Магия и магические представления в традиционной семейной обрядности народов Южного Дагестана

Актуальность исследования. В связи с глобальными социально-экономическими, общественно-политическими и историко-культурными процессами, которые происходят в обществе в настоящее время, исследование специфики в формировании этнокультурных явлений в различных областях жизни общества становятся весьма актуальными. В наибольшей степени этнокультурные особенности, этнопсихологические составляющие народов (в данном исследовании — народов лезгинской группы Южного Дагестана: лезгии, табасаранцев, агулов, рутулов, цахуров), национальный характер проявляются именно в обрядовой культуре, которая находится в тесном взаимодействии с его духовностью и историей. Наиболее презентативными и интересными, па наш взгляд, являются обряды, связанные с семьей и семейным бытом. Именно эта область обрядовой культуры традиционно более интимна и консервативна и, соответственно, лучше сохранилась. Чем зрелищнее, разветвленнее, сложнее обряд, тем больше в нем магического, дошедшего до нас с домонотеистической эпохи, когда магия и магические представления были практически основными составляющими религиозной и духовной культуры человечества. Одной из основных задач этнографической науки является научная классификация религиозных явлений. Ф. Энгельс писал, что «раз возникнув, религиявсегда сохраняет известный запас представлений, унаследованный от прежних времен, так как во всех вообще областях идеологии традиция является великой консервативной силой"1.

В истории религии магические обряды и представления играли и играют в высшей степени важную роль. Магия — одна из существенных, органических частей всякой религии, от самых ранних до самых поздних ее этапов. Можно сказать больше: самая важнаядля массы верующих, самая притягательная сторона той же христианской религии, (как, вероятно, и всякой другой) л заключается, прежде всего, именно в магическом значении ее обрядов" .

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2- изд. Т. 21. С. 315.

2 Токарев С. А. Ранние формы религии. М., 1990. С. 404−405.

Магические обряды и представти-<^==г13ИЯ5 уходящие корнями в глубокую древность сохранились, сосуществуя -«- ь, параллельно с официальной религией. Этому способствовало сохранение в народа многих архаических черт культур, генезис которых восходит кэлм: ым ранним ступеням общественного развития.

В этом смысле народы Южно—=lо Дагестана не исключение. В их религиозных воззрениях также сохрг^т" —таились многие элементы магических представлений, порожденные определи—^кными условиями жизни, уживаясь с представлениями официальной мус-^пхьманской религии, с ее высокой культурой. Многие из этих магичес^—их представлений легко и органично приспособились к представлениям зугусульманской религии, органично сосуществуют и воспринимаются как pi -^сонные элементы ислама.

Эти магические представления разнообразны. Они отличаются друг о г друга «по степени сложности — -=гЗая от простого полубессознательного жест и вплоть до сложной и торжеств-.—шной магической церемонии с участием многих людейони различаются и по и, 1.'—=мтевой направленности, ибо есть обряды лечебной магии (знахарство), предох. р>ительной магии (обереги, апотропеи), вредоносной магии (порча), ^<^"-=^^з1Йственной магии (завораживание промыслового зверя, магическое опло——сотворение полей и пр.) — различаются и по психологическому механизму дейсгзг~:1^^ия>>3.

Разумеется, древние магическиверования и обряды не сохранились в неизменном виде, они трансформиро!!—==-ались под влиянием, с одной стороны, ислама, с другой — более ранних идег^^ разного происхождения, проникавших вместе с новыми этническими элеггч^г^з^нтами, приносившими с собой свои традиции. Эти процессы наложили отпечаток на народные верования.

Магические представления при:<<^=г=г-утств0вали практически во всех сферах жизни' народов на раннем этапе их с^^^^Ществования.4 Со временем уровень их присутствия в жизни людей сущесзгь-^енно трансформировался — магические.

3 Токарев С. А. Указ. соч. С. 404.

4 См: Фрезер. Золотая ветвь. М., 1980. представления, на наш взгляд, стали концентрироваться по большей части в областях, связанных с духовной жизнью людей. Проявлялись они как непосредственно, так и опосредованно. Несомненно, что семейная обрядность именно та сфера жизни, в которой до настоящего времени презентативно сохранилось наибольшее количество магических представлений, которые были характерны еще в эпоху возникновения самых ранних форм религии. Сила этих магических представлений так велика, что человечеству свойственно, даже пе веря в них следовать за ними. Данное исследование посвящено магии в семейной обрядности народов Южного Дагестана. Тема многослойная, сложная: с одной стороны, она уводит нас в глубину отдаленных тысячелетий, а с другой — дает свидетельство живучести магических представлений, в силу их явных проявлений и сегодня. Их присутствие в обрядовой культуре в наши дни вызывает потребность систематизировать фактический материал, определить генезис отдельных явлений этого комплекса верований (к какому этапу исторического развития относятся те или иные поверья и связанные с ними обряды). Их изучение позволит получить наиболее полную картину сохранившихся многие века представлений и вытекающей из них религиозной практики, даст возможность проследить связь отдельных компонентов народных верований между собой и дать ключ к пониманию как идеологии далекой древности, так и развивавшихся позже идей и обрядов, вошедших в религиозные системы, сложившиеся в классовом обществе5.

