Джон Донн: между скепсисом и верой

Никогда не посылай узнать, по ком звонит колокол: он звонит по тебе.

Джон Донн.

Обращения к Господу в час нужды и бедствий

«По ком звонит колокол», — в середине XX в. эта строка из проповеди Джона Донна стала расхожей благодаря заголовку романа Эрнеста Хэмингуэя (1940). Это словосочетание было развернуто в эпиграфе, предпосланном роману. В нем с афористической точностью высказана неизменно справедливая мысль: человечество — едино, а человек «не остров, а часть материка». А потому — смерть каждого «умаляет всех». Для многих россиян это стало первым знакомством с Донном, началом пусть запоздалого, но необходимого приобщения к творчеству выдающегося английского поэта, богослова и проповедника.

Жизненный путь. Джон Донн (1572—1631) родился в 1572 г. в католической семье. В протестантской Англии это означало принадлежать к кругу отверженных, подвергаться многочисленным ограничениям.

Стойкость в вере была семейной традицией: она, фактически, приравнивалась к религиозному подвигу. Отец Донна, состоятельный купец, умер, когда будущему поэту было четыре года. Мать была дочерью драматурга Томаса Хейвуда (младшего современника Шекспира) и внучатой племянницей Томаса Мора — автора «Утопии», гуманиста и католического мученика, казненного Генрихом VIII. Брат поэта Генри также пострадал за свою приверженность к католицизму.

В юности Донн обучался в Оксфорде (1684) и Кембридже (1586), но не получил степени; позднее посещал занятия в престижной лондонской юридической школе Линкольн Ин, но юристом также не стал. Путешествовал по Европе, а во второй половине 1590-х гг. принял участие в двух морских экспедициях. События, связанные с последней из них (на Азорские острова, 1597), нашли отражение в стихотворных посланиях Донна: «Шторм» и «Штиль». Поэт начинает продвижение по карьерной лестнице в качестве секретаря высокопоставленного вельможи — Томаса Эджертона, но через пять лет его лишают места. Причиной тому стала женитьба на племяннице лорда Анне Мор. Родственники жены, узнав о свадьбе, попытались расторгнуть этот брак, и хотя в суде брак был признан законным, молодожены едва не лишились средств к существованию, поскольку отцовское наследство к этому времени было растрачено. На поэта тяжелым грузом легли материальные заботы о семье, которая быстро росла: в браке родились 12 детей, из которых выжили восемь. Первые — самые трудные годы безденежья совпали с глубоким нравственным кризисом: Донн порывает с католицизмом. Этот шаг был подготовлен разочарованием поэта в политике папского престола и деятельности иезуитов, угрожавшей национальным интересам Англии.

Между тем, полемический талант Донна обратил на себя внимание высших церковных иерархов, включая самого короля Джеймса (Иакова I). В 1615 г. карьера Донна резко пошла в гору: он становится капелланом короля и получает степень доктора богословия в Кембриджском университете. С успехом читает проповеди при дворе, а в 1621 г. становится настоятелем главного лондонского собора — собора св. Павла, где был впоследствии похоронен. К этому времени Донн практически отходит от поэтического творчества, оставляя «возлюбленную своей юности» — поэзию — ради «супруги своей зрелости» — богословия. Произнеся последнюю проповедь в 1631 г., Донн умирает через месяц.

Общий характер творчества: Донн и Шекспир. Джон Донн был всего на 8 лет моложе Шекспира, но как поэт принадлежал уже к другому поколению. Если Шекспир связан с интеллектуальными и художественными традициями Ренессанса, то Донн порывает с ними, решительно и бесповоротно. Различие между двумя поэтами особенно заметно на уровне стиля. Лирика Шекспира сохраняет преемственность по отношению к «золотой манере» «елизаветинцев» (Ф. Сидни, Э. Спенсера). Донн нарушает плавное течение поэтической речи, придает стиху разговорную интонацию, насыщает поэзию элементами интеллектуальной игры, изощренного «остромыслия» в духе маньеризма и барокко.

Наследие Донна — это поэзия интеллекта, «остроумия» («остромыслия»). В XVII в. это понятие сохраняло свое исходное значение «остроты» ума, что вмещало в себя широкий спектр смыслов, умение устанавливать мысленные — «концептуальные» — связи между далекими проблемами, выражая их неочевидную близость в слове.

Отсюда популярность «концептов», т.с. интеллектуальных метафор, в основе которых — «остроумная» идея, сближающая исходные понятия или явления. В английскую поэзию мода на концепты проникла из континентальной (главным образом итальянской) литературы еще в конце XVI в. Концепты встречались в творчестве предшественников Донна, включая Шекспира. Однако именно Донн превратил концепт в основной источник создания поэтического образа, ставшего узнаваемой приметой собственного стиля. Интеллектуальные метафоры Донна — предмет подражания в рамках поэтической школы, получившей название «метафизической». Ее основателем и стал поэт-интеллектуал, «властелин ума» Джон Донн.

