Проникновение в подпольные террористические сети и их ликвидация

Как показали события 11 сентября 2001 г. в США и последующие громкие теракты, опора только на технические средства (например, спутниковая разведка) явно недостаточна. Необходимо уделять значительно больше внимания агентурной работе, внедрению в террористические сети и ячейки. Как пишет У. Лакер, возрождение стародавнего терроризма воспринимается как нечто принципиально новое, его причины и способы борьбы с ним обсуждаются так, словно об этом никогда не заходила речь прежде. То есть речь идет о том, что стоит помнить о «добром старом шпионаже». В частности, по сведениям российских СМИ, именно эти методы помогли предотвратить теракт, замышлявшийся в Нальчике в 2005 г. и имевший целью стратегические объекты юга и центра России. Необходимо ясно осознавать, что цель антитеррористической борьбы — не столько быстрая и эффективная реакция па теракты, сколько их предотвращение.

Ослабление связи между исламскими массами и исламскими экстремистами

Важнейшая задача любой войнызавоевание массовой поддержки на стороне противника. В случае глобальной антитеррористической войны — это борьба за сердца и умы масс исламского мира. Она не будет легкой, но успех в ней возможен, считают эксперты. Однако такая кампания способна быть результативной, только если при ее проведении будет учтен ряд важных факторов. Важнейший из них — отказ от фатальной ошибки пропаганды в исламском мире западных ценностей, стандартов и принципов организации западного общества. Как считает американский эксперт С. Саймон, Запад должен добиться политического сближения с исламом. Нужно, чтобы Соединенные Штаты и их партнеры убедили жителей мусульманских стран, что их процветание возможно и без уничтожения Запада, и без отказа от собственных традиций перед сокрушительным натиском западной культуры. Этот проект рассчитан на долгие годы, но заложить фундамент надежного примирения возможно, если США и их союзники предоставят исламским странам существенные экономические и политические преимущества.

Кроме того, необходимо опираться на поддержку уважаемых в мусульманском мире представителей исламского духовенства, способных разрушить связи мусульманских масс с экстремистами и предложить позитивную альтернативу исламизму. Ведь сила международного терроризма — злая воля не столь уж большого количества людей, использующих фанатичную веру и нерастраченную энергию исламской молодежи.

Важным вопросом борьбы с исламским терроризмом является проблема субъектов этой борьбы — являются ли ими государства и их объединения, международные организации, спецподразделения или что-то еще. Эксперты считают, что лучше всего задачам борьбы с террористическими структурами, организованными по сетевому принципу, отвечала бы глобальная антитеррористическая организация, неподконтрольная конкретным государствам, также организованная по сетевому принципу. Очевидно, что Интерпол не соответствует этим требованиям, и следует признать, что такой структуры на сегодняшний день не существует.

Что касается ООН как организации глобального масштаба, призванной отвечать па глобальные вызовы времени, то ее возможности явно не соответствуют задачам антитеррористической борьбы. Впрочем, это относится и к потенциалу других межгосударственных механизмов, в частности НАТО, возможно, ШОС. Гибкость сетевых структур глобального терроризма резко контрастирует с достаточно ригидной системой «запуска» международных МПО. В них действует принцип сложных межгосударственных согласований для принятия решения, что противоречит потребности быстрого реагирования на теракты. Кроме того, деятельность МПО на практике определяется не столько уставной компетенцией, сколько соотношением сил, складывающихся под влиянием международной ситуации.

Единственной альтернативой международному терроризму на сегодняшний день является неформальная межгосударственная антитеррористическая коалиция, образованная по инициативе США после 11 сентября. Россия является ее участницей. Однако очевидны серьезные изъяны в деятельности коалиции. Во-первых, многие страны с преобладанием исламского населения — в особенности Саудовская Аравия, Пакистан, Индонезия — испытывают давление внутренних сил, сочувствующих террористам. Это мешает их правительствам теснее сотрудничать с Западом. Случаи терактов в таких странах на время возмущают общественность, по влияние исламистов оказывается настолько сильным, что местные правительства все равно не решаются проводить последовательную антитеррористическую политику. В обозримом будущем не приходится ожидать, что большинство исламских стран будут активно преследовать террористов и участвовать в соответствующем сотрудничестве на международном уровне.

Второй серьезный недостаток антитеррористической коалиции — издержки деятельности США и Израиля в борьбе с терроризмом. Силовые действия, на которые ориентированно руководство этих стран, пока не приносят желаемых результатов. Скорее наоборот — силовые методы стимулируют ответные террористические акции. Получается замкнутый круг. Администрация Б. Обамы объявила, что Америка — не враг ислама. Но на практике разворачивающаяся война в Афганистане, где США оказались в ловушке «уйти нельзя остаться», неизбежно станет затяжной, а значит, будет содействовать дальнейшему нагнетанию антиамериканизма как фактора, подкрепляющего идеологию исламизма.

В-третьих, антитеррористическая коалиция, еще не успев возникнуть, оказалась в кризисе из-за разногласий между ее участниками по поводу войны Соединенных Штатов в Ираке, из-за расхождений позиций России и Запада по целому ряду международных вопросов.

