Наследственное право. 
История отечественного государства и права

Благоприобретенное (приобретенное не по праву наследования) имущество как движимое, так и недвижимое, можно было завещать по своему усмотрению. Однако в девяти западных губерниях запрещалось завещать недвижимое имущество полякам, евреям и иностранцам, поскольку они не имели права владеть здесь недвижимостью.

Завещать родовое (приобретенное по родственной линии) имущество запрещалось, за исключением тех случаев, когда владелец родового имения был бездетным; в этом случае он мог завещать такое имущество одному из близких или дальних родственников.

Свод законов Российской империи устанавливал следующий порядок наследования. Ближайшими наследниками являлись сыновья. Если сыновей и внуков у наследодателя не было, наследниками становились его дочери и внучки. При отсутствии нисходящих родственников у наследодателя его имущество наследовали братья и племянники, а если их не было, то сестры и их нисходящие. Если у наследодателя не было боковых родственников, к наследованию призывались его родители. Дочь при живых братьях получала четырнадцатую часть недвижимого и восьмую часть движимого.

По Своду законов Российской империи оставшееся после умершего бездетного сына или дочери имение, полученное ими от родителей, возвращалось по наследству к родителям. Кроме того, родители получали в пожизненное владение благоприобретенное недвижимое и движимое имущество детей.

Жена после смерти мужа получала из недвижимого имения мужа седьмую часть, а из движимого — четвертую. Кроме того, в эту часть не засчитывалось приданое и собственное имение жены, как принадлежавшее ей до брака, так и приобретенное во время брака.

Лицо, получившее наследство, обязывалось уплатить все долги наследователя. Если наследственного имущества было недостаточно для уплаты долга наследователя, наследник должен был погасить задолженность из своего собственного имущества.

Наследство считалось выморочным, если у умершего не было наследников или никто из них не являлся в течение десяти лет для получения наследства. Выморочное имущество поступало в казну или к определенным юридическим лицам. Так, например, имущество матроса или офицера, убитого на войне, передавалось в госпиталь, движимое имущество монахов — в монастыри, имущество мещанина поступало в доход города и т. д.

Имущество, переходящее к наследнику по завещанию, перечислялось в духовном завещании, которое составлялось в здравом уме и твердой памяти лицами не моложе 21 года, имевшими по законам право отчуждать свое имущество. Для завещания обязательной была письменная форма.

Уголовное право.

Изменения в социально-экономическом строе общества настоятельно требовали обновления и упорядочения уголовного законодательства. Этого же требовала и судебная практика, ибо отправление правосудия даже в столичных судах на глазах у высших представителей судебной и административной власти находилось в безотрадном положении. Необходимость новой систематизации уголовного законодательства была связана и с реформами государственного аппарата, развитием системы полиции и политического сыска, и с более точным обозначением правового статуса различных сословных групп в Своде законов Российской империи (т. IX). Свод законов более четко определил компетенцию судебных и судебно-административных органов, что также требовало реформы законодательства, его совершенствования.

Подготовка Уголовного уложения началась практически сразу после издания Свода законов Российской империи. Поначалу она велась в Министерстве юстиции и во II отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии, а в 1839 г. целиком сосредоточилась во II отделении. Для составления проекта широко использовался том XV (уголовное право) Свода законов Российской империи 1832 г. Изучалось и ранее действовавшее уголовное законодательство России, а также судебная и административная практика. Кроме того, было изучено действующее уголовное законодательство и проекты уголовных кодексов 16 европейских стран.

К 1844 г. был составлен проект нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных с подробным обозначением оснований каждого из внесенных в данный проект постановлений. Проект содержал таблицу из трех частей, позволявшую сопоставить статьи Уложения со статьями кн. I т. XV Свода законов в Российской империи и ознакомиться с теоретическими обоснованиями и пояснениями к статьям. Была также подготовлена общая объяснительная записка к проекту. Оба документа были изданы для ознакомления и обсуждения.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. представляло собой обширный кодекс (2224 статьи), имевший 12 разделов, которые распадались на главы, некоторые главы — на отделения, отделения — на отделы. Группировка составов преступлений была осуществлена более чем по 150 направлениям.

