Идеалы рациональности и стадиальность развития науки

Переход к неклассической стадии развития науки

Научная революция XX в.: возникновение неклассического естествознания

Классическая наука привела к построению такой картины мира и процесса познания, в которой осуществлялась возможность объективного знания как такового, которое не зависит от субъекта познания (хотя именно он организует исследовательский процесс). Это знание интерсубъективно, т. е. может быть воспроизведено любым другим исследователем (при стандартизации исследовательских процедур), и проверка его истинности осуществляется практически (не только получением эмпирических фактов, но и вмешательством в действие природных сил, что дает владение этим знанием). Исследовательская практика на основе экспериментального метода — основа проверки научных теорий на истинность (в контекстах их верификации и фальсификации). Таковы те критерии научности, принимая которые человек реализовывал рациональность в познании, выступая то в качестве идеального Наблюдателя, то субъекта, который на основании знания законов природы может теперь изменять мир.

Возможность использования знания в практических целях — преобразования мира — вела и к изменению самого понимания человека. Он теперь мог быть поставлен в центр мира и рассматривать себя в качестве «царя природы». Эпоха Просвещения позволила сформулировать такое отношение к человеку, которое помогало ему верить в свои силы как принципиально умножаемые владением знаниями.

В социальной сфере развитие классического идеала рациональности, как и в естественных науках, также было связано с этапными изменениями в понимании человека и социального мира — мира людей. Этика И. Канта закрепила в дихотомии «разум-чувство» первенство рационального начала в нравственной направленности действий человека, контролирующего их в ориентировке на идеал морального императива. В дальнейшем развитие капитализма и изменение отношение к деньгам позволили сформулировать новые принципы этики, что было обобщено М. Вебером в его идее целерационального человека.

Третья научная революция, полностью преобразовавшая идеалы и нормы научного познания, произошла в конце XIX — начале XX в. Радикальное изменение картины мира началось еще раньше с открытием электричества, когда было введено представление о силовом поле, заполняющем пространство между объектами. Именно различные виды взаимодействий между объектами заняли центральное место в новой картине мира. С открытием элементарных частиц и делимости атома, становлением релятивистской и квантовой теории, появлением концепции нестационарной вселенной в космологии и другими эпохальными открытиями сформировалась новая (неклассическая) парадигма естествознания. Наука перешла на новую — неклассическую — стадию развития.

Неклассическая наука — система знаний и способов их получения, основанная на представлениях, что сам процесс и продукты познания нельзя абстрагировать от процедур и средств (включая научные теории), с помощью которых человек познает мир.

Новая неклассическая наука стала строиться на предположении, что не существует «чистых» фактов как таковых: если в факте нет места самому субъекту познания, то это не научный факт. Контроль объективности знания стал включать, таким образом, оценку степени его изменения и порождения субъектом познания. В переходе к неклассическому периоду развития науки основную роль сыграли достижения физики первой трети XX в.

Включение вероятности в картину микромира было связано с последующей дискуссией относительно возможности онтологизации свойств частиц, описываемых с использованием языка вероятностей. При этом физики могли оставаться на прямо противоположных позициях. А в целом эти позиции ознаменовали очерчивание основных подходов в квантовой механике и философское осмысление возможности говорить о законах бытия материального мира.

М. Планк и А. Эйнштейн отстаивали единство физической картины мира и предполагали некоторую неполноту причинного обусловливания не в законах бытия, а именно в связи с неполнотой статистических законов (неполнота квантовой механики). Добавим к этому обсуждение при построении современной неклассической картины мира принципа неопределенности (позже мы вернемся к нему в контексте произвольности толкования этого принципа за рамками физического познания) или проблему «постоянной Планка» как указания на ограничения в описании объекта мерой взаимодействия с ним в ходе физического измерения. То есть процесс измерения в физике играет принципиальную роль — необратимости изменений в ходе изучения явлений микромира.

Н. Бор и другие представители копенгагенской школы разошлись с Эйнштейном именно в указании на то, что физические объекты (микромира) безотносительно к процессу их наблюдения (при физическом измерении) не существуют как физические реалии. Таким образом, был поставлен под сомнение один из основных мировоззренческих постулатов, соответствующих методологии классической физики: принятие положения об объективной данности явлений как независимых от познающего их субъекта. В физике микромира, или в квантовой физике, оказалось, что они — измеряемые свойства физических явлений — конституируются процессом измерения, зависят от того, в каком опыте и какими средствами они отображаются. В 1930 г. дискуссия, по словам Н. Бора, приняла «драматический характер». Выбранный В. Гейзенбергом способ описания свойств элементарных частиц привел его к выводу о том, что «атомным объектам не имеет больше смысла приписывать пространственную структуру» [цит. по: Завершнева E. Ю., 2001, с. 72].