Сравнительное изучение древних магических обрядов у группы народов, которые проживают в Южном Дагестане, имеет большое значение и для выяснения их древних этногенетических и культурных связей. В какой-то мере они позволяют, хотя и весьма условно, датировать те или иные обряды, зафиксированные лишь в XIX—XX вв., установить единые корни комплекса обрядовсемейного цикла, тесно связанного с определенными магическими воззрениями, дают возможность говорить о влиянии другого этноса или.

5 Сухарева О. Л. Пережитки демонологии и шаманства у равнинных 1аджиков//Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М.: Наука, 1975. С. 6. самостоятельной эволюции того или иного магического элемеша в последующее время.

В свете весьма неоднозначных, можно сказать противоречивых, современных процессов, когда семимильными шагами наступает мировых масштабов глобализация и народы Дагестана не являются сторонними наблюдателями — с одной стороны и ростом национального самосознания — с другой, с магией и магическими представлениями в самых различных областях жизни, в том числе и в семейной обрядности, возможны самые неожиданные метаморфозы. В культуре многих народов, с коренным изменением мировоззрения, пережитки народных верований и основанных на них обрядов, ритуалов исчезают довольно быстро, поэтому в свете общих задач изучения истории культуры, в частности истории религии, они должны быть изучены прежде, чем они исчезнут или с ними произойду! предполагаемые метаморфозы.

В силу всего изложенного, мы пришли к заключению, что буде'1 весьма актуальным и оправданным исследовать магию в семейной обрядности родственных по языку и связанных общностью происхождения народов Южного Дагестана — лезгин, табасаранцев, рутулов, цахуров и агулов в плане их этнокультурных взаимодействий на протяжении длительного времени.

Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы на основании обширного полевого материала и источников выявить и проанализировать магические представления в семейной обрядности у лезгинской группы народов Южного Дагестана в условиях взаимовлияния и взаимообогащения. По возможности выявить их исторические корни. Для решения этой цели мы поставили перед собой следующие задачи:

1. Дать полную картину религиозно-магических представлений в семейной обрядности народов Южного Дагестана и выявить L основные элементы, характеризующие их самобытное ib.

2. Осветить магические обряды и обычаи в семейной обрядности народов Южного Дагестана в их взаимосвязи с этническими традициями.

3. Выделить своеобразие пережиточных категорий у каждого исследуемого народа в культурно-этническом аспекте, а также показать общее, повсеместное.

4. Провести по возможности широкие культурно-исторические параллели с соответствующими формами религиозных представлений у других народов Дагестана, Кавказа.

Предполагается, что рассмотрение магических обрядов и обычаев в семейной обрядности народов Южного Дагестана в условиях взаимовлияния и взаимообогащения позволит нам заполнить пробел в изучении богатой духовной культуры этих народов.

Целесообразность подобного подхода к изучению пережитков древних религиозных (магических) приемов представляется очевидной как с точки зрения практической, так и' теоретической, т.к. в известной мере открывает возможности для прогнозирования, а, следовательно, и управления определенными культурными процессами. Кроме того, религиозно-магические элементы в семейной обрядности могут служить (в дополнение к другим материалам) своеобразным источником в исследовании этнической истории народов данного региона. Все это в свою очередь повышает актуальность исследования.

Научная новизна данной квалификационной работы состоит в том, что комплексное изучение магии в семейной обрядности народов Южного Дагестана не нашло должного освещения в дагестановедении. Подобный подход в изучении магии и магических представлений можно рассматривать как новое направление в исследовании отдельных элементов духовной культуры народов. Данную работу можно рассматривать как первое исследование, посвященное специальному изучению религиозно-магических обрядов в семейной обрядности народов Южного Дагестана в плане их этнокультурных взаимодействий. Кроме того, данная диссертация является первой попыткой сравнительного исследования магических представлений в обрядах семейно-бытового цикла у народов, связанных общностью происхождения.