Поэзия Донна — зеркало духовной ситуации на рубеже XVI—XVII вв. Оно отразило процесс кризиса ренессансного гуманизма и разрушение ренессансной картины мира. Герою поэзии Донна (а также в немалой степени — самому автору) мир представляется хаосом, лишенным внутренней «точки опоры». Все связи непрочны, мимолетны. Гармония отсутствует как в мире, так и в душе человека: отсюда — «вошедшее в привычку» непостоянство и душевный «разлад».

Раннее творчество: сатиры, элегии, послания. Период становления поэта — это 1690-е гг. В это время Донн осваивает разные поэтические жанры: стихотворную сатиру, послание (эпистолу), элегию, эпиталаму (свадебное величание), песню. Во всех этих видах он вступает в творческое соревнование со своими ближайшими предшественниками — Э. Спенсером, Ф. Сидни, Шекспиром. И почти всегда выказывает себя новатором. Характерная черта раннего Донна — обогащение английской поэзии традициями европейских и античных авторов. При этом он «осовременивает» не только ситуации и образы, но и само звучание стиха.

В сатирах Донн живописует, а порой и высмеивает нравы города, церкви, двора. Обличаемые Донном пороки персонифицируются в персонажах — карикатурах, таких как городской щеголь, адвокат-стяжатель, недавний студент-рифмоплет, придворный сплетник. Особое место в «Книге сатир» Джона Донна, состоящей из пяти небольших поэм, занимает третья сатира, посвященная вопросам религиозного выбора. Сколько бы разных церквей ни претендовало на обладание истиной и сколько бы противников ни было у каждой из них, истина всегда одна: вся ответственность за правильный выбор лежит на самом человеке. В основе же всего — идея превосходства небес над «градом» земным.

Элегия в творчестве Донна представлена в сфере лирики. У Овидия Донн заимствует основные типы персонажей, а также концепцию любви как эротического наслаждения. Лирический герой элегий Донна, как правило, предстает в образе возлюбленного юнца, одержимого чувственным пылом. На пути к достижению его желаний возникает множество препятствий: от скромности и целомудрия юной прелестницы, до строгих родителей девушки, бдительно оберегающих ее от опасных искушений. Но там, где римский поэт воодушевлен поэзией поэтической страсти, там Донн сохраняет скептическую дистанцию по отношению к своему герою. Подчинение плотским желаниям делает персонажа марионеткой, утратившей свободу выбора, а любовная победа приносит лишь мимолетное наслаждение.

Среди посланий Донна особенно известны «Шторм» и «Штиль». Тема обоих — хрупкость природного бытия и ничтожность («измельчание») человека, сделавшего своим «вожатым» природу. Реальные события — ужасающий шторм и пришедший ему на смену штиль — становятся символами противопоставления человека и Бога, а также разлада человека с самим собой.

Зловещая игра природных сил не остывает и после затишья. Бессильный перед бурей, человек оказывается столь же беспомощен наедине с мертвой неподвижностью моря. Мотив оцепенения, этого символа нравственной смерти, определяет атмосферу второй части послания («Штиль»).

Песни и сонеты — вершина любовной лирики. Наиболее зрелые и художественно полнокровные стихотворения вошли в книгу «Песен и сонетов» (1635), подготовленную друзьями поэта уже после кончины автора. Состав сборника — разнообразный и даже пестрый. Для анализа тематического разнообразия стихи Донна принято делить на три группы: «овидианские», «петраркистские» и «платонические». Стихотворения первой группы («Любовь под замком», «Женская верность», «Амур-ростовщик», «Неразборчивость», «Блоха») созвучны ранним элегиям Донна, развивают тему любви как чувственной страсти. Что до стихов «петраркистских», то в большинстве случаев Донн сходен с «певцом Лауры» в разработке исходной ситуации: это мотив безответной любви к недоступной красавице. В основе «платонических» стихов — любовь как нерасторжимый союз двух сердец, в котором физическая близость — это лишь ступень к возвышенному духовному единению. Во многих из них Донн отказывается от привычной иронии и трактует тему взаимной любви вдохновенно и серьезно. Налицо задушевная интонация. Мир возлюбленных расширяется до Вселенной и одновременно сжимается до размеров «коморки», в которой они укрылись от посторонних глаз.

