Проблематика. 
Анализ повести С. Кржижановского "Странствующее "Странно"

А.Б. Есин придерживается следующего определения проблематики: Под проблематикой художественного произведения в литературоведении принято понимать область осмысления, понимания писателем отраженной реальности. Это сфера, в которой проявляется авторская концепция мира и человека, где запечатлеваются размышления и переживания писателя, где тема рассматривается под определенным углом зрения. В отличие от тематики проблематика является субъективной стороной художественного содержания, поэтому в ней максимально проявляется авторская индивидуальность, самобытный авторский взгляд на мир. (Введение в литературоведение. М., 1988. С. 94 С. 18.).

Если рассматривать понятие проблематики в таком ракурсе, то наиболее очевидно, что тематика повести рассматривается под определенным углом зрения именно в двух внесюжетных элементах — в рассказе червового короля и рассказе кварцевого человечка. Конечно же, все главное повествование это уже, несомненно, необычный угол зрения — ведь это путешествия умаленного человека и его взгляд на вещи глазами некогда бывшего большим человеком. Но два внесюжетных рассказа имеют еще более необычный угол зрения — это рассказы самих жителей малого мира. Если в первом случае автору пришлось фантазировать, так скажем «наполовину», представить уже виденный им мир многократно увеличенным, рассказчик описывает привычные нам предметы с другого угла зрения — это увеличенные столы, пороги, окна и т. д., то во втором случае, фантазия наиболее целостная, в этих двух историях всё исключительно чистая выдумка, начиная от самих рассказчиков, заканчивая их мирами и законами времени и пространства — это необычные (странные) существа в необычном (странном) мире, пространство здесь плоское (карты), а время — двудонное (песочные часы).

Если далее придерживаться А. Б. Есина, то он рекомендует пользоваться типологией проблематики разработанной Поспеловым. Из этого следует, что в повести «Странствующее «Странно» — четвертый тип проблематики, романная: «Романная проблематика — это идейные интересы писателей к «личностному» началу и в себе самих, и в окружающем их обществе». Еще одной важнейшей чертой романной проблематики, отличающей ее прежде всего от проблематики социокультурной, является акцент не на статике, а на динамике, на различного рода изменениях — либо во внешнем положении человека, либо в его эмоциональном мире, либо в его «философии», точке зрения на действительность.

Это подтверждает Ливская Е. В. в своей работе «Философско-эстетические искания в прозе С.Д. Кржижановского»: Перед нами история движения сознания, воплощенная в трех путешествиях героя-рассказчика, современного ученика чародея, с помощью волшебного эликсира побывавшего внутри пространства, времени и человеческого существа. Приключения героя-рассказчика в новелле Кржижановского соотносятся с тремя путешествиями «Нового Гулливера», и сам метод «литотизации», преуменьшения, применяемый писателем, в точности соответствует его же анализу метода Свифта. Английский прозаик неслучайно сделал своего Лемюэля Гулливера сначала хирургом, а только потом — «капитаном нескольких кораблей». Хирург — это врач, «путешествующий» внутрь человека: он лилипут внутри Макрокосма и великан в своем Микрокосме. Повесть о микроскопическом герое, идущем путями крови, показывает, что замысел Свифта Кржижановский передал точно. Одновременно замкнутость («круг») каждого из путешествий наводит на ассоциацию с Данте, с нисхождением — по кругам — в «ад», который, согласно Евангелию, есть в душе каждого.

В новелле «Странствующее „Странно“» присутствует особый тип экспериментирующей фантастики, характерной для жанра мениппеи. По словам М. М. Бахтина, «наблюдение» в мениппее производится с какой-нибудь необычной точки зрения, например с высоты, когда резко меняются масштабы наблюдаемых явлений жизни. Кржижановский избирает три точки зрения, безусловно, необычные: взгляд умаленного человека на гигантизированное пространство; взгляд из-под крышки наручных часов и, наконец, изнутри человеческого организма. Впоследствии ракурсы видения в новеллах Кржижановского обогащаются такими наблюдательными пунктами, как: зрачок возлюбленной («В зрачке»), пальцы правой руки («Сбежавшие пальцы»), волшебное существо «чуть-чуть», используемое как линза («Чуть-чути»), пешка на шахматной доске («Проигранный игрок»), череп мудреца («Жизнеописание одной мысли»).

