Ценностно-смысловые основания научного познания

Актуальность темы

исследования.

Центральной темой, вокруг которой концентрируется данное исследование, является проблема ценностно-смысловых предпосылок научного познания, которые задают «горизонт» теоретической деятельности ученого. Как саркастически заметил М. Планк: «Великая научная идея редко внедряется путем постепенного убеждения и обращения своих противников, редко бывает, что &bdquo-Саул становится Павлом». В действительности дело происходит так, что противники постепенно вымирают, а растущее поколение с самого начала осваивается с новой идеей" [380, с. 594]. Такая оценка роли ценностных установок научного сознания может показаться излишне категоричной, однако в ней заключена фундаментальная философская проблема специфической «априорности» познавательной деятельности ученого, который, действуя рационально, может оставаться «глухим» к аргументам и теоретическим доводам своих оппонентов, если они расходятся с его мировоззренческими представлениями о действительности.

Потребность в рефлексии оснований научного познания возникает всякий раз, когда в структуре познавательной деятельности и мышления происходят радикальные изменения, ставящие под сомнение укоренившиеся методологические идеалы и образы научности. Новая предметность, открываемая современной нелинейной, «постнеклассической» наукой (термин B.C. Степина), вызывает необходимость пересмотра классических идеалов научного мышления, концептуального переосмысления философского понятия науки. Вместе с тем сегодня проблема оснований научного познания имеет не только сугубо теоретическое, но и практическое значение, поскольку вопрос стоит не только о науке, но и о метафизических основаниях самой современной культуры, в которой наука и техника являются определяющими факторами жизнедеятельности человека.

Острота проблемы заключается в том, что тип рациональности, который зародился в эпоху античности, сформировался в европейской культуре в эпоху модерна, сегодня переживает кризис смысловых оснований. Интерес к проблеме вызван беспокойством за судьбы современной цивилизации, глобальными антропогенными, экологическими и гуманитарными проблемами, следствием которых является потеря смысложизненных ориентаций.

Трансформация духовных, экзистенциальных приоритетов современной культуры обуславливает поиск новых форм разумности и рациональности, которые в межкультурном диалоге способствуют изменению аксиологических стандартов и ориентиров деятельности, включая сферу научного познания: В таком качестве проблема ценностно-смысловых оснований научного познания предстает как мировоззренческая по существу поднимаемых вопросов, предполагающая рефлексию определенного отношения человека к действительности в. специфической форме общественно сознания — науке.

Степень разработанности проблемы.

Проблема оснований человеческого разума и рационального мышления в истории европейской философской мысли является традиционной. В древнегреческой философии (Сократ, Платон, Аристотель и др.) были заложены основы рефлексии предпосылок истинного знания (epistemej в отличие от субъективного мнения (doxa). В классической философии Нового времени была сформулирована концепция универсального разума как адекватного средства познания всеобщего на основе принципов тождества бытия и мышления.

Акцентируя внимание на роли предпосылок мышления, философский рационализм исходил из врожденности (Р. Декарт) и априорности (И. Кант) оснований знания, оставив в стороне вопрос об их генезисе и происхождении. При этом, несмотря на «родимые пятна» трансцендентализма, кантовский подход можно определить как методологически значимый для проблематизации оснований научного познания. В отличие от эмпирической (Дж. Локк, Д. Юм) и рационалистической (Р. Декарт, Г. Лейбниц) традиции в теории познания он указывал, во-первых, на конструирующую деятельность разума в процессе познания всеобщего, во-вторых, на то обстоятельство, что в деятельности теоретического разума обнаруживается более фундаментальное основание — практический разум.

В концепции М. Вебера рациональность в широком смысле (религиозная, экономическая, политическая, научная) начинает осмысливаться как системное свойство самой культуры, основной ее принцип. Осознание культурно-мировоззренческой обусловленности мышления привело к признанию историчности разума, а вместе с этим и релятивности критериев научности.

Значительный вклад в осмысление поставленной проблемы внесли феноменологические исследования Э. Гуссерля, работы представителей «философии жизни» (А. Бергсон, В. Дильтей, О. Шпенглер), экзистенциальной философии (С. Кьеркегор, М. Бубер, М. Хайдеггер, К. Ясперс), увидевших в развитии европейской культуры симптомы трансформации высоких идеалов эпохи ПрОт свещения в объектно-ориентированную инструментальную рациональность.

Идея рефлексии рациональности в широком контексте культуры, восходящая к работам Р. Коллингвуда, в социально-философских исследованиях была определяющей в философии франкфуртской школы (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Э. Фромм, Ю. Хабермас и др.), где речь шла уже не об элиминации, а о «легализации» мировоззренческих установок как фундамента деятельности дискурсивного мышления.

Осмысление социокультурной детерминации научного познания стало характерной чертой «исторической школы» в западной философии науки (Дж. Агасси, М. Вартофский, Т. Кун, И. Лакатос, С. Тулмин, П. Фейерабенд, Н. Хэнсон), где возникло понимание необходимости преодоления плоского ку-мулятивизма в экспликации моделей роста научного знания и исследования оснований науки в широком социальном контексте.

В аналитической философии вопрос о предпосылках познания обсуждался не столько в рамках эпистемологии, сколько в контексте философии языка. Проблематизация смысла знания получила иное метафизическое содержание: как проблема значения (Г. Фреге, Б. Рассел, JL Витгенштейн, С. Крипке, X. Пат-нэм и др.).

Существенное влияние на тематизацию проблемы оснований научного познания оказали «лингвистический поворот», феноменологическая программа философии науки, философская герменевтика, постструктурализм, постмодернизм, которые актуализировали философский статус понятий «языка», «текста», «контекста», «коммуникации», «дискурсивной практики» науки. Однако в самой теории познания понятия «смысл», «ценность», «понимание» как выражение духовно-практического освоения мира не были встроены в систему категорий и принципов эпистемологического анализа, оставаясь на периферии философского исследования науки.

Данное положение, разумеется, не означает, что научная мысль вовсе не проявила интереса к исследованию поставленной проблемы. В отечественной философской литературе разработке проблемы оснований научного познания-способствует достигнутый теоретический уровень в понимании социально-практической природы познания, значительно расширивший представления о механизмах смыслообразования, предпосылках и детерминирующих факторах развития науки. Многие существенные аспекты этих проблем нашли обстоятельное освещение в трудах Н. С. Автономовой, И. С. Алексеева, Г. Н. Волкова, Д. М. Гвишиани, A.M. Дорожкина, В. Г. Горохова, Б. С. Грязнова, A.A. Ивина, В. В. Ильина, С. А. Лебедева, В. А. Лекторского, P.C. Карпинской, И. Т. Касавина, П. В. Копнина, А. Н. Кочергина, А. К. Кудрина, Б. Г. Кузнецова, Г. М. Нажмуди-нова А. Л. Никифорова, Е. А. Мамчур, Л. А. Микешиной, В. В. Миронова, В. Н. Поруса, Б. И. Дружинина, А. И. Ракитова, Е. Я. Режабека, Н. И. Родного, М. А. Розова, В. М Розина, З. А. Сокулер, B.C. Степина, В. Г. Федотовой, B.C. Швырева, Г. П. Щедровицкого, Б: Г. Юдина, В. Ф. Юлова, чьи философские работы дали стимулы к размышлениям, воплотившимся в данном исследовании.

Природа и сущность мировоззренческого сознания, его функции и эпистемологический статус, условия формирования и генезиса активно и деленаправленно исследовались в работах А. Г. Ашманиса, А. Б. Бальсиса, И.Я. Лойф-мана, B.C. Овчинникова, Т. И. Ойзермана, А. Г. Спиркина, Г. Л. Тульчинского, П. Н. Федосеева, В. Ф. Черноволенко, В. И. Шинкарука. Исследования этих авторов закладывают фундамент для изучения структуры и роли культурно-мировоззренческих оснований научного познания, которые являются междисциплинарными по своему концептуальному содержанию. Последовательная реализация «деятельностного» принципа в эпистемологии предполагает включение в предмет исследования наряду с собственно научной деятельностью и те вненаучные предпосылки, на основе которых она конституируется как феномен культуры.

