуть некую плодотворную гипотезу, предполагающую и раскрывающую тесную связь между А и X. Но для этого может понадобиться много дополнительной информации (как правило, более общего и даже метафизического характера), которая не содержится непосредственно в самих наблюдениях. Это придает рассуждениям на основе натуральных видов далеко не прозрачный характер.