Помощь в учёбе, очень быстро...
Работаем вместе до победы

Вооружение населения Волго-Вятского междуречья в конце II — IV вв. н.э

Диссертация: Вооружение населения Волго-Вятского междуречья в конце II — IV вв. н.э
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца II до последней четверти IV в. н.э. Традиционно время существования азелинской культуры6 определяется исследователями III—V вв. н.э. Впервые такая датировка была предложена В. Ф. Генингом. На изученных им памятниках в бассейне р. Вятки (прежде всего Азелинский и Суворовский могильники) не было выявлено комплексов ранее III в. н. э… Читать ещё >

Содержание

  • Глава 1. История изучения вооружения населения Волго-Вятского междуречья первой половины I тыс. н.э., источники и методика исследования
    • 1. 1. История изучения погребальных памятников Волго-Вятского междуречья II—IV вв.н.э
    • 1. 2. Источниковая база исследования
    • 1. 3. История и методика исследования азелинского вооружения
  • Глава 2. Категории предметов вооружения населения Волго-Вятского междуречья конца II—IV вв. н. э
    • 2. 1. Клинковое оружие (мечи и ножи)
    • 2. 2. Древковое оружие (наконечники копий)
    • 2. 3. Метательное оружие (наконечники стрел)
    • 2. 4. Топоры
    • 2. 5. Защитное снаряжение (шлемы и кольчуги)
  • Глава 3. Комплексы вооружения населения Волго-Вятского междуречья в конце II — IV вв. н.э. в культурно-историческом контексте

Вооружение населения Волго-Вятского междуречья в конце II — IV вв. н.э (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Актуальность исследования. Война и военное дело являются неотъемлемыми сторонами человеческой культуры, поглощающими значительное количество экономических, технологических, интеллектуальных и эстетических ресурсов человечества. Исследование ихважная составляющая изучения любого общества [Першиц, 1994, с. 131]. Судя по нарастающему количеству конференций1 и семинаров2, тематических сборников3, серий монографий4 и диссертаций5, специально посвященных, как вопросам археологического оружиеведения в широком смысле, так и отдельным аспектам военного дела древности и средневековья, эта отрасль знания, переживает в последние десятилетия период подъёма.

Экономические и военные связи в любом обществе всегда теснейшим образом переплетены между собой. В древности оружие являлось атрибутом власти, социальным маркером, иногда — частью религиозной символики. Пытаясь разобраться в вопросах истории межплеменных и внутриплеменных отношений коллективов, не обладавших письменной традицией, исследователь соприкасается с пластом археологических данных. Оружие, выявленное в ходе археологических работ — важный источник и, вместе с тем, частный случай отражения военного дела в материальной сфере. Оно может быть представлено довольно пёстрым комплексом средств нападения и защиты, состоящим (в зависимости от конкретной культуры и периода) из сочетания разнообразных категорий вещей — шлемов, кольчуг, щитов, мечей, копий, топоров, луков со стрелами и т. д.

Война и военное дело в античном мире" в СПбГУ в 2004 г. и др.

2"Военная археология" при ГИМ. Собирается с 2002 г. по настоящее время.

3Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. — СПб.: Изд-во ГЭ, 1998.-343 с. и т. д.

Серия «Militaria Antiqua» издательства «Петербургское Востоковедение» и др.

5Напр.: Горбунов В. В. Военное дело средневекового населения Алтая: 111-X1V вв.н.э./ Дисс.. докт. ист. наук: 07.00.06. — Барнаул, 2006. — 410 е.- Белоусов В. В. Вооружение и военное дело сарматов Подонья I—IV вв.н.э./ Дисс.. канд. ист. наук: 07.00.06. — Воронеж, 2006. — 246 е.- Двуреченский О. В. Холодное наступательное вооружение Московского государства: конец XV — начало XVII века / Дисс.. канд. ист. наук: 07.00.06. — СПб., 2008. — 247 с. и др.

Количественный и качественный состав оружия показывает не только (и не столько) степень милитаризированности древнего населения, но и уровень его хозяйственного, экономического, общественного развития. Поскольку оружие обычно не привязано к этносу и экстерриториально (вопросы эффективности здесь играют первостепенную роль), анализ его может приблизить к оценке степени вовлечённости той или иной археологической культуры в общеевразийские процессы, происходившие в определённое время.

Эпоха Великого переселения народов (ВПН), характеризуется поступательным и непрерывным (со II по VII вв. н.э.) движением по просторам Евразии (от Скандинавии до Мавритании, от Китая до Пиренеев) больших групп племён, их военными столкновениями друг с другом, и с крупнейшими государствами поздней античности и раннего средневековья (Римской империей, государством Сасанидов, Кушанским царством, Китаем), кризисом существовавшей системы взаимоотношений античного и варварского миров, природными катаклизмами [Буданова, 2000, с. 4−10]. Поэтому, обойти стороной область истории оружия при изучении как периода ВПН в целом, так и региональной истории представляется совершенно невозможным. Дальняя периферия варварского мира, к которой относится и Волго-Вятское междуречье, также была интегрирована в эти процессы.

С точки зрения изучения военной археологии Восточной Европы для эпохи ВПН и предшествующего периода наиболее значимо влияние на военное дело населения лесной и лесостепной полосы сармат. Оно выражалось как в непосредственных заимствованиях из сарматской паноплии, так и в посреднической роли сармат в распространении общеевразийских военных тенденций среди оседлого населения. Изучение сарматского вооружения было начато в первой четверти XX века М.И.

Ростовцевым [Ростовцев, 1918, с. 133−134] и, судя по динамике публикаций 4.

Хазанов, 1971; Симоненко, 2010], продолжает интенсивно развиваться. Значительный объём археологической литературы посвящен оружию гуннов [Засецкая, 1994], Черняховской [Магомедов, Левада, 1996] культуры, рязано-окского населения [Ахмедов, 2001; Ахмедов, 2007] и других культур I тыс. н.э. Применительно к региону Поволжья и Приуралья эпохи ВПН и позднейшего времени можно привести в пример исследования по вооружению андреевско-писеральского населения [Гришаков, Зубов, 2009; Зубов, Лифанов, Радюш, 2011] и мордвы [Святкин, 2001]. Объём работ по военной археологии эпохи средневековья настолько велик и многообразен, что не поддаётся краткому описанию. Наиболее значимы работы А. Ф. Медведева [Медведев, 1966], А. Н. Кирпичникова [Кирпичников, 1966аКирпичников, 19 666- Кирпичников, 1971], Ю. С. Худякова [Худяков, 1991] и И. Л. Измайлова [Измайлов, 1997].

Специальных работ, освещающих проблемы вооружения населения Волго-Вятского междуречья кон. II — IV вв. н.э. (круг этих памятников традиционно обозначается термином «азелинская культура»), кроме раздела в кратком очерке В. Ф. Генинга 1963 г. [Генинг, 1963, с. 69−77] и отдельных попутных замечаний в публикации В. А. Иванова [Иванов, 1984] не было, хотя со времени открытия первых памятников этого типа прошло более ста лет. К настоящему времени накоплено значительное количество материала с некрополей и поселенческих памятников Волго-Вятского междуречья, позволяющего делать выводы о различных аспектах жизни развивавшейся там культуры. Очевидно, что назрела необходимость в изучении вооружения азелинской культуры, как для расширения наших представлений об эволюции предметов вооружения в её ареале, так и для углубления понимания процессов происходивших в регионе в первой половине I тыс. н.э. Предлагаемая работа, посвященная вооружению населения Волго-Вятского междуречья рубежа II-III — IV вв. н.э., призвана восполнить существующий пробел.

Территориальные рамки исследования очерчены бассейнами рек Волги (от устья реки Ветлуги до устья Камы, включая бассейны рек Илеть и Казанка), Камы (от устья до места впадения в неё реки Вятки), Вятки (от устья до г. Слободского, бассейн реки Кильмези).

В дальнейшем эта область именуется нами Волго-Вятским междуречьем. Область исследования обусловлена ареалом распространения известных на текущий момент объектов азелинской культуры и имеет внутреннее районирование, включающее четыре микрорегиона: Предволжье, Предкамье и бассейн р. Казанки, Марийское Поволжье, бассейн р. Вятки. (рис. 1, прил. I, II).

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца II до последней четверти IV в. н.э. Традиционно время существования азелинской культуры6 определяется исследователями III—V вв. н.э. Впервые такая датировка была предложена В. Ф. Генингом [Генинг, 1956, с. 42]. На изученных им памятниках в бассейне р. Вятки (прежде всего Азелинский и Суворовский могильники) не было выявлено комплексов ранее III в. н.э. Впоследствии к тем же выводам пришла H.A. Лещинская [Лещинская, 1995, с. 99- Лещинская, 2012, с. 130−131]. Сейчас выявлены комплексы, позволяющие говорить о более ранней дате для азелинской культуры — конце II в. — рубеже II—III вв. н.э. Это может быть подтверждено наборами вещей из погр. 1, 3, 4 и 14 Ошкинского могильника [Лещинская, 2000, с. 35−37]. Говоря о верхней границе, следует упомянуть, что отдельные элементы материальной культуры этого населения (особенно в женской одежде) прослеживаются до VI — середины VII вв. н.э. (Мл. Ахмыловский, Концовский и Тат-Боярский могильники). Тем не менее, основная масса бЭти же объекты бассейна р. Вятки, но в рамках концепции о трех стадиях пьяноборской культуры, именуются памятниками худяковской культуры: Голдина Р. Д. Проблемы этнической истории пермских народов в эпоху железа (по археологическим материалам) // Проблемы этногенеза удмуртов. — Устинов, 1987. — С.11−14- Голдина Р. Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа. — Ижевск: ИД Удм. унт, 1999.-С. 206−259. классических" комплексов азелинской культуры по-прежнему датируется в пределах кон. II — IV вв. н.э.