Однако адекватное решение проблемы в культурологическом аспекте сопряжено с определенными трудностями. Во-первых, это относится к исходному понятию культуры, играющему в работе роль методологического и теоретического начала. В философской литературе представлено множество весьма пестрых о ней представлений. Причем дискуссии ведутся не столько относительно дефиниций, сколько в трактовке сущности понятия культуры. Во-вторых, проблема смыслообразования научного познания как феномена культуры в семантическом, аксиологическом, прагматическом контексте еще только становится предметом специального анализа. С учетом данного положения гносеологический анализ проблемы осмысления научного познания следует дополнить фи-лософско-культурологическим, аксиологическим, семиотическим, что представляет собой относительно новую сферу исследования, которая еще не получила в литературе достаточно развернутого освещения.

В историко-философских исследованиях, в работах по истории науки и культуры, социологии знания положено начало обсуждению вопросов осмысления научного познания в культурно-мировоззренческом контексте определенной эпохи. Среди них работы JI.M. Баткина, B.C. Библера, М. А. Булатова, П. П. Гайденко, А. Я. Гуревича, А. Ф. Зотова, JI. М. Косаревой, Б. Г. Кузнецова, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, И. Д. Рожанского, В. Л. Рабиновича, в которых была зафиксирована имманентная связь логики теоретического мышления и нормативно-ценностной семантики культуры. Принципиальное значение для эпистемологии получает концептуализация «культурной онтологии» научного разума, феноменологического измерения научного мышления (JI.M. Косарева, Л. А. Маркова, J1.A. Микешина, Н. М. Смирнова, З. А. Сокулер, И. Т. Касавин, Е. Г. Трубина, В. Г. Федотова, В. А. Лекторский, М. К. Петров, Ю. М. Резник,.

B.П. Филатов).

Современная теория познания, проблематизируя предпосылки научной рациональности, вобрала в себя своеобразную серию методологических «поворотов» в рефлексии науки (лингвистический, семиотический, культурологический, феноменологический, структуралистский, постмодернистский, гуманитарный), которые повлияли на способы тематизации поставленной проблемы.

Воздействие структуралистской и постмодернистской программы исследования оснований науки анализируется в работах Р. Барта, Ж.-Ф. Лиотара, П. Рикера, X. Уайта, Р. Шартье, Н. С. Автономовой, В. П. Визгина, И. П. Ильина,. Н. В. Мотрошиловой, В. Н. Поруса, Б. И. Пружинина, Г. Л. Тульчинского,.

C.B. Никитина, показавших зависимость научных репрезентаций реальности от знаковой природы «означающего» (языка науки).

Феноменологический аспект смыслообразования стимулировал исследование «жизненного мира» как предпосылки научного сознания. Основоположники «понимающей социологии» (А. Шюц, Ч. Кули, Г. Гарфинкель, Б. Валь-денфельс) показали, что «формы жизни» объективно влияют на все стороны исследовательской деятельности, включая выбор научной теории.

В конструктивистской парадигме знания (Ф.Р. Анкерсмит, П. Бурдье, Р. Барт, Г. Иггерс, Ж.-Ф. Лиотар, П. Рикер, Е.Г. Трубина) тематизируется эпистемологический статус повествовательных структур в научном познании, нарративная логика в семантическом контексте научного языка.

Проблема понимания является фундаментальной для философской герменевтики (В. Дильтей, М. Хайдеггер, Г. Гадамер, П. Рикер, Ю. Хабермас), которая от теории истолкования текстов подошла к онтологическим параметрам понимающего бытия человека. «Онтологический поворот» в интерпретации понимания (М. Хайдеггер, Г. Гадамер) показал значимость процедур понимания для эпистемологии. Вместе с тем, наработав солидный методологический инструментарий теоретического осмысления этих процедур, герменевтика ограничилась в традиции баденской школы неокантианства (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) его применением к гуманитарной области знания, оставляя вне поля зрения процедуры понимания в естественных науках.

В лингвистическом повороте философской проблематики в аналитической традиции логическая семантика, берущая начало в работах Г. Фреге, Л. Витгенштейна, Р. Карнапа, Б. Рассела, Дж. Остина, А. Черча, соотносила решение проблемы с теорией референции. В ситуации социокультурного измерения науки это становится недостаточным для понимания механизма осмысления научного знания, так как в структуре научных описаний происходит неявное приписывание социокультурных коннотаций, смысл которых традиционно элиминировался в программе критики научного языка в аналитической философии. Ограниченность данной программы в теории познания проявилась в игнорировании эпистемологической значимости ценностно-смысловых презумпций субъекта как необходимого условия возможности научного суждения в интерсубъективном, коммуникативном измерении научного познания. Философский анализ этих сторон познавательной деятельности становится значимым и востребованным, так как в релятивистской интерпретации научного знания в работах постаналитической философской традиции (Д. Беал, Д. Дэвидсон, X. Патнэм, П. Стросон, X. Филд) понятие истины девальвируется (дефляционная теория).

Проблемная область исследования.

Осмысление оснований человеческого разума относится к традиционной философской проблематике, которая исторически в эпистемологии получала различную теоретическую интерпретацию. Классическая наука и философия сформировались на принципах картезианской программы противопоставления объективного содержания знания и субъективных предпосылок его производства. Объективистские установки новоевропейской науки выносили понятие смысла и ценности за пределы научной рефлексии, так как в структуре описания объективных процессов субъективные цели и ценности выглядели как анахронизм аристотелевской телеологии. Объект познания интерпретировался как асоциальный, внеисторичный, ценностно-нейтральный, а научная картина мира предполагала репрезентацию реальности самой по себе вне «жизненного мира» человека.

Понятие «ценностно-смысловых оснований научного познания» оказалось «нелегитимным» в эпистемологической проблематике, ориентированной на одностороннее обоснование знания с позиций соответствия фактам эмпирического опыта, получившей свое эксплицитное воплощение в позитивистской философии (О.Конт, Г. Спенсер, Э. Мах, М. Шлик, Р. Карнап и др.). В такой концепции репрезентация как знаковая деятельность субъекта по представлению реальности «прозрачна», непроблематична, непосредственно дана субъекту познания с позиций неявного допущения, что факты эмпирического опыта «говорят» сами за себя.

Однако реальная практика научного исследования никогда не начинается с непосредственного обобщения фактов или постулирования гипотез: объекты репрезентации не обладают собственным смыслом. Он конституируется в деятельности в коммуникативной сопричастности со смыслами Другого в процессе интерпретации, кодирования и декодирования знаково-символического универсума культуры. Позитивизм элиминирует всю эту проблематику, интерпретируя познавательный процесс как приватный процесс деятельности одного субъекта, пользующегося универсальным, аксиологически нейтральным языком, редуцированным к функции обозначения идей или понятий.

Изучение процедур осмысления реальности в научном познании предполагает выход в социокультурный горизонт миропонимания. Таким образом, мир человека (культура) из второстепенного «фона» научного исследования становится необходимым условием производства научного знания, вследствие чего меняется само направление поиска детерминирующих факторов науки. Человек познает мир лишь в той мере, в какой способен его освоить, очеловечить и воссоздать в формах собственной деятельности, где «объективное» бытие становится частью бытия человека. Характеризуя целостный процесс «опредмечивания» и «распредмечивания» социального опыта познания, категория культуры становится в эпистемологии объяснительным принципом рефлексии науки в онтологической (культурно-исторической) размерности человека и ак-сиологически освоенной действительности.

Обращение к понятию культуры позволяет проблематизировать предпосылки мышления, определяющие основания «несомненного» и «очевидного» опыта понимания реальности, осмысленной и «очеловеченной» в специализированной деятельности научного познания. В таком измерении наука предстает не только в качестве системы знания об объективной и субъективной реальности, но и как способ экзистенции (бытия) человека, духовно-практического освоения мира. Включение этих модусов познавательной деятельности в предмет эпистемологии ведет к расширению рамок философской рефлексии науки.

Исследование оснований научного познания, как правило, сводилось к тематизации логико-методологических «результатов» деятельности научного мышления. При этом вне поля зрения исследователей оставался вопрос о механизмах духовно-практического «освоения» действительности, опосредующих «про1{есс» познания на субъективном уровне. Базисным принципом современной эпистемологии становится необходимость «вернуть» человека в структуры производства научного знания, то есть сформулировать концептуальную схему познавательной деятельности, в которой определены контуры осмысления знания в контексте культуры, превращающие логику формальных понятий науки в-характеристику социального бытия человека.