Глубинная тема этой группы стихотворений — контраст любви и окружающего враждебного мира, победа «союза любящих душ» над непостоянством и смертью:

Но если наши две любви равны, Ни убыль им вовек, ни гибель не страшны.

Подобный мотив многократно обыгрывается в поэтических «Прощаниях» Донна, в которых тема разлуки созвучна с образом смерти как «вечного расставания».

Платоническая традиция предлагает поэту благодарный поэтический материал: круг тем, мотивов и образов ему, несомненно, близок и вместе с тем содержит предпосылки отхода позднего Донна от светской, а позже — от всякой поэзии и его обращение исключительно к религиозным темам. Победа любви над хаосом мира и самой смертью, «канонизация» влюбленных и их «воскресение» в сонетах, стансах, — все это в первую очередь искусные поэтические образы. Но они, однако, всей многогранной палитры Донна, его напряженных духовных исканий не исчерпывают. Об этом свидетельствуют, в частности, такие стихотворения как «Вечерня святой Люции» и «Возвращение» (оригинальное название «The Dissolution» — «растворение, смерть, распад»), в которых мотив любовного «бессмертия» сталкивается с пугающей реальностью жизненного финала. При этом сами платонические мотивы и символы перерождаются, сливаясь с собственно христианскими. Войдя «атомами своей души и крови» в духовное и телесное естество героя, возлюбленная как бы удваивает его бытие. Но после смерти героини это удвоение воспринимается как двойная ноша. Утешение возлюбленного — только в том, что земная жизнь содержит в себе предпосылки смерти, приближает час, когда душа героя покинет тело, «догнав» отлетевшую душу возлюбленной:

Так эта смерть, умножив мой запас, Меня и тратит во сто крат щедрее, И потому все ближе час, Когда моя душа, из плена плоти Освободясь, умчится вслед за ней…

Пер. Г. Кружкова

Помимо любовных стихов, Донн в первые десятилетия XVII в. создал немало поэм и стихотворений «на случай». В их число входят так называемые «годовщины», созданные в жанре философской поэмы. Написанные на смерть некой Элизабет Друри по просьбе ее отца, они далеко выходят за рамки традиционного «плача». В стихотворении «Первая годовщина» (1611) поэт дал емкую характеристику наступившей эпохи сомнения, эгоизма и разлада.

Религиозная лирика: «Священные сонеты». Важнейшая часть поэтического наследия Донна — религиозная лирика. Наибольшей популярностью пользуется цикл «Священных сонетов» (или «Божественных медитаций»), относящихся к его зрелости и времени окончательного разрыва с католичеством.

Структура сонетов была подсказана практикой «духовных упражнений» (религиозных медитаций), разработанной в середине XVI в. основателем иезуитского ордена Игнатием Лойолой. Духовное упражнение Лойола определял как «способ, каким душа приготовляется… для поиска и обретения воли Божией относительно устройства своей жизни и для спасения своей души». Этот принцип действует и в «Священных сонетах», например, в сонете седьмом, посвященном теме Страшного Суда. Образы ангелов, созывающих души на Суд звуками труб, способствует мысленному воссозданию обстановки, «предуготовляя» душу к необходимому для ее очищения настрою и молитвенному обращению к Богу.

Донн в веках. Поэзия Донна (как и его религиозная проза) заслужила высокую оценку современников и ближайших потомков: «метафизическую» манеру Донна подхватили другие поэты, включая Джорджа Герберта (1593—1633), Генри Вогана (1621—1695), Ричарда Крэшоу (1613—1649) и Фрэнсиса Кворлеса (1592—1644). Это были представители «школы остроумия», названной во второй половине XVII в. «метафизической школой». Однако в течение двух последующих столетий поэзия Донна утратила былую популярность. Донн, по сути, был заново открыт в начале.

XX в. Его острый, скептический ум, причудливые образы, рожденные парадоксальным развитием мысли, и даже поза наигранного цинизма — все это оказалось близко «разочарованному» сознанию XX в., начиная с Э. Хэмингуэя и Т. С. Элиота. А в «неправильном» звучании донновских стихов, в преобладании разговорной интонации над мелодичной напевностью угадывалось что-то созвучное поэтическим экспериментам эпохи модернизма. Из русских поэтов XX в. особый интерес к его творчеству испытывал Нобелевский лауреат И. Бродский, работавший над переводами его стихов и посвятивший любимому поэту «Большую Элегию Джону Донну» (1963).

В настоящее время на русский язык переведены не только стихи Донна, но и его прозаические сочинения. А в 2004 г. русскому читателю впервые стали доступны в полном объеме «Обращения к Господу в час нужды и бедствий». Именно из них Хемингуэй заимствовал строки к эпиграфу для своего великого романа.