Можно согласиться с мнением Ф. Лукьянова, что «за восемь лет коалиция не состоялась, причем она не состоялась не только между Россией и Соединенными Штатами, но и вообще в принципе идея антитеррористической коалиции… не сложилась». С этим мнением согласен и В. Носенко: «коалиция в ее нынешней форме не справилась со своей миссией и должна быть перестроена на новых основах» .

Такая перестройка видится В. Носенко, прежде всего, как замена войск Запада в Афганистане «межмусульманскими» миротворческими силами под эгидой ООН, которые займутся налаживанием внутриафганского диалога. Правда, ученый оговаривается: хотя в этой идее есть рациональное зерно, сегодня она выглядит почти нереализуемой. Проблема заключается, прежде всего, в том, что с самого начала мусульманским странам была отведена второстепенная роль в антитеррористической коалиции. Не удивительно, что они сосредоточились на ликвидации «домашнего» террористического подполья, устранившись от общих коалиционных целей. Теперь США следует перестроить коалицию, чтобы обеспечить в пей адекватное место ее мусульманской составляющей.

Наконец, в борьбе с терроризмом существует еще одна серьезная и не имеющая однозначного решения проблема — можно ли и нужно ли вести переговоры с террористами. Как известно, позиция российского руководства, как и руководства многих других стран, по этому поводу отрицательная. Между тем это вопрос, над которым стоит задуматься. Отсутствие диалога порождает насилие. Социальная (этническая, религиозная) группа, упершись в глухую стену, пытается достучаться до своего контрагента любым способом, в том числе с помощью терактов. Теракты становятся способом заявить о своем недовольстве, о своих требованиях, о своей политической программе, о своем существовании, наконец. Отказывая этой группе в диалоге, власти тем самым довольно быстро отучают ее от внутреннего диалога. Социальное или этническое меньшинство теряет способность само себе давать отчет о своих проблемах и требованиях, рефлектировать их, рационализировать, артикулировать в виде достаточно ясных лозунгов и программ. Вдобавок ко всему, власть и сама мало-помалу отучается рефлектировать и выражать на вербальном уровне собственные проблемы — проблемы большинства в противовес проблемам меньшинства, проблемы власти в противовес проблемам оппозиции и т. д. Известный физиолог И. Павлов назвал бы это серьезной дисфункцией второй сигнальной системы. Общество теряет язык. Оно начинает коммуницировать внутри себя и со своими противниками как бы жестами: террористы молча взрывают, правоохранительные органы молча проводят рейды. Требования террористов становятся все более расплывчатыми и невыполнимыми (иногда требований вовсе нет, а есть туманные намеки на месть — причем не за конкретное деяние, а, что называется, «вообще», за все преступления, реально или якобы совершенные против данной группы). Власть же заявляет, что в принципе не намеревается вступать с преступниками в переговоры.

Конечно, вопрос о переговорах с террористами многозначен: речь может идти о тактических переговорах во время теракта с целью сохранения жизни заложников или может ставиться принципиальный вопрос о диалоге со стратегическим противником. Мы оставляем этот вопрос открытым. Но, по нашему мнению, в зрелом гражданском обществе — а терроризм носит не только межгосударственный, но и внутриобщественный характер — обратная связь между властью и всеми оппозиционными слоями необходима. Для выхода из замкнутого круга. Молчаливая обоюдная мобилизация исчерпала себя. Именно к такому мнению пришло, по-видимому, афганское правительство Хамида Карзая, предпринимающее усилия к налаживанию отношений с талибами. Очевидно, что это делается с согласия и по поручению американской власти, ставленником которой является Карзай.

Наконец, правомерен вопрос: реальны ли с точки зрения сегодняшнего дня перспективы преодоления «чумы XXI века»? К сожалению, ответ напрашивается отрицательный, и не потому, что прилагается недостаточно усилий для преодоления терроризма, а потому, что западное общество само невольно воспроизводит условия для него. Приведем только три доказательства. Во-первых, современные СМИ (а также современная киноиндустрия) — главные интерпретаторы всего происходящего в мире, защищенные институтом свободы слова, вольно или невольно помогают террористам умножать страх (а в этом главная цель террористов) и даже рекламируют терроризм. Во-вторых, терроризм чрезвычайно идеен, идеологичен, подчеркнуто морален (хоть это и чуждая нам мораль). А современные общества западного образца все больше деидеологизируются, окончательно превращаясь в общества потребителей. Однако идея и мораль всегда, в конце концов, побеждают безыдейность. В-третьих, современные общества западного типа являются потребительскими по своей сути. Жертвенность не свойственна им в принципе. Терроризм не боится жертвенности, он ищет ее. А готовый на жертву почти всегда побеждает в общественном сознании не способного на нее.

В итоге, если терроризм сам собой через какое-то время (по закону цикличности) не сойдет на нет, цивилизованное сообщество либо проиграет борьбу с ним, либо будет вести эту борьбу без надежды на победу весь XXI в.