С учетом этого тематизация проблемного поля исследования ценностно-смысловых предпосылок научного познания в эпистемологическом отношении требует специального пояснения. Структура культурных стереотипов сознания в виде самоочевидного смысла ориентирует и направляет когнитивную деятельность, но не осознается явным образом в логических формах мышления. Самоочевидное осмысление, как «понятное без понятия», представляет объект так, будто он может быть описан без рационально проработанного концепта, представлен без «означающего» в непосредственном перцептивном опыте восприятия. В традиционной когнитивной ситуации субъект не рефлексирует по поводу того, что объект конституируется в структурах смыслополагающей деятельности сознания, имплицитно полагая, что в процессе познания описывает свойства реальности самой по себе в «чистом» виде. Однако «очевидно» осмысленный порядок вещей отнюдь не является «естественным», так как предполагает выбор на основе определенного миропонимания, разрешение одних возможностей за счет других, формирование ценностной позиции, которая в свою очередь является концептуальной картиной реальности, предписывающей смысл фактам и событиям эмпирического опыта.

За очевидностью процедур смыслообразования скрывается «бытийная» размерность человека, пространство его экзистенциального «присутствия» (М. Хайдеггер) в мире культурно-исторического опыта деятельности и коммуникации. В контексте этого опыта объект естествознания также как и объект «наук о духе» включен в герменевтический круг социокультурных интерпретаций, конфликт которых является необходимым условием развития научного познания.

Неопозитивистская философия науки (А. Айер, М. Шлик, Р. Карнап и др.), заявляющая о естественности фактов и самоочевидности верификации эмпирического опыта, фактически говорит о «беспредпосылочности» научной теории, утверждает наличие эпистемических сущностей, представленных значениями научного языка в качестве сущностей самого бытия, достоверных в своей фактичности, понимаемых «естественным» образом без рефлексии.

С позиций данной программы исследования науки предмет естествознания, в отличие от предмета гуманитарного знания, не имеет аксиологического смысла. Осмысление как специфическая процедура в деятельности мышления соотносилось с гуманитарным знанием. Предполагалось, что естествознание свободно от духовно-практической процедуры «понимания», ибо предметом точных наук являются природные процессы, требующие дедуктивнономологического «объяснения» путем подведения частного под общий научный закон. Естественные науки непосредственно оперируют объектами, гуманитарные — опосредованы текстами, которые выражают смысл, заложенный в них автором. Формой постижения объектов естествознания является монолог, в гуманитарном познании — диалог (людей и культур), который эксплицируется в процедурах понимания. В такой парадигме объективное содержание знания не зависит ни от человека, ни от человечества. Научное познание трактуется как репрезентация «реальности», вне опосредующей деятельности субъективного освоения действительности.

Перечень указанных стереотипов в понимании природы научного знания можно продолжить. Однако нам важно предварительно подчеркнуть, что субъект в естественных науках не является трансцендентально-потусторонним, «со стороны» наблюдающим за действительностью. В познавательной сфере он необходимо включается в процедуры социальной коммуникации, вынужден интерпретировать интерпретированное в семиотической форме сущее, находясь в определенном мировоззренческом отношении к действительности, которое является предпосылкой когнитивного отношения. Беспредпосылочной, аксиоло-гически нейтральной научной теории не существует, любое научное суждение неявно опирается на ценностно-смысловые презумпции, вне которых теоретические утверждения о действительности нелегитимны и невозможны.

Противоположной методологической установкой является парадигма «социального конструктивизма», определяющая когнитивные процессы как результат символического коммуникативного взаимодействия, а результат этого процесса как «культурный артефакт». Метафора «конструкция» указывает на то, из чего формируется «верование» в репрезентацию «объективной реальности». Такая концепция характерна для конструктивистской теории К.Дж. Джерджена, Р. Харре, присуща критике «больших нарративов» в философии постмодернизма (Ж. Деррида, Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Делез, Ф. Гваттари). Несмотря на содержательное различие этих концепций, общим для них является положение, что знание как знаково-символический феномен культуры превращается в «пустой знак», элемент «сетей» социальной коммуникации, не затрагивающий самой объективной реальности. В постмодернистской философии науки, как и в программе «социального конструктивизма», процедура репрезентации реальности в познавательной деятельности становится проблематичной. В лингвистическом повороте философских проблем язык оказался не способным «говорить» о действительности. В методологии плюральное&tradeконтекстов смыслообразования знание превратилось в «симулякр» (Ж. Бодрийяр), систему взаимоотражающихся смыслов и знаков. В постмодернистской «деконструкции» (Ж. Деррида) «логоцентричной» рациональности понятие истины помещается в ситуацию «круга» интерпретаций. Эпистемологическим выводом такой критики становится принцип отрицания объективного содержания научного знания.

Таким образом, можно выделить два противоположных подхода в понимании культурно-семиотических предпосылок научного познания. Обе программы исследования в своей абсолютизации отдельных сторон познавательной деятельности уязвимы, и в этом смысле далеки от реального процесса развития науки. Вместе с тем контроверза «реализм — конструктивизм» далеко не тривиальна, так как напоминает о себе как проблема оснований научной рациональности, если истинное описание фактов и ценностно-смысловое предписание субъекта в структуре научного познания отрывается друг от друга или абсолютизируется.

В познавательной деятельности выбор фактов и теорий не только сообщает некоторую нетривиальную информацию о предмете исследования, но и выражает определенную оценку восприятия действительности. Устанавливая и теоретически объясняя факты, субъект интерпретирует, сообщает дополнительную информацию о социальном контексте производства знания. В эпистемологическом отношении осмысление реальности выражает неустранимое духовно-практическое конструирование, так как представление о мире никогда не бывает всеобщим.

При всей системности научной картины мира она всегда неизбежно является постулированием недообоснованного, фрагментарного, неполного знания. Субъект познания «трансцендирует», поскольку снимает это противоречие, однозначно «опредмечивая» часть человеческого опыта познания в установках миропонимания. С учетом этого теория познания должна обсуждаться не только с позиций рефлексии логико-методологических схем обоснования знания, но и по отношению к актам понимания культурного концепта знания, который традиционно обладает очевидностью без рефлексии.

В основу нашего исследования положено прагматическое понимание научного познания, в котором понятие о реальности осмысливается субъектом познания через знаково-символический универсум культуры. В такой перспективе референция не обладает смыслом сама по себе, а фундаментально зависит от культурно-исторического опыта говорящего и слушающего субъектов, понимающих объект в определенном интерсубъективном контексте. При этом означающее и означаемое в структуре языка научного познания так когерентно переплетены, что реальность, репрезентируемая знаковой системой культуры, воспринимается субъектом традиционно как незнаковая сущность, то есть осознается вне текстовой, семиотической формы существования знания.

Однако рефлексия предпосылок естественно-научного знания указывает на невозможность описания объекта познания «непосредственно» и независимо от духовно-практических процедур осмысления, так как имплицитно выражает не только то, что «есть» в предмете познания, но и что «должно» быть с позиций социального субъекта. Тематизация этих «непрозрачных» для субъекта оснований понимания знания, открывает перед эпистемологией новую перспективную сферу анализа.

Объектом исследования выступает культура научного познания как нормативная система регуляции познавательной деятельности.

Предметом исследования являются ценностно-смысловые основания научного познания в контексте перехода от классической парадигмы науки к современному постнеклассическому ее пониманию.

Цель исследования — философско-методологический анализ мировоззренческих оснований культурной детерминации научного познания, определение механизма осмысления знания как духовно-практического освоения действительности и социального бытия человека.

Гипотеза исследования основана на том, что система образов теоретического мышления опосредована культурно-исторической установкой миропонимания, в структуре которой предмет научного познания изначально всегда герменевтическим образом интерпретирован, наделен человеческим культурным смыслом, имеющим в коммуникативной корреляции со смыслами Другого эпистемологическое значение. Определение знания как осмысленного предполагает предварительное представление о мире, лежащем за любым суждением или понятием, указывая на опосредующую роль коммуникативных смыслов жизнедеятельности человека в структуре научного сознания.

В исходной концептуальной схеме познавательного процесса вместо одностороннего монолога в субъект-объектном отношении мы должны зафиксировать опосредующее это отношение диалогическое субъект-субъектное взаимодействие, которое является основанием познавательного отношения. Мировоззренческое осмысление в такой схеме предстает как фактор, выражающий целостность научного познания в органической связи «внутренних» и «внешних» детерминант его развития, а познавательный процесс конституируется как социальная деятельность, теснейшим образом связанная с системой жизнедеятельности исторического субъекта.