Южный Дагестан представляет собой особый этнографический интерес и с точки зрения контактов культур. Наиболее определенно линия культурных аналогий связывает народы Южного Дагестана с азербайджанским этносом. (Дербентский, Хачмасский, Кусарский и др. районы). Постоянные контакты между ними привели к возникновению общих черт не только в материальной, но и в духовной культуре, в частности обрядовой.

В научный оборот вводится значительное количество нового материала, главным образом полевого. Разрабатываемый в исследовании комплекс вопросов позволит по-новому взглянуть на ряд неизученных или малоизученных проблем и значительно расширить сведения по этнографии народов не только Южного Дагестана. В исследовании сделана попытка рассмотреть изучаемые параметры традиционной культуры народов Южного Дагестана в общем комплексе этнографии народов Кавказа.

Хронологические рамки исследования охватывают XIXнач. ХХ вв., хотя большинство описываемых магических обрядов возникли еще в эпоху возникновения ранних форм религии и сохранились и бытуют в трансформированном виде и в наши дни.

Объектом исследования является магия и магические представления в традиционной семейной обрядности у народов Южного Дагестана (лезгин и народов лезгинской группы: агулов, рутулов, табасаранцев и цахур).

Лезгины компактно проживают в Южном Дагестане в Ахтынском, Магарамкентском,. Сулейман-Стальском, Курахском, Докузпаринском, частично Дербентском, Рутульском, Хивском, и Хасавюртовском, Кизлярском районах. В. пределах' Азербайджана-' лезгины проживают в Кусарском, Кубинском, Хачмасском, Исмаиллинском, Куткашенском и Кунахкентском районах. Незначительное количество лезгин (около 50 тыс.) дисперсно проживает в других регионах России, в Туркменистане, Казахстане, Узбекистане, Белоруссии, Грузии и т. д., хотя с 1989 г. численность их в этих странах постепенно сокращается.

По переписи 2002 г. общая численность лезгин составляет в России — 412 тыс. человек, в том числе в пределах Дагестана — 336, 7 тыс., в Азербайджане -171,4 тыс.6.

Соседями лезгин в местах компактного проживания на севере являются агулы, табасаранцы, на западе — Рутульцы, цахуры, азербайджанцы, на юге — азербайджанцы, на востоке территорию лезгин омывает Каспийское море.

Территория расселения лезгин делится на три природно-климатические зоны: низменность (Магарамкентский район Республики Дагестан, Хачмасский район Азербайджанской республики), предгорье (Сулейман-Стальский, Хивский районы Дагестана, Кубинский район Азербайджана), горы и высокогорье (Ахтынский, Докузпаринский, Курахский, Рутульский районы Дагестана). Определенная часть лезгин проживает в зоне труднодоступных п горных хребтов .

Лезгины говорят на лезгинском языке, относящемся к лезгинской подгруппе нахско-дагестанской группы северокавказской семьи языков. Они делится на три группы диалектов: Кюринский, Кубинский, Самурский, и множество говоров внутри этих даилектов (ахтынский, докузпаринский, курушский, гельхенский, гильярский, яркинский и др.). Литературным считается понейский говор кюринского диалекта. Лезгины, проживающие па территории Азербайджана, помимо лезгинского пользуются азербайджанским языком и письменностью8.

Агулы проживают в южной части Дагестана в труднодоступных ущельях верховьев р. Гюльгеричай, в 20 населенных пунктах Агульского и Курахского районов. Часть агулов в 1960;е годы XX столетия переселилась на равнину, в.

6 Здесь и далее статистические сведения: Основные итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. в Республике Дагестан. Махачкала, 2004. С. 1−15.

7 См.: Ризаханова М. Ш. Лезгины. XIX начало XX в. Историко-этнографическое исследование. Махачкада, 2005. С. 4−6.

8 Гаджиев Г. А., Ризаханова М. Ш. Лезгины// Народы Дагестана. М., 2002. С. 376−377.

Дербентский и Каякентский районы. По последней переписи в 2002 г. их численность составляет 28,8 тыс. человек. Более половины из них живег в Дагестане. Относятся они к каспийскому и кавкасионскому типам переднеазиатской расы. Говорят на агульском языке лезгинской подгруппы нахско-дагестанской ветви северокавказской семьи. Имеют пять диалектов (соответственно ущельямтпигский (агульский), буркиханский (гехюнский), ричинский (керенский), кошанский, фитинскийкаждая община — свой говор. В прошлом среди агулов были распространены лезгинский, азербайджанский языки. В настоящее время русским языков владеет около 70% населения .

