Попытка объединения статической и динамической моделей науки в структуралистской концепции науки

Попытка формализации модели научного развития и ее синтеза с моделью структуры науки содержится в так называемой структуралистской концепции. Она восходит к логической реконструкции модели развития научного знания Т. Куна, предложенной американским физиком и философом Джозефом Снидом (р. 1938) и австро-немецким философом Вольфгангом Штегмюллером (1923—1991).

Представители структуралистской концепции исходят из ставшей уже традиционной для современной философии науки стандартной концепции, развитой логическими позитивистами. Однако они фактически расширяют эту концепцию с учетом последних достижений в анализе роста научного знания. В работах Дж. Снида теории в математической физике рассматриваются как пары, состоящие из математической структуры (ядра) и ее предполагаемых приложений^[1]. Эта новая программа изучения структуры и роста научных теорий, которая находится в оппозиции к традиционной точке зрения на теорию как на множество утверждений, сделала возможной логическую реконструкцию куновской концепции развития науки, получившую поддержку у самого Томаса Куна. В книге В. Штегмюллера «Структура и динамика теорий» была показана взаимосвязь снидовских и куновских идей^[2]. Именно с момента ее выхода идеи Снида вызвали широкий интерес у философов науки и стали объектом многочисленных обсуждений. Перед Снидом, Штегмюллером и их сотрудниками возникли многочисленные вопросы, суть которых можно резюмировать следующим образом:

• — насколько адекватно снидовский теоретико-множественный формализм представляет структуру научных теорий и моделей роста научного знания;
• — может ли он быть распространен на другие области физики;
• — в какой мере с его помощью можно реконструировать реальную историю науки;
• — какие новые представления дает снидовский формализм о динамике теории;
• — в какой мере он позволяет формализовать куновскую концепцию научного изменения.

Во время одной из дискуссий, поднявших некоторые из перечисленных вопросов, Дж. Снид подчеркивал, что отношение между неформализованными, содержательно-интуитивными описаниями научных теорий и их формализованными двойниками в чем-то подобно отношению между теорией и экспериментальной деятельностью. Конечно, неформальные описания науки, подобные моделям Куна, Лакатоса и других философов науки, не аналогичны экспериментальной деятельности в строгом смысле слова; они скорее пытаются дать некий согласованный взгляд на результаты эмпирических исследований в истории и социологии науки. На поставленные им самим вопросы: «Что же добавляют к ним формализованные описания научных теорий? Что они дают для понимания научной деятельности?» — Снид отвечает следующим образом. Во-первых, на уровне общих требований к природе эмпирической науки они могут выработать средства для проведения более точных различений, которые замаскированы в обыденном языке. Во-вторых, на уровне конкретных исследований науки формальное описание структуры эмпирических теорий может быть полезным эвристическим принципом построения таксономии на базе интуитивных знаний ученых. Однако нас больше интересует два других момента:

• 1) не формальное, а содержательное описание структуры научной теории, выработанное приверженцами структуралистской концепции на основе логико-методологического анализа модели развития научного знания;
• 2) возможность его использования для описания конкретных научных теорий.

Для ответа на первый вопрос мы привлечем работы одного из основоположников структуралистской концепции Вольфганга Штегмюллера и известного финского логика и методолога науки Илкки Ниинилуото^[3]. Второй вопрос мы рассмотрим, основываясь на попытке применения этой модели для анализа конкретной теории, а именно равновесной термодинамики, предпринятой Карлосом Мулинесом^[4].

Штегмюллер подчеркивает, что если стандартная концепция представляет собой микроанализ микроструктуры теории, то структуралистская концепция начинается с исследования глобальных структур теорий. Формальная сторона физической теории состоит в математической структуре, представляющей собой содержание теоретико-множественных предикатов, с помощью которых аксиоматизируется физическая теория, причем каждая физическая теория работает с одной характерной для нее математической структурой (S). К эмпирическим утверждениям теории относится то, что называется приложением этой структуры к физической (например, солнечной) системе (а). Высказывание «о есть S» представляет собой гипотетическое предположение, что физическая система а есть сущность, которая подходит к математической структуре 5. Математическая структура обозначается также как основной закон данной теории и является в том смысле фундаментальной, что идентично повторяется во всех приложениях.