Объектом исследования являются предметы вооружения и защитного снаряжения первой половины I тыс. н.э. Волго-Вятского региона в их археологическом контексте (погребальный обряд, картография и планиграфия (находок), хронология и др.).

Предметом исследования является набор вооружения населения Волго-Вятского междуречья кон. II — IV вв. н.э. (азелинской культуры).

Цель работы — выявить состав набора вооружения населения Волго-Вятского междуречья кон. II — IV вв. н.э. и проследить динамику его развития.

Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих исследовательских задач:

— определить круг источников и комплекс методов, позволяющих наиболее полно реконструировать систему вооружения населения Волго-Вятского междуречья кон. II — IV вв. н.э. (азелинской культуры);

— разработать типологию для различных категорий предметов вооружения, выявить аналогии типам вооружения в материалах синхронных культур Восточной Европы;

— выстроить хронологию комплексов с оружием, установить время бытования типов вооружения, выяснить степень информативности наборов вооружения как признака военной стратификации погребённых.

Источниковую базу исследования составляют археологические материалы с 23 грунтовых могильников и одного селища (находки оружия на поселенческих памятниках азелинской культуры редки), расположенных в.

Волго-Вятском междуречье (рис. 1, 2, 3, 4, 5- прил. I, И, III). Автором изучены остатки 926 ед. различных категорий оружия и защитного снаряжения из 272 закрытых комплексов и подъёмного материала. Для исследования были собраны все известные материалы, вооружения азелинской культуры, как 7 опубликованные, так и не освещенные в литературе. Материалы раскопок привлечены по археологическим коллекциям, полученным на территории Татарстана, Кировской области и Респ. Марий-Эл в результате работ АЭ ИЯЛИ КФАН, КВАЭ, НКАЭ, МАЭ, АЭ ИА РАН и др. Руководство этими исследованиями осуществлялись Г. А. Архиповым (Йошкар-Ола), В. Ф. Генингом (Казань, Екатеринбург), Р. Д. Голдиной (Ижевск), Е. И. Горюновой (Москва), Е. П. Казаковым (Казань), Н. Ф. Калининым (Казань), H.A. Лещинской (Ижевск), Л. Д. Макаровым (Ижевск), В. В. Никитиным (Йошкар-Ола), C.B. Ошибкиной (Москва), B.C. Патрушевым (Йошкар-Ола), П. Н. Старостиным (Казань), А. Х. Халиковым (Казань), М. Г. Худяковым (Казань), Е. М. Черных (Ижевск) и др.

Сбор материала происходил в архивах ИА РАН, НМРТ и ИИ АН РТ и личных архивах исследователей. Обработаны коллекции, хранящиеся в МАРТ ИИ АН РТ (Казань), НМРТ (Казань), ГИМ (Москва).

Для пространственного анализа привлекались предметы из закрытых комплексов, типологически изучались предметы, форма которых не была утрачена. Планиграфия погребений и расположение вещей изучались, в основном, по чертежам из научных отчётов.

К дополнительным источникам для реконструкции некоторых аспектов военного дела, использовавшихся нами, следует отнести данные этнографии, произведения античной торевтики и скульптуры. В качестве письменных источников использовались произведения позднеантичных авторов. Все эти свидетельства ценны при реконструкции деталей экипировки и особенностей оружейных наборов первой половины I тыс.н.э. Для проведения аналогий азелинскому комплексу вооружения привлекались археологические материалы ананьинской, бахмутинской, городецкой, дьяковской, древнемордовской, зарубинецкой, именьковской, ломоватовской, кара-абызской, мазунинской, неволинской, провинциально-римской, пшеворской, пьяноборской, среднеи позднесарматской, Черняховской культур, а так же памятников андреевско-писеральского типа и рязаноокских могильников.

Методологическая основа и методика исследования. В основу исследования положен принцип историзма, подразумевающий исследование исторических явлений в динамике и взаимосвязи друг с другом и с социально-экономическими процессами и событиями, а также комплексный подход, предполагающий статистическую систематизацию данных и привлечение материалов естественнонаучных дисциплин (географии, материаловедения). При помощи типологического метода был обобщен материал различных категорий артефактов, выделены устойчивые типы. Методом аналогий с вещами из надёжно стратифицированных комплексов определялась продолжительность существования типов, а также место их возникновения и вектор развития. Методами культурно-хронологических горизонтов и корреляций типы вещей соотносились друг с другом, хроноиндикаторами и хронологическими горизонтами, что позволило определить их относительную и абсолютную хронологию. Методы планиграфии и горизонтальной стратиграфии были использованы для определения внутренней динамики типов вещей в комплексах и на могильниках в целом. Статистическими методами вычислялось процентное соотношение предметов и типов, характер их распределения, вес признаков и т. д. При помощи картографического метода, основными инструментами которого выступили базы данных и ГИС, типы вещей были рассмотрены в пространственной и хронологической перспективе.

Основные положения, выносимые на защиту:

1) вооружение населения Волго-Вятского междуречья в кон. II — IV вв. н.э. представляло собой сложный и развитый комплекс средств нападения и защиты, соответствовавший уровню развития оружия Восточной Европы своего времени;

2) комплекс оружия азелинской культуры сформировался на сарматской и андреевско-писеральской основе, эволюционировал вместе с развитием оружия сопредельных синхронных культур;

3) в вооружении азелинской культуры прослеживается два основных компонента: 1) традиционный инвентарь охотника-воина (костяные наконечники стрел, втульчатые топоры и т. д.) и 2) атрибуты «всаднических» захоронений (мечи, кольчуги, шлемы, удила и т. д.);

4) три хронологические группы воинских погребений отражают динамику развития вооружения в регионе и характеризуются появлением (и исчезновением) различных типов оружия в каждой из них;

5) внутри хронологических групп выделяются маркеры, позволяющие определить степень вовлеченности погребённых индивидов в военное дело.

Научная новизна исследования состоит в том, что, помимо введения в научный оборот новых данных (Усть-Брыскинский, Масловский и.

Мансуровский могильники, Серебрячихинское селище), предметы вооружения азелинской культуры впервые объединены в единый свод, целенаправленно изучены, систематизированы. Комплексы с оружием хронологически дифференцированы. Предложен практический подход к развитию и уточнению хронологии азелинских комплексов с оружием и синхронизации их с ременной гарнитурой и другими хроноиндикаторами.

Репрезентативная выборка вещей и предложенная для них типология могут быть использованы для написания обобщающих трудов по материальной культуре населения Волго-Вятского междуречья, для синхронизации мужских и женских комплексов азелинской культуры, хронологической стыковки" с поздними памятниками пьяноборской культуры, синхронными мазунинскими и позднегляденовскими памятниками и более поздними памятниками тураевского горизонта, создания, таким образом, общей дробной хронологии для первой половины I тыс. н.э. в регионе. Задача построения такой хронологической шкалы, на сегодняшний день относится к.

10 приоритетным направлениям историко-археологических изысканий в области раннего средневековья.

Практическая значимость. Материалы, приведённые в исследовании, могут быть использованы при разработке обобщающих работ и методических пособий по археологическому оружиеведению, музейному делу (фондовой работе и создании экспозиции), стать основой для подготовки научно-популярных изданий, лекционных курсов по археологии, истории оружия и истории материальной культуры.

Апробация работы. Основные положения исследования были изложены автором в 6 опубликованных работах по теме диссертации (2 из них в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК). Результаты отдельных этапов исследования были обсуждены на международных (Казань 2010, Барнаул 2012) и региональных (Астрахань 2006, Самара 2008, Сибай 2011) конференциях, а также на итоговых научных конференциях Института истории им. Ш. Марджани АН РТ и ТГГПУ.

Структура работы. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка источников и литературы и приложений, включающих каталог археологических памятников, аналитические графики и схемы, карты распространения памятников и типов вещей, прорисовки и фотографии вещей, использованных в работе.

выводы, сделанные нами по итогам анализа всего массива «престижных» захоронений второй хронологической группы. Во-первых, имущая и искушенная" в военном деле часть азелинского общества была сама по себе неоднороднанабор инвентаря демонстрирует очевидную зависимость от территории проживания и благосостояния каждого конкретного индивида.

Во-вторых, некое слабое подобие стандартизации погребального инвентаря всадников" второй группы всё же имеетсяхарактерный уздечный набор, череп и кости конечностей лошади (только для Предкамья и, отчасти, для.

Марийского Поволжья), меч и копьё — наиболее чётко их диагностируют. В третьих, независимо от статусных маркеров, погребённый всегда сопровождался «местными» изделиями: костяными наконечниками стрел, косами-горбушами или втульчатыми топорами. В результате ситуация выглядит двояко: с одной стороны гомогенности по социальным маркерам среди азелинских комплексов с оружием нет, с другой — все они, не зависимо от статуса, сопровождаются определённым набором вещей, своеобразным «обязательным фоном» мужского погребения.

2) погребения, включающие обычное оружие (копья, костяные наконечники стрел, проушные и втульчатые топоры), элементы экипировки (ножи, «косы-горбуши» и т. д.) и вещи, присущие всадническим комплексам (удила, реже — остатки узды). В. Ф. Генинг называл эту группу захоронений «младшими военачальниками и выдающимися воинами» [Генинг, 1963, с. 76]- здесь может возникнуть путаница, поскольку он прямо не указывал на разницу между «высшим» и «средним» «воинскими сословиями». Мы полагаем, что граница эта — престижные виды оружия и защитного снаряжения. В погребениях второго ранга их нет.