В Уложении было дано более четкое определение преступления и проступка, различающихся по объекту посягательства, других уголовно-правовых институтов. Уложение понимало под преступлением правонарушение, посягающее на неприкосновенность прав власти верховной и установленных ею властей, или же на права или безопасность общества или частных лиц (ст. 1). Объект посягательства при определении проступка определяется иначе — как нарушение правил, охраняющих права отдельных лиц, общественную и личную безопасность (ст. 2).

В первом разделе Уложения дано понятие наказуемого деяния: преступлением или проступком признавалось как само противозаконное деяние, так и неисполнение того, что под страхом наказания уголовного или исправительного законом предписано (ст. 4). Уложение провозгласило важнейший принцип, типичный для буржуазного законодательства: наказание должно определяться не иначе, как на точном основании закона (ст. 96, кн. I).

Включение в Уложение принципа противоправности как важнейшего элемента преступления стало большим достижением российских правоведов.

В ст. 5—7 говорилось о виновности как основании уголовной ответственности. Уложение делило преступления и проступки на умышленные и неумышленные (ст. 5), различало разные формы умысла (ст. 6), неосторожность и случайность (ст. 7). Случайные деяния наказанию не подлежали.

В ст. 8—12 было сказано о стадиях предварительной преступной деятельности и совершении преступления. Первые определялись как обнаружение умысла, приготовление к преступлению и покушение на преступление. Другие стадии совершения преступления более подробно раскрывались в ст. 118—122.

В ст. 13—17 устанавливалась ответственность за соучастие с выделением двух видов совместного участия двух или более лиц в совершении преступления — совершение преступления несколькими лицами по предварительному согласию или без него.

В гл. 2 определялись род, степень, меры и последствия наказаний, решался вопрос о компенсации убытков, вреда и обиды, устанавливались особенные наказания за преступления и проступки по службе и возможность замены одних наказаний другими.

Наказания (и уголовные, и исправительные) подразделялись на несколько родов и степеней (ст. 18), указывались высшая и низшая мера наказания. Закон определял систему наказаний, имеющую четко выраженный сословный характер.

В ст. 19 устанавливались наиболее тяжкие наказания, именовавшиеся уголовными. На первом месте стояли лишение прав состояния и смертная казнь. Уложение конкретно определяло правовые последствия лишения прав состояния и широкое применение этого института, прежде всего, в борьбе с политической преступностью.

В ст. 26 закреплялся важный принцип нераспространения лишения прав состояния ни на жену, ни на детей осужденного.

Смертная казнь устанавливалась Уложением за государственные преступления и наиболее тяжкие нарушения уставов карантинных (ст. 1007) — сопротивление открытой силой или насильственными мерами распоряжениям начальства по предупреждению распространения чумы, насилие, причиненное карантинной страже с намерением прорваться через карантинную черту, а равно самовольный вход в карантинный порт судна, поджог карантинных заведений или оцепленных домов. Виды смертной казни закон не закреплял: они определялись в приговоре суда (ст. 20).

В ст. 34—61 предусматривались исправительные наказания, которые подразделялись в зависимости от тяжести преступления на семь родов, роды — на степени и меры.

Так же, как и при определении уголовных наказаний, для лиц непривилегированных сословий дополнительно применялись телесные наказания.

В ст. 67—71, кроме общих мер наказания, определялись особенные наказания за преступления и проступки по службе. Эти дисциплинарные взыскания могли быть назначены судебным приговором или решением администрации учреждения.

В ст. 72—95 говорилось о возможности замены одних наказаний другими и определялись основания и порядок такой замены. Например, в ст. 73 устанавливался порядок замены смертной казни по воле императора так называемой политической смертью, которая влекла за собой каторгу и лишение всех прав состояния. Отличие заключалось в специальном обряде и важном психологическом моменте: осужденный не знал о замене наказания и находился в ожидании смертной казни.

В гл. 3 (ст. 96—156) регламентировались порядок определения наказаний, обстоятельства, устраняющие уголовную ответственность, отягчающие и смягчающие вину, назначение наказания за различные стадии совершения преступления, при соучастии, право суда определять меру наказания в зависимости от различных обстоятельств. В ст. 96 содержался важнейший принцип, типичный для буржуазного уголовного права, — наказание за преступления и проступки должно определяться не иначе, как на точном основании закона.

В ст. 98 впервые в уголовном законодательстве России давался перечень всех обстоятельств, исключавших наступление уголовной ответственности (например, случайность деяния, малолетство и пр.). Последующие статьи (ст. 99—109) подробнее раскрывали содержание указанных в ст. 98 уголовно-правовых институтов. Статья 100 устанавливала возраст (семь лет) наступления уголовной ответственности, практически же Уложение вводило наступление ответственности с десятилетнего возраста (ст. 143).