Задачи исследования. Для достижения поставленной цели и доказательства гипотезы необходимо решить следующие промежуточные задачи: проанализировать генезис проблемы оснований научной рациональности в эпистемологии и философии науки, провести критический анализ состояния изученности проблемыисследовать трансформацию образов научности в социокультурном контексте осмысления действительностиэксплицировать исторические типы научной рациональностина основе анализа существующих концепций определить методологическое значение понятия культуры в исследовании поставленной проблемывыяснить эпистемологические функции концепта мировоззрения как фактора культурно-исторической детерминации научного познанияпроанализировать структуру научного суждения в единстве смыслооб-разования и понимания знаниядать авторскую трактовку природы ценностного отношения в структуре научного познания, показать дополнительность когнитивного и ценностного суждения в структуре научного познаниявыяснить методологическое значение аксиологической «нагруженно-сти» фактов, теорий и методов научного исследованияпроанализировать диалектику взаимосвязи истины и ценностей научного познанияэксплицировать принцип культурно-мировоззренческой рефлексии научного познания в качестве средства объективации знания и его ориентации на гуманистические ценности культуры.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Научное познание основывается на культурно-значимых семантических очевидностях, не доказываемых в рамках научной теории, без которых невозможно никакое научное высказывание. Как бы ни увеличивался объем достоверного знания, творческое применение накопленной в нем информации необходимо опосредованно мировоззренческими предпосылками осмысления действительности, герменевтическим кругом понимания. Современная эпистемология проблематизует семиозис «самоочевидности» смысла познавательного опыта субъекта, делает востребованной рефлексию процедур смыслообразова-ния в философии и методологии научного исследования.

С позиций авторского подхода в исследовании оснований науки семиотические предпосылки познания рассматриваются не в отвлечении от аксиологической регуляции мышления, а в их взаимосвязи, не в абстрагировании от субъ-ективно-деятельностного его содержания, а в человечески «значимом», измерении знания. В отличие от данного метода в структурно-функциональном социологическом анализе науки нормативное регулирование знания сводится к конвенциональному согласию. В итоге ценностно-смысловая детерминация познавательной деятельности редуцируется к конвенционально-коммуникативному отношению, которое на практике является ее следствием.

2. В философии и методологии науки процедуры осмысления и понимания традиционно соотносились с социально-гуманитарным знанием, предполагалось, что естественно-научные области знания свободны от этой специфической духовной процедуры. Однако в естественно-научной сфере знания предмет исследования не может восприниматься «непосредственно», независимо от духовно-практических процедур осмысления и трансляции культурно-значимой информации, реализующейся в семиотических и герменевтических процессах означения и понимания.

3. Ценностно-смысловые предпосылки научного мышления выступают сущностной характеристикой целенаправленной мотивированности выбора в деятельности научного сознания, объект которого всегда необходимо аксиоло-гически «значимый» для субъекта. При этом в направленности научного сознания выделяются два вектора интенциональности: дескриптивное истинное описание (с модусом того, что «есть» в мире), и деонтическое ценностное суждение (с модусом того, что «должно быть») с позиций «значимого» представления субъекта о предмете. Указанные различия имеют методологическое значение, так как являются средством экспликации актов деятельности научного сознания и описания процессов их конструирования. Научные схемы, идеализации и формализмы вторичны в том отношении, что они являются когнитивными конструктами на основе практических культурных концептов первичного порядка, используемых в социокультурной жизнедеятельности человека.

4. Познавательная деятельность субъекта основывается на семантических презумпциях, которые мы определяем понятием «культурный концепт». Данное понятие обладает эпистемологическим статусом и может функционировать в качестве философско-методологического средства, эксплицирующего социокультурную «онтологию» науки. В структуре научного познания данное понятие выполняет семиотическую, конституирующую, аксиологическую, мировоззренческую, креативную, рефлексивную, стилеобразующую, нарративную, прагматическую функцию. Культурные концепты являются необходимым основанием научного познания, при этом сами, как несомненная самоочевидность вещей, остаются для традиционного субъекта познания вне методологической рефлексии. За очевидностью процедур смыслообразования скрывается социально-культурная размерность субъекта познания, действующая в качестве априорной предпосылки познавательного опыта.

5. Объект, с которым субъект познания феноменологически «имеет дело», не является сугубо «естественным» предметом или «самоочевидным» положением дел. Реальность дана субъекту через текст — знаково-символический универсум культуры, значения и смысл которого понимаются и творятся в герменевтической «спирали» смыслообразования в коммуникации с другими людьми в процессе научного познания. Эпистемологическая новизна такого подхода заключается в том, что объект и метод научного познания, независимо от его природы являются семиотической системой, а значит к естествознанию необходимо и возможно приложение методов, применяемых традиционно к гуманитарным феноменам наук о культуре, семиотическая сущность которых признана и не вызывает сомнений. В такой постановке вопроса снимается традиционное противопоставление наук о природе и наук о культуре, так как естественная природа является для субъекта познания таким же знаковым феноменом, как и сотворенная человеком культура. Несемиотических объектов наука не знает, поэтому неправомерно разделять предметную сферу научного познания на культурные феномены, являющиеся объектом семиотического дискурса, и на несемиотические объекты естествознания.

6. Референция любого научного высказывания фундаментально опирается на культурные концепты, несомненные в своей самоочевидности и достоверности, так как чтобы рационально мыслить и сомневаться в чем-либо некогда достоверном, определенные высказывания в логике научного познания должны быть несомненными. Логико-дедуктивные выводы неизбежно держатся на ценностно-смысловых презумпциях, эпистемический статус которых становится понятным, когда прагматические правила научного дискурса трансформируются или нарушаются.

7. Научное мышление не укладывается в «прокрустово ложе» логико-дедуктивных высказываний, неполных в том отношении, что они опираются на культурные концепты, трансцендентальные по отношению к любому логическому высказыванию, обосновать которые средствами самих логических систем невозможно. Как показывает историческая реконструкция смыслообразо-вания научного познания, просто помыслить и представить себе объект познания в системе логических схематизаций невозможно. Необходимы содержательные предпосылки социокультурного порядка, которые задают априорный метаязык научного исследования, и лишь в этом мировоззренческом контексте объект обретает феноменологическую очевидность для субъекта познания.

8. Семиотическая морфология научного познания включает систему норм, регулирующих процесс познания, составляющих его деонтическую основу, совокупность ценностей, характеризующих отношение субъекта к реальности, что делает научное суждение аксиологически маркированным, даже если оно оценивается нейтрально.

9. Любое научное утверждение является одновременно объектно-ориентированным денотативным описанием фактов, которое в терминах корреспонденткой теории истины может быть истинным или ложным, и деонтиче-ски-предписательным высказыванием, к которому применим тезис об аксиологической «нагруженности» исследуемых фактов и событий. В отличие от денотативных описаний, ценностно-смысловые суждения не говорят нейтрально о положении вещей. Посредством этих высказываний субъект конституирует мировоззренческий смысл знания, осуществляет духовно-практический выбор, задающий логическое пространство деятельности научного мышления, семиотически конструирует реальность, определяя, как следует понимать значения научного языка. Эпистемологическая функция ценностно-смыслового суждения заключена в определении социальных «координат» научного мышления, включении когнитивного суждения в границы культурного текста, в практическую ситуацию в системе коммуникативных отношений бытия-с-Другим в семиотическом поле культуры.

10. Теоретически объясняя факты, субъект познания интерпретирует, сообщает дополнительную информацию о социальном контексте производства научного знания. При этом предметом интерпретации является не столько текст, как «означающее», сколько экстралингвистическая социальная практика научного познания. Субъект описывает объект из определенной мировоззренческой перспективы, поэтому категоричное разделение истинного и ценностного высказывания провести невозможно. Научное познание предполагает неявную предпосылку суждений о «должном». Это значит, что демаркационные линии между эпистемическим и социальным субъектом являются достаточно условной фикцией позитивистской философии и человеческое измерение неустранимо из науки.

Объект познания не может быть познан «внешним» наблюдателем, а предполагает включение ценностно-смысловых установок субъекта в предмет методологической рефлексии, так как способность «знать» и передавать культурно-значимую информацию неотделима от практической способности «понять» диалогический смысл знания в коммуникативных отношениях с Другим. Таким образом, ценности и смыслы социального опыта познания перестают быть тем досадным антропоморфным «образом пещеры» (Ф. Бэкон), от которого должно быть очищено научное знание в методологической рефлексии, а принцип объективности научного познания обретает аксиологическое, гуманитарное, постнеклассическое значение.

