Концепт истинности. 
История, философия и методология естественных наук

Концептуальный анализ содержания химии вынуждает переходить от одних концептов к другим. В связи с этим пора обратиться к концепту истинности. Как выяснится из дальнейшего, его значение трудно переоценить.

В философии широко распространено представление о трех разновидностях истинности — корреспондентной (семантической), когерентной и прагматической. Наиболее традиционной является корреспондентная концепция истинности, согласно которой предложение истинно, если утверждаемое в нем соответствует действительному положению вещей. По мнению Платона, «тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, — лжет»^[1]. Но что это значит — соответствовать действительному положению вещей?

По поводу природы истины часто высказывается довольно незамысловатая точка зрения, которая кажется чуть ли не самоочевидной. Наука призвана описывать объекты такими, какими они являются на самом деле. Если ей это удается, то она достигает истины. Если же не удается, то налицо заблуждение. Согласно рассматриваемой точке зрения, истинность имеет два состояния: «истинно» и «ложно» — третьего не дано. Но существуют такие научно-теоретические системы, в которых значение истинности больше двух, таковы все многозначные логики, квантовая физика и химия. К тому же есть науки, в которых акцент делается не на том, что наличествует, а на проектах будущего. Это имеет место, в частности, во всех технических и общественных науках. Приведенные аргументы свидетельствуют о том, что упомянутое выше истолкование природы истинности в концептуальном отношении не столь содержательно, как это кажется на первый взгляд. В нем принимается в качестве самоочевидного положения предпосылка, что теоретик имеет право рассуждать об объектах, выступающих такими, какими они являются безотносительно к теории. Но это утверждение само нуждается в обосновании. Таким образом, при характеристике концепта истинности необходимо избегать стереотипных, популярных представлений. В связи с этим следует с максимальным вниманием отнестись к содержанию самой науки, не пытаясь навязать ей внешние для нее ориентиры.

Семантической концепции истинности была придана отчетливая логическая форма польским философом А. Тарским^[2]. Он различал объектный язык и метаязык. В объектном языке «о чем-то говорят». В метаязыке рассуждают об объектном языке. Его главная идея состояла в том, что при определении истины следует сопоставлять не объектный язык с объектами, а рассуждать в пределах метаязыка. Пример Тарского гласит: «Предложение „Снег бел“ истинно тогда и только тогда, когда снег бел» .

В правой части определения истинности указано объектное предложение, а в левой оно стоит в кавычках. В целом определение истины относится к метаязыку, ибо оно значительно богаче объектного предложения. В обобщенном виде определение истины может быть представлено следующей схемой:

х — истинное предложение тогда и только тогда, когда р.

В приведенном определении р — любое высказывание, а х должно быть его именем.

Тарский существенно преуспел в логической интерпретации концепции семантической истины. Но ее органические недостатки не были преодолены. В частности, он не прояснил вопрос о прагматической истине. В прагматических (аксиологических) науках акцент делается не на том, что есть, а на том, что должно быть. Сторонника семантической истины прагматические науки ставят в тупик. Ведь согласно его убеждению истина относится лишь к тому, что есть. Но наука не отвергает должное. Следовательно, оно не должно исключаться из концепции истинности.

Исторический экскурс

Выработке определения прагматической истинности в решающей степени способствовала восходящая к Г. Лейбницу идея возможных миров. В 1960;х гг. она была разработана применительно к модальным логикам, в рамках которых производится оценка высказываний с помощью, например, таких понятий, как «необходимо», «обязательно», «допустимо», С. Крипке, К. Кангером и Я. Хинтиккой. Решающая их идея состояла в том, что понятие истины распространяется на возможные миры, совместимые с установками людей, их ценностями. Концепция возможных миров позволяет рассмотреть все мыслимые положения дел, а затем высказать оценочные суждения по их поводу. Как было выяснено, определение истинности для модальных языков вполне возможно.

Каким образом может быть дано определение прагматической истинности, показал американский логик Р. Монтегю. «Оф считается в i истинным, если и только если ф истинно во всех мирах, достижимых из i и являющихся предпочитаемыми»^[3], где читается «обязательно », i — исходный мир. Таким образом, безукоризненное в логическом отношении определение прагматической истинности вполне возможно. Впрочем, многие логики избегают использования термина «прагматическая истина». Они предпочитают рассуждать о семантике возможных миров. Создается впечатление, что применительно к возможным мирам следует использовать концепт семантической, а не прагматической, истины. Но в действительности семантика возможных миров — это не что иное, как самая настоящая прагматика, в рамках которой руководствуются концепцией прагматической истины.

Обратимся теперь к концепции когерентной истинности. Она возникла как реакция на стремление познать отношение соответствия между предложением и теми фактами, которые оно описывает. Неопозитивисты Р. Карнап и О. Нейрат вообще отказались от концепта соответствия, считая его природу не научной, а метафизической. Предложения можно сравнивать лишь с предложениями, но никак не с реальностью. Это возможно постольку, поскольку изначально в самом языке представлен физический мир, к которому сводится вся наука. Согласно когерентной концепции истинности, предложение считается истинным, если оно согласуется с другими предложениями теории. Если же предложение невозможно непротиворечиво включить в теорию, то оно ложно. Как отмечал Нейрат, можно сравнивать одни части языка с другими, но недопустимо исходить из доязыковой позиции, утверждая самостоятельность действительности^[4].