К данной группе относится 35 комплексов. Основные комбинации погребального инвентаря присущие ей — топор (втульчатый или проушной), копьё и удила, копьё (или топор) и наконечники стрел (железные и костяные), наконечники стрел и удила. Можно предположить, что этой группе погребений соответствуют члены общин, которые обладали статусом «ополченца».

3) Комплексы, состоящие из одного или двух элементов оружия (копьё или топор) и экипировки, без атрибутов всадника. Таких погребений в рамках второй хронологической группы насчитывается 38. Наиболее частым атрибутом этих погребений является втульчатый топор и костяные наконечники стрел.

Множество мужских погребений содержащих только (единичный) костяной наконечник стрелы или нож не входит в эту выборку. Их можно было бы отнести либо к беднейшим членам общества, либо назвать лицами, не сопряженными с военным делом. Среди них встречаются атрибуты «охотников» (погребения с останками собак на Азелинском и Рождественском V могильниках).

В.Ф. Генинг прямо указывал на наличие воинских рангов среди погребений второй группы (с другими группами он не имел дела) [Генинг, 1963, с. 75−76]. Мы не станем утверждать, что состав инвентаря напрямую отражает воинский ранг, хотя существование среди погребённых имущественной и социальной дифференциации кажется нам бесспорным. Появление специфических «профессиональных захоронений» — воина, кузнеца, охотника — фиксируется в комплексах второй группы довольно чётко.

Планиграфия могильников второй группы не показывает никакой явной зависимости между военным «рангом» погребённых и расположением могильных ям — они распределены по площади довольно равномерно. Концентраций погребений одного «ранга» на некрополях не прослеживается, компактных групп, скоплений погребений второго и третьего «ранга» вокруг погребений первого «ранга» также не отмечается (рис. 41).

В рамках третьей группы, как и в предыдущей, выделяются погребения следующих «рангов»: 1) комплексы, включающие оружие, характеризующее профессиональных воинов (шлемы, кольчуги, мечи), обычное вооружение копья, костяные наконечники стрел и топоры), элементы экипировки (ножи, косы-ложкари и т. д.) и всаднические атрибуты погр. 36, 41, 53, 76, 77, 94,.

123, 132 Тюм-Тюмского и погр. 9 Первомайского м-ка- 2) комплексы, состоящие из копья, костяных наконечников стрел, топора (иногда в них встречаются удила) и элементов экипировки- 3) погребения, включающие не более двух категорий инвентаря, чаще только одну — наконечники стрел или.

149 топор. Также, как и во второй хронологической группе, распределение погребений различных «рангов» по площади могильников дисперсное, выявить какую-либо зависимость места захоронения от военного «ранга» погребённого индивида не удалось (рис. 41).

Относительно немногочисленный погребальный инвентарь заключительной группы азелинских комплексов с оружием характерен для мужских погребений этого времени во всём регионе. Аналогичную картину мы видим в мордовских древностях [Гришаков, 2008, с. 110−111]. Развития азелинского комплекса вооружения в середине — последней четверти IV века практически не происходило (если не считать длиннолезвийных топоров, которые, безусловно, маркируют западные связи). Стагнация, вероятно, была связана с утратой привычных связей, через которые поступали новинки. Не исключено, что это опосредовано связано с движением гуннов, кардинальной сменой ситуации в степи. На возможность более прямого воздействия, приведшего к утрате традиционных связей, может указать сопоставление даты начала «периода стагнации» в военном деле азелинцев с обосновываемой в последнее время самарскими исследователями ранней датой существования именьковской культуры (вторая половина — конец IV в. н.э.). Это тем более интересно, что, как отмечено выше, все комплексы третьей хронологической группы относятся к могильникам Верхней и.

Средней Вятки. Это может быть подтверждением предположения П.Н.

Старостина об оттеснении азелинцев к северу от Камы именьковским населением. Дальнейшая судьба азелинской культуры, начиная с тураевского времени, связана с западными (Марийское Поволжье) и северными (верховья р. Вятки) территориями обитания. На западе они вступают в тесный контакт с рязано-окским населением (Мл. Ахмыловский м-к) и образуют новое, существенно отличное от «классического» азелина сообщество что выражается в смене состава и заметной унификации оружейных наборов. На севере азелинская культура тоже по своему трансформируется и постепенно.

150 затухает, оставив оригинальные памятники тип Тат-Боярского и Концовского могильников.

Периодизация комплексов с оружием и типов вооружения показывает вовлеченность азелинского населения в процессы, связанные, как с распространением группы «всаднических комплексов» 1 этапа позднесарматской культуры, так и с ранней стадией образования тураевского горизонта (рис. 40).

Выделяются довольно четкие хронологические маркеры, позволяющие датировать часть комплексов и соотнести их с этими горизонтами. Вторая и третья хронологическая группы могут быть социально стратифицированы, погребения в них дифференцируются по качественному и количественному составу наборов оружия и амуниции.

Заключение

.

В данной работе обобщен весь доступный нам материал по вооружению населения Волго-Вятского междуречья в конце П-1У вв. н.э. (азелинской культуры). Рассмотрена история изучения этих памятников в целом, и оружия — в частности. Привлечение различных методов исследования: типологического, подбора аналогий, сериации, картографирования и других, позволило с достаточной степенью достоверности реконструировать состав наборов вооружения азелинской культуры, проследить истоки и динамику развития различных типов оружия, установив время их бытования и выявить аналогии им в материалах других культур. Выстроить хронологию азелинских комплексов с оружием позволил поиск аналогий, встречающимся в них портупейным и уздечным наборам, поясной, обувной гарнитуре и отдельным типам оружия в датированных комплексах синхронных культур Восточной Европы. Кроме того, были сделаны некоторые (во многом предварительные) выводы о военной стратификации мужского населения азелинской культуры.

Вооружение населения Волго-Вятского междуречья в кон. II — IV вв. н.э. представляло собой довольно развитый и сложный комплекс средств ведения войны, включавший все основные категории личного оружия и средств защиты, существовавшие в это время в Восточной и Центральной Европе. Арсенал воинов азелинской культуры был многообразен, в него входили и престижные предметы — мечи, шлемы, кольчуги, соответствовавшие экипировке воинов-профессионалов и универсальные (вспомогательные) средства — ножи, костяные наконечники стрел, топоры.

Мечи без наверший и перекрестий представлены тремя типаминаибольшее распространение аналогичные изделия имели в позднесарматской культуре во II — IV вв. н.э., их генезис связан с взаимовлиянием среднеазиатских и центральноевропейских оружейных.

152 традиций. Самые ранние формы длинных мечей в Волго-Вятском междуречье выявлены в переходных от пьяноборья к азелину комплексах середины-последней четверти II в. н.э. (погр. 27, Ошкинский могильник). Их появление здесь связывается нами с влиянием сарматпоследние, в это время, господствовали в степях Восточной Европы, и их вооружение было своеобразным эталоном для воинов лесной полосы. Мечи без перекрестий и наверший более позднего II типа бытуют у азелинского населения в регионе до третьей четверти IV в. н.э.

Наконечники копий (6 типов) в комплексах Волго-Вятского междуречья И-Г/ вв. н.э. выявлены в большом количестве, что свидетельствует о важном месте, занимаемом копьями в азелинской паноплии. Они известны во всех микрорегионах азелинской культуры, как в ранних, так и в поздних комплексах, причём многие типы весьма устойчивы хронологически (например, тип I бытует на всём протяжении рассматриваемого периода). Развитие типов копий, по видимому, происходило под западным влияниеманалогии им выявляются в материалах рязано-окских могильников, древнемордовской, Черняховской культуры и др. Говорить об участии сармат в распространении тех или иных типов наконечников крайне затруднительно, поскольку позднесарматские копья известны преимущественно по письменным источникам.

Наконечники стрел — самая многочисленная категория находок в азелинских комплексах. Нами выделено семь типов костяных и одиннадцать типов железных наконечников. Костяные наконечники в большей степени отражают местную традицию (например, втульчатые трёхгранные наконечники являющиеся пережитком пьяноборского времени или наиболее распространённые черешковые наконечники с уступом на переходе от пера к черешку, происходящие, видимо, от андреевско-писеральских прототипов), тогда как железные находят аналогии в материалах более ранних и синхронных западных лесных культур и у сармат, откуда, по-видимому, эти.

153 формы и заимствовало азелинское население. Намеченная нами тенденция к увеличению со временем количества железных и по сравнению с костяными пока не может быть окончательно подтверждена в силу малого количества известных поздних азелинских воинских погребений (третьей четверти IV в. н.э.).

Проушные (6 типов) и втульчатые (4 типа) топоры появляются в комплексах азелинской культуры в III в. н.э. До этого они неизвестны в регионе с ананьинского времени. Обе формы проникают сюда с запада, из ареала рязано-окских могильников, но развиваются в Волго-Вятском междуречье, уже по-своему. По крайней мере, четкой хронологической тенденции к увеличению размеров и росту отгиба лезвия втульчатых топоров мы не наблюдаем. Длинно лезвийные проушные топоры встречены только в самых поздних комплексах.

Защитные средства включают две категории вещей — шлемы (3 типа) и кольчатый доспех. Шлемы, как и мечи, имеют, в основном, «смешанное» происхождение. Возникновение этих форм шлемов мы связываем с сарматской и провинциально-римской культурами при воздействии мощного восточного импульса в оружии и военном деле, который имел место на протяжении II в. н.э. Кольчуги имеют сарматские прототипы.

Хронологически азелинские воинские погребения делятся на три хронологические группы, укладывающиеся в период с конца II до третьей четверти IV вв. н.э. Первая группа (конец II — середина III вв. н.э.) включает.