Из первоисточника

Всякая теория состоит из ядра и множества предполагаемых приложений. Эта взаимосвязанная пара образует элементы теории {теории-элементы).

Приложения теории включают в себя как подтвержденные, или актуальные, так и возможные, или потенциальные, приложения. Расширенное ядро теории помимо основного закона, т. е. множества всех возможных моделей (математическая структура теории), которые не исключаются основным законом, включает в себя также множество возможных частных моделей, удовлетворяющих некоторым специальным законам, и множество ограничений, которые исключают некоторые комбинации компонентов в различных потенциальных моделях. Именно эти частные потенциальные модели и обозначаются как предполагаемые приложения теории (/).

Между различными предполагаемыми приложениями устанавливаются связи, которые налагают ограничения на теоретические функции. Это значит, что теоретические функции, которые используются в различных приложениях теории, не являются независимыми друг от друга, а напротив, между их значениями существуют вполне определенные отношения.

Таким образом, понятие теории в своем первоначальном стандартном значении выступает теперь в качестве базисного элемента теории и расширяется через особые операции специализации, образуя целостную теоретическую сеть.

Одна и та же теория (аристотелевская физика, теория Ньютона, квантовая физика и т. п.), принадлежащая к определенной научной традиции, с течением времени и даже от персоны к персоне обрастает различными гипотетическими предположениями и по-разному оценивается. Все это время она как бы находится в распоряжении для решения определенных научных задач (что Кун называет нормальной наукой), и состоит из расширенного ядра и множества предполагаемых приложений этой теории, которое Штегмюллер идентифицирует с куновским понятием парадигмы. В период нормальной науки господствующая теория имеет иммунитет при встрече с фальсификациями: в случае неудачного расширения (?) ядра (кГ) ответственность за неуспех несет не теория, т. е. ядро, а ученый, принявший это неудачное расширение. Ученый, осуществляющий экстраординарное в смысле Куна исследование, создает новые структурные ядра в отличие от нормального ученого, деятельность которого ограничена тем, чтобы предоставить уже утвердившуюся в научном сообществе теорию в распоряжение для разрешения возникших проблем и использовать ее ядро для гипотетического расширения на новую проблемную область.

Пример

Штегмюллер для иллюстрации подобной ситуации проводит параллель с деятельностью ремесленника (предупреждая, однако, от чисто инструменталистского понимания). Если перед плотником возникает задача, которую он не в состоянии решить с помощью до сих пор созданных инструментов и, кроме того, не обладает способностью соответствующего нового лучшего инструмента (или не находит кого-нибудь, кто обладает такой способностью), то он должен сменить профессию, если не хочет умереть от голода. Не достигший успеха ученый, обвиняющий в ошибочности саму теорию, может быть, по словам Куна, уподоблен плохому ремесленнику, который всегда винит не себя, а свои инструменты.

Сказанное справедливо для любых применений теории, а не только для тех, что относятся к множеству парадигмальных примеров. Иными словами, иммунитет теории по отношению к фальсификациям сохраняется, не только если какой-нибудь один отдельный ученый, но даже целое поколение ученых не в состоянии успешно ее применить. В таком случае однажды принимается решение удалить соответствующую область из класса предполагаемых приложений данной теории. Так случилось, например, когда не оправдалась надежда Ньютона объяснить световые явления с помощью классической механики частиц: специалисты не объявили теорию Ньютона фальсифицированной, а, напротив, заключили, что свет не состоит их частиц.

Пример

Кластер самых различных теорий и их всевозможных предполагаемых приложений представляет собой нанонаука. Так называемое реальное определение нанотехнологии просто перечисляет области ее уже существующих и возможных приложений, куда обычно включают: сканирующую микроскопию, исследование наночастиц, наноструктурированные материалы, полимеры и композиты, супрамолекулярную химию, молекулярную электронику, литографию для производства интегральных схем, микроэлектромеханические системы, биохимические сенсоры, молекулярную биотехнологию и др^[5]. Таким образом «нанотехнология объединяет в себе все возникающие приложения нанонаук»^[6]. Молекулярная электроника, раннее распознавание раковых заболеваний на молекулярном уровне и лакокрасочные покрытия, способные менять цвет в зависимости от окружающей среды, отнесены экспертами к долгосрочной перспективе, а создание антиотражательных слоев, наномембран и наночастиц для автомобильных покрышек оценены как готовые к выпуску на рынок. На стадии технической реализации и создания прототипа находятся, например, аккумуляция водорода на уровне наноструктур, а на фазе применения и инноваций — рентгеновская оптика. Причем раздельное поступательное развитие:

• • физики (электротехника — электроника — микроэлектроника — проектирование материалов — квантовые эффекты),
• • биологии (биология клетки — молекулярная биология — функциональное проектирование молекул),
• • химии (комплексная химия — сверхмолекулярная химия)

в перспективе должно слиться в интегрированное использование биологических принципов, физических законов и химических свойств.