Сторонники когерентной концепции истины добились относительного успеха. По сути, они всего лишь придали семантической концепции истины исключительно языковую форму. Но при этом игнорировали самостоятельность объектов. А это уже серьезная ошибка.

Для полноты картины необходимо рассмотреть и формальные науки, например, математику и логику. Применительно к ним концепция истинности также насыщена проблемными аспектами. Кажется, что формальные науки имеют дело с какой-то таинственной реальностью: и не с тем, что есть, и ни с тем, что должно быть. По мнению автора, такое впечатление обманчиво. Формальные науки выражают изоморфные структуры, присущие как семантическим, так и прагматическим наукам. Это выясняется в процессе, например, математического и логического моделирования. Из сказанного следует, что статус формальных наук не вынуждает к введению какой-то особой концепции истинности.

Еще одна трудность в понимании концепции истинности связана с тем, что знание совершенствуется. Если нечто признается истинным, то вроде бы оно установлено раз и навсегда. Но это противоречит росту научного знания. Указанное обстоятельство привлекло внимание критического рационалиста К. Поппера. В своих ранних исследованиях он вообще отказывался от концепта истинности. Истины нет, ибо человек является существом ошибающимся. В зрелый период своего творчества Поппер присоединился к позиции Тарского. Но она не выражает динамику знания. По мнению автора, Попперу так и не удалось органично увязать концепцию истинности с феноменом динамичности знания.

Выше были рассмотрены различные подходы к пониманию концепции истинности. Как было показано, все они встречаются с существенными трудностями. Резонно сделать попытку преодолеть их на основе развитой в данной книге теории концептуальных переходов. Какую же роль выполняет в науке, в частности в химии, концепт истинности? Необходим ли он, или же от него допустимо отказаться без всякого ущерба для науки?

Бесспорно, что отказ от концепции истинности привел бы к засорению науки недостаточно рафинированным знанием, например мифологическим. Этого нельзя допустить. «Всеядность» в науке недопустима, ибо она выводит за ее пределы. Концепт истинности необходим для выбраковывания несовершенного знания. По мнению автора, речь идет не о локальных акциях, а о стратегии, плане действий, направленных на всемерное обеспечение роста научного знания. Осуществление этого плана приводит к утверждению рафинированного, т. е. научного знания и отсеиванию всего того, что с ним несовместимо.

Истинное знание достигается в процессе целенаправленного управления понятиями посредством концептуальной трансдукции, построения проблемных и интерпретационных рядов теорий, интернаучной концептуальной символизации.

Классики концепции истинности, как правило, уделяли основное внимание истинности отдельных предложений. Разумеется, не возбраняется рассматривать на предмет истинности отдельные предложения. Но при этом резонно учитывать, что отдельные предложения входят в состав обширного текстуального целого. Предложение или же любой другой фрагмент знания истинен в случае, если он органично встраивается в то управление понятиями, которое осуществляется в рамках некоторой отрасли науки, например химии. В науках выясняется, что есть и что должно быть. И этот результат оформляется словесно. Дело обстоит не так, что предложение всего лишь констатирует наличное положение дел или же потребное будущее. Истина буквально созидается наукой. Причем это с неизменным успехом делается в любом типе наук. Концепция истинности столь же органична для прагматических и формальных наук, как и для семантических дисциплин.

Феномен изменчивости знания не отменяет концепт истинности. Указанный концепт необходим для не нахождения абсолютно безупречного знания, которое в принципе недостижимо, а для обеспечения научного прогресса. К. Поппер не учел это обстоятельство. Он полагал, что рост научного знания ослабляет концепт истинности. В действительности же он повышает его актуальность. Интегральным критерием истинности является рост научного знания.

После всего сказанного очевидно, что в химии с ее развитым аппаратом концептуальных переходов концепция истинности задействуется на любых стадиях исследования. Ни одна из них не выпадает из стратегии обеспечения истинности. В химии как таковой используется вариант семантической истины. Если же химические концепты рассматриваются в качестве символов аксиологических наук, то приходится обращаться к концепции прагматической истинности. Итак, истинность является стратегией обеспечения роста концептуальной зрелости знания посредством теории научных переходов.

Выводы

• 1. Истинность является стратегией обеспечения совершенствования науки и выбраковывания знания, не совместимого с нею.
• 2. Истина — это безупречная концептуальная согласованность всех этапов концептуальных переходов. В отсутствие указанной слаженности налицо заблуждение.
• 3. Истина всегда оказывается атрибутом наиболее развитой теории, по отношению к которой все другие концепции имеют всего лишь предварительный характер.

• [1] Платон. Кратил // Платон. Соч. в 3 т. М.: Мысль, 1968. Т. 1. С. 417.
• [2] Тарский А. Семантическая концепция истины и основания семиотики // Аналитическая философия: становление и развитие (антология). М.: Дом интеллектуальной книги; Прогресс-Традиция, 1998. С. 69−89.
• [3] Монтегю Р. Прагматика // Семантика модальных и интенсиональных логик. М.: Прогресс, 1981. С. 272.
• [4] Neurath О. Soziologie im Phisikalismus // Erkenntnis. 1931. № 2. S. 396.