Политические системы. 
Политология

Теоретические модели политической системы.

Теория политических систем была создана в 1950;е гг., прежде всего усилиями американских политологов Д. Истона, Г. Алмонда, Р. Даля, К. Дойча и других. Одной из причин возникновения и распространения данной теории явилась общая неудовлетворенность наличными методами политического анализа. Бихевиористские подходы позволяли анализировать политические явления лишь в отдельных, часто довольно незначительных фрагментах. Сформировалась вполне осознанная потребность в обобщающей теории. И она появилась, причем ее создателям в целом удалось избежать как сверхфактологичности эмпириков, «из-за деревьев не видящих леса», так и больших потерь информации, неизбежных при абстрактных философских умозаключениях теоретиков.

В основу концепции были положены идеи системного подхода, заимствованные из экономики, социологии и кибернетики. Исходные постулаты общей теории систем просты. Любой системный объект должен отвечать некоторым непременным правилам системности, а именно — состоять из нескольких взаимосвязанных элементов, иметь относительную обособленность от других объектов, т. е. определенную автономию, и наконец, обладать минимальной внутренней целостностью (это означает, что целое не сводимо к сумме элементов). Политическая сфера имеет эти элементарные качества.

Суть системного анализа — выявление структуры системного объекта и последующее изучение функций, выполняемых его элементами. Образцом для создателей теории послужила концепция «социальной системы» Т. Парсонса, который рассматривал системы человеческого действия любого уровня в терминах функциональных подсистем, специализированных на решении своих специфических проблем. На уровне социальной системы функцию адаптации обеспечивает экономическая подсистема, функцию интеграции — правовые институты и обычаи, функцию воспроизводства структуры, которая составляет «анатомию» социума, — система верований, мораль и институты социализации (семья, система образования и т. д.), функцию целедостижения — политическая подсистема. Каждая из подсистем общества, обладая свойством открытости, зависит от результатов деятельности остальных. При этом взаимообмен в сложных системах осуществляется не прямо, а с помощью «символических посредников», каковыми на уровне социальной системы являются деньги, влияние, ценностные приверженности и власть. Власть, прежде всего, — «обобщенный посредник» в политической подсистеме, в то время как деньги являются «обобщенным посредником» экономического процесса и т. д.

Теория политических систем возникла и как альтернатива традиционному институциональному подходу в политической науке и претендовала не только на обобщение огромного эмпирического материала, полученного бихевиористами, но и на преобразование политической науки в более точную дисциплину. Понятие «политическая система», как писал К. фон Бейме, появилось для того, чтобы заполнить «теоретический вакуум», который оставляло понятие «государство». Концептуальная широта термина делает его полезным средством анализа при исследовании неформальных политических структур, тогда как «управление» часто тесно отождествляется с формальными институтами.

Считая важнейшим свойством политической системы способность к сохранению ее качественной определенности при изменении структуры и функций элементов, или, говоря иначе, ее стабильность, Д. Истон выдвигает в качестве первоочередной задачи анализ условий, необходимых для сохранения устойчивости системы и ее выживания, для чего следует рассматривать четыре основные категории — политическую систему, окружающую социальную среду, реакцию и обратную связь. Именно они связаны с мобилизацией ресурсов и выработкой решений, направленных на достижение стоящих перед обществом целей.

Единицей исследования политической системы Д. Истон считает взаимодействие. Соответственно, политическая система трактуется им как совокупность взаимодействий, осуществляемых индивидами и группами в пределах признанных ими ролей и направленных на авторитарное распределение ценностей в обществе. Власть в данной трактовке политической системы выступает как ее главный атрибут. Стремясь подчеркнуть властный характер политической системы и ее направленность на принятие авторитарных решений, некоторые последователи Д. Истона называют политическую систему даже «машиной по выработке властных решений».

Однако такая трактовка политической системы не единственная. Только в политической науке США насчитывается более двадцати определений политической системы. Так, М. Каплан определяет политическую систему как «совокупность переменных величин, связанных между собой одной или несколькими функциями», для Т. Мадрона политическая система — «совокупность объектов и их признаков, скрепленных сетью отношений» и т. д.