Рутульцы — один из народов Южного Дагестана. Они занимают юго-западную часть Южного Дагестана и граничат на востоке с лезгинами, на западе — с цахурами, на северо-западе — с лакцами селений верхний Кутрух и Аракул и азербайджанцами сел. Нижний Катрух, на северо-востоке — с агулами и даргинцами сел. Чирах. Основная масса рутульцев живет компактно в Рутульском районе Республики Дагестан, в долине р. Самур и его притоковдва селения — Хнов и Борч — располагаются в долине р. Ахты-чай в Ахтыпском районе и четыре (Шпы, Кайнар и др.) — в Республике Азербайджан. Часть рутульцев проживает за пределами исконной территории в переселенческих селах Прикаспийской равнины, а также в городах Дагестана, России и СНГ. По данным последней переписи 2002 года рутульцев насчитывается 30 тыс.- из них — в Дагестане 24,3 тыс. человек.

Рутульский язык входит в лезгинскую группу языков. Рутульцы двуязычны, значительная часть населения владеет несколькими языками. Значительная часть населения знает лезгинский язык. Языками межнационального общения для рутульцев служат русский и азербайджанский.

Табасаранцы — один из относительно многочисленных народов Южного Дагестанаотносящихся к лезгинской группе. По переписи 2002. г.' их общая численность в пределах России — 132 тыс., в Республике Дагестан проживает.

9 Исламмагомедов А. И. Агулы//Народы Дагестана. С. 398- Булатова А. Г., Исламмш омедои А.И., Мазанаев Ш. А. Агулы в XIXнач. XX вв. Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2008. С.4−6.

110 тыс. человек. Таким образом, в настоящее время около 80% табасаранцев проживает в пределах Дагестана, 16% - в различных регионах Российской Федерации, 4% - в странах СНГ.

Проживают табасаранцы компактно на юго-востоке республики в двух административных районах: Табасаранском и Хивском. В советское время часть табасаранцев переселилась на равнину Табасаранского (сел. Сиртич, Гюхраг, Чулат) и Дербенского (Белиджи, Мамедкала, Геджух, Араблинка, Джалган, Салик идр.) районов. Более трети табасаранцев живут в городах республики. Их соседи — агулы, лезгины, кайтагские даргинцы и азербайджанцы. Табасаранский язык входит в лезгинскую группу языков и имеет несколько говоров, объединяемых в две группы: северную и южную. Значительная часть населения владеет лезгинским и азербайджанским языками. Для Южного Табасарана (Хивский район) языком межнационального общения в пределах района служит лезгинский язык, а для северного (Табасаранский район) — азербайджанский10.

Цахуры — коренное население Южного Дагестана и Азербайджана. Общая численность — 23,7 тыс. человек. Численность их по данным последней переписи в пределах Российской Федерации — 10,4 тыс. человек (большая часть из которых проживает в Дагестане — 8,2 тыс.), в Азербайджане их насчитывается — 13,3 тыс. человек.

Говорят они на цахурском языке, который делится на цахурско-сувагильский, гельмецко-курдульский, сапунджинский диалекты. Цахурский язык также входит в лезгинскую группу языков.

В Дагестане цахуры населяют высокогорную зону Рутульского района (верховья р. Самур), в Азербайджане — южные склоны Главного Кавказского хребта (предгорные и равнинные селения в Закатальском, Кахском и Белоканском районах).

10 Алимова Б. М., Сефербеков Р. И. Табасаранцы. Указ. соч. С. 434−435.

Большинство дагестанских цахуров знает несколько языков: азербайджанским свободно владеют почти все, русским — 25% (в пределах.

Российской Федерации —59,3%)" .

Историография вопроса. «В истории религии магические обряды и представления играли и играют в высшей степени важную роль. Магия — одна из существенных органических частей всякой религии, от самых ранних до самых поздних ее этапов», — писал в свое время С.Л. Токарев12. Пережиточные явления ранних форм религии — главным образом магии и магических представлений в семейных обрядах — отмечаются всеми исследователями 1 особенно советского периода) .

11 11сламмагомедов А. И. Цахуры. Указ. соч. С. 445.

12 Токарев С. А. Ранние формы религии. М., 1990. С. 404.