Некоторые приложения нанотехнологии могут быть более или менее точно просчитаны. Например, углеродные нанотрубки допускают множество возможных применений — от электродов батареек до электронных устройств и армирующих волокон для получения более прочных композитов. «Однако для реализации этого потенциала необходимо разработать технологию крупномасштабного производства однослойных трубок. Существующие методы обеспечивают лишь небольшой выход конечного продукта, стоимость которого на сегодня составляет 1500 долл. за грамм (680 000 долл. за фунт). С другой стороны, разработаны основанные на химическом осаждении методы крупномасштабного производства многослойных нанотрубок стоимостью 60 долл. за фунт, причем при увеличении спроса ожидается дальнейшее существенное падение этой цифры. Методы, используемые для увеличения масштабов производства многослойных нанотрубок, должны лечь в основу широкомасштабного производства и однослойных нанотрубок. Можно надеяться, что из-за их громадного потенциала использования будут разработаны технологии крупнотоннажного синтеза, что приведет к падению цен до уровня 10 долл. за фунт»^[7].

В отличие от Поппера, утверждающего, что новая теория принимается лишь после фальсификации ее предшественницы, согласно Куну новая теория приходит непосредственно на место старой. Штегмюллер называет это непосредственным вытеснением теории теорией-заместителем. Кроме того, по Куну, вытесняемая и вытесняющая теории несоизмеримы, что является существенной чертой научной революции. Штегмюллер различает кумулятивный и линейный прогресс в рамках нормальной науки, или, говоря иначе, прогресс внутри научно-исследовательской программы и прогресс в ходе научной революции. Последний сопровождается радикальным преобразованием теории, или, точнее, заменой одной исследовательской программы на другую, и прерывает кумулятивное развитие. Чтобы в концепции теории учесть и ее развитие, Штегмюллер вводит в ее состав наряду с упоминавшимися ранее абстрактными элементами также научное сообщество (БС) и исторический временной интервал (п). Тогда представление теории выглядит следующим образом: Т = = < К, 1У БС, 1х >. Поскольку элементы теории в результате их специализации могут многократно повторяться, образуя сложную сеть, то историческая эволюция представляется исторической последовательностью подобных сетей.

В табл. 2.3 приведены принятые в структуралистской концепции сокращения (Дж. Снид, В. Штегмюллер и др.).

Таблица 2.3. Сокращения, принятые в структуралистской концепции науки

И. Нииниулото, полагая, что структуралистская концепция теории, по сути, эквивалентна точке зрения на теорию как на множество утверждений, наиболее важным их различием считает ведение в структуралистскую концепцию понятия " предполагаемые приложения" . Ведь если ядро теории имеет только одно предполагаемое приложение, то структуралистская концепция становится эквивалентной старой одноуровневой модели. По Дж. Сниду, теории математической физики принадлежат к другому типу, поскольку содержат математическое ядро, выступающее средством или инструментом, который способен быть полезным при столкновении с опытом. Эти ядра — законы Ньютона, уравнения Максвелла и т. п. — создаются теоретиками, а затем на базе первых успехов в приложении ядра к определенным явлениям осуществляются попытки расширить сферу таких приложений.

Критикуя концепцию научных революций Куна, исключающую, по мнению Нииниулото, из нормальной науки все формы концептульных изменений, финский ученый подчеркивает необходимость допустить некоторые небольшие изменения в базисных законах и ограничениях. Конечно, в нормальной науке негативные проверочные результаты дискредитируют не теорию, а ученого. В то же врет, утрачивая какой-либо элемент из множества приложений, теория фактически модифицируется (поскольку со структуралистской точки зрения приложения являются ее частью), однако это уже дискредитирует не ученого, а саму теорию.