Будучи открытой, иерархичной, саморегулирующейся системой поведения, политическая система испытывает на себе влияние окружающей среды. С помощью механизмов саморегуляции она вырабатывает ответные реакции, адаптируясь к внешним условиям. Посредством этих механизмов политическая система регулирует свое поведение, преобразует и изменяет свою внутреннюю структуру или изменяет функции структурных элементов. Таким образом, постоянный поиск динамической устойчивости есть норма функционирования политической системы. По мнению Ч. Джонсона, «множественная дисфункция системы» может иметь место, во-первых, из-за кризиса системы социализации; во-вторых, из-за нецелесообразного распределения ролей внутри системы; в-третьих, когда общество перестает соглашаться с ранее установленными целями; в-четвертых, когда возникающие в результате этого конфликты не решаются мирным путем. Для того чтобы справиться с возникающими в политической системе стрессовыми ситуациями, она должна обладать, по мнению М. Каплана, способностью к ослаблению напряжений, исходящих из окружающей среды, способностью к реорганизации самой себя и внешнего окружения таким образом, чтобы положить конец возникновению напряжений вообще или, по крайней мере, их появлению в прежних формах. Это обеспечивает определенную «независимость» системы от постоянных колебаний внешних условий. Если же она не обладает подобными «способностями поддержания системы» и не принимает мер по предотвращению разрушительного влияния окружающей среды, если напряжения внутри нее настолько велики, что власти не могут осуществлять свои решения в качестве обязательных, то политическая система может быть разрушена.

Таким образом, долговечность любой политической системы зависит от ее способности изменяться и адаптироваться к окружающей обстановке, г. е. восстанавливать динамическое равновесие. Причем стабильность той или иной системы на протяжении какого-либо периода времени говорит не об отсутствии изменений, а о наличии системной способности к ненасильственным изменениям в целях и в руководстве.

Обмен и взаимодействие политической системы с социальной средой осуществляются по принципу «вход — выход». Вход — это любое событие, которое по отношению к системе является внешним и влияет на нее любым способом. Выход представляет собой ответную реакцию политической системы на это воздействие в форме политических решений, заявлений, законов, различных мероприятий, символических актов и т. д. Вход осуществляется либо в форме требований, либо в форме поддержки. Требование — это обращенное к властным органам мнение по поводу желательного или нежелательного распределения ценностей в обществе. Речь идет о таких ценностях, как безопасность, самостоятельность личности, политическое участие, потребительские блага, статус и престиж, равноправие и др. Однако все это не означает, что политическая система должна удовлетворить все обращенные к ней требования. Она может действовать весьма самостоятельно при принятии решений, выбирать между теми или иными требованиями, решать те или иные вопросы по своему усмотрению.

В таких случаях политическая система обращается к так называемому резерву поддержки. Поддержка — это такое политическое отношение, когда, но Д. Истону, А действует на стороне В или ориентирует себя благосклонно по отношению к В, где А — люди, а В — политическая система как определенным образом взаимосвязанная и взаимодействующая совокупность политических институтов и политических руководителей, преследующих соответствующие политические цели и руководствующихся определенными политическими установками и ценностями.

Поддержка проявляется в двух видах: внутренняя поддержка, выражающаяся в настроениях приверженности данной политической системе, толерантности, патриотизме и др., и внешняя — предполагающая не только принятие ценностей данной системы, но и практические действия на ее стороне. Именно поддержка обеспечивает стабильность институтов власти, которые преобразуют требования окружающей среды в соответствующие политические решения, а также создает необходимые предпосылки для применения средств и методов, с помощью которых осуществляются эти преобразования. Кроме того, вход политической системы призваны разгружать «привратники» политической системы — политические партии и организованные группы интересов, которые также осуществляют функцию отбора. Поскольку именно поддержка обеспечивает нормальное функционирование политической системы, постольку каждая система стремится создать и внедрить в сознание своих граждан через каналы политической социализации так называемые рабочие ценности, т. е. укрепляющую ее легитимность идеологию. В то же время легитимность означает и соответствие действий политической власти ценностям, на которых основана политическая система, а также признание людьми справедливости законов и норм, создаваемых и применяемых политической властью.

Д. Истон и его последователи ставили во главу угла вопрос о самосохранении, поддержании стабильности и самовыживании политической системы в условиях непрерывно меняющейся окружающей среды. Поэтому понятия «политическая стабильность» и «политические изменения» становятся ключевыми для теорий политических систем и политической модернизации.