13 См.: Чурсин Г. Ф. Свадебные обычаи аварцев//Бюл. Кавк. Ист.-археол. Института в Тифлисе. 1928. № 4- Он же. Амулеты и талисманы Кавказских горцев//СМОМПК. 1929. Вып. 46- Круглов А. П. Культовые места Горного Дагестана//Крат. сообщ. о докл. п полевых исслед. Ин-та истории материальной культуры. 1946. Т. 12- Никольская З. А. Свадебные и родильные обряды аварцев Кахибского района//СЭ. 1946. № 2- ее же. Из истории семейно-брачных отношений у аварцев в XIX В.//КСИЭ, 1949. Вып. 8- Гаджиева С.III. О семейных отношениях кумыков в XIX веке//УЗ ИИЯЛ. Даг Ф. АН СССР. Махачкала, 1952. Т. IVее же. Брак и свадебные обряды кумыков в XIX — нач. XX вв.//Уч. Зап. ИИЯЛ, 1959. Т. VIее же. Семья и семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1967; ее же. Семья и семейный быт дореволюционного Дагестана//Современная культура и быт народов Дагестана. М., 1971. С. 153−166- ее же. Очерки по истории семьи и брака у ногайцев XIX — начало XX вв. М., 1979; ее же. Семья и брак у народов Дагестана в XIX — начале XX вв. М., 1985; Алиев Б. Г. Брак и свадебные обряды даргинцев//СЭ. 1953. № 4- Сергеева Г. А. Брак и свадьба у народов Дагестана в XIX в. КСИЭ. М., 1959. Вып.32. Магомедов P.M. Легенды и факты. Махачкала, 1963; Он же. Новое время и старые обычаи. Махачкала, 1966; Он же. Дагестан: Ист. этюды. Махачкала, 1975; Агаширинова С. С. Свадебные обряды лезгин (XIX — начало XX вв.)//УЗ ИИЯЛ, 1964. Т. XIIАгларов М. А. Формы заключения брака и некоторые особенности свадебной обрядности у андийцев в Х1Хв.//СЭ. 1964. № 6- Булатова А. Г. Свадьба лакцев в XIX—XX вв. Махачкала, 1968; Она же. О некоторых семейных и общественных обрядах народов Горного Дагестана в XIX — начале XX в., связанных с весенне-летним календарным циклом//Семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1980; Гаджиев Г. Магия в свадебной обрядности народов Нагорного Дагестана//Брак и свадебные обычаи у народов Дагестана в XIX — начале XX в. Махачкала, 1986— Лугуев С. А. Свадьба и свадебные обряды ахвахцев//Брак и свадебные обычаи у народов Дагестана в XIX — начале XX в.- Гаджиева С.III. Семья и брак у народов Дагестана в XIX — начале XX в. М., 1985. Алимова Б. М. Традиционные свадебные песни в современной свадьбе кайтагских кумыков//Современные культурно-бытовые процессы в Дагестане. Махачкала, Даг. ФАН СССР. 1984. С. 92−102- Ее же. Брак и свадебные обряды в прошлом и настоящем. Равнинный Дагестан. Махачкала, 1989; Рагимова Б. Р. Женщина в традиционном дагестанском обществе XIX — нач. XX в. Махачкала, 2001; и др.

Эти вопросы нашли отражение и в серии монографических исследований, но народам Дагестана14.

Домусульмапские религиозные верования и основанные на них обычаи и обряды в дореволюционной литературе освещены несколько фрагментарно и поверхнос гно. Одно из самых ранних сообщений о древних религиозных верованиях народов Дагестана содержатся в трудах античных авторов. В частности, Страбон сообщает (I в. до н.э.), что албанцы15 почитают Солнце, Лупу и Зевса и описывает связанные с ними обряды16. Он же отмечает о существовании у албанцев представлений о загробной жизни. В частности он отмечает, что «.вместе с покойниками погребают и все их имущество."17. Ссылаясь на Страбона К. Гаи пишет о практиковавшихся у них (у албанцев — С.Г.) человеческих жертвоприношениях18.