часть комплексов Ошкинского и Худяковского могильников. Ко второй группе (вторая пол. III — первая четверть IV вв. н.э.) нами отнесено большинство захоронений с оружием из Азелинского, Суворовского, Мари.

Луговского I, Рождественского V и Усть-Брыскинского могильников. В третью хронологическую (вторая — третья четверть IV в. н.э.) группу комплексов с оружием входят погребения из Тюм-Тюмского и.

Первомайского могильников. Датировка основана на синхронизации.

154 ременной и обувной гарнитур, фибул с позднесарматскими образцами. Динамика развития азелинского комплекса вооружения отражается в этих трёх хронологических группах и характеризуется возникновением, видоизменением и/или исчезновением различных категорий и типов оружия в погребениях разных групп.

Появление многих разновидностей оружия в конце II—III вв. н.э. у азелинского населения (т.е. на самом раннем этапе существования культуры) явилось, своего рода, новацией в военном деле Волго-Камья.

Истоки и генезис азелинских оружейных традиций связаны с сарматским, андреевско-писеральским, пьяноборским и дьяковским населением. Прослеживаются и более ранние истоки: некоторые формы явно наследуют ананьинским и городецким образцам. Говорить о заимствовании (в готовом виде) чьих-то оружейных наборов в случае с азелинской культурой, как и о внедрении групп инокультурных воинов нельзя, поскольку эти комплексы по своему составу синкретичны и не имеют полных совпадений с воинскими наборами каких — либо синхронных культур.

В них могут одновременно присутствовать (и сочетаться) элементы набора лесного охотника (топоры, костяные наконечники стрел) и профессионального воина из barbaricum solum (мечи, шлемы, кольчуги). Даже погребения с наибольшей концентрацией престижного оружия и «всаднических» атрибутов содержат предметы со смешанной функцией (костяные наконечники стрел, в том числе и охотничьи «томары»), втульчатые топоры, ножи) и чисто бытовые предметы (косы-горбуши, рыболовные крючки и т. д.).

Наборы вооружения населения Волго-Вятского междуречья в конце II.

— IV вв. н.э., на каждом этапе развития культуры, по качественным признакам не уступают наборам синхронных культур. В комплексах порой присутствуют явные анахронизмы, как например типы I и II костяных.

155 наконечников стрел, но «запаздывания» каких — либо распространённых в Восточной Европе типов оружия не наблюдается. Наибольшее сходство (в том числе и по характеру «анахронизмов») азелинский комплекс вооружения имеет с набором вооружения территориально ближайшей и генетически родственной мазунинской культуры.

Связь между пьяноборским и азелинским комплексом оружия является не более сильной, чем, скажем, с андреевско-писеральским. Палаши и длинные боевые ножи, столь характерные для пьяноборского вооружения, в материалах азелинской культуры совершенно не представлены (даже в погребениях самых ранних групп). В то же время, ранние азелинские комплексы (Ошкинский могильник) уже содержат признаки сарматских «всаднических» погребений.

Во второй и третьей хронологических группах выделяются комплексы, дифференцированные по качественному составу оружейных наборов: 1) индивиды, в чьих погребениях превалирует престижное оружие (шлемы, кольчуги, мечи) — 2) погребения с необходимым набором вооружения (копьё, железные наконечники стрел, проушные топоры) — 3) комплексы с предметами, которые наделены смешанными оружейно-бытовыми функциями (костяные наконечники стрел, втульчатые топоры).

Эволюция и преемственность типов оружия прослеживается на каждом хронологическом этапе. Типологическая близость большинства азелинских категорий оружия сарматским, мазунинским, рязано-окским, древнемордовским и Черняховским аналогам, так же, как параллели в поясной, обувной и сбруйной гарнитуре, показывают большую степень интеграции населения Волго-Вятского междуречья во П-1У вв. н.э. в процессы, общие для Восточной Европы, связанные с Великим переселением народов.

Представляемая работа является первым шагом в комплексном изучении вооружения населения Волго-Вятского междуречья во П-УП вв.

156 н.э. Продолжение исследования может развиваться в трёх основных направлениях: 1) расширение источниковой базы по азелинской культуре путем включения в неё наиболее ранних, переходных от пьяноборья к азелину (горизонт II в. н.э. Ошкинского могильника) и поздних материалов (конец 1У-УП вв. н.э., Младший Ахмыловский, Шор-Унжинский, Лушморский, Тат-Боярский и Концовский могильники) — создание глобальной базы данных и ГИС с последующим выходом на генезис, хронологическое и пространственное распространение каждой категории в масштабе Евразии- 2) углубленное изучение отдельных категорий вооружения как методами естественных наук (металлография, спектральный анализ, трасология) так и в рамках традиционных археологических методик- 3) привлечение к исследованию материалов воинских комплексов синхронных азелину культур лесной и лесостепной полосы Волго-Уральского региона с перспективой построения региональной шкалы развития вооружения и военного дела на фоне общеевразийских тенденций.

