Рационализация картины мира

Ослабление авторитета светской власти сопровождалось падением авторитета власти духовной. Появились области культуры, в которых воздействие церкви было уже меньшим. Это, прежде всего, городская культура и крестьянская. В век народных крестьянских и городских восстаний народ все более осознавал свою роль в жизни страны. Развивается народная культура, появляются новые темы в народном творчестве, главным образом важные исторические события. Значительные изменения происходили в самих жанрах. Сказки все больше приобретали социальную, сатирическую окраску. В них выражалось отношение к происходящим переменам и порядкам. Особенной популярностью пользовались сказки о неправедных начальниках и судьях.

Впоследствии это нашло отражение в рукописных повестях о Ерше Ершовиче и Шемякином суде.

Народное поэтическое творчество (сказания, предания, исторические песни) давало широкую панораму исторических событий и точно выражало отношение простых русских людей к их участникам:

Уж настало то время злое при старом при царе Федоре Ивановиче;

Как преставился-то наш православный царь Федор Иванович, Так досталась-то Россеюшка злодейским рукам, Злодейским рукам, боя рам-господам.

Появилась-то из бояр одна буйна голова, Одна буйна голова, Борис Годунов сын;

Уж и этот-то Годун всех бояр-народ надул.

История в сознании русского народа выстраивалась так, как он ее понимал. Народ сам выбирал темы, героев и давал оценки и точные характеристики участникам событий. В 1619 г. для английского священника Ричарда Джеймса, приехавшего в Москву, были сделаны записи исторических песен «Плач Ксении Годуновой», «Песня о смерти Скопина-Шуйского». Героями народных песен становятся Иван Грозный и Ермак, царь Алексей Михайлович и бунтовщик Степан Разин, самозванец Гришка Отрепьев.

Новой приметой народной культуры XVII в. стала персонифицикация жизни. Новое отношение к человеческой личности вне зависимости от ее положения на социальной лестнице (царь, герой или простолюдин) было проявлением гуманистического начала в культуре в условиях некоторой автономности от духовной власти. Главная тема теперь не спасение души, а индивидуальная судьба на фоне исторических событий. Любая историческая песня этого времени связывает судьбу героя с судьбой страны, выводя его из привычно замкнутых рамок сословия. Таким образом, разрушаются иерахичность и замкнутость, характерные для средневекового пространства. Степан Разин, один из героев исторической песни, предлагает казакам «не думу думати», а «пойти на сине море гулять», да не просто позабавиться:

Судари мои, голь кабацкая!

Пойдем мы, братцы, на сине море гулять, Разобьемте, братцы, басурмански корабли, Возьмем, мы, братцы, казны сколько надобно, Поедемте, братцы, в каменну Москву, Покупим мы, братцы, платье цветное, Покупивши цветно платье, да и на низ поплывем.

Вот так просто разрешается в сознании человека вопрос о пространстве и времени, которые приобретают необычайный динамизм, и границы, столь привычные прежде, уже не имеют значения. И нет ничего проще голи кабацкой отправиться в Москву «позабавиться».

Герои народной «демократической сатиры» XVII в. пародировали жанры деловой или церковной литературной письменности, посягая тем самым на сложившиеся правила и нормы средневековой жизни. Причем пародируется абсолютно все — от лечебников до дипломатической переписки и судебных дел. «Повесть о Ерше Ершовиче» «документально» воспроизводит судебное разбирательство, где действующие лица — рыбы. Но их мир так походит на мир людей, что не оставляет сомнений отношение сказочных героев к реальности.

Рационализация картины мира находила свое выражение в отношении к собственной истории. Разрушались каноны древнерусской исторической литературы. Уходили в прошлое летопись, сказание, историческая повесть. Новая трактовка исторического времени фиксирует значительность не только прошлого, но и настоящего, что означало разрушение средневекового провиденциализма. Настоящее становилось не эхом вечности, а зародышем будущего. Человек предъявлял свои права на историю. Она становится памятью, которой владеет человек. В жизнь входит новое право человека: судить и оценивать историю. В исторических сочинениях появляется не только изображение важных событий, но и непривычный до этого времени автобиографизм. Авторы исторических сочинений — князь Иван Хворостинин, монах Авраамий Палицын — рассуждают и дают оценку собственному поведению в годы борьбы с поляками.