14 См.: Гаджиева С. Ш. Кумыки. Исгорико-этнографическое исследование. М., 1961; Гаджиева С. Ш. Дагестанские терекеменцы XIX — начало XX вв. М., 1990; ее же. Дагестанские азербайджанцы XIX — начало XX вв. М., 1999; ее же. Кумыки. Историческое прошлое. Культура. Быт. Книга вторая. Махачкала- 2005. С. 174−189- Ихилов М. М. Народности лезгинской группы. Махачкала, 1967; Агларов М. А. Андийцы. Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2002; Булатова А. Г. Лакцы. Махачкала, 1971. изд. 1- ее же. Лакцы. Махачкала, 2000; Алимова Б. М. Табасаранцы (XIX — нач. XX вв.). Историко-э географическое исследование. Махачкала, 1992; ее же. Ботлихцы. XIX — начало XX в. Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1993 (в соавт. с Д.М. Магомедовым) — ее же. Годоберинцы: Историко-этнографическое исследование XIXначало XX вв. Махачкала, 1997 (в соавт. с С.А. Лугуевым) — ее же. Кайтаги. XIX — начало XX вв. Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1998; Лугуев С. А. Духовная культура народов Дагестана в XVIII—XIX вв.еках (аварцы, даргинцы, лакцы). Махачкала, 1994 (в соавт. с Б.Б. Булатовым) — его же. Бежшнцы в XIX — начале XX вв.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1994 (в соавт. с Д.М. Магомедовым) — его же. Дидойцы (цезы). Махачкала, 2000 (в соавт. с. Д.М. Магомедовым) — Мусаева М. К. Хваршины. XIX—XX вв. Исгорико-этнографическое исследование. Махачкала, 1995; Мусаев Г. М.-С. Рутулы. Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1997; Исламмагомедов А. И. Аварцы. Историко-этнографическое исследование XVIII — нач. XX в. Махачкала, 2002; Ризаханова МЛН. Лезгины. XIX — начало XX вв. Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2005; и др.

15 К числу народов, входивших в Кавказскую Албанию, исследователи огносят н дагестнцев. См.: История Дагестана. Т. 1. М., 1967.

16 См.: Страбон. География в 17 книгах / Пер, статья и коммент. Стратновского. М., 1964. С. 477.

17 -г.

1 ам же.

18 См.: Ган К. Ф. Известия древних греческих и римских писателей о Кавказе//СМОМГ1К. 1884. Вып. 4. С. 1−248- Он же. Краткие известия древних писателей о Кавказе//СМОМПК. 1882. Вып. 2. С. 18−44.

Краткие сведения о древних религиозных верованиях народов Дагестана мы встречаем у средневековых арабских авторов.

Так, по сообщению Абу-Али Ахмед-ибн-Омар-ибн Русте (X в.) отмечается, что в царстве Серир «все. поклоняются сухой голове"19. Согласно данным Ибн Русте, «.когда у них умрет кто-нибудь, то покойника кладут на носилки, вынося его на площадь, и оставляют его на носилках в течение грех дней. По прошествии этого срока выезжают верхом жители города в латах и кольчугах и являются на площадьони заносят над покойником, лежащим на носилках, свои копья и кружатся вокруг носилок, причем угрожают покойнику.

70 копьями, но не наносят ему удара"". Сведения о вере дагестанцев в загробную жизнь содержат и описания арабского путешественника XII в. ал-Гарнати. В частности, он говорит о погребальном обряде зарихгеранцев (современных кубачинцах — прим. автора)21.

Для нас представляют определенный интерес сочинение Н. Г. Гербера, сведения И. Галонифонтибуса и др.22.

Что касается непосредственно народов Южного Дагестана, то интересующий нас материал также содержится в арабских источниках. Так, например, арабский автор XII в. Ал-Гарнати сообщает о древнем обряде, совершавшемся жителями Табасарана. Речь здесь идет о паломничестве к мечу Масламы, хранимом в специально построенной для него в скале часовне.*" «Древний магический смысл производившихся здесь действий ко времени ал-Гарнати.оказался забытым и обряд считался мусульманским».24.

19 Абу-Али Ахмед-ибн-Омар-ибн-Русте. Из книги драгоценных камней //СМОМПК. 1903 Вып. 32. С. 45.

20 Ибн. Русте. Указ. соч. С. 49. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточнуюи Центральную Европу (в 1131—1155 гг./Публ. О. Г. Большакова, JT. Монгайта. JL, 1971. С. 51.

См.: Гербер ИТ. Известия о находящихся на Западной стороне Каспийского морямежду Астраханью и рекой Курою народах, и землях и о их состоянии в 1728 г.// Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащих. СПб. 1760- он же. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря 1728 г.// ИГЭД. М., 1958; Галонифонтибус Н. Сведения о народах Дагестана 1404 г.//Книга познания мира. Баку, 1980. С. 13−15 и др. 23 Путешествие Абу-Хамида ал-Гарнати. С. 24−25.

21 Булатов А. О. Пережитки домонотеических верований народов Дагестана в XIX — начале.

XX в. Махачкала, 1990. С. 13.

У армянского автора М. Каганкатваци имеются сведения о.

05 существовании в Приморском Дагестане обычаев поклонения деревьям." .