Показать весь текст

Список литературы

  1. Архивные материалы
  2. Г. А. Отчет о работах Марийской археологической экспедиции. -Йошкар-Ола, 1963.// Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.5Ю5.
  3. Г. А. Отчет о раскопках на Уржумкинском археологическом комплексе. Йошкар-Ола, 1968. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.3683.
  4. Г. А. Отчет о работе I Марийского отряда Чебоксарской археологической экспедиции. Йошкар-Ола, 1970. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.4168.
  5. Г. А. Отчет Марийской археологической экспедиции. Йошкар-Ола, 1973. //Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.5Ю5.
  6. В.Ф., Денисов В. П. Отчет об археологических исследованиях Удмуртской археологической экспедиции в 1955г. Отчет об археологических разведках и раскопках в среднем течении р. Вятки в 1955 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.1105.
  7. Е.П. Отчет Татарского отряда Нижнекамской археологической экспедиции., 1969. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.3917.
  8. Е.П. Отчет о работе раннеболгарской археологической экспедиции, Татарская АССР., 1980. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.7769.
  9. Ю.Клюева (Анонова) Г. Н. Отчет об археологических разведках в Арбажском, Тужинском, Пижанском и Советском районах Кировской области в 1975 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.6133.
  10. П.Лещинская H.A. Отчет о стационарных раскопках могильника Кордон в Вятско-Полянском районе Кировской области., 1984. // Архив ИА РАН. Ф. Р-l.On. 10 344.
  11. П.Лещинская H.A. Отчет об исследованиях Ошкинского могильника в Уржумском районе и Кривоборского городища в Кирово-Чепецком районе Кировской области, 1987. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.13 619.
  12. Л.Д. Отчет об археологических исследованиях в Тужинском, Яранском и Халтуринском районах Кировской области и Кудымкарском районе Пермской области, 1976. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.6333.
  13. Л.Д. Отчет об исследованиях в Подосиновском и Тужинском районах Кировской области, 1978. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.7174.
  14. Л.А. Отчет о работах Вятского отряда Удмуртской археологической экспедиции в Омутнинском районе Кировской области., 1976. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.6144.
  15. В.В. Отчет о работах неолитического отряда МАЭ в Марийской АССР, 1985. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп. Ю914.
  16. Л.А. Отчет об археологических разведках, проведенных в Кирово-Чепецком районе Кировской области в 1993 г, 1993. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп. 17 877.
  17. П.Н. Отчет о работах на V Рождественском могильнике в 1970—1971 гг.. Казань, 1972. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.4567.
  18. П.Н. Отчет о работах на V Рождественском могильнике в 1973 г. Казань, 1974. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.5140.
  19. П.Н. Отчет о раскопках V Рождественского могильника в Татарской АССР в 1974 г. Казань, 1975а. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. 0п.5808.
  20. П.Н. Отчет об исследованиях Нармонского могильника в Лаишевском районе ТАССР в 1974 г. Казань, 19 756. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.5401.
  21. П.Н. Отчет об исследованиях Усть-Брыскинского могильника летом 1974 г. Казань: Казанский ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова КФАН СССР, 1975. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. 0п.5400.
  22. П.Н. Отчет о работах у Рождественского могильника в 1976 г. в ТатАССР. Казань, 1976. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.6386.
  23. М.П. Особенности культуры населения Дагестана в албано-сарматскую эпоху // CA. 1987. — № 4. — С.59−73.
  24. М.П. Некоторые особенности взаимоотношений ираноязычных кочевников и оседлых племен Предкавказья // РА. 1992. — № 2. — С.20−31.
  25. .Б. Пьяноборская культура. Уфа: ИИЯЛ БФАН УРО РАН, -138с.
  26. .Б., Мажитов H.A. III Кушулевский могильник пьяноборской культуры // Археологические работы в низовьях Белой: сборник научных статей. Уфа: БФАН СССР, 1986. — С. 75−94.
  27. М.С. Черепа раннего средневековья с р. Вятки / ВАУ. Ижевск- Свердловск: УРКМ, 1963. — Вып.5. — С. 145−158.
  28. А.К. Фибулы юга европейской части СССР: II в. до н.э. IV в. н.э. / САИ. — М.: Наука, Глав. ред. восточной лит-ры, 1966. — Д1−30. — 112 с.
  29. H.H., Старостин П. Н. Остатки древних погребений в г. Уржуме // Новые страницы в истории Марийского края / Труды МарНИИ. -Вып. 23. Йошкар-Ола. — 1971. — С. 255−259.
  30. Г. А. Проблемы ранней этнической истории марийцев // АЭМК.-Йошкар-Ола, 1988. -Вып. 14.-С. 56−78.160
  31. Г. А., Никитина Т. Б. Атлас археологических памятников республики Марий Эл: ранний железный век и средневековье. Йошкар-Ола, 1993.-Вып. 2.-152 с.
  32. Г. А., Халиков А. Х. Материалы к археологической карте Марийской АССР (по данным марийской археологической экспедиции 19 561 959 гг.). Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1960. — 131 с.
  33. A.B. Русская дружина по археологическим данным // Историк-Марксист. 1939. -№ 1 (071). — С. 193−195.
  34. Г. Е. Донские аланы. Социальные структуры алано-ассо-буртасского населения бассейна Среднего Дона. М.: Наука, 1993. — 184 с.
  35. И.Р. Воинское погребение из могильника Борок II // Тверской Археологический Сборник. 2001.- Тверь: ТГОМ. Т. 4. — С. 111.
  36. И.Р. Культура Рязано-Окских могильников. Инвентарь мужских погребений // Восточная Европа в середине I тысячелетия н. э. (Раннеславянский мир). М.: ИА РАН, 2007. — Вып. 9 — С. 137−185.
  37. И.Р., Белоцерковская И. В. Вещевые комплексы могильника Заречье 4 // Археологические памятники Окского бассейна (Выпуск посвящен 135-летию со дня рождения В.А.Городцова). Рязань, 1996.
  38. Конференция 3: Сб. статей. Тула: Гос. музей-заповедник «Куликово поле», 2012.-С. 9−55.
  39. Л.И. Владимир Федорович Генинг и уральская археология // Европейский Север: взаимодействие культур в древности и средневековье. -Сыктывкар, 1994. С. 7−9.
  40. И.А., Гей O.A. К вопросу о датировке «Прикамских» ажурных шлемов // Проблемы хронологии эпохи Латена и Римского времени. По материалам Первых Тихановских чтений (Ленинград, 1988 г.). СПб.: Ойум, 1992.-С. 115−122.
  41. Т.Б., Вознесенская Г. А., Черных E.H. Металл Черняховской культуры. М.: Наука, 1972. — 118 с.
  42. С.И. Позднесарматские мечи (по материалам Подонья) / Сарматы и их соседи на Дону // МИАД. Ростов-на-Дону: ООО «Терра" — НПК «Гефест», 2000. — Вып. 1. — С. 169−193.
  43. А.Н. Труды Семиреченской археологической экспедиции. «Чуйская долина». Экспедиция 1938−41 гг. // МИА. № 14. — М.-Л.: Наука, 1950.- 158 с.
  44. В.Д. Очерки военного дела в античных государствах Северного Причерноморья / Причерноморье в античную эпоху. М.: Изд-во АН СССР, 1954. — Вып.7. — 166 с.
  45. А.П. Древнее косторезное дело юга Западной Сибири: (вторая половина II тыс. до н. э. первая половина II тыс. н. э). -Новосибирск: ИАиЭ СО РАН, 1997. — 224 с.
  46. Н.Е. О влиянии монгольского владычества на древнее русское вооружение//Оружейный Сборник. 1871. — № 3. — С. 42−63.
  47. Н.Е. Курганы Южного Приладожья // MAP. № 18. — Спб., 1895. — С. 57−65.
  48. Д.Г. Погребение женщины «ремесленницы» из Тетюшского IIмогильника // Материалы краеведческих чтений, посвященных 135-летию162
  49. Общества естествоиспытателей при КГУ, 110-летию со дня рождения М. Г. Худякова. Казань: «Школа», 2004. — С.77−94.
  50. В.П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. -М.: Наука, 2000.-544 с.
  51. В.В., Сенникова Л. А. Искатели древности. Археологические исследования в Вятской губернии в дореволюционный период // По родному краю. Киров, 1991. — С. 26−57
  52. В.Н., Пшеничнюк А. Х. К вопросу о защитном вооружении ранних кочевников Южного Урала в IV в. до н. э // Вооружение и военное дело древних племен Южного Урала. Уфа: Конкорд-Инвест, 1994. — С. 116 136.
  53. В.Н., Пшеничнюк А. Х. Вооружение и военное дело кочевников Южного Урала в VI—II вв.. до нашей эры. Уфа: Гилем, 2001. -152 С.
  54. С.М. Ангасякский могильник-ранний памятник бахмутинской культуры // Памятники эпохи средневековья в Верхнем Прикамье: сборник статей. Ижевск: УдГУ, 1980. — С. 72−91.
  55. Г. А., Левада М. Е. Кузнечные изделия из могильника Чатыр-Даг: попытка технологического анализа и технология производства // Сто лет Черняховской культуре. Киев, 1999. — С. 252−276.
  56. Г. А., Левада М. Е., Магомедов Б. В. Продолжение исследования Черняховского поселения Вишенка-1 в Виннице // Готы и Рим (сборник научных статей). Киев: ИД «Стилос», 2006. — С. 201−222.
  57. С.Р. Опыт типологии железных наконечников стрел (по материалам раннесредневековых могильников Верхнего и Среднего Прикамья) // Типология и датировка археологических материалов Восточной Европы. Ижевск: Изд-во УдГУ, 1995. — С. 3−15.
  58. Ю.Н., Шенкао Н. К. Вооружение воинов Абхазии IV—VII вв.. // Древности эпохи Великого переселения народов V—VIII вв.еков. М.: Наука, 1982.-С. 121−192.