Спор между обеими сторонами остался незавершенным. Позиция каждой из них включала априорные допущения. Последующее изменение в понимании физической причинности стало развиваться в новых направлениях. Оно включило принцип дополнительности в физическую картину мира, принцип сетевой организации знаний — в описания устройства мира, а также и ряд интерпретаций принципа неопределенности как изменяющего представления и о физическом детерминизме в том числе (последнее представлено в популярной книге американского физика Капры [1986]^[1]).

Вслед за возникновением неклассической науки философия стала осмыслять изменения типа рациональности как определенной «онтологии ума», стоящей за представлениями о критериях научного знания. Для классической науки эти критерии предполагали построение научного знания в ориентировке на классический идеал рациональности и понимание принципа причинности, которое сложилось в естествознании Нового времени когда в разработке научного метода ведущим типом обобщений было соотнесение дедуктивно представленных законов и эмпирических фактов, получаемых на основе использования процедур наблюдения, измерения и экспериментирования, которые организует субъект познания, но сам остается при этом как бы за скобками изучаемого процесса. С позиций классического идеала рациональности субъект добывает, а не искажает знания о мире. Он выступает тем самым «прозрачным» (идеальным) наблюдателем, присутствие которого не влияет на законы изучаемой реальности, раскрываемые им.

Напротив, на стадии неклассической науки законы устанавливаются субъектом, а факты не существуют вне процедур их получения. «Неклассическая же проблема онтологии ума… уходит своими корнями в те изменения в ней, которые возникают в XX в. — в связи с задачей введения сознательных и жизненных явлений в научную картину мира» [Мамардашвили М. К., 1984, с. 3]. Этот аспект — представления последствий того, что сознание было «пущено» в мир, будет рассмотрен в специальной гл. 11 об изменении понимания причинности в связи с освоением марксистского наследия в отечественной философии психологии. Далее отметим общие изменения в построении картины мира, связанные с изменением представления о роли человека в построении знания о мире.

Изменились сами вопросы, которые можно считать научными. С точки зрения неклассического естествознания вопрос о том, какова реальность сама по себе, лишен смысла. А именно эта ориентировка на корреспондирующую теорию истинности научных высказываний лежала в основе классического естествознания. На стадии неклассической науки принимается, что познавая мир, мы конституируем его, т. е. не только обнаруживаем, но и создаем в нем такие свойства, которые до человеческой деятельности не существовали (и возникают только во взаимодействии с человеком). Как субъект познания человек воссоздает явления и законы. Эта идея, кажущаяся парадоксальной для обыденного сознания, на самом деле прямо вытекает из следующего общепринятого утверждения.

Любое свойство любого объекта не принадлежит этому объекту самому по себе, а всегда проявляется только во взаимодействии с каким-либо другим объектом, иначе говоря, существует в пространстве между первым и вторым, третьим и т. д. объектом. И с появлением в мире качественно нового объекта, все другие объекты приобретают новые свойства, могущие себя обнаружить только во взаимодействии с этим новым объектом. Таким новым объектом является человек как субъект познавательной деятельности или его сознание. И научная картина мира может быть понята теперь как совокупность всех свойств, обнаруживаемых миром в ходе познавательного взаимодействия с ним субъекта познания (форма методологической рефлексии над наукой, раскрытая как «гносеологизм»).

В неклассическом естествознании предмет и метод становятся не отделимыми друг от друга; предмет не может быть познан вне системы взаимодействий. В объективном же знании начинает функционировать та «дельта понимания», которая необходимо возникает в связи с «непрозрачностью» наблюдателя как субъекта познания. Процедурные и мыслительные средства познания оказываются тем самым включенными в получаемое (конструируемое) знание, а невозможность вынести субъекта познания «за скобки» (как то предполагалось в классическом идеале рациональности) обеспечивает тот компонент — «зазор» — неопределенности, признание которого влечет разработку принципа неопределенности (гл. 13).

Итак, в XX в. изменились идеалы научной истинности и были сформулированы новые идеалы, или типы, рациональности — неклассический, а затем постнеклассический. Это было подготовлено также признанием объективного существования случайности и тем, что на смену классическим представлениям о жесткой и линейной детерминации пришли идеи вероятностной детерминации, целевой и круговой причинности. Затем в последней трети XX в. — и уже не только в связи с переосмыслением проблем естествознания, по и в связи с формированием иных подходов к пониманию человека в мире, с переходом на новую ступень развития гуманитарного знания, наука и философия стали осваивать постнеклассическую картину мира.

В психологии принятие неклассического идеала рациональности имело собственные конкретно-научные основания (так называемые изначально неклассические ситуации, разработки проблемы метода и теории, включавшие сознание человека в мир).

• [1] В ней даны яркие примеры парадигмальных изменений, коснувшихся многих наук и означающих ограничения в признании классического принципа детерминизма единственным в физической картине мира.