11. В теории познания долгое время предполагалось, что в языке науки (суждениях о фактах, теориях, методах) существуют описания, которые не являются ценностными, и утверждения, в которых ценностное высказывание выражено эксплицитно. Однако свободных от ценностей научных суждений не существует. Дескриптивные суждения научного языка имплицитно содержат неявную ценностно-смысловую, прагматическую составляющую в единстве предметного, семиотического и ценностного компонента мировоззренческого осмысления действительности. Любое научное объяснение фундировано ценностно-смысловым суждением, основанным на мировоззренческой социокультурной установке. Научные описания становятся «истинным» объяснением, «научной» картиной реальности в системе отношений, в которых объяснения и описания наделяются определенным предикатом — смыслом «истинных» описаний.

12. Ценностные суждения научного языка не являются ложными или истинными в терминах корреспондентной концепции истины. В отличие от референтных высказываний, указывающих на объект, ценностные (прескриптивные) суждения говорят о субъекте в контексте прагматической ситуации познания. Научный дискурс в коммуникативном отношении вписан в социокультурную ситуацию, организуясь по принципу со-общения, как определенного нарративного (повествовательного) отношения, в котором необходимо находятся Адресант (автор), Адресат (аудитория) и диалогические отношения между ними.

Мировоззренческий нарратив научного высказывания традиционно не рефлексируется, обнаруживая себя в ситуации, когда неявные правила научного дискурса нарушаются, а смысл референтного научного суждения становится непонятным. Определение научного познания как ценностно-осмысленного нарратива снимает контроверзу дилеммы «объяснения — понимания» в научном исследовании, так как научные дискуссии ведутся не по поводу нейтрального описания «голых» фактов, а по поводу ценностно-осмысленных их интерпретаций.

Научная новизна исследования.

• В нормативной системе научного познания эксплицированы радикальные изменения, связанные с трансформацией ценностной установки научного мышления и переходом от объективистской парадигмы к проектно-конструктивному пониманию науки как феномена культуры.

• Проведен анализ эпистемологического статуса ценностно-смысловых оснований научного познания как междисциплинарной области рефлексии знания с позиций аксиологического «поворота» в эпистемологии и методологи науки.

• С позиций комплексного философско-эпистемологического подхода научная рациональность представлена как специализированная форма отношения к действительности, система ценностных установок культуры и способ социального бытия человека, в контексте которого знание осмысливается сквозь призму определенного миропонимания, выполняющего функцию нормативного регулятора процесса познания.

• В структуре научного суждения субъекта выявлена семантическая составляющая, неявно фундированная целостной социокультурной установкой осмысления знания как культурного концепта, который является неустранимой предпосылкой объективации знания, его субъективного понимания и практического использования. Показано, что когнитивное содержание и логико-дедуктивное обоснование научного знания с необходимостью предполагают неявные ценностные суждения, включают мировоззренческий смысл, интегрирующий знание в контекст социокультурного герменевтического понимания.

• Обоснована необходимость учета в трактовке смысла научного суждения не только предметного значения (референции в терминах аналитической философии языка), но и мировоззренческого коннотативного значения научного высказывания, которое определяется в работе понятием «культурного концепта», ставящего референцию в зависимость от фонда знаний субъекта, прагматической ситуации познавательного опыта в семиотическом контексте культуры.

• В деятельности научного мышления выделены две базовые ориентации — когнитивная (дескриптивная) и аксиологическая (прескриптивная) ин-тенциональность. сознания субъекта. Такое разграничение фиксирует различие между двумятипами суждения: истинным высказыванием о предмете с презумпцией «есть», в котором мысль соотносится с предметом познания, и деонтическим, ценностным суждением с презумпцией «должен», в котором объект (референция научного высказывания) соотносится с определенным нормативным представлением, играющем в эпистемической ситуации роль значимого социального стандарта.

• Эксплицирована логическая модель когнитивных и деонтических суждений, которые предлагается описывать на основе принципа дополнительности. Доказана эпистемическая значимость актов смыслообразования и понимания не только в сфере социально-гуманитарных дисциплин, но и универсальность этих процедур для естественно-научных сфер познания.

• Установлена аналитическая зависимость между рефлексией культурного концепта знания и онтологизацией научной картины мира. В эпистемической ситуации, где культурный смысл объекта познания не проблематизирует-ся, семиотическая специфика «означающего» в натуралистической установке науки остается вне рефлексии, а объект познания онтологизируется — реальность мыслится вне семиотической формы ее репрезентации.

• В контексте мировоззренческих оснований научного познания выделены и проанализированы дискуссии в современной эпистемологии по проблеме «универсализма — релятивизма», «реализма — конструктивизма» научной рациональности, произведена методологическая оценка дихотомии «социального конструктивизма» и «наивного реализма», показаны возможности и границы данных стратегий и методологических программ. Установлены эпистемологическая значимость конструктивной методологии и ограниченность радикального «социального конструктивизма» в понимании природы науки, в котором знание не соприкасается с реальностью, оставаясь «чистым» культурным артефактом.

• Доказана ограниченность классического понимания принципа объективности знания с позиций «аксиологического поворота» в методологическом самосознании современной науки. Показано, что характерное для классической эпистемологии противопоставление ценностей и истины как взаимоисключающих модусов знания переосмысливается в постнеклассической рациональности науки с позиций их когерентного взаимодействия.

• Конкретизирован эпистемологический статус ценностно-смысловых установок научного познания в контексте перехода от классической парадигмы науки к современному постнеклассическому ее пониманию, проанализированы способы объективации мировоззренческих предпосылок знания и ее методологическое значение.

• Установлено, что с позиций смены эпистемических принципов междисциплинарное научное исследование, затрагивающее сущность и существование человека, предполагает явную и методологически проработанную гуманитарную рефлексию знания, экспликацию мировоззренческих презумпций в содержании научного исследования.

Методологической основой исследования являются принципы социально-практической обусловленности познания, активности субъекта познания, культурно-исторической конкретности истины. Базой для разработки основных теоретических положений работы послужили исследования по теории и истории культуры, философии языка, эпистемологии и социологии познания, истории науки, историко-философские и логико-методологические исследования. Теоретические достижения данных направлений привели к пониманию того, что проблема социокультурной детерминации познания предполагает экспликацию доминирующих когнитивных установок и дискурсивных практик науки в структуре культурной традиции, определяющей специфику научной рациональности в общекультурном диалоге.

В решении этой проблемы сугубо гносеологическая схема анализа оказалась недостаточной, необходимы были новаторские приемы комплексной междисциплинарной программы исследования проблемы ценностно-смысловых оснований науки. В контексте этой установки методологической основой работы явились принципы системного подхода, методы историко-компаративного анализа культуры научного мышления, элементы феноменологической методологии, философской герменевтики, культурной и логической семантики, семиотики, философской теории текста и дискурса, идеи экзистенциальной философии бытия в мире человека, методы философско-культурологического анализа, социологии знания, семиотического исследования научного познания. Теоретическая и практическая значимость исследования На основе конкретного анализа в работе обосновывается и формулируется принцип культурно-мировоззренческой рефлексии знания, который, характеризуя генетическую связь деятельности научного мышления с культурно-историческими формами активности исторического субъекта, способствует более глубокому пониманию ее сущности как феномена культуры. В конкретном выражении содержание данного принципа выступает в качестве эффективного методологического средства описания целостных процессов динамики научного знания в единой системе «внешних» и «внутренних» детерминант его развития, что позволяет избежать крайностей «интернализма — экстернализма», относительной обособленности логико-методологического и социологического подходов в анализе закономерностей роста научного знания.

Значение такого подхода заключается в том, что современная теория познания призвана преодолеть натурализм в осмыслении научных формализмов описания реальности, ориентируя на неустранимость культурного концепта, опосредующего понимание научного знания в социальном контексте его производства. Философское осмысление места и роли мировоззренческих оснований научно-познавательной деятельности и включение данных предпосылок в предмет методологической рефлексии позволяет зафиксировать неявные мировоззренческие установки науки, открывает новые возможности для гуманитарного осмысления научного знания.