  59. A.M. Хронология памятников мощинской культуры на территории Окско-Донского водораздела // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. М.: ИА РАН, 2008. — С. 202−206.
  60. М.Ш. Среднее Поволжье и Южный Урал: Человек и Природа в древности: сборник научных статей, посвященный 75-летию д.и.н. Е. П. Казакова. Казань: Фэн, 2009. — 380 с.
  61. В.Ф. Этнические культуры Прикамья в эпоху железа // Тезисы докладов на конференции по археологии древней и средневековой истории народов Поволжья в Казани. М.: Типография Хлебоиздата, 1956а. — С. 42.
  62. В.Ф. Исследования Удмуртской археологической экспедиции в 1956 г. // Молот. 19 566. № 2. С. 12−13.
  63. В.Ф. Археологические памятники Удмуртии. Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1958.- 191 с.
  64. В.Ф. Очерк этнических культур Прикамья в эпоху железа // Тр. КФАН СССР. Серия гуманитарных наук. Казань: Таткнигоиздат, 1959. -Вып. 2.-С. 157−219.
  65. В.Ф. Узловые проблемы изучения пьяноборской культуры // ВАУ. -Свердловск: УрГУ, 1962.-Вып. 4.-С. 5−51.
  66. В. Ф. Генинг В.Ф. Азелинская культура III—V вв.. Очерки истории Вятского края в эпоху переселения народов / ВАУ Ижевск- Свердловск: УРКМ, 1963.-Вып.5, — 158 с.
  67. В.Ф. По поводу рецензии А.П. Смирнова // CA. -1966. № 3. — С. 282−288.
  68. В.Ф. Городище Чеганда I в мазунинское время. Памятники мазунинской культуры / ВАУ.- Свердловск Ижевск: УрГУ, УРКМ, 1967. -Вып.7. — С. 141−163.
  69. В.Ф. История населения Удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху: Часть I. Чегандинская культура (III в. до н.э. II в. н.э.). / ВАУ. -Вып. 10. — Свердловск — Ижевск: УрГУ, УРКМ, 1970. — 224 с.
  70. В.Ф. История населения Удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху: Часть II. Археологические памятники чегандинской культуры III в. до н. э.-И в. н. э. / ВАУ.- Свердловск Ижевск: УрГУ, УРКМ, 1971. — Вып.11. -160 с.
  71. В.Ф. Тураевский могильник V в. н. э. (захоронения военачальников) // Из археологии Волго-Камья. Казань: ИЯЛИ КФАН СССР, 1976.-С. 55−108.
  72. В.Ф., Денисов В. П. Отчет об археологических исследованиях Удмуртской археологической экспедиции в 1955г. Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Оп.1105.-М., 1956.
  73. Р.Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. Иркутск: Изд-во Иркутского унив-та, 1985. — 294 с.
  74. Р.Д. Силуэты растаявших веков. Ижевск: Удмуртия, 1996. -211 с.
  75. Р.Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа. -Ижевск: Изд. дом «Удмуртский университет», 1999. 463 с.
  76. Р.Д. Тарасовский могильник I—V вв.. на Средней Каме / МИКВАЭ. Ижевск: Удмуртия, 2003. — Т. 2. — 721 с.
  77. Р.Д. Тарасовский могильник I—V вв.. на Средней Каме / МИКВАЭ. Ижевск: Удмуртия, 2004. — Т. 1. — 314 с.
  78. Р.Д., Бернц В. А. Тураевский I могильник-уникальный памятник эпохи великого переселения народов в Среднем Прикамье (бескурганная часть) / МИКВАЭ. Ижевск: УдГУ, 2010. — 499 с.
  79. Р.Д., Волков С. Р. Шлемы Тарасовского могильника // Уфимский археологический сборник. Уфа, 2000. — Вып. 2. — С. 98−122.
  80. В.В. Военное дело населения Алтая в Ш-Х1У вв. Ч. I: Оборонительное вооружение (доспех). Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. -174 с.
  81. Е.И. Вичмарский могильник // ПИДО. 1934а. — № 9−10. — С. 179−181.
  82. Е.И. Мари-Луговской могильник и селище // ПИДО. 19 346. -№ 9−10.-С. 171−179.
  83. Е.И. Этническая история Волго-Окского междуречья / МИА-М.: Изд-во АН СССР, 1961. № 94. — 267 с.
  84. Ю.В. Альбом древностей мордовского народа. Саранск: Морд. НИИ, 1941.- 138 с.
  85. В.В. Хронология мордовских древностей Ш-1У вв. Верхнего Посурья и Примокшанья // ПАС. Пенза: ПИРО, 2008. — С. 82−137.
  86. В.В. Сергачский могильник «Кожина Слобода» в системе памятников андреевско-писеральского горизонта // ПАС. Пенза: ПИРО, 2010.-С. 103−121.
  87. В.В., Зубов С. Э. Андреевский курган в с системеархеологических культур раннего железного века Восточной Европы / АБС.- Вып.7. Казань: ИИ АН РТ, 2009. — 173 с.166
  88. В.В., Седышев O.B. Клинковое оружие сарматского типа в древнемордовских могильниках Межвузовский сборник научных трудов. -Саранск: МГПИ, 2007. С. 23−32.
  89. В.В., Седышев О. В. Предметы вооружения из Древнемордовского Усть-Узинского 2 могильники III—IV вв.. // Человек-Общество-Культура (по материалам 48-х Евстафьевских чтений). Саранск: МГПУ, 2012.-С. 120.
  90. О.В. Холодное наступательное вооружение Московского государства : конец XV начало XVII века / Дисс.. канд. ист. наук: 07.00.06. -СПб., 2008.-247 с.
  91. М.Ф. К истории мордовских племен в конце I тысячелетия н. э. (Могильнику пос. Заря)//CA. 1961.-Т. 4.-С. 158−178.
  92. ЮЗ.Иванов В. А. Вооружение и военное дело финно-угров Приуралья в эпоху раннего железа: (И тыс. до н.э. первая половина II тыс. н.э.). — М.: Наука, 1984.-94 с.
  93. М.Г. Концовский могильник. Новые материалы // Новые исследования по древней истории Удмуртии. Ижевск, 1988. — С. 4−24.
  94. И.Л. Из истории домонгольского и раннезолотоордынского защитного доспеха волжских булгар // Волжская Булгария и монгольское нашествие. Казань, 1988. — С. 87−102.
  95. Юб.Измайлов И. Л. Оружие ближнего боя волжских булгар X-XIII (копья и боевые топоры) // Археология Волжской Булгарии: проблемы, поиски, решения. Казань, 1993. — С. 76−106.
  96. И.Л. Вооружение и военное дело населения Волжской Булгарии X начала XIII в. — Магадан: ДВО РАН, 1997. — 213 с.
  97. С.А. Техника обработки кости в дьяковское время и в Древней Руси // КСИИМК. 1949. — № XXX. — С. 15−25.
  98. Э., Кульчар В. Мечи/кинжалы с боковыми вырезами в Карпатском бассейне // Гунны, готы и сарматы между Волгой и Дунаем. -Спб.: Фак-т филологии и искусств СПбГУ, 2009. С. 143−151.
  99. Ю.Казаков Е. П. Тетюшский могильник азелинской культуры // Материалы и исследования по средневековой археологии Восточной Европы. Казань: Школа, 2011.-С. 31−45.
  100. Ш. Казаков Е. П., Патрушев B.C. Тетюшский могильник // АО 1980 Года. -1981.-С. 135−136.
  101. М.К. Погребение киевского дружинника X в. // КСИИМК. -1940. -№ V. С. 79−83.
  102. Ф. Истоки средневекового рыцарства. М: Прогресс, 1987. -384 с.
  103. Пб.Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Мечи и сабли IX—XIII вв. // САИ. М.-Л.: Наука, 1966а. — Вып. Е1−36, — 143 с.
  104. А.Н. Древнерусское оружие. Копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени. IX—XIII вв. // САИ. М.: Наука, 19 666. — Вып. Е1−36.- 200 с.
  105. А.Н. Древнерусское оружие. Доспех, комплекс боевых средств IX—XIII вв. // САИ. Л.: Наука, 1971. — Вып. Е1−36. — 126 с.
  106. Л.С. Формула Монтелиуса: шведский рационализм в археологии Мальмера. Донецк: ДНУ, 2010.-257 с.
  107. .А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого // МИА.- М.: Наука, 1959. № 65. — 120 с.
  108. Г. Ф. Из истории древнерусского оружия XI века // СА. -1950.- № XIII.-С. 63−94.
  109. Д.С. Социальная организация алан на Северном Кавказе IV—IX вв.. М.: «Алетейя», 2003. — 384 с.
  110. Ю.А. Безводнинский могильник (по материалам раскопок 1971 г.) / Восточная Европа в середине I—II тысячелетиях н.э. // КСИА 1980а. -№ 140.-С. 84−96.
  111. Ю.А. Безводнинский могильник (к истории Горьковского Поволжья в эпоху раннего средневековья). М.: Наука, 19 806. — 220 с.
  112. H.A. Дьяково городище: культура населения бассейна Москвы-реки в I тыс. до н.э. -1 тыс.н.э. М.: ИА РАН, 2011. — 548 с.
  113. Х.И. Костяные и железные наконечники стрел Троицкого городища (классификация и хронология) / Древнее поселение в Подмосковье //МИА. -М.: Наука, 1970. -№ 156.-С. 145−170.
  114. С.К. Атамановы кости // ИОАИЭ. Казань: КИУ, 1882. — T.III. -С. 395−410.
  115. В.И. История Пруссии до 1283 года. М.: Индрик, 2003. — 432 с.
  116. Лаппо-Данилевский A.C. Скифские древности // ЗОРСА. СПб., 1887. -Т.4.-Вып. 1.-С. 352−543.
  117. Г. С. Погребальный обряд как источник социологической реконструкции (по материалам Скандинавии эпохи викингов) // КСИА. -1977.-№ 148.-С. 24−31.
  118. Г. С. Этюд о мечах викингов // Археологическая типология. Л., 1991.- С. 280−305.
  119. H.A. Исследования Тат-Боярского могильника // АО 1990 г. -М.: Наука, 1991.-С. 61−63.
  120. H.A. Хронология и периодизация могильников бассейна р. Вятки (I-начало II тыс. н.э.) // Типология и датировка археологических материалов Восточной Европы: межвузовский сборник научных трудов. -Ижевск: Изд-во УдГУ, 1995. С. 88−127.
  121. H.A. Вятский бассейн в I-начале II тысячелетия н. э.: по археологическим источникам / Дисс.. канд. ист. наук: 07.00.06. Ижевск, 1995.-265 с.
  122. H.A. Ошкинский могильник памятник пьяноборскойэпохи на Вятке // Серия препринтов «Научные доклады сотрудников Камско170
  123. Вятской археологической экспедиции».- Ижевск: ИД УдГУ, 2000. Вып.2. -56 с.
  124. H.A. Заметки об азелинских древностях (в связи с исследованиями П.Н.Старостина) / Древняя и средневековая археология Волго-Камья. Сборник статей к 70-летию П. Н. Старостина // АЕС. Вып. 10. — Казань: ИИ АН РТ, 2009. — С. 111−121.