В последующем, вплоть до второй половины XIX в., в источниках отсутствуют сведения, в которых говорилось бы о бытовании у народов Южного Дагестана древних верований. Интересующий нас материал содержится в грудах российских ученых, военнослужащих, путешественников, чиновников. Хотя эти сведения весьма фрагментарны и беглы, они представляют для нас большую ценность. Среди этих авторов особо следует выделить сведения, сообщаемые JI. Загурским о поездке Беккера по Южному Дагестану, где он очень красочно описывает праздник цветов в Ахтах и поклонение святому Пир Сулейману на горе Шалбуздаг." .

Значителен вклад в изучаемую проблему местных дореволюционных авторов.27.

Значительную ценность для нашего исследования представляют труды Гасана-Эфенди Алкадари «Асари-Дагестан», в которых содержатся сведения и.

OR о народных нравах и обычаях, распространении ислама в Дагестане и др." .

В своей работе мы постоянно обращались и к таким трудам, как «Дербенд-наме», «Тарихи Дагестан», к изданиям «Сборник сведений о кавказских горцах», «Кавказский сборник» и др.

В целом анализ литературы показывает, что накопленная определенная информация по данной проблеме представляют для нас интерес в информативном плане. Они фрагментарны, отрывочны и скудны.

Целенаправленное и планомерное изучение разных сторон жизни и быта народов Южного Дагестана относится уже к советскому периоду.

23 Каганкатваци М. История агван. СПб., 1861.

26 Загурский JI. Поездка г. Беккера по Южному Дагестану// ССКГ. Тифлис, 1876. Вып. IX. С. 30−51.

27 Мамедов А. Ал-паб (лезгинское поверье)//СМОМ ПК. Тифлис, 1892. Вып. XII. С. 145−146.

28 См.: Гасан-Эфенди Алкадари. Асари-Дагестан. Исторические сведения о Дагестане. Махачкала, 1929.

Первыми специальными статьями, посвященными религиозным воззрениям лезгин и связаннымы с ними обрядами, являются работы А. Г. Трофимовой.29.

Интересный и ценный для нас материал, освещающий те или иные древнейшие воззрения народов Южного Дагестана, представлен в.

30 монографических исследованиях М. М. Ихилова и С. С. Агашириновой.

В изучении истории народов Южного Дагестана неоценим вклад Х. Х. Рамазанова и А. Р. Шихсаидова. В их совместной работе «Очерки истории Южного Дагестана» систематизирован и проанализирован значительный материал по истории культуры и быта народов Южного Дагестана с о 1 древнейших времен до начала XX века. Следует упомянуть и исследование Г. Н. Любимовой и С.О. Хан-Магомедова «Народная архитектура Южного Дагестана».32.

Сведения о ранних формах религии, а именно они отражаются в магических представлениях и проявлениях магии в семейных обрядах народов Южного Дагестана, содержатся и в других монографических исследованиях и статьях дагестанских и российских этнографов, некоторые из них мы называли.

33 выше.

29 Трофимова А. Г. Обряды и празднества лезгин, связанные с народным календарем//СЭ. 1961. № 1. С. 143−148- Ее же. Из истории религиозных обрядов вызывания дождя и солнца у народов Южного Дагестана// Азерб. этногр. сборник. Баку, 1966. Вып. 11. С. 9−11.

30 Ихилов М. М. Народности лезгинской группы. Махачкала, 1967; Агаширинова С. С. Материальная культура лезгин. М., 1978.

31 Рамазанов Х. Х., ИГихсаидов А. Р. Очерки истории Южного Дагестана. Махачкала, 1964.

32 Любимова Г. Н., Хан-Магомедов С. О. Народная архитектура Южного Дагестана. М., 1956.

33 См.: Сергеева Г. А. Брак и свадьба у народов Дагестана в XIX В.//КСИЭ. М., 1959. Вып. XXXIIАгаширинова С. С. Свадебные лезгин (XIX — начало XX вв.)//УЗ ИИЯЛ, 1964. Т. XIIМ.М. Ихилов. Табасаранцы// Народы Дагестана. М., 1955. С. 179−191- он же. Табасарапы// Пароды Кавказа. М., 1960. С. 520−528- Он же. Семья и бы г табасаранцев в конце XIXначале XX вв.// Уч. зак. ИИЯЛ Даг.фил. АН СССР. Т. IX. Махачкала, 1961. С. 216−236- См.:Алимова Б. М. Табасаранцы. XIX — начало XX в. Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1992; она же. Наряжение фруктового «деревца» в похоронном обряде табасаранцев (XIX — начале XX в.). Тезисы докладов научной сессии, посвященной итогам экспедиционных исследований. В Дагестане в 1982;1983 гг. Махачкала, 1984. С. 22−23- Она же. Брак и свадебные обычаи у табасаранцев в XIX — нач. XX вв.// Брак и свадебные обряды у народов Дагестана. Махачкала, 1986; Она же. Некоторые представления табасаранцев о народном календаре // Календарь и календарные обряды народов Дагестана. Махачкала, 1987; Она же. Общественные праздники и обряды у I абасаранцев// Вопросы общественного быта народов Дагестана в XIX — нач. XX в. Махачкала, 1987. С. 93−103- Алимова Б. М., Булатов Б. Б. Сефербеков Р.И. Из истории.