Проведенное исследование позволяет обосновать эпистемологический статус культурного концепта знания как методологической программы и междисциплинарного подхода в исследовании знания в его человеческом измерении. Исследование корреляции когнитивных и ценностных факторов научного познания вырабатывает новую интерпретацию понятий научной рациональности, знания, истины, предполагая осмысление не только конечного результата объективации всеобщего, но и культурно-мировоззренческого генезиса этих представлений, изменяя отношение к содержанию знания, которое с необходимостью включает в себя ценностно-смысловой компонент.

Теоретические выводы представленной работы могут найти применение в междисциплинарном исследовании по теории и истории культуры, социологии и психологии познания, аксиологии, антропологии и других социальных дисциплинах, направленных на постижение человеческого измерения науки. В системе образования полученные материалы могут быть положены в основу курсов по онтологии и теории познания, истории и философии науки, культурологии, социологии знания и философии культуры.

Апробация работы.

Основные положения и результаты исследования докладывались на международных научно-теоретических конференциях в Костромском государственном технологическом университете, Костромском государственном университете им. Н.А. НекрасоваIX международной научной конференции «Ильен-ковские чтения — 2007» (26−27 апреля 2007 г. в Южном федеральном университете г. Ростов н/Д) — V международной научно-практической конференции «Общечеловеческое и национальное в философии» (24−25 мая 2007 г. в Кыргызско-российском славянском университете г. Бишкек) — VI международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы гуманитарных наук» (1516 мая 2007 г. в Московской финансово-юридической академии) — международной научной конференции в Киевском национальном университете (18−19 мая 2007 г.) — международной научной конференции «Наследие Мамардашвили и европейско-российский культурно-исторический контекст» г. Пермь (20−22 апреля 2007 г.) и других научных симпозиумах.

Структура диссертации.

Исследование состоит из введения, шести глав основного текста, заключения и библиографического списка используемой литературы, содержащего 604 наименования.

Основные положения диссертации отражены в публикациях автора:

I. Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ.

1. Яковлев В. Ю. Философия всеединства П. А. Флоренского в контексте оснований современной науки / В. Ю. Яковлев // Вестник Костромского государственного университета им. H.A. Некрасова. Серия культурология. Энтелехия. — Кострома: Изд-во КГУ, 2005. — № 10 (86). — С. 66−72. (0.9 п. л.).

2. Яковлев В. Ю. Культурно-мировоззренческая рефлексия научного познания / В. Ю. Яковлев // Вестник Костромского государственного университета им. H.A. Некрасова. — Кострома: Изд-во КГУ, 2006. — Т. 12. — № 3. -С. 184−188. (0.7 п. л.).

3. Яковлев В. Ю. Мировоззренческие основания современного научного знания /В.Ю. Яковлев // Вестник Костромского государственного университета им. H.A. Некрасова. — Кострома: Изд-во КГУ, 2006. — Т. 12. — № 4.-С. 183−187. (0.7 п. л.).

4. Яковлев В. Ю. Генезис проблемы рациональности науки как феномена социального бытия человека / В. Ю. Яковлев // Вестник Московского государственного областного университета. Серия философские науки. -М.: Изд-во МГОУ, 2008. -№ 3. — С. 33−39. (0.7 п. л.).

5. Яковлев В. Ю. Место и роль культурно-философской рефлексии научного познания в эпистемологии / В. Ю. Яковлев // Ученые записки Российского государственного социального университета. — М.: Изд-во РГСУ, 2008. -№ 3.-С. 67−74. (0.7 п. л.).

6. Яковлев В. Ю. Нарративный метод научного познания / В. Ю. Яковлев // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. — СПб.: Изд-во РГПУ, 2008. -№ 11 (71). — С. 28−35. (0.8 п. л.).

7. Яковлев В. Ю. Проблема культурно-мировоззренческой детерминации знания в философии науки / В. Ю. Яковлев // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. — СПб.: Изд-во РГПУ, 2008. — № 12 (84). — С. 29−36. (0.7 п. л.).

8. Яковлев В. Ю. Статус мировоззрения в системе культуры /В.Ю. Яковлев // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия социально-экономические науки и искусство. — Волгоград: Изд-во ВГПУ, 2008. — № 3 (27). — С. 30−35. (0.7 п. л.).

9. Яковлев В. Ю. Гуманитарное измерение научной рациональности / В. Ю. Яковлев // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. — Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 2009. — № 2. — С. 305−311. (0.7 п. л.).

10. Яковлев В. Ю. Принцип объективности и ценности научного познания / В. Ю. Яковлев // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. — СПб.: Изд-во РГПУ, 2009. — № 87. — С.49−59. (0.9 п. л.).

И. Монографии.

11. Яковлев В. Ю. Культура. Мировоззрение. Наука. (Проблема оснований научного познания): монография / В. Ю. Яковлев. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2006. — 159 с. (10 п. л.).

12. Яковлев В. Ю. Ценностно-смысловые основания научного познания: монография / В. Ю. Яковлев. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2008. — 182 с. (11,4 п. л.).

III. Другие публикации, отражающие содержание диссертации.

13. Яковлев В. Ю. Взаимосвязь мировоззрения и науки как социокультурная проблема /В.Ю. Яковлев // Тезисы докладов областной конференции молодых ученых по общественно-политическим и научно-техническим наукам. — Иваново: Изд-во Ив. ГУ, — 1985. — С. 38. (0.1 п. л.).

14. Яковлев В. Ю. Методологический анализ мировоззрения в системе общественного сознания и культуры / В. Ю. Яковлев // Сознание и диалектика познания: сб. науч. тр. / отв. ред. Г. Н. Гумницкий. — Иваново: Изд-во Ив. ГУ, — 1986. — С. 69−76. (0.5 п. л.).

15. Яковлев В. Ю. Методологический анализ науки в системе культуры / В.Ю. ЯковлевКостр. технол. институт. — Кострома, 1986. — 35 с. — Деп. ИНИОН АН СССР. -01.07.1986. -№>25 707. (2.1 п. л.).

16. Яковлев В. Ю. Наука как элемент системы культуры /В.Ю. Яковлев // Актуальные философские проблемы современной науки и техники: материалы научно-практич. конф. — Ярославль: Изд-во Яр. ГУ, 1986. — С. 3−4. (0.2 п. л.).

17. Яковлев В. Ю. Соотношение методологического и мировоззренческого анализа науки / В. Ю. Яковлев // Тезисы докладов областной конференции молодых ученых по общественно-политическим и научно-техническим проблемам. — Иваново: Изд-во Ив. ГУ, — 1986. -Ч. 1. — С. 26. (0.1 п. л.).

18. Яковлев В. Ю. Понятие «культура» и его методологическое значение / В.Ю. ЯковлевКостр. технол. ин-т. — Кострома, 1989. — 36 с. — Деп. в ИНИОН АН СССР. — 20.06.1989. — № 3 8451. (1.2 п. л.).

19. Яковлев В. Ю. Методологическое значение понятия культура / В. Ю. Яковлев // В поисках истины (Философская мысль и проблемы наших дней): сб. науч. тр. Костромского отделения филос. общества / отв. ред. Л. Б. Шульц. — Кострома: Изд-во КСХА, 1990. — С. 56−59. (0.4 п. л.).

20. Яковлев В: Ю. Основные проблемы теории познания // Философия: методическое пособие / В. Ю. Яковлев, Э. Г. Копенкин [и др.]. — Кострома: Изд-во КГТУ, 1991. — С. 29−31. (В соавторстве) (0.2/1 п. л.).

21. Яковлев В. Ю. Проблема сознания в философии: методическое пособие / В. Ю. Яковлев. — Кострома: Изд-во КГТУ, 1991. — 12 с. (0.9 п. л.).

22. Яковлев В. Ю. Социальная стратификация и мобильность: методическое пособие / В. Ю. Яковлев. — Кострома: Изд-во КГТУ, 1997. — 12 с. (0.9 п. л.).

23. Яковлев В. Ю. Проблемы социологии культуры советского общества в годы Великой Отечественной войны / В. Ю. Яковлев // Национальная культура и защита Отечества: сб. докладов научной конф. / отв. ред. В. Н. Майн. — Кострома: Изд-во КГУ, 1998. — Ч. 2. — С. 50−53. (0.4 п. л.).

24. Яковлев В. Ю. Социальная организация и управление: методическое пособие / В. Ю. Яковлев. — Кострома: Изд-во КГТУ, 1998. — 17 с. (1 п. л.).