  125. H.A. Хронология и периодизация пьяноборских могильников I—V вв..н.э. бассейна р. Вятки // Древности Прикамья эпохи железа (VI в. до н.э. XV в. н.э.): хронологическая атрибуция / МИКВАЭ. -Т.25. — Ижевск: УдГУ, 2012. — С. 124−164.
  126. Е.В. Генезис ламинарных шлемов I III вв. н.э. // Stratum plus. 2012.-№ 4.-С. 155−167.
  127. .В., Левада М. Е. Оружие Черняховской культуры // МАИЭТ. Симферополь: Таврия, 1996. — С. 304−323.
  128. H.A. Бахмутинская культура: этническая история населения Северной Башкирии середины II тысячелетия нашей эры. М.: Наука, 1968. -161 с.
  129. Л.Д. Вятская земля в эпоху средневековья (по данным археологии и письменным источникам) / Дисс.. канд. ист. наук: 07.00.06. -Л.: ЛОИА, 1985.
  130. В.Ю. Периодизация ременных гарнитур позднесарматского времени / Сарматы и их соседи на Дону // МИАД. Ростов-на-Дону: ООО «Терра" — НПК «Гефест», 2000. — Вып. 1- С. 194−231.
  131. P.B. Наконечники стрел Рождественского V могильника // Филология и культура. Philology and culture. 2012. — № 4 (30). — С. 316−324.
  132. А.Ф. К истории кольчуги в Древней Руси // КСИИМК. 1953. -Т. XLIX.-C. 26−32.
  133. А.Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА. М.: Наука, 1959. -№ 65.-С. 121−191.
  134. А.Ф. Ручное метательное оружие. Лук и стрелы, самострел VIII—XIV вв. // САИ. М.: Наука, 1966. — Вып. El-36. — 184 с.
  135. О.М. Научные школы в археологии / Дис. д-ра ист. наук 07.00. 06. Ижевск: Уд ГУ, 2004. — 470 с.
  136. А.И. Вооружение скифов // САИ. М.: Наука, 1964. — Вып. Д1−4.- ИЗ с.
  137. Н.Я. Из истории оружия племен Восточной Европы в раннем средневековье//CA. 1955.-Т. XXIII.-С. 131−169.
  138. М.Г. Позднесарматские погребения Лебедевского могильника в Западном Казахстане // КСИА. 1982. — Т. 170. — С. 80−87.
  139. Мыц В.Л., Лысенко A.B., Щукин М. Б., Шаров О. В. Чатыр-Даг-некрополь римской эпохи в Крыму. СПб.: Нестор-История, 2006. — 208 с.
  140. А.Е. Позднеримские шлемы: проблемы генезиса // Antiqvitas Aeterna. Поволжский Антиковедческий Журнал. 2007. — № 2. — С. 335−359.
  141. Т.Б. Могильник у озера «Ясачное» // Средневековые древности Волго-Камья. Йошкар-Ола, 1992.-С. 108−124.
  142. Т.Б. История населения Марийского края в I тыс. н. э: по материалам могильников / Тр. МАЭ. Йошкар-Ола: МарНИИ им В. М. Васильева, 1999. — Т. V. — 178 с.
  143. A.B. Комплекс вооружения племён Сурско-Окского междуречья в III—V вв.. // Археология Восточноевропейской лесостепи. -Пенза: Пенз. гос. пед. ун-т, 2003. С. 392−409.
  144. A.B. Топоры кельты Сурско-Окского междуречья III—X вв.. н.э. // ПАС. Пенза: ПИРО, 2008. — Вып. 2. — С. 188−213.
  145. И.Ю., Бернц В. А. Халцедоновые диски в культуре населения Прикамья // Finno-Ugrica. 2008. — № 11. — С. 12−23.
  146. С.Е. Железообрабатывающее производство населения Камско-Вятского междуречья в эпоху средневековья: технологический аспект // МИКВАЭ. Ижевск: УдГУ, 2002. — Т. 2. — 176 с.
  147. А.И. Война и мир на пороге цивилизации: Кочевые скотоводы // Война и мир в земледельческих предклассовых и ранних классовых обществах. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1994. — С. 129 244.
  148. И.М. Орудия земледелия мордвы в I начале II тысячелетия нашей эры // Тр. НИИЯЛИЭ при СМ Мордовской АССР. Материалы по археологии и этнографии Мордовии — Саранск, 1975. — Вып. 48.-С. 58−69.
  149. Г. А. Искусство Гандхары / Из истории мирового искусства. М.: Искусство, 1982. — 196 с
  150. Г. А. Древности Мианкаля. Из работ Узбекистанской искусствоведческой экспедиции. Ташкент: Фан, 1989. — 204 с.
  151. А.Х. Охлебининский могильник // Археология и этнография Башкирии. Уфа: БФАН СССР, 1968. — Т.З. — С. 59−104.
  152. А.Х. Юлдашевский могильник // Археологические работы в низовьях Белой. Уфа: БФАН СССР, 1986а. — С. 45−75.
  153. А.Х. Памятники ананьинской и пьяноборской культур в низовьях р. Белой // Археологические работы в низовьях Белой Уфа: БФАН СССР, 19 866.-С. 26−44.
  154. А.Х. Хронология и периодизация погребальных комплексов Охлёбининского могильника // Хронология Памятников Южного Урала. Уфа: УНЦ РАН, 1993. — С. 32−62.
  155. .З. Шлемы скифского периода // Тр. Отдела истории первобытной культуры ГЭ. Л.: Издательство ГЭ, 1941. — Т. 1. — С. 99−171.
  156. .А. Бронзовый шлем из коллекции Новочеркасского музея // КСИА. 1988. — № 194.-С. 37−39.
  157. .А., Симоненко A.B., Трейстер М. Ю. Этрусско-италийские и кельтские шлемы в Восточной Европе // Древние памятники Кубани. -Краснодар, 1990.-С. 117−135.
  158. Е.А. История военного искусства. СПб: Полигон, 1999. — 560 с.
  159. В.И. Металлические изделия раннесредневекового Согда. Л.: Наука, 1980.- 138 с
  160. М.И. Эллинство и иранство на юге России. Общий очерк / Круг знания. Пг.: Огни, 1918а. — 190 с.
  161. М.И. Курганные находки Оренбургской области эпохи раннего и позднего эллинизма // MAP. Пг.: Типография Главного Упр. Уделов, 19 186. — № 37. -104 с.
  162. C.B. Образы королевской власти эпохи Великого переселения народов в западноевропейской историографии VI века. Новосибирск: Издательство НГТУ, 2011. — 212 с.
  163. C.B. Вооружение и военное дело мордовских племен в первой половине II тыс. н.э. Саранск: Морд. гос. пед. институт, 2001. — 147 с.
  164. В.А. К истории археологических исследований в Удмуртии //
  165. Материалы к ранней истории населения Удмуртии. Ижевск, 1978. — С. 3−48.175
  166. A.B. Сарматские мечи и кинжалы на территории Северного Причерноморья // Вооружение скифов и сарматов. Киев: Наукова Думка. 1984.-С. 129−147.
  167. A.B. Сарматские всадники Северного Причерноморья / Historia Militaris. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2010. -336 с.
  168. A.C. Нижнее Поволжье в первые века н. э. Саратов: изд-во Саратовского ГУ, 1984. — 149 с.
  169. A.C. Азиатская Сарматия: проблемы хронологии и ее исторический аспект. Саратов: изд-во Саратовского ГУ, 1990. — 299 с.
  170. А.П. Финские феодальные города // На удмуртские темы. М., 1931.-С. 36−75.
  171. А.П. Производство и общественный строй у народов Прикамья в I тыс. н.э. (по данным археологии) // Уч.зап. УдНИИ. 1938. — № 8. — С. 202−251.
  172. А.П. Могильники пьяноборской культур (к вопросу о дате) // КСИИМК. -1949. № XXV. — С. 22−32.
  173. А.П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья // МИА. M.-JL: изд-во АН СССР, 1952. -№ 28. — 274 с.
  174. А.П. В.Ф. Генинг. Азелинская культура III—V вв. // CA. 1964. -№ 4. -С. 240−246.
  175. А.П. Об археологических культурах среднего Поволжья // CA. 1968.-№ 2.-С. 63−71.
  176. А.П., Горюнова Е. И. Археологические памятники на территории Марийской АССР и их место в материальной культуре Поволжья. Козмодемьянск: Горно-Марйский филиал Марийского гос. изд-ва, 1949.- 136 с.
  177. А.П., Трубникова H.B. Городецкая культура // САИ. М.: Наука, 1965. — Вып. Д1−14. — 40 с.
  178. К.А. Дьяковская культура (материальная культура городищ междуречья Оки и Волги) // Дьяковская культура. М.: Наука, 1974. — С. 7 -89.
  179. К.Ф. Вооружение савроматов // МИА. М.: Изд-во АН СССР, 1961.-№ 101.- 170 с.
  180. К.Ф., Кропоткин В. В., Мошкова М. Г. Сарматы и утверждение их политического господства в Скифии. М.: Наука, 1984. -184 с.
  181. H.H. Боспорские мечи / Материалы и исследования по археологии Северного Причерноморья в античную эпоху // МИА. М.: Наука, 1954. -№ 33. — С.123 — 197.
  182. A.A. Каталог древностей Вятского края // Календарь Вятской губернии на 1882 г. 1881. — С. 25−91.
  183. A.A. Дополнение к «Каталогу древностей Вятского края» // Календарь Вятской губернии на 1885 г. 1884. — С. 180−191.
  184. A.A. Приуральский край. Археологические розыскания о древнейших обитателях Вятской губернии // МАВГР. М., 1893. — Т. 1.-190с.
  185. A.A. Курганы С.-Петербургской губернии в раскопках JI.K. Ивановского // MAP. СПб.: Типогр. гл. упр. уделов, 1896. — № 20. — 124 с.
  186. A.A. Древности бассейнов рек Оки и Камы // MAP. СПб.: типог. «т-ва художественной печати», 1901. -№ 25. — 120 с.
  187. П.Н. Памятники именьковской культуры // САИ.- М.: Наука, 1967. Вып. Д1−32.-97 с.
  188. П.Н. Погребение с остатками кремации в низовьях Камы // CA. 1975. — № 2. — С. 266−268.
  189. П.Н. Работы на Троицко-Урайском I городище в 1973 г. //
  190. Древности Волго-Камья. Казань: ИЯЛИ КФАН СССР, 1977. — С. 31−41.177
  191. П.Н. Раннесредневековое поселение «Курган» // Средневековые археологические памятники Татарии. Казань: ИЯЛИ КФАН СССР, 1983.-С. 6−19.
  192. П.Н. Об этнокультурной ситуации в Нижнем Прикамье в первой половине I тыс. н.э. // Finno-Ugrica- 1997. № 1. — С. 26−33.
  193. П.Н. Нармонский могильник. Казань: Школа, 2002. — 64 с.
  194. П.Н. О халцедоновых украшениях из азелинских погребений // Finno-Ugrica. 2008. — № 11. — С. 8−11.
  195. П.Н. Моя биография / Древняя и средневековая археология Волго-Камья. Сборник статей к 70-летию П. Н. Старостина Археология Евразийских степей // АЕС. Казань: ИИ АН РТ, 2009а. — Вып. 10. — С. 5−18.
  196. П.Н. Рождественский V могильник / АЕС. Казань: ИИ АН РТ, 20 096.-Вып. 9.-144 с.
