Предисловие. 
Познание и действительность

Первый толчок к исследованиям, заключающимся в этой книге, был дан мне моими занятиями по философии математики. Когда я пытался исходя из логики найти доступ к основным понятиям математики, то оказалось прежде всего необходимым ближе определить саму функцию понятия и свести ее к ее предпосылкам. Но здесь вскоре обнаружилась своя особенная трудность: традиционное учение логики о понятии, взятое в своих общеизвестных главных чертах, оказалось недостаточным даже для того, чтобы вполне наметить те проблемы, к которым приводит учение о принципах математики. Наука пришла здесь, как я все более и более убеждался, к вопросам, для которых на языке форм традиционной логики нет совсем точного коррелята. Фактическое содержание математических наук указывало на существование такой основной формы понятия, для которой в логике не имеется даже ясного наименования и признания. Это убеждение в особенности укрепилось во мне благодаря изучению понятий о рядах и о пределе (ввиду специального характера этих исследований, результаты, к которым я здесь пришел, не могли быть включены в эту книгу, посвященную лишь проблемам общего характера). Эти исследования повелительно толкали на путь нового анализа самих принципов образования понятия.

Наметившаяся таким образом проблема получила более общее значение, разумеется, лишь тогда, когда оказалось, что она применима не к одной лишь области математики, но и ко всей совокупности точных наук. Систематика этих наук приобретает совсем различный характер, в зависимости от того, с каких логических точек зрения их рассматривают. Поэтому должно было попытаться — исходя из раз усвоенной точки зрения — рассмотреть формы образования понятий в различных частных науках, — в арифметике, в геометрии, в физике, в химии. Для цели всего исследования здесь уже недостаточно было выудить из различных наук отдельные примеры, служащие подтверждением логической теории. Нужно было, наоборот, попытаться проследить эти науки во всей совокупности их принципиальной конструкции, чтобы выявить таким образом ту единую основную функцию, которая господствует над этой конструкцией и поддерживает ее.

Я не скрывал от себя трудностей, сопряженных с выполнением подобного плана. Если же я все-таки, в конце концов, решился на это, то потому лишь, что я все более и боле убеждался, какая огромная и важная предварительная работа сделана уже для этого в самих частных науках. На примере в особенности точных наук можно наблюдать, с какой все растущей сознательностью и энергией направляются интересы исследователей от специальных, частных вопросов к основным философским проблемам. Как бы высоко или низко ни оценивать результаты этих исследований в отдельности, логическая задача как таковая повсюду встречает значительное и прямое содействие. В соответствии с этим я в своей работе повсюду старался опираться на историческое развитие самих наук и на систематическое изложение их содержания великими исследователями. Если я уже заранее должен был отказаться от мысли привлечь к рассмотрению всю совокупность возникающих здесь проблем, то, с другой стороны, нужно было сохранить и провести в отдельности ту специальную логическую точку зрения, из которой я исходил. Найти, что такое понятие по своей единой функции (Leistung), можно было, лишь проследив эту функцию во всех важнейших областях и изложив ее в общих чертах.

Задача моя расширилась и приняла новую форму, когда я перешел от чисто логических основных определений к понятию о познании действительности. Первоначальная противоположность развернулась здесь во множество различных — проблем, которые, однако, соотнесены друг с другом и связаны в одно логическое единство благодаря тому общему исходному пункту, в котором они берут начало. Повсюду на протяжении истории философии, где только ни поставлен вопрос об отношении между мышлением и бытием, между познанием и действительностью, повсюду этот вопрос уже в своей первоначальной формулировке зависит от определенных логических предпосылок, определенных взглядов на природу понятия и суждения. Всякое изменение в этих основных взглядах отражается сейчас же косвенным образом и на общей постановка этого вопроса. Система познания не допускает ни одного изолированного «формального» определения, которое бы не сказывалось затем на всей совокупности проблем познания и их решений. Составленная себе исследователем концепция об основной форме понятия непосредственно переходит поэтому в обсуждение их «реальных» вопросов, которые по традиции относятся к «критике познания» или к «метафизике». Во второй части этой книги я пытаюсь показать, как изменяются с точки зрения общей концепции, полученной в критике точных наук, эти вопросы и как в то же время решение их получает новое направление. Поэтому обе части, несмотря на кажущееся различие содержания, тесно связаны между собой по проникающему их основному философскому намерению: они пытаются представить одну и ту же проблему, которая, исходя из некоторого твердого средоточия, непрерывно расширяется, втягивая в круг своего ведения все боле обширные и конкретные области.

Эрнст Кассирер.

Берлин, июль 1910 г.