Статьи 107—109 подробно определяли содержание института необходимой обороны, под которой понимались насильственные действия в отношении лица, совершившего нападение на обороняющегося, или на третьих лиц, или на женщину, посягая на ее целомудрие и честь. Причинение вреда при необходимой обороне признавалось ненаказуемым. Закон говорил о пределах необходимой обороны, но делал это крайне неполно, не указывая ни соразмерности средств защиты и нападения, ни наличия реальности нападения. Отмечалась лишь необходимость соответствия обороны и нападения во времени. Нарушение пределов необходимой обороны влекло наказание, но значительно меньшее по сравнению с тем, что было установлено за убийство или нанесение увечий или ран (ст. 1938, 1942, 1964).

В ст. 110—151 говорилось об основаниях определения меры наказания. В ст. 110 указывалось в общей форме, что факторами, могущими повлиять на определение наказания, являлись форма вины, стадия совершения преступления, виды соучастия, различные обстоятельства, смягчающие и отягчающие вину.

Статьи 114—115 вводили институт совокупности преступлений, устанавливая принцип поглощения меньшего наказания большим. В ст. 156 еще раз определялась ответственность за совокупность преступлений (стечение преступлений): виновный приговаривался к тягчайшему из наказаний и высшей его мере. Согласно ст. 155 суды имели право действовать по аналогии, т. е. приговаривать виновного к наказанию, установленному за сходное преступление.

В гл. 4 (ст. 159—161) рассматривались вопросы о смягчении наказания, об отмене наказания, о порядке возмещения убытков, о помиловании. В соответствии со ст. 157 суду предоставлялось право смягчить наказание, т. е. выходить за низший предел наказания, установленный законом; данная статья также приводила примерный перечень оснований для этого. Однако такое решение суда не являлось окончательным, но подлежало санкционированию на весьма высоком уровне, вплоть до императора (ст. 159).

Глава 5 (ст. 173—181) определяла пределы действия Уложения не только в пространстве, но и по кругу лиц (некоторые категории инородцев, военнослужащие, иностранцы).

В кн. II—IV Уложения, составлявших особенную часть уголовного права, наиболее существенной переработке по сравнению с предыдущим законодательством подверглись разделы о преступлениях, направленных против святынь Российской империи: государственной власти, ее верховного носителя, других ее представителей, православной религии и церкви. Изменения были обусловлены реальными событиями 1820—1840 гг. в России (декабристы, восстание в Польше), что еще раз подтверждает наличие тесной связи между действительностью и правом.

Особенная часть Уложения открывалась разделом о преступлениях против веры и о нарушениях, ограждающих ее постановления. Преступления против веры были поставлены на первое место, как и в других актах русского уголовного права XVII—XIX вв. Религиозные преступления имели объектом посягательства не веру как таковую, а на религиозные устои государства, права и привилегии христианской церкви в целом и Русской православной в особенности. Такими устоями были: господство православной церкви; допущение других религий и сект лишь постольку, поскольку они не противоречили ее интересам; запрещение атеистической, а также любой религиозной пропаганды и миссионерства (распространение церковной организацией религиозного вероучения среди иноверцев своей страны (внутренняя миссия) или других стран (внешняя миссия), кроме православных; передача православной церкви и другим незапрещенным религиозным организациям ряда государственных функций, в частности регистрации актов гражданского состояния и суда по некоторым категориям дел; преподавание Закона Божьего во всех учебных заведениях.

Поскольку законы Российской империи признавали истинной только христианскую веру, то и охраняли от оскорблений только христианского Бога. Объектами богохульства были именно православные святыни; наказания за такие преступления предусматривались очень суровые — лишение всех прав состояния и ссылка в каторжные работы в рудниках (за богохульство в церкви) или на заводах (за то же самое в общественном месте). Аналогичные наказания предусматривались за умышленное убийство. Поношение Аллаха мусульманами, Иеговы евреями, а также любых других богов, кем бы оно ни высказывалось, квалифицировалось как нарушение общественного порядка в молитвенном здании и наказывалось лишь административным арестом.