25. Яковлев В. Ю. Стратификация общества как гуманистическая проблема методики преподавания социологии / В. Ю. Яковлев // Совершенствование методики преподавания в высшей школе в условиях реформирования системы образования. — Кострома: Изд-во КГТУ, 1998. — С. 19−20. (0.1 п. л.).

26. Яковлев В. Ю. Мировоззренческие основания знания как фактор гуманитарной подготовки специалистов /В.Ю. Яковлев // Особенности подготовки в техническом вузе: тезисы докл. междун. научно-методич. конф. -Кострома: Изд-во КГТУ, 1999. — С. 4−5. (0.1 п. л.).

27. Яковлев В. Ю. Рациональность и культура: к вопросу о восприятии запада в русской общественной мысли /В.Ю. Яковлев // Русь, Россия и мировая цивилизация: материалы XIII всерос. науч. конф. / отв. науч. ред. С. Н. Полторак. — СПб.: Нестор, 1999. — С. 46−48. (0.4 п. л.).

28. Яковлев В. Ю. Образ науки в культуре XX века: социальный и внутрина-учный аспект функционирования / В. Ю. Яковлев // Актуальные проблемы мировой культуры XX столетия: сб. материалов межвуз. науч. конф. -Кострома: Изд-во КГТУ, 1999. — С. 9−14. (0.5 п. л.).

29. Яковлев В. Ю. Менталитет россиянина как специфическая реальность и проблема реформирования российского общества / В. Ю. Яковлев // Менталитет россиянина: история проблемы: материалы 17 всероссийс. науч. конф. / науч. ред. С. Н. Полторак. — СПб.: Нестор, 2000. — С. 141−143. (0.3 п. л.).

30. Яковлев В. Ю. Гуманистические и социальные функции массовой культуры / В. Ю. Яковлев // Актуальные проблемы мировой культуры: сб. ст. / под. ред. Т. Н. Елшиной. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2001. — С. 66−74. (0.6 п. л.).

31. Яковлев В. Ю. Мировоззрение и наука как объекты культурологического анализа / В. Ю. Яковлев // Вестник Костромского государственного технологического университета. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2001. — № 4. -С. 32−34. (0.5 п. л.).

32. Яковлев В. Ю. Тестирование в курсе социологии / В. Ю. Яковлев // Проблемы повышения эффективности подготовки специалистов в техническом вузе: тезисы докл. междун. научно-метод. конф. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2001. — С. 14−15. (0.1 п. л.).

33. Яковлев В. Ю. «Внутренние» и «внешние» факторы развития науки / В. Ю. Яковлев // Актуальные проблемы переработки льна в современных условиях: материалы междун. научно-технич. конф. «Лен — 2002». — Кострома: Изд-во КГТУ, 2002. — С. 254. (0.1 п. л.).

34. Яковлев В. Ю. Понимание в структуре научного знания / В. Ю. Яковлев // Человек и культура в культурно-историческом пространстве России: опыт региональных и краеведческих исследований: материалы меж дун. науч. конф. 22−24 мая 2002 г. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2002. — С. 150 152. (0.4 п. л.).

35. Яковлев В. Ю. Проблема мировоззренческих оснований научного познания в западной философии науки / В. Ю. Яковлев // Вестник Костромского государственного технологического университета. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2002. — № 6. — С. 5−6. (0.4 п. л.).

36. Яковлев В. Ю. Социология культуры: методическое пособие / В. Ю. Яковлев. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2002. — 16 с. (1 п. л.).

37. Яковлев В. Ю. Мировоззренческие установки античной науки / В. Ю. Яковлев // Вестник Костромского государственного технологического университета. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2003. — № 8. — С. 115−118. (0.6 п. л.).

38. Яковлев В. Ю. Мультимедиа как средство социологической подготовки студентов / В. Ю. Яковлев // Проблема повышения эффективности подготовки специалистов в технологическом вузе: тезисы докладов междун. научно-методич. конф. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2003. — С. 14−15. (0.1 п. л.).

39. Яковлев В. Ю. Специфика социологического знания / В. Ю. Яковлев, В. А. Музалевский // Студенты и молодые ученые КГТУ — производству: материалы юбилейной 55-й межвуз. научно-технич. конф. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2003. — № 4. — С. 11−13. (в соавторстве) (0.1/0.2 п. л.).

40. Яковлев В. Ю. Социология права в системе социологии и юриспруденции /В.Ю. Яковлев // Актуальные проблемы переработки льна в современных условиях (Лен — 2004): сб. тр. междун. научно-технич. конф. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2004. — С. 261−262. (0.2 п. л.).

41. Яковлев В. Ю. Картина мира в отражении средневековой науки / В. Ю. Яковлев // Вестник Костромского государственного технологического университета. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2005. — № 12. — С. 16−18. (0.4 п. л.).

42. Яковлев В. Ю. Социальный контроль и девиантное поведение: методическое пособие / В. Ю. Яковлев. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2005. — 15 с. (1 п. л.).

43. Яковлев В. Ю. Социальные функции культуры / В. Ю. Яковлев // Современные наукоемкие инновационные технологии развития промышленности региона «Лен — 2006»: сб. тр. междун. научно-технич. конф., посвящ. 75-летию университета. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2006. — С. 244−245. (0.1 п. л.).

44. Яковлев В. Ю. Мировоззренческие предпосылки научного мышления в культуре Возрождения / В. Ю. Яковлев // Вестник Костромского государственного технологического университета. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2007. — № 16. — С. 16−19. (0.5 п. л.).

45. Яковлев В. Ю. «Наука логики» и логика культуры (Г. Гегель и Э.В. Ильенков) / В. Ю. Яковлев // Ильенков и Гегель: материалы междунар. науч. конф. 26−27 апреля 2007 г. — Ростов-н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ АПСН, 2007. — С. 96−97. (0.3 п. л.).

46. Яковлев В. Ю. Основания научного познания как феномен культуры /.

B.Ю. Яковлев // Развитие профессионального инженерного образования: от текстильного института к инновационному университету: материалы V Междунар. научно-методич. конф. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2007.

C. 37. (0.1 п. л.).

47. Яковлев В. Ю. Понимание как метод гуманитарного знания / В. Ю. Яковлев // Актуальные проблемы гуманитарных наук: сб. ст. VI ме-ждун. научно-практич. конф. — М: Изд-во Московской финансово-юридич. академии,.2007. — С. 454−457. (0.4 п. л.).

48. Яковлев В. Ю. Предмет социологии права / В. Ю. Яковлев // Формирование профессиональных качеств современного специалиста в техническом университете: тезисы докл. IV междун. научно-методич. конф. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2007. — С. 25−26. (0.2 п. л.).

49. Яковлев В. Ю. Проблема культурно-мировоззренческих оснований науки / В. Ю. Яковлев // Дни науки философского факультета Киевского университета- 2007: материалы докл. и выступ, междун. науч. конф. 18−19 мая 2007 г. — Киев: Изд-во Киевский университет, 2007. — Ч. IV. — С. 130−131. (0.2 п. л.).

50. Яковлев В. Ю. Проблема понимания в герменевтике и методологии гуманитарного знания / В. Ю. Яковлев // Актуальные проблемы современных социально-гуманитарных наук: материалы всерос. научно-практ. конф. / сост. С. К. Булдаков. — Кострома: Изд-во КГУ, 2007. — С. 109−118. (0.6 п. л.).

51. Яковлев В. Ю. Философия Мамардашвили в контексте оснований неклассической рациональности / В. Ю. Яковлев // Мераб Мамардашвили и классическое философское наследие. Традиции и инновации: научное издание / под общ. ред. А. И. Казанкова, А. А. Каменских. — Пермь: Изд-во ПГТУ, 2007. — С. 139−144. (0.4 п. л.).

52. Яковлев В. Ю. Гуманитарный статус современной научной рациональности / В. Ю. Яковлев // Вестник Костромского государственного технологического университета. — Кострома: Изд-во КГТУ, 2008. — № 19. — С. 1517. (0.4 п. л.).

53. Яковлев В. Ю. Мировоззренческие основания синергетики в современной научной рациональности / В. Ю. Яковлев // Общечеловеческое и национальное в философии: материалы выступлений V междун. научно-практич. конф. КРСУ (24−25 мая 2007 г.) / под общ. ред. И. И. Ивановой. -Бишкек: Premier LTD, 2008. — (0.5 п. л.).