По Штегмюллеру, существует два рода научных революций:

• 1) переход от «дотеории» к теории;
• 2) вытеснение одной теории другой.

Теория-вытеснитель, по мнению Нииниулото, не является экспликатом куновской научной революции, поскольку вытесненная теория должна быть сводима к вытесняющей теории. Снидовское понимание куновской модели неадекватно объясняет, почему такое изменение парадигмы должно излагаться как изменение взгляда на мир. Ведь переход от одной теории к другой не всегда может быть назван революционным. Согласно Штегмюллеру, нормальный научный прогресс может быть определен как кумулятивное развитие. В прогрессивных научных революциях вытесненная теория может быть частично включена в теорию-вытеснителя. Важная черта такого описания научного прогресса, с точки зрения Ниинилуото, — возможность прогрессивного ветвления и в нормальной науке, и в теории-вытеснителе^[8].

Таким образом, представление о развитии науки через научные революции фактически сводится к эволюции внутренней структуры, ветвлению и смене теорий, что сближает структуралистскую концепцию с эволюционной моделью Тулмина.

Введение

в структуру научной теории существующих и потенциальных приложений в отличие от ядра теории соответствует понятиям защитного пояса гипотез и жесткого ядра исследовательской программы в концепции Лакатоса. Однако особенно важной проверкой адекватности структуралистской концепции ее собственным исходным утверждениям является применение развитой в ней модели науки к анализу конкретного историко-научного материала.

Попытку такого анализа осуществил Карлос У. Мулинес на конкретном материале развития равновесной термодинамики (термостатики), которую он рассматривает не как единичную теорию, а как целостную группу, семейство (кластер) теорий. Для этого Мулинес вводит понятие фрейма теорий — концептуальную структуру, которая является промежуточной между единичной теорией и целой научной дисциплиной и, соответственно, служит единицей методологического анализа, отличной от стандартной концепции. Следуя Штегмюллеру, Мулинес называет рассмотрение теории как множества утверждений, или, точнее, множества аксиом с их следствиями, микрологическим анализом. Однако Кун, Тулмин и другие критики классической концепции показали, что в науке в качестве единиц методологического анализа должны быть выбраны более крупные структуры, а Снид и Штегмюллер утверждали, что такого рода интуитивно выделенные структуры могут быть определены также формально. Таким образом, микрологический анализ должен быть дополнен макрологическим анализом более общих структур — теорий в новом, расширительном смысле, занимающих промежуточный уровень между целой эмпирической наукой и отдельными эмпирическими законами.

По мнению Мулинеса, макрологический анализ Снида — Штегмюллера является неполным, поскольку существуют еще более общие структуры — фреймы теорий, объединяющие целые группы теорий, построенных по единому парадигматическому образцу. Например, простая равновесная термодинамика выступает подобным образцом для термодинамики в целом как семейства, или фрейма термодинамических теорий. Можно указать также на фрейм теорий классической механики, фрейм теорий квантовой механики и т. д. Все теории, входящие во фрейм, имеют семейные сходства, отличающих от других подобных семейств физики. Они часто представлены в одной книге, и студенты изучают их совместно как единое целое. Куновское понятие нормальной науки скорее применимо к научной деятельности, развиваемой внутри таких фреймов, чем к научной работе в отдельно взятой специальной теории.

Мулинес различает четыре концептуальных уровня, на которых осуществляется теоретическая деятельность в науке (табл. 2.4).

Таблица 2.4. Концептуальные уровни теоретической деятельности по К. У. Мулинесу

Свой собственный анализ Мулинес относит к третьему, концептуальному уровню, поставив себе целью разработать метатеорию термодинамических теорий, т. е. реконструировать по крайней мере некоторые существенные аспекты, общие для всех термодинамических теорий, на базе метода теоретико-множественной аксиоматизации. Он анализирует основные понятия, составляющие операциональную основу термодинамики: состояние, равновесие, переход и соединение. Мулинес подчеркивает, что осуществленный им анализ термодинамики фактически носит синхронический характер, но разработанные при этом понятия могут быть использованы также для диахронического анализа науки, прежде всего ее эволюции. При этом исследование эволюции фрейма теорий должно включать в себя не только анализ эволюции единичных теорий и их взаимосвязей, но и их операциональных аспектов^[9].

Из первоисточника

Основу каждой теории составляет определенная теория-элемент, которую можно назвать базисным элементом.