Процесс ввода требований и поддержки осуществляется через две основные стадии — артикуляцию и агрегацию интересов.

Артикуляция — это процесс осознания и формирования интересов индивидами и малыми группами. Основным субъектом артикуляции являются группы интересов.

Агрегация — это уже обобщение и согласование близких артикулированных интересов, перевод их на уровень программ, политических деклараций, проектов законов, это корректировка проводимой политики и предложение ее альтернатив. Она представляет одну из целей деятельности политических партий, средств массовой коммуникации и государства.

Выход — то, что «измеряет производство» политической системы. Это государственная политика, т. е. указы главы государства и постановления правительства, законы, принятые парламентом, судебные решения, а также производство символов, знаков и сообщений, которые также адресуются окружающей среде.

Эти исходящие являются ответом на требования окружающей социальной среды, которые тем самым удовлетворяются, отвергаются, оспариваются или частично выполняются. Кроме того, властные решения, воздействуя на окружающую среду, неизбежно вызывают к жизни новые требования и поддержку. А это — обратная связь.

В результате политическая система может быть определена как устойчивая форма человеческих отношений, с помощью которой принимаются и проводятся в жизнь авторитетно-властные решения для данного общества. Политическая система отличается от других систем общества четырьмя характеристиками: она является универсальной по охвату данного общества своим воздействием, распространяясь на всех его членов; она претендует на конечный контроль над применением физического принуждения; ее право выносить обязывающие решения принимается в качестве легитимного; ее решения являются авторитетно-властными, несущими в себе силу легитимности и существенную вероятность того, что им подчиняются.

Структура политической системы. Политическая система — это сложное иерархическое образование. В связи с этим неизбежно встает вопрос о ее подсистемах и структурных элементах.

Отвечая на него, Г. Алмонд выделяет в качестве таких подсистем три широких класса объектов: 1) специфические роли и структуры, такие как законодательные и исполнительные органы, или бюрократия; 2) носители ролей, такие как отдельные монархи, законодатели и администраторы; 3) конкретные публичные мероприятия, решения или исполнение решений. Эти структуры, носители и решения в свою очередь могут быть подробно классифицированы в зависимости от того, включены они в политический (вход) или в административный процесс (выход). Г. Алмонд включает в число элементов политической системы как структуры, возникающие и функционирующие на основе действующего права («типа парламентов, исполнительно-распорядительных органов, бюрократии, судов, партий, групп давления и средств коммуникации»), так и неразличимые или едва различимые структуры (статус граждан и организаций, кастовых групп, возникающих в обществе беспорядков, демонстраций и т. п.).

В то же время, анализируя внутреннее строение политической системы, Г. Алмонд выдвигает на первый план не столько структуры, сколько существующие между ними связи, их взаимодействие, выполняемые ими в политической системе роли. Он видит в политической системе «набор взаимодействующих ролей, или ролевую структуру», понимая под структурой «стандартизацию взаимодействий». Соответственно, политическая система предполагает стандартизированное взаимодействие ролей, влияющих на решения, подкрепленные угрозой физического принуждения.

Обычно в рамках политической системы выделяют следующие три подсистемы:

• • институциональную (совокупность политических институтов);
• • информационно-коммуникативную (совокупность коммуникаций);
• • нормативно-регулятивную (совокупность моральных, правовых и политических норм).

Динамическая характеристика политической системы дается через понятие «политический процесс».

Как правило, описания политического процесса в теории политических систем формализованы. Они должны отвечать двум главным требованиям: быть операциональными и верифицируемыми, для того чтобы давать возможность перейти от содержательного описания процесса к созданию формальной модели (схемы) процесса в математической или таблично-графической форме.

Политический процесс, по Истону, — это процесс преобразования информации, перевода ее с «входа» на «выход». Речь идет практически о сведении политического процесса к «передаче смыслов, значимых для функционирования политической системы», т. е., к политической коммуникации. Не случайно К. Дойч считал, что политическая коммуникация могла бы стать средоточием политологии, тогда политические системы трактовались бы как обширные коммуникационные сети. В книге «Нервы управления: модели политической коммуникации и контроля» он предлагает информационно-кибернетическую модель политической системы, в рамках которой выделяет четыре блока, связанных с различными фазами прохождения информационно-коммуникативных потоков:

• • получение и отбор информации на входе системы (посредством внешних и внутренних рецепторов);
• • обработка и оценка информации;
• • принятие решений;
• • осуществление решений и обратная связь от выхода системы к входу.