  197. П.Н., Габяшев P.C. Работы на памятниках предбулгарского времени // АО. 1976. — С. 179.
  198. П.Н., Габяшев P.C. Работы на Рождественском комплексе // АО 1978 Года. 1979. — С. 201.
  199. П.Д. Ош-Пандо. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1967. — 210 с.
  200. П.Д. Андреевский курган: к истории мордовских племен на рубеже нашей эры. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1980. — 116 с.
  201. И.И. Концовский могильник // Средневековые памятники бассейна р. Чепцы. Ижевск, 1982. — С. 90−103.
  202. Страбон. «География». В 17 книгах / Классики науки. М.: Наука, 1964. -957 с.
  203. Ф.А., Гарустович Г. Н., Юсупов P.M. Приуралье в эпоху Великого переселения народов (Старо-Муштинский курганно-грунтовый могильник). Уфа: ГУП «Уфимский полиграф-комбинат», 2004. — 172 с.
  204. И.А. Материалы к археологической карте бассейна р. Камы (по данным, собранным М. В. Талицким) / Материалы и исследования по археологии Урала и Приуралья // МИА. М.: Наука, 1952. — № 27. — 226 с.
  205. Тацит Публий Корнелий. «История». «Анналы». Сочинения в двух томах. СПб.: Наука, 1993. — 735 с.
  206. С.П. Древний Хорезм. М.-Л.: МГУ, 1948. — 440 с.
  207. М.Ю. Оружие сарматского типа на Боспоре в I—II вв.. н.э. // Древности Боспора. М.: ИА РАН, 2010. — Вып. 14. — С. 484−561.
  208. Т.Н., Молодин В. И. Кулайская культура в Новосибирском Приобье. Новосибирск: Наука, 1979. — 321 с.
  209. А.М. Очерки военного дела сарматов. М.: Наука, 1971. — 172с.
  210. А.М. Социальная история скифов: Основные проблемы развития древних кочевников евразийских степей. М.: Наука, 1975. — 336 с.
  211. А.Х. Очерки истории населения Марийского края в эпоху железа // Труды Марийской Археологической Экспедиции. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1962. — Т.Н. — С. 7−187.
  212. А.Х. Волго-Камье в начале эпохи раннего железа. М.: Наука, 1977.-260 с.
  213. А.Х. Культура Биляра: булгарские орудия труда и оружие XXIII вв.-М.: Наука, 1985.-215 с.
  214. Е.А., Казаков Е. П. Тетюшский могильник // АО 1969 Года. -1970.-С. 158.
  215. Е.А., Казаков Е. П. Раннеболгарские погребения Тетюшского могильника // Из истории ранних булгар. Казань: ИЯЛИ КФАН СССР, 1981. — С. 21−35.
  216. А.С. Ножи, бритвы, ножницы // Археология. Древняя Русь. Быт и культура. М.: Наука, 1997. — С. 17−19.
  217. И.Н. Могильник Дружное (III—IV вв. нашей эры) = Thecemetery of Droozhnoye (3rd-4th centuries) / Monumenta studia Gothica. 1791. blin: Katedra archeologii Uniwersytetu Marii Curie-Sklodowskiej, 2002. Т.П. -313 c.
  218. Храпу нов И. Н. Оружие из могильника Нейзац // Terra Barbarica. Series Gemina. Lodz: Instytut Archeologii Uniwersytetu Lodzkiego, 2010. — C. 535 556.
  219. М.Г. Исторический очерк города Малмыжа // Тр.ВУАК. -Вятка, 1916.-С. 1−52.
  220. М.Г. Древности Малмыжского уезда // Тр.ВУАК. Вятка, 1917. -С. 1−59.
  221. М.Г. Воробьевский и Вичмарский могильники // ИОАИЭ. -1929.-T. XXXIV.-№ 3−4.-С. 61−103.
  222. Ю.С. Вооружение кочевников Приалтайских степей в IX—X вв. // Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. -Новосибирск: Наука, 1981.-С. 115−132.
  223. Ю.С. Вооружение центральноазиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья. Новосибирск: Наука, 1991. — 190 с.
  224. Ю.С., Медведев В. Е. Вооружение енисейских кыргызов VI—XII вв.. Новосибирск: Наука, 1980. — 174 с.
  225. Ю.С., Медведев В. Е. Вооружение средневековых кочевников Юзной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1986. — 266.
  226. Ф.Ш., Ситдиков А. Г. Альфред Хасанович Халиков: ученый и учитель (к 80-летию со дня рождения). Казань: Фэн, 2009. — 188 с.
  227. A.B. Материальная культура и быт народов Среднего Поволжья в I тыс. н. э. Красноярск, 1987. — 298 с.
  228. Е.В. Скифский доспех. Киев: Наукова думка, 1968. — 192 с. 252. Шадрин А. И. Результаты металлографического анализа железных предметов из погребалльных комплексов I тыс. н.э. Волго-Камья // АИЭМК. — Вып.24. — Йошкар-Ола, 1995.-С. 140−159.
  229. О.В. Хронология могильников Ружичанка, Косаново, Данчены и проблема датировки Черняховской керамики // Проблемы хронологии эпохи Латена и римского времени. СПб.: Ойум, 1992. — С. 158−207.
  230. В.Н. Древнемордовские наконечники копий Ill-начала XI в. // Труды МНИИЯЛИЭ. Материалы по истории, археологии и этнографии Мордовии. Саранск: Морд.кн.изд., 1977. — Вып. 54. — С. 114−117.
  231. В.Н. Сергачский могильник «Святой ключ» // Труды МНИИЯЛИЭ. Материалы по археологии Мордовии. Саранск: Морд.кн.изд., 1988а.-Вып. 85.-С. 134−138.
  232. В.Н. Кошибеевский могильник (по материалам раскопок В. Н. Глазова в 1902 г.) // Труды МНИИЯЛИЭ. Вопросы этнической истории мордовского народа в I-начале II тыс. н. э., 19 886. Вып. 93. — С. 4−43.
  233. А.В. Археологическое изучение древностей севера СССР // Финно-угорский сборник. Л.: изд. АН ССР, 1928. — С. 135−242.
  234. М.Б., Щербакова Т. А. К хронологии могильника Данчены // Рафалович И. А. Данчены: могильник Черняховской культуры III—IV вв. н. э. -Кишинёв: АН Молдавской ССР, 1986. С. 177−219.
  235. Л.Т., Рукавишникова И. В. Вооружение раннесарматского воина // Вооружение сарматов: региональная типология и хронология: доклады к VI международной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории». Челябинск: ЮУрГУ, 2007. — С. 16−24.
  236. Binford L.R. Mortuary practices: their study and their potential / Approaches to the Social Dimensions of Mortuary Practices // Society for American Archaeology. 1971. -№ 25. — P. 6−29.
  237. Bishop M.C. The early imperial «apron» // Journal of Roman Military Equipment Studies. 1992. — T. 3. — P. 81−104.
  238. Bishop M.C., Coulston J.C. Roman Military Equipment from the Punic Wars to the Fall of Rome. Oxford: Oxbow books, 1989. — 321 p.
  239. Brailsford J.W. The Stanwick Sword // The British Museum Quarterly. -1952.-T. 17. № 3. — 50 p.
  240. Eggers H.J. Der romische Import im freien Germanien. Hamburg: Museum fur Volkerkunde und Vorgeschichte, 1951. — 200 s.
  241. Ghirshman R. Iran: Parthians and Sassanians. London: Thames, 1962. -401 p.
  242. Grancsay S.V. A Sasanian Chieftain’s Helmet // he Metropolitan Museum of Art Bulletin. 1963.-T. 21.-№. 8.-C. 253−262.
  243. Green M.A. An archaeology of images: iconology and cosmology in Iron Age and Roman Europe. London: Routledge, 2004. — 281 p.
  244. James S. The arms and armour and other military equipment. London: British Museum Pubns Ltd, 2004. — 167 p.
  245. Kaczanowski P. Klasyfikacja grotow broni drzewcowej kultury Przeworskiej z okresu rzymskiego // Klasyfikacje zabytkow Archeologicznych. Krakow: Instytut archeologii i etnologii PAN, 1995.
  246. Kieferling G. Bemerkungen zu Axten der romischen Kaiserzeit und der fruhen Volkerwanderungszeit im mitteleuropaischen Barbaricum // Beitrage Zu Romischer Barbar. Bewaffn. Den Ersten Vier Nachchristlichen Jhd. 1994. T. 2. -S. 335−356.
  247. Malonaitis A. Schmalaxte mit Nacken in Litauen // Archaeologia Baltica. -2002.-Bd. 5.-P. 163−183.
  248. Morris I. Burial and Ancient Society: the rise of the Greek city-state. -Cambridge: Cambridge University Press, 1989. 265 p.
  249. Nickel H. A Knightly Sword with Presentation Inscriptions // Metropolitan
  250. Museum Journal. 1969. — T. 2. — P. 209.182
  251. Pearson M.P. Mortuary practices, society and ideology. An ethnoarchaeological study // Symbolic and structural archaeology. Cambridge: Cambridge University Press, 1982. — T. 99. — P. 99−114.
  252. Pearson M.P. The archaeology of death and burial. Sutton Phoenix Mill: Sutton Publishing Ltd, 1999. — 255 p.
  253. Petersen J.G.T. De norske vikingesverd: en typologisk-kronologisk studier over vikingetidens vaaben. Kristiania: I kommission hos J. Dybwad., 1919.-213s.
  254. Pleiner R. Iron in archaeology: early european blacksmiths. Praha: Archeologicky Ustav AV CR, 2006. — 384 p.
  255. Rau P. Die Hugelgraber romischer Zeit an der unteren Wolga. Pokrowsk: Remgosisdat, 1927. — 113 p.
  256. Robinson H.R. The armour of imperial Rome. London: Arms and Armour Press, 1975.-200 p.
  257. Schutz H. The Carolingians in Central Europe, Their History, Arts, and Architecture: A Cultural History of Central Europe, 750−900. Leiden-Boston: Brill, 2004. — 567 p.
  258. Simonenko A.V. Bewaffnung und Kriegswesen der Sarmaten und spaten Skythen im nordlichen Schwarzmeergebiet // Eurasia Antiqua. 2001. — №.7. — S. 187−327.
  259. Soupault V. A propos de l’origine et de la diffusion des poignards et epees a encoches (IV-VII s.) // МАИЭТ. Симферополь: Таврия, 1996. — С. 60−76. 284. Southern P., Dixon K.R. The late Roman army. — New Haven: Yale University Press, 1996. — 241 p.
  260. Tallgren A.-M. Collection Zaoussailov au musee national de Finlande a Helsingfors. Monographie de la section de Tage du fer et Tepoque dite de Bolgary. Helsingfors: Commission des collections antell, 1918. — 60 p.
  261. Trousdale W. The long sword and scabbard slide in Asia // Smithsonian contributions to anthropology. 1975. — № 17. — 332 p.
Заполнить форму текущей работой

Пора сдавать?