Специальные законы можно рассматривать как особые теории-элементы, выводимые из базисного элемента с помощью операций специализации, которая представляет собой итерационный процесс.

Целостную теорию вместе со всеми лежащими в ее основе специальными законами можно представить как иерархическую структуру теорий-элементов, т. е. как теоретическую сеть Л/, состоящую из теорий-элементов, вершину которой занимает базисный элемент, в остальные элементы подстраиваются рядом в результате процесса специализации.

В некоторой теоретической сети речь идет о совокупности теорий-элементов, которые частично упорядочиваются через отношения специализации. Мы говорим о совершенствовании данной теоретической сети, если в нее вводятся дополнительные операции специализации.

Канадский ученый Ян Хакинг и американский философ Рональд Гири на основе структуралистской концепции науки развивают технологический подход к пониманию научной теории^[10]. Гири рассматривает теорию как семейство моделей, или даже семейство семейств моделей, которые могут быть соотнесены с реальностью опосредовано. Реальная система определяется как подобная одной их этих моделей. При связывании теоретических моделей и ими представляемых реальных систем решающую роль начинает играть техника. Подобно Хакингу Гири видит конструктивный реализм в проверке реальности в успешно организованных технологиях, в сущностях, которые можно, так сказать, ощутить руками и которые раньше имели статус чисто теоретических сущностей (таких, например, как электрон), если они применяются для того, чтобы охватить и охарактеризовать новые модели или другие теоретические сущности. (Если, например, электронное излучение успешно применяется в электронном микроскопе, чтобы решать иного рода научные задачи, то в этом технологическом смысле первоначально теоретически постулированные электроны теперь выступают как научно-технические реальные сущности.) Если электроны и протоны теперь полностью освоены и применяются в сложных технических измерительных инструментах для того, чтобы доказать существование других элементарных частиц и структур, как, например, кварков, тогда они являются действительно «реальными». Таким образом, то, что мы сегодня изучаем, воплощается в исследовательских инструментах будущего^[11].

Пример

Доказательством реальности квантовых точек (КТ) может быть их использование в качестве пассивных меток в других экспериментах. «Под действием света происходит возбуждение коллоидальных КТ и генерация электронно-дырочных пар, во время рекомбинации которых испускается флуоресцентное свечение. Из-за малых размеров КТ квантовые эффекты играют в них очень важную роль, это приводит к зависимости длины волны флуоресценции от размера КТ. Уменьшение размеров частицы приводит к смещению флуоресцентного излучения в фиолетовую область. Таким образом, КТ различных размеров дают весь спектр видимого и инфракрасного диапазона. При исследованиях по принципу пассивных меток, определенные рецепторные молекулы, такие как антитела, присоединяют к поверхности КТ. На первом шаге антитела захватываются поверхностью, к которой добавляется аналит. На втором шаге помеченные КТ антитела используются для визуальной и количественной оценки связанного аналита. Это позволяет осуществлять иммунологические исследования. В настоящее время синтез квантовых точек в органических растворителях хорошо налажен, так что возможно варьировать размер, форму и даже состав КТ»^[12]. В нанонауке квантовые точки используются биологами для экспериментальных целей, что технологически подтверждает «реальность» указанных теоретических сущностей. Объединяясь в гетероструктуру, атомы «продолжают жить по законам квантовой физики». Такие гетероструктуры называют квантовыми точками. «Своими свойствами они напоминают атомы — » искусственные атомы" , имеющие наноразмеры. Ведь электроны в атомах, переходя с одной орбиты на другую, тоже излучают квант света строго определенной частоты. Но в отличие от настоящих атомов, внутреннюю структуру которых и спектр излучения мы изменить не можем, параметры квантовых точек зависят от нас. Оказалось, что длина волны, излучаемая квантовой точкой, пропорциональна ее размеру. Чем больше размер квантовой точки, тем меньшую частоту она излучает. Таким образом, если сделать по одинаковой технологии квантовые точки разных размеров и, сделав взвесь, поместить их в разные пробирки, то эти пробирки будут светиться разным светом… Квантовые точки уже сейчас являются удобным инструментом для биологов, пытающихся разглядеть различные структуры внутри клеток. Дело в том, что различные клеточные структуры одинаково прозрачны и не окрашены. Поэтому, если смотреть на клетку в микроскоп, то ничего, кроме ее краев и не увидишь. Чтобы сделать заметной определенную структуру клетки, биологи попросили физиков «пришить» к квантовым точкам молекулы, которые прилипали именно к данной внутриклеточной структуре… Были сделаны квантовые точки трех размеров. К самым маленьким, светящимся зеленым светом, приклеили молекулы, способные прилипать к микротрубочкам, составляющим внутренний скелет клетки. Средние по размеру квантовые точки могли прилипать к мембранам аппарата Гольджи, а самые крупные — к ядру клетки. Когда клетку окунули в раствор, содержащий все эти квантовые точки, и подержали в нем некоторое время, то они проникли внутрь и прилипли туда, куда могли. После этого клетку сполоснули в растворе, не содержащем квантовых точек, и положили под микроскоп. Как и следовало ожидать, вышеупомянутые клеточные структуры стали разноцветными и хорошо заметными"^[13].