Авраамий Палицын был келарем Троице-Сергиева монастыря во время его многомесячной, но безуспешной осады поляками. В своем «Сказании» он описывает реальные события, участником которых он был, рассказывает о смерти от голода одних людей, «торжестве сребролюбном» других, наживавшихся на продаже хлеба. Он считал, что именно корыстолюбивые торговцы и неправедные правители привели страну к катастрофе. По его мнению, наличие в стране двух властей — царя Василия Шуйского и Лжедмитрия II — опасно. Он называет это состояние «двоемыслим», расколом страны и народа. Но при этом автор исполнен веры в торжество справедливости и победу русского народа.

Одним из самых философичных произведений о смуте считается «Временник» дьяка Ивана Тимофеева (10-е гг. XVII в). Автор описывает исторические события от царствования Ивана Грозного до воцарения Михаила Романова. Он пытается дать характеристики всем персонажам — участникам кровавой драмы. Тимофеев — умный наблюдатель. Он объясняет произошедшее изменой старине, разрушением древних законов и установлений, что, по его мнению, привело к всеобщему недоверию.

Итак, новации в исторических сочинениях становились свидетельством изменения отношения человека к времени. Появление личностной оценки истории свидетельствовало не только о способности человека повлиять на ее ход, но и подчеркивало значительность настоящего. Поэтому в исторических сочинениях большое место отводится характеристике современниками исторических деятелей: Федора Иоанновича, Бориса Годунова, Василия Шуйского, Лжедмитрия I, патриарха Гермогена, воеводы Скопина-Шуйского. Книжник начала XVII в., обращаясь к ближайшим событиям, избирает прежде нехарактерную для него роль. Он становится «писателем», а не летописцем. Он наблюдает и анализирует.

Русская книжность, еще недавно стоявшая на страже традиции, по-своему отреагировала на ситуацию. Книжник вышел из привычной системы координат. Он позволил себе самостоятельность, пусть еще слабо выраженную, но все же авторскую позицию. Эта новация, обнаружившаяся после событий Смутного времени, во многом определит линию развития русской книжности в дальнейшем.

В течение века постепенно менялись приоритеты книжного знания. Оно становилось более рациональным. Постепенно теряло свою актуальность летописание как форма изложения исторического прошлого. Место летописей занимали «хронографы», в которых излагалась не только российская, но и мировая история, которые выполняли четко поставленные задачи: обосновывая международное положение Российского государства, как правило, они развивали традиционный тезис о значении Москвы как мирового центра православия. В «хронографах» уже заметны новые подходы к оценке истории, поскольку традиционные формулы в духе провиденциализма уже не могли способствовать осмыслению сложных и бурных событий жизни.

В начале века в России появились переводы произведений, оказавших существенное влияние на развитие естественнонаучного знания. При этом четкое разделение на светское и духовное присутствовало и здесь. В основном развивался чисто практический уровень знаний, а мировоззрение как бы отодвигалось на второй план. В результате люди приобретали практические навыки, но естественнонаучной картины мира осознать не могли, по-прежнему уповая только на волю Бога и церкви.

Тем не менее накопление практических знаний в области медицины, биологии, математики, географии, астрономии приносило пользу, несмотря на то, что церковь не приветствовала стремление к овладению знаниями такого рода. В школьных «прописях», по которым учились читать, можно было встретить такие поучения: «Не ищи, человече, мудрости, ищи кротости».

Рационализация сознания оказывалась в явном противоречии с традиционным мышлением. Однако она еще не привела к изменению мировоззрения: слабо было выражено желание философствовать, недостаточно проявлялась автономность мысли и культурного творчества.