Далее, уточняя подтип романной проблематики, ее можно определить как идейно-нравственную: Второй тип романной проблематики ставит в центр внимания глубинную основу человеческой личности — идейно-нравственную сущность характера, поэтому такую проблематику мы будем называть идейно-нравственной. В ней интерес писателя сосредоточен на жизненной позиции человека и на процессах изменения этой позиции; в центре произведения — философский и этический поиск, попытки человека ответить на вопросы о смысле жизни, о добре и зле, правде и справедливости. Процессы нравственного и идейного самоопределения личности, человек в поисках истины — вот что является важнейшим с точки зрения идейно-нравственной проблематики.

И это снова подтверждает Ливская Е.В.: Путешественник, странник, выходящий на поиски другого, на самом деле в поисках истинного, если вспомнить, что «для гностиков настоящий бог — чужой бог». А блаженные в этом понимании, по словам А. П. Козырева, странники, изгнанные правды ради, а не уехавшие по собственной воле.

Странное — это также неведомое. Так нить странное — сторона — странник — чужое — другое приводит и Ф. И. Гиренка и А. П. Козырева в их рассуждениях к тому, что противопоставляется обычному обывательскому взгляду, механистическому считыванию предметов действительности. Неведомое в концепции странного Ф. И. Гиренка выявляет художник, метафизический странник по сути.

А.П. Козырев нашел интересующий его аспект странного в новелле З. Кржижановского «Странствующее «Странно». В ней герой совершает путешествие из обыденного пространства по математическому знаку «меньше»: отпив из волшебного пузырька он превращается в микроскопическое существо. Здесь категории странного наполняются по-разному значениями в выступлении Ф. И. Гиренка и А. П. Козырева.

Путешественник З. Кржижановского перемещается в пространстве и времени не по законам физического, а философского перемещения. В феноменологии Гуссерля время образует единство с сознанием. В путешествии героя З. Кржижановского время приобретает специфические свойства спрессованности, эта модель натуралистична и техногенна. Время представлено как поток, выходящий словно трамваи из депо. Испытать чувство обезвременности, выпасть из потока времени — понятие опять-таки натуралистическое, а не символическое. В этой новелле А. П. Козырев отмечает натурализацию фантастического, прием обратный по отношению к мифологизации натурального в символизме. Внешнее, окружающее пространство «перемешивается» в сознании героя, который постоянно путает просторное с тесным. Герой называет сам себя: странствующее «Странно».

К типологии Поспелова, Есин добавляет еще пятый тип проблематики — философскую. И не смотря на некоторые моменты, по которым бы можно было отнести повесть к этому типу, (все-таки поиск, в первую очередь, философский) все же, по двум самым существенным отличиям от романной проблематики, «Странствующее «Странно» нельзя полностью причислить к философской проблематике: Но есть и существенные отличия, касающиеся опять же наиболее принципиальных признаков романной проблематики. Первое состоит в том, что если идейно-нравственную проблематику интересует, может быть, не столько сама истина, сколько процесс личностного поиска истины, то философская проблематика берет те или иные точки зрения на мир практически безразлично к их носителям. Из сказанного легко можно сделать вывод и о втором принципиальном отличии романной и философской проблематики: последнюю почти не интересует динамика, акцент делается на статике. Для идейно-нравственной проблематики важен процесс формирования и изменения идейно-нравственных основ человеческой личности, характера; философская проблематика занята установлением, «констатированием» существующих устойчивых закономерностей.

Из вышесказанного следует, что действительно главного героя интересует не столько сама истина, сколько процесс поиска истины, и этот поиск проходит в динамике, в постоянных изменениях, и уж тем более, в повести нет никакого констатирования существующих устойчивых закономерностей.

Более того, следует учесть огромную многозначность, как всей повести в целом, так и двух внесюжетных элементов в особенности. По-моему, это тот самый случай, который рассматривает Умберто Эко в своей книге «Откровение молодого романиста» — когда произведение не имеет одной конкретной трактовки и начинает жить своей жизнью, и даже сам автор не предполагал, что у того или иного момента может получится не одна и не две, а значительно больше трактовок. Эта многозначность, столь присущая всему творчеству Кржижановского, в повести «Странствующее «Странно» разворачивается с особой силой — не зря у нее такое пространное заглавие. И если вся повесть в целом может подчиниться какой-то определенной трактовке, то именно эти два внесюжетных элемента просто расплываются в количестве интерпретаций. Ясно лишь одно, что первая история — показывает (но не раскрывает) тему пространства, а вторая — тему времени.