Мнение эксперта

Немецкий философ Ханс Ленк следующим образом характеризует структуралистскую концепцию науки: «Это — называемое также «структуралистским» — представление рассматривает в качестве теории совокупность или сеть теорий-элементов, которые частично упорядочены с помощью специализированных отношений или ограничений (constraints), т. е. присоединения специальных законов. Кстати, под теорией понимается лишь упорядоченная пара математического структурного ядра К и множества частичных потенциальных моделей, являющихся предполагаемыми возможными приложениями, т. е. упорядоченная пара [К, I], понимаемая в настоящее время как «теория-элемент». Частичные потенциальные модели теории являются моделями возможных приложений, которые еще не определены через теоретические функции и на основе наблюдения, где теория должна быть применена (модели предполагаемых приложений). К структурному ядру, которое задается через математические отношения, принадлежат по определению потенциальные и частичные модели, а также ограничения, т. е. теоретически заданные взаимосвязи между отчасти пересекающимися частичными потенциальными моделями, и самими моделями (т.е. фактически уже схваченными в теории и действительно успешно ею описанными системами). Эмпирические утверждения и гипотезы какой-либо теории заключаются в суждении, что предполагаемые приложения теории принадлежат к области приложения сети (или структурного ядра) и удовлетворяют ограничениям данной теории. При этом к множеству частичных потенциальных моделей (т.е. возможных реальных систем, которые могут рассматриваться как приложения теории и обозначаются сначала без теоретических функций) добавляются теоретические функции таким образом, что возникает множество потенциальных моделей.

Введение

теоретических функций и специализаций (через добавочные специальные законы) должно привести к частичному множеству «осуществленных» моделей (М) так, чтобы целая последовательность теоретических функций удовлетворяла бы ограничениям данной теории.

Грубо говоря, любая теория, с точки зрения «нестандартной концепции», состоит из упорядоченной пары математической формульной структуры (структурное ядро) и множества возможных предполагаемых приложений и ограничений. Причем возможные приложения являются системами объектов или реальными системами, которые рассматриваются в качестве кандидатов на приложения данной теории и заданы через определенную парадигматическую, обычно основателем теории сформулированную исходную модель. Тогда о теории говорят как о «множественном предикате» (согласно Сниду и Штегмюллеру в соответствии с одной из идей, высказанных Суппесом), т. е. о такой упорядоченной паре, которая состоит из математического структурного ядра и множества возможных предполагаемых приложений. «Формально ядро К может быть представлено либо как квадрупель К = [Мр, Мрр, М, С], либо как квинтупель К = [Мр> Мрр, г, М, С], где Мр, Мрр и М являются упомянутыми множествами… С является множеством ограничений (constraints), т. е. подмножеством множества всех подмножеств М; и ограничительная функция г: Мр — > Мрр преобразует элемент Мр, т. е. потенциальную модель в элемент Мрр, т. е. в частичную потенциальную модель при «зацикливании» («lopping off) всех теоретических функций». Таким образом, целая теория представляет собой расширенное ядро, приводящее к теории-сети посредством добавления специализированных законов и соответствующих новых ограничений, ограничительных функций и новых предполагаемых моделей, вводимых в множество потенциальных моделей и осуществленных моделей. Короче говоря, теория является, следовательно, предикатом отношения, определяемым через множество потенциальных моделей приложений. Этот предикат является теорией и утверждает наличие отношения между математическим структурным ядром и множеством в определенный момент времени предполагаемых приложений теории, причем это множество возможных моделей является расширяемым (к нему могут быть присоединены дальнейшие потенциальные, ранее не предполагаемые приложения, как, например, расширение ньютоновской динамики на гравитационную систему посредством добавления гравитационного закона).