Основные выводы главы 6.

Результаты данной главы можно резюмировать в следующих положениях:

1) Гуманизация науки как требование использования знания с позиций ценностей человеческого существования, затрагивающих бытие человека, предполагает трансформацию научного знания с позиций его экологической, аксиологической и этической экспертизы.

2) Кризис техногенной цивилизации обусловлен фундаментальными установками отношения человека к миру, в котором императивом является ак-сиологически нейтральное знание, очищенное от ценностей и смыслов жизненного мира, приводящее к утилитарному отношению к природе, обернувшимся дегуманизацией человека. Перед угрозой эскалации этого процесса необходимо изменение ценностных предпосылок деятельности в направлении его гуманитаризации, критико-рефлексивном осмыслении связи ценностей научного исследования с ценностями человеческого существования.

3) В условиях тотального воздействия науки на все стороны жизнедеятельности общества востребованной становится методологическая культура рефлексии, направленная на осмысление аксиологических, этических и мировоззренческих предпосылок, открытой для конструктивной критики познавательных позиций.

4) Обращение к понятию ценностно-смысловых оснований науки способствует критике внутринаучных парадигм исследования. В научной деятельности как сфере выбора субъекта востребованным становится этический компонент. Таким образом, сфера научного познания не устраняется из этического круга человеческого бытия, а проявляет себя как поле активно обсуждаемой этической проблематики.

5) Фундаментальной ценностью научного познания становится направленность науки на достижение гуманитарно-адаптированного знания, подчиненного общечеловеческой перспективе родовой сущности человека, во взаимосвязи теоретического разума с ценностями практического разума, что было неведомо классической и неклассической рациональности, которые понимали научное знание лишь как способ отражения всеобщего.

6) Постнеклассическая рациональность постулирует новый тип отношения к миру, новое миропонимание, в контексте которого научное познание обретает гуманитарное аксиологическое содержание, что качественно отличает ее от предшествующих исторических типов.

Заключение

.

Постановка проблемы оснований является фундаментальной в теории познания. Неудивительно, что в силу целого ряда причин она имеет различные формы концептуализации. Понимание проблемы, развиваемое в настоящем исследовании, заключается в том, что эпистемологический образ науки представлен как специфический способ бытия человека в мире с позиций культурно-исторического осмысления реальности, в котором наука не только познает предмет, но и устанавливает его духовно-практическим образом. В процессе познания не только постигается, но и производится всеобщность знания (истина), которая не существует в рафинированно чистом виде вне связи с особенным — культурно-исторической формой производства знания, его мировоззренческим пониманием. В центре теории познания находится не абстрактный субъект, со стороны наблюдающий за реальностью, а культурно-исторический человек. В процессе духовно-практического освоения мира объект рассматривается с позиций знаково-символической характеристики деятельности и определения смыслов субъекта, вне которого нет и самого предмета научного исследования.

Современная эпистемология предполагает переосмысление традиционной натуралистической программы, идеалом которой являются образы знания и критерии научности «вне» ценностей и смыслов человеческого социального бытия. Предметом эпистемологического исследования становится человеческое отношение к миру, а не замкнутые теоретические модели реальности, которые являются «конечным» результатом сложившегося целеполагания и выбора в части усвоения наличных форм и образов мышления в контексте культуры. Представляется, что объектные интенции научного сознания необходимо дополнить аксиологическими, ориентированными на гуманитарное его оправдание. Такая методологическая позиция в оценке ценностей и смыслов науки является принципиально отличной от идеалов классической и неклассической рациональности, которые были направлены на проблемы объективного содержания знания и его логической достоверности.

В постнеклассической рациональности, формирующейся сегодня, знание всеобщего соотносится с ценностями человеческого существования. Узко трактуемый гносеологический образ науки в субъект-объектной оппозиции начинает переосмысливаться в системе целостного бытия человека, познающего мир в системе социальной коммуникации с позиций единства познавательного и аксиологического отношения к миру. Отход от противопоставления субъект-объектных отношений предполагает герменевтический поворот в методологическом сознании науки. Репрезентация бытия становится доступной научному познанию как социально-культурный коммуникативный дискурс (со-мысль, событие, со-знание). Исследование реальности добавляется изучением процедур осмысления и представления объекта в языке, вследствие чего актуализируются процедуры смыслообразования, понимания и интерпретации, которые характег ризу ют гуманитарный подход в методологическом сознании, являющемся частью гуманитарного поворота XXI века.

Представляется, что аргументация ценностно-смысловых оснований нуждается в специальных методологических средствах анализа. Эпистемологическое исследование должно ориентироваться не только на экспликацию терминов соответствия содержания знания объективной реальности, научной теории экспериментальному ее подтверждению, но и в аксиологических мировоззренческих терминах, описывающих знание в качестве «должного» с позиций миропонимания субъекта познания. Неклассическое понимание принципа «объективности» становится адекватным, когда в методологической рефлексии знания в явной и отчетливой форме принимается в расчет ценностно-смысловая размерность научного познания.

Предпринятое в работе обращение к концепту ценностно-смысловых оснований ориентировано на критику онтологизации картин мира, предполагающих натуралистическое объяснение реальности самоочевидных фактов, вне отношения к ним в системе ценностей культуры, деятельности и социальной коммуникации. Осмысление характеризуется как принципиально важная универсальная процедура освоения действительности с позиций целей и ценностей социального бытия человека.

В методологической рефлексии необходимо понять, как сформировались такие представления, которые считают факты и теории «самоочевидно» принадлежащими той сфере деятельности, которая называется «наукой». В развиваемой нами точке зрения научное знание как осмысленное в системе ценностей представляет собой единство объектного описания знания в терминах истина — ложь и целеполагания как знания должного, пригодного, существенного, «значимого» для целей общественной жизнедеятельности исторического субъекта. С учетом этого эпистемологическое исследование науки нуждается в понятиях не только адекватного соответствия содержания знания объективной реальности, но и в аксиологических терминах, описывающих его в качестве «должного» с позиций миропонимания в контексте культурно-исторической системы жизнедеятельности исторического субъекта.

Обращение к концепту ценностных предписаний показывает, что субъект научного исследования не просто познает объект, но и создает образ мира, несущий определенную мировоззренческую картину реальности, которая задает систему методологических координат аналитической работы с научными описаниями любого типа и происхождения.

Значение нетрадиционного понимания ценностно-смысловых оснований научного познания заключается в представленной взаимосвязи и дополнительности описательного и предписательного отношения к миру. Представляется обоснованным ставить вопрос о методологическом статусе ценностно-смысловой мировоззренческой размерности научного познания наравне с другими стратегиями методологического анализа познавательной деятельности.

Семантический контекст научного мышления характеризует не просто некий инертный фон развития науки, развертывающейся по своим сугубо внутренним гносеологическим законам, но определяет специфический механизм рефлексии научной методологии. Мировоззренческое осмысление в таком ракурсе предстает как фактор, выражающий целостность научного познания в органической связи «внутренних» и «внешних» детерминант его развития. В таком качестве познавательный процесс конституируется действительно как деятельность, развертывающаяся на основе предпосылок социокультурного характера, теснейшим образом связанных со всей системой жизнедеятельности исторического субъекта. Научная деятельность в своей когнитивной сущности оказывается глубоко социальной по природе. Конкретное применение такого подхода в качестве методологического принципа позволяет:

1. Глубже понять природу научного познания в качестве способа духовно-практического освоения мира человеком.

2. Проблематизировать нормативно-ценностные предпосылки научного мышления, на основе которых научная деятельность конституируется действительно как деятельность, органическим образом связанная со всей системой жизнедеятельности исторического субъекта.

3. Ориентировать понятийное содержание научного знания не только на методологические его регулятивы, но и на социокультурный статус знания, его опосредованность человеческими значениями, что в конечном итоге позволяет рассматривать научно-теоретические проблемы под углом их гуманистического содержания.

4. Содержательно зафиксировать методологические идеалы и нормы исследовательской деятельности, культурно-историческую специфику научной рациональности, смысловую структуру тех предельных идеализаций, которые лежат в основании построения научных теорий.

5. Расширить творческие потенции научного мышления за счет критического осмысления неявно используемых мировоззренческих предпосылок для построения качественно новых систем онтологии научных идеализаций.

6. Осмыслить науку не просто в качестве системы знания, но и в виде способа бытия человека с позиций сущего и должного в качестве ценности культуры.