Книга II Уложения о наказаниях была посвящена государственным преступлениям. Составители Уложения о наказаниях 1845 г. попытались объединить все государственные преступления в один раздел, но в полной мере им это не удалось. Некоторые из составов государственных преступлений содержались в разделе 4 (например, ст. 333 об ответственности за истребление и повреждение пограничных знаков для передачи земли иностранному государству и ст. 347 об ответственности основателей и руководителей тайных обществ), в разделе 5 (ст. 455, предусматривающая ответственность за намеренное открытие государственных тайн иностранным правительствам), в разделе 8 (ст. 1147, предусматривающая ответственность за создание сообщества для преступлений государственных; ст. 1158 об ответственности за распространение слухов с умыслом, имеющим политически зловредную цель или же явно оскорбительным для верховного правительства; ст. 1243, предусматривающая ответственность за изготовление или хранение в большом количестве оружия в целях, противных государственной безопасности; ст. 1791 об ответственности за случаи явного неповиновения фабричных и заводских людей артельно или толпой, приравниваемые к восстанию против властей). Все эти статьи приравнивали лиц, совершивших указанные преступления, к государственным преступникам и требовали наказания со ссылкой на статьи третьего раздела «О преступлениях государственных» Уложения о наказаниях.

В качестве наказания за государственные преступления в Уложении о наказаниях 1845 г. предусматривались в основном самые тяжкие меры. Наказывались все участвовавшие в злоумышлении или преступном действии (ст. 265). Степень соучастия не учитывалась: наказывались и те, кто, зная и имея возможность донести о злоумышлении, не исполнили этой обязанности (ст. 266). Виновные подвергались лишению всех прав состояния и смертной казни (ст. 263), лишению всех прав состояния и каторжным работам на разные сроки (ст. 274) или ссылке в отдаленные места Сибири (ст. 278), а для лиц, изъятых от наказаний телесных, — наказанию плетьми с наложением клейм (ст. 273). Восстановление сословных прав и снятие полицейского надзора было возможно лишь исключительно по воле императора. В ст. 277 разрешалось в качестве дополнительного наказания конфискация всего родового и благоприобретенного виновным имущества на основании установленных в то время для сего подробных правил: по законодательству России того времени (Свод законов Российской империи, т. X, ст. 243) имуществом родовым считалось полученное по праву законного наследования, полученное по завещанию, но родственником, имевшим право законного наследника, купленное у родственников, получивших имущество по наследству. Благоприобретенным считалось выслуженное или пожалованное имущество, полученное в результате купли, дарения и т. п. (ст. 241).

Уложение о наказаниях, как и прежнее законодательство, фактически предусматривало кары (лишение всех прав состояния и смертную казнь) за так называемый голый умысел, хотя и в замаскированной форме: злоумышление считалось действительным преступлением, когда виновным было сделано словесное или письменное изъявление о том своих мыслей и предположений (ст. 264).

В отличие от предыдущего законодательства в Уложении о наказаниях появилась новая статья, карающая виновных в составлении и распространении письменных или печатных сочинений или изображений с целью возбудить неуважение к верховной власти (ст. 270).

Уложение о наказаниях усовершенствовало классификацию преступлений и проступков против порядка управления. Они были изложены в четвертом разделе, который, однако, объединял самые разные по значимости и опасности преступления: от нарушения толпою порядка в общественном месте и срывания объявлений местных властей (ст. 284) до создания тайных обществ, имеющих вредную для спокойствия или целостности государства цель (ст. 347).

Значительно увеличено было число составов преступлений против различных представителей административно-полицейского аппарата (гл. 2, раздел 4), что связано с его ростом и усилением влияния. Если ранее законодательству были известны лишь некоторые составы преступлений — подделка печатей письменных актов, срывание, порча, уничтожение правительственных указов и распоряжений, то Уложение о наказаниях как тяжкое преступление против порядка управления рассматривало повреждение гербов и официальных надписей, памятников (ст. 302, 303). Особым составом преступления признавалось истребление объявлений местного начальства и полиции (ст. 304). Согласно ст. 305—307 наказывались составители и распространители писем, сочинений, содержащих оскорбительные суждения относительно действий чиновников различных рангов, недозволенные суждения о постановлениях и действиях правительства. В ст. 309—316 устанавливалась ответственность за различные формы оскорблений, нанесенных чиновникам или правительственным учреждениям. В неповиновении требованиям чиновников и полицейских царизм видел проявление антиправительственных настроений.