Из этой новой концепции выводится целая серия интересных результатов: можно говорить, например, об одной и той же теории, даже если исчерпано множество специальных законов теории и множество предполагаемых моделей, так долго, пока сохраняется структурное ядро (основной математический закон) теории. Например, ньютоновская механика, состоящая из первых трех ньютоновых аксиом, расширяется или специализируется добавлением специальных законов, подобных закону Гука или закону гравитации, оставаясь все еще той же самой, но более дифференцированной и специализированной теорией" .

Таким образом, структуралистская концепция науки имеет принципиально иные ориентации, нежели неопозитивистская стандартная концепция структуры науки, хотя также исходит из посылок логико-методологического анализа строения научного знания. В ней впервые в сферу такого анализа попадают процессы развития науки и научной теории. Во многих современных моделях динамики науки структурный аспект отступает на задний план и специально, как правило, не анализируется. Но без такого анализа развития как качественного изменения структуры научной теории, знания, деятельности исследование будет неполным. В структуралистской модели предпринята попытка использовать все то рациональное, что было выработано в стандартной концепции, которая хотя и существенно модифицируется, но не отбрасывается, что характерно для многих ее критиков в современной философии науки. Тем самым нарушается принцип преемственности, реализовать который относительно науки они сами же и стремятся.

• [1] См.: Sneed J. The Logical Structure of Mathematical Physics. Dordrecht: Reidel, 1971.
• [2] См.: Stegmiiller W. The Structure and Dynamics of Théories. N. Y.; Heidelberg; Berlin: Springer Verlag, 1976.
• [3] Илкка Ниинилуото (Ilkka Niiniluoto, p. 1946), ректор Хельсинского университета (Финляндия), президент философского общества Финляндии.
• [4] Карлос Улис Мулинес (Prof. Dr. Carlos Ulises Moulines) родился в 1946 г. в Венесуэле, магистерскую степень получил в Барселоне (Испания), докторскую — в Мюнхенском университете (Германия), работал в различных университетах Мексики, США, Германии и Франции.
• [5] Schummer J. Cultural diversity in nanotechnology ethics // Interdisciplinary science review. 2006. Vol. 31. № 3. P. 219.
• [6] Schmid G. [et al.]. Nanotechnology. Assessment and Perspectives. Berlin; Heidelberg: Springer-Verlag, 2006.
• [7] Пулмл. Ч., Оуэне Ф. Нанотехнологии: пер. с англ. М.: Техносфера, 2006. С. 120.
• [8] Theory Change, Ancient Axiomatic, and Galilee’s Methodology. Proceedings of the 1978 Pisa Conference on the History and Philosophy of Science. Vol. I. Dordrecht: Reidel, 1981. P. 6—38.
• [9] См.: Probabilistic Thinking, Thermodynamics and the Interaction of the History and Philosophy of Science. Proceedings of the 1978 Pisa Conference on the History and Philosophy of Science. Vol. II. Dordrecht: Reidel, 1981. P. 211— 237.
• [10] Hacking I. Representing and Intervening. Cambridge; N.Y.: Cambridge University Press 1983; Giere R. N. Explaining Science: The Cognitive Approach. Chicago; London: Chicago University Press, 1988.
• [11] См.: Gorokhov V., Lenk И. NanoTechnoScience as a Cluster of the Different Natural and Engineering Theories and Nanoethics // Silicon vs Carbon: Environmental and Biological Risks of Nanobiotechnology, Nanobionics and Hybrid Organic-Silicon Nanodevices. Freiburg; München: Springer, 2009. P. 190—213.
• [12] Источник: Кушнир С. E. Квантовые точки готовы к выходу в свет. URL: nanometer.ru/2007/05/05/117 837 865 319.html (дата обращения: 11.11.2012).
• [13] Источник: Богданов К. Квантовые точки — рукотворные атомы наноразмеров. URL: kbogdanovl.narod.ru/nanotechnology/QD.htm (дата обращения: 11.11.2012).