К. Дойч выделяет три основных типа коммуникаций, осуществляемых в политической системе:

• • личные неформальные коммуникации, например персональные контакты кандидата в депутаты с избирателями в неформальной обстановке;
• • коммуникации через организации и группы давления, например когда контакт с правительством осуществляется посредством политических партий, профсоюзов и т. п.;
• • коммуникации через средства массовой информации.

Однако такая интерпретация политической системы была подвергнута критике за механическое перенесение терминологии, принципов деятельности и важнейших положений кибернетики в сферу политики.

Общепринятой стала трактовка, предложенная Г. Алмондом, который подчеркивал, что, говоря о политическом процессе, или входе, мы имеем в виду поток требований от общества к государству и конверсию этих требований в авторитетные политические мероприятия. К числу структур, вовлеченных преимущественно в процесс входа, относятся политические партии, группы интересов и средства массовой коммуникации. Под административным процессом понимают процесс реализации или навязывания авторитетных политических решений. Структуры, вовлеченные преимущественно в этот процесс, включают бюрократии и суды.

В результате, политический процесс складывается из следующих основных циклов:

• • поступление информации из окружающей среды в рецепторы политической системы;
• • циркуляция ее в системе;
• • преобразование политической системы;
• • решение системы по авторитетному распределению ценностей.

Исходя из сказанного можно определить политический процесс как совокупную деятельность всех акторов политических отношений, связанную с формированием, изменением, преобразованием и функционированием политической системы.

Функции политической системы. Поскольку любая политическая система стремится к самосохранению и адаптации к требованиям своего окружения, приверженцы структурного функционализма утверждают, что можно вычленить конечное число процессов, благодаря которым эти цели станут выполнимыми. По их мнению, во всех политических системах прошлого и настоящего обеспечивались одни и те же функции, менялись лишь состав и сложность государственных и иных политических структур.

Именно на этой почве возникла общая теория функций политической системы Г. Алмонда. В работе Г. Алмонда и Б. Пауэлла «Сравнительная политика» функции, направленные на самовоспроизводство системы и ее адаптацию к окружению, делятся на три группы.

• 1. Функции преобразования, конверсии. Их цель — обеспечить превращения требований и поддержки в политические решения или действия. Г. Алмонд и Б. Пауэлл выделяют шесть функций. Две из них осуществляются на уровне входа и должны обеспечить регулирование всего, что питает политическую систему, — речь идет о выявлении интересов и требований и их гармонизации. Три другие функции находятся на выходе:
  • а) разработка обязательных правил; б) проведение их в жизнь; в) судебная функция. Шестая функция — политическая связь, или коммуникация (движение или сдерживание информации, передача смыслов, значимых для функционирования политической системы), — касается и входа, и выхода системы.
• 2. Функция адаптации, приспособления. Давление, оказываемое на политическую систему требованиями всякого рода, создает постоянный фактор несбалансированности. Противостоят этой перегрузке две функции системы: а) набор политического специализированного персонала, принимающего требования и проводящего их обработку; б) функция политической социализации (распространение политической культуры, совместимой с требованиями выживания и адаптации системы к своему окружению).
• 3. Способности. Они касаются отношений между политической системой и ее окружением и включают способности:
  • а) мобилизовать материальные и человеческие ресурсы для нормального функционирования системы;
  • б) регулировать (устанавливать контроль над людьми, находящимися на территории, управляемой системой);
  • в) распределять (предоставление услуг, статуса, вознаграждения и др.);
  • г) поддерживать символику (проведение действий по приданию чемулибо законной силы, празднование героических дат или событий, связанных с общественными ценностями, способствующих достижению согласия);
  • д) слушать (умение принять требования до того, как они породят серьезное напряжение в обществе).