Были ужесточены наказания за недозволенное оставление отечества (гл. 7, раздел 4). Вопросы въезда и выезда из страны решались III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и Министерством внутренних дел. Недозволенное оставление отечества с поступлением на службу к иностранному правительству или с переходом в иностранное подданство квалифицировалось как тяжкое преступление и наказывалось лишением всех прав состояния и вечным изгнанием за пределы Российской империи (ст. 354).

В разделе 5 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных рассматривались преступления, совершенные должностными лицами. В ряде его статей провинившимся определялись не уголовные наказания, а дисциплинарные взыскания. Субъектом преступлений и проступков являлось должностное лицо. Однако четкого определения понятия «должностное лицо» в Уложении не было. Наряду с термином «должностное лицо» использовались такие понятия, как «виновный», «чиновник», «лицо, состоящее на службе государственной или общественной» (ст. 360, 365, 367, 375) и др.

В Уложении о наказаниях отсутствовали нормы об ответственности за соучастие в должностных преступлениях частных лиц. Все должностные преступления были разделены на две группы. В первую вошли только те преступления и проступки, которые составляли лишь служебные нарушения и не влекли уголовного наказания, а карались взысканиями, предусмотренными ст. 67 Уложения: исключение из службы; отрешение от должности; вычет из времени службы; удаление от должности; перемещение с высшей должности на низшую; выговор более или менее строгий с внесением в послужной список; вычет из жалования; выговор более или менее строгий без внесения в послужной список; замечание, более или менее строгое. Вторую группу составляли преступления и проступки, являвшиеся одновременно и общим преступлением с той лишь разницей, что оно совершалось не частным, а должностным лицом. Частные лица могли привлекаться в качестве соучастников только по второй группе преступлений и проступков. Причем в таких случаях они должны были нести ответственность не за должностное, а за общее преступление, соответствующее тому, которое совершило должностное лицо.

Раздел 6 Уложения о наказаниях предусматривал санкции за невыполнение государственных и земских повинностей.

Объемным являлся раздел 7 о преступлениях и проступках против существа и доходов казны. Это обстоятельство объяснялось тем, что в состав этого раздела, как и следующего, вошли нормы, пересматривающие нарушения различных уставов (монетных, о гербовой бумаге, горных, о выделке и продаже табака, таможенных, о казенных лесах, постановлений по питейному сбору и акцизу). Еще в большей мере данному разделу была присуща казуальность (так, за похищение казенной собственности назначались те же наказания, что и за похищение собственности частной), а также объединение в разделах разнородных преступлений (рядом с суровыми наказаниями, предусмотренными за подделку металлических денег, помещены и чисто административные взыскания, например штрафы за незначительные проступки). В 1864 г. многие статьи раздела 7 вошли в Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

Самый объемный в Уложении о наказаниях раздел 8 о преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния (845 статей). Раздел содержал главы о нарушении правил Устава строительного, уставов почтовых, врачебных, фабричной, заводской и ремесленной промышленности, причем многие нарушения являлись, по существу, административными. За них соответственно полагались и типичные для административной ответственности взыскания.

Нарушения законов о состояниях регулировались разделом 9 Уложения.

Наконец, последние три раздела (10—12) содержали правовые нормы, защищающие соответственно жизнь, здоровье, свободу и честь частных лиц, их собственность, а также семейственные права. Эти разделы составляли главный предмет Уложения о наказаниях, поскольку основная часть уголовных преступлений приходилась именно на них. Тем не менее, последние три раздела содержали всего 245 статей из 2224.

В связи с преобразованиями первой половины 1860-х гг. в Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. потребовалось внести коррективы. После отмены крепостного права были исключены статьи, устанавливающие ответственность крепостных крестьян, а также наиболее грубые различия по сословному признаку, хотя целый ряд таких различий сохранился. В связи с проведением реформы полиции 1862 г. и судебной реформы 1864 г. была сделана попытка более четко разграничить уголовную и административную ответственность. Многие статьи из Уложения о наказаниях были введены в Таможенный устав, Устав о казенных лесах, Питейный устав, но прежде всего в Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Таким образом, из Уложения о наказаниях была изъята почти треть статей (652) о маловажных преступлениях и проступках. Эти изменения зафиксировала редакция Уложения 1866 г. Тогда же из всех статей были изъяты телесные наказания, хотя глава о замене одних наказаний другими, предусматривавшая и телесные наказания, осталась неизменной до очередной редакции 1885 г.