Попытки осмысления активно усложняет так любимая Кржижановским игра слов, например, начиная с первой истории: «Не глядя по сторонам, медленно продолжал я шагать с карты на карту. Вдруг: — Эй, вы, послушайте, вы наступили мне на сердце. Или вы полагаете, что это щетка для вытирания подошв? Отойдите». Сердце здесь вроде бы и символ карточной масти — черви, а рассматривается, как настоящий человеческий орган. Если обратить на это внимание, то фразу «вы наступили мне на сердце» можно рассматривать двояко — наступить на плоскость, на которой нарисовано сердце, и в переносном значении — «наступили на сердце», прошлись по чувствам, а еще возможно — народ, который он некогда этим сердцем любил, теперь топчется по нему. В связи с последним становится еще более интересной другая игра слов: «Так угасло некогда сильное королевство Червей, а моя слава и власть оттлели и стали снедью червей». А комментарий главного героя к рассказу короля, окончательно закрывает возможность единой трактовки и открывает обширные горизонты для многозначности: «Ваше Величество, — отвечал я, — увы, черви времени не менее искусны, чем ваш черный хирург, и короли, еще королевствующие за пределами вашего бумажного царства, от дня к дню делаются все более и более плоскими, как и вы. Говорят, недалеко то время, когда королям из европейской колоды, привыкшим к забавной „игре в людей“, придется превратиться из тех, которые играют, в тех, которыми играют. Я не язычник, но верю в Немезиду». Здесь и все та же продолжающаяся игра слов, и связь с темой времени (черви времени — это бациллы времени в следующем путешествие), критика власти и многочисленные аналогии с реальным миром.

Что касается второй истории, то здесь так же достаточно вариантов трактовок, игры слов и различных авторских приемов. «Все ранят, последняя убивает» — первые же слова кварцевого человечка, цитируют надпись над секундными делениями старинных цюрихских часов. Другое название этого человечка может быть «падший миг», как он выражается в дальнейшем: «Лежа, с гранями, недвижимо втиснувшимися меж граней других падших мигов, я видел, как новые и новые их слои все глубже и глубже погребали меня среди заживо мертвых». Осмысление его рассказа, можно начать хотя бы с того, что показывая в этой истории тему времени, рассказ кварцевого человечка прерывается секундной стрелкой: «До новой встречи с часовой стрелкой мне предстояло семьсот двадцать полных кругов, и каждый круг стоил доброй Голгофы. Рассказ кварцевого человечка, с которым нас сводили лишь на минуту-другую наши пересекающиеся пути, чтобы тотчас же на бесконечно долгие часы развести врозь, сложился постепенно, сросся из малых кусков, как мозаика из разных камешков». Примечателен так же, как и в первом случае, комментарий главного героя к истории песчинки: «- Мне все равно, — сказал я, — пусть ваша вселенная — лишь простые песочные часы. Я хочу быть там, где прошлое умеет превращаться в грядущее. Бежим. Бежим в вашу двудонную родину, в страну странствующих от дна к дну. Потому что я — человек без грядущего. И если в первой истории рассматривалось «странное» плоское пространство, то здесь «странное» двудонное время, которое движется не по кругу, а сверху вниз, «от дна к дну».

Здесь очевидна связь игры слов — в первой истории, размышляя о пространстве, в комментарии главного героя звучит переход к теме времени: от дня к дню короли делаются более плоскими, и страна странствующих от дна к дну описывается во второй истории. К этому можно еще добавить тот случай, когда герой оказался внутри спиртового термометра, он тоже двигался в пространстве в зависимости от времени то вверх, то вниз и использовал следующее выражение: от дня к дню, тянет меня к дну. В связи с чем, еще становятся примечательными его предыдущие слова, когда он начал пить — вскоре можно было заметить, что я, говоря без всяких метафор, опускаюсь, не договаривая — опускаюсь на дно. Ведь хоть герой и сказал «выражаясь без всяких метафор», этот троп здесь все же ясно просматривается — человек пьющий, если выразится иносказательно, непременно «опускается».

Таким образом, найдя эти две точки соприкосновения, становится очевидной и связь с заглавием, особенно если обратить внимание на очередное созвучие — «страна странствующих», как и в начале повести, чередования — странно, пространство, странствие, страннеть, страны, и т. д., то получается интересная цепочка — Странствующее «Странно» от дня к дню, от дна к дну.

Как видно из некоторых примеров, в повести многозначно все — начиная от самого заглавия, эпиграфа, отдельных фраз, заканчивая трактовкой целого произведения, поэтому расшифровать все возможные смыслы просто невозможно, а скорее всего и не стоит, ведь показать всю многозначность — в этом и заключается субъективность Кржижановского. Кроме того, нужно учесть, что в этих двух внесюжетных рассказах максимально присутствует авторская индивидуальность, и тот самый самобытный взгляд на мир, а так же раскрывается идейный мир автора, о чем более подробно в следующей части анализа.