Представление о том, что любая политическая система обязательно выполняет некоторые основные задачи, позволило продвинуться на очень важную ступень в разработке оснований, по которым в принципиально различных политических системах выделялись бы сопоставимые элементы. Согласно Г. Алмонду идеальное разделение функций на практике недостижимо. Властные сектора, политические партии, группы интересов и др. почти неизбежно выполняют не одну, а несколько функций. Любая политическая структура, какой бы узкоспециализированной она ни была, является многофункциональной. Несомненно, что чем дальше развивается политическая система, тем более она становится дифференцированной. Специализация ее структур будет продолжаться до тех пор, пока каждая функция не будет выполняться соответствующим социальным институтом. Так, Г. Алмонд отмечает, что в современных демократических специализированных системах существуют структуры, функции которых четко определены и которые стремятся играть регулирующую роль в выполнении данной функции в рамках политической системы в целом. Поэтому системы с более развитой структурной специализацией обладают, как правило, и большими ресурсами (финансами, информацией, техническим персоналом, сложными организационными структурами), эффективными политическими организациями, а также массовыми ценностными ориентациями, необходимыми для обеспечения серьезных социальных преобразований. И наоборот, менее специализированным системам недостает этих ресурсов для эффективной адаптации к потрясениям, нарушающим равновесие системы.

Одна из задач научного анализа — показать, каким образом исторически сформировались различные специализированные политические учреждения (органы исполнительной власти, парламенты, бюрократический аппарат, суды) и каковы те функции, которые могли бы выполняться сходными структурами в различных исторических, культурных и системных контекстах.

Структурно-функциональный подход вызвал огромный интерес политологов еще и тем, что, казалось, позволял моделировать политические отношения, давал возможность «разворачивать» политическую ситуацию в направлении, обратном реальному течению времени, т. е. от следствия к причине, что вело к выяснению факторов и действий, способствовавших возникновению политических кризисов и конфликтов. Предполагалось, что полученные в результате такой проверки модели можно будет использовать для прогнозирования ситуации в будущем и обнаружения кризисных факторов заранее. Казалось, что наконец-то найдено средство, которое позволит политической науке выполнять прогностическую функцию в полном объеме.

В рамках структурно-функционального анализа были достигнуты и явные успехи.

Приверженцы этого подхода привнесли в политическую науку богатый, строгий и политически нейтральный язык системного анализа. Понятие «политическая система» позволило более четко очертить границы политической власти и выделить властные отношения на всех уровнях. Структурный функционализм позволил включить в ноле сравнительного политического анализа страны «третьего мира», что привело, в частности, к появлению теорий политической модернизации. Это в свою очередь позволило осуществить прорыв в изучении новых независимых государств. Весьма важным был и поворот к изучению неформальных механизмов принятия политических решений и функционирования государства.

Однако помимо огромного интереса и успехов, идеи системного анализа политики породили и большие разочарования. Исследователи столкнулись с четырьмя «проклятыми» проблемами: субъективностью, многомерностью, неопределенностью и размытостью критериев политического поведения.

Действительно, в политическом процессе участвуют живые люди со своими стремлениями, ожиданиями, стереотипами и предрассудками, которые то активно включаются в отношения с государством и другими политическими институтами, то, по не всегда понятным причинам, впадают в апатию и игнорируют свои политически значимые интересы. Поэтому политический процесс непредсказуем и не несет какую-либо предопределенность в развитии политических событий. Это была цена, которую пришлось платить за применение системного подхода (как оказалось, не универсального) к познанию политических реалий.

Кроме того, согласно данной теории, место индивида, группы или института в политической системе с одной стороны и выполняемые ими функции с другой определяют их поведенческие установки, ориентации и цели деятельности. Поэтому изучение ролей и их изменения в рамках данной политической системы позволяет понять механизм функционирования политической власти в данном обществе. Таким образом, целое — система — довлеет над единичным. Отсюда, в частности, небезосновательные обвинения в бессубъектности политического процесса.

Наиболее серьезный упрек критиков структурного функционализма состоял в том, что он представляет собой «макросоциологию политической стабильности». Интерпретации процессов изменения сводятся здесь либо к тому, что политическая система возвращается, после периода нестабильности, в прежнее состояние, либо происходит установление некоего нового равновесия. Социолог Д. Мартиндейл следующим образом суммировал недостатки структурного функционализма: консервативное идеологизированное пристрастие и предпочтение статус-кво; отсутствие методологической ясности; чрезмерный акцент на роли закрытых систем в социальной жизни; неспособность к изучению социальных изменений.