Эволюция мозга и негенетический перенос информации

Более 70 млн лет назад мелкие меловые насекомоядные млекопитающие активно осваивали древолазанье. Жизнь и питание в кронах густых тропических лесов могли быть освоены только животными, не боящимися высоты. Страх высоты легко закрепить с помощью инстинктивных механизмов, а вот обратную модель поведения отнюдь не просто. Прыжки и другие способы движения в верхнем ярусе, в отличие от движения по поверхности земли, плавания в воде и даже полета в открытом воздушном пространстве, нельзя никаким отбором довести до генетически закрепленных точных двигательных рефлексов — среда слишком неопределенна. Всякий раз нужна новая доза точной сенсорной информации о си туации и конкретное точное моторное решение — двигательный промах чреват серьезным увечьем и смертью. Вот тогда-то и был совершен первый важнейший шаг в антропогенезе — обретена произвольность движений. Не только генетический аппарат стал играть решающую роль в выживании древолазов и древесных прыгунов, но и их индивидуальный двигательный навык и жизненный опыт. Тогда и началось великое сенсорное и моторное переоснащение начинающих приматов. И главную роль в этом процессе сыграло явление цефализации — увеличение размеров и роли головного мозга, особенно его новых отделов (больших полушарий переднего мозга и новой коры).

Цсфализация и вместе с ней усложнение моторных и сенсорных механизмов — процесс отнюдь не случайный, а вполне закономерный. А вот изменение пропорций лицевого и мозгового скелета могло пойти разными пу тями, но гут и сыграл свою роль наш неустойчивый сфеноид. Его наклон на первых порах казался весьма адаптивным решением, уровень глаз оказался существенно выше носовых камер и челюстей. Возможно, такие особи благодаря стереоскопическому зрению в естественном отборе получили преимущество. Ведь никто (кроме, пожалуй, самого Творца) не знал, что этот сфеноид будет отклоняться в дальнейшем, лишая нас полноценного развития челюстей и зубов и все более увеличивая мозговую камеру (прил. 1).