Сведения о различных верованиях народов Дагестана, в том числе у.

Г| народов Южного Дагестана, содержатся в монографии А. О. Булатова.

К материалам об исследуемой нами теме примыкают исследования о < профессора С. Ш. Гаджиевой. В ее работах хорошо представлена и наша тема. В нашем исследовании, посвященном народам Южного Дагестана, материалы по верованиям других народов используются для сравнения.

Также были нами учтены при написании данной работы материалы JI.H. Папек, Б. Буткевича, Н. Т. Попова, Л. И. Лаврова, Т. Титовой, А. В. Пастухова и др.36.

Наша работа не могла бы состояться без исследований Г. А. Гаджиева.37 Все его работы отличаются достоверностью, основательностью и духовной культуры табасаранцев. Махачкала, 2000; Булатов Б. Б. Гашимов М.Ф. Сефербеков Р. И. Бы г и культура табасаранцев в XIX—XX вв.еках. Махачкала. 2004— Рагнмова Б. Р. Женщина в традиционном дагестанском обществе XIX — нач. XX в. Махачкала, 2001; Курбанов К. Э. Брак и свадебные обряды цахуров в XIX — начале XX века// Вопросы истории и этнографии Дагестана. Махачкала, 1974. Вып. V. С. 131−150- Ризаханова М. Ш. Лезгины. XIX — начало XX вв. историко-этнографическое исследование. Махачкала. 2005; она же. Бытовая культура лезгин. 20−90-е годы XX в. Махачкала, 2008 и др.

Булатов А. О. Пережитки домонотсистических верований народов Дагестана в XIX — начале XX в. Махачкала, 1990.

Гаджиева C. I1I. Семья и семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1967; она же. Семья и семейный быт дореволюционного Дагестана// Современная культура и быт народов Дагестана. М., 1971. С. 153−166- Она же Семья’и брак у народов Дагестана в XIX — начале XX в. М., 1985 и др.

Панек Л. Б. Материалы по этнографии рутульцев//РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5. on. 1 Д. 1722- Буткевич Б. Запись об участии в Дагестанской этнографической экспедиции. 1925 г.// РФ ИИАЭ. Ф.5. оп.1. Д. 49- Попов Н. П. Рукопись путевых очерков участника этнографической экспедиции 1925 года в Дагестане // там же. Д. 42- Пастухов А. В. Поездка по высочайшим селениям Кавказа и восхождение на вершину горы Шах-Даг. Кавказ, 1893, № 73, 74- Лавров Л. И. Рутульцы в прошлом и насюящем//КЭС. Вып.З. М.- Л. 1962. С. 110−152.

37 См.: Гаджиев Г. А. Культ природы и обряды, связанные с производственно-хозяйственной деятельность лезгин в прошлом, хозяйство, материальная культура и быт народов Дагестана. Махачкала, 1977. С. 118−134- Он же. Верования лезгин, связанные с животными// СЭ, 1977. № З. 'С. 117−124- он же. Пережитки-древних представлений в похоронно-погребальных обрядах лезгин// Семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1980. С. 29−46- он же. Мифические персонажи и-их названия у лезгин//Отраслевая лексика дагестанских языков. Махачкала, 1984. С. 82−93- Он же. Магия в свадебной обрядности народов нагорного Дагестана//Брак и свадебные обычаи у народов Дагестана в XIXначале XX в. Махачкала, 1986. С. 96 — 111- Он же. Рудименты магических представлений в непроизводственной сфере лезгин//Вопросы общественного быта народов Дагестана в XIX информативностью. Его работы замечательны тем, что в них в научный оборот впервые введено большое количество нового, весьма репрезентативного материала.

Следует особо отметить и защищенную в 1977 г. кандидатскую.

3 S диссертацию Г. А. Гаджиева, посвященную доисламским верованиям лезгин. 1.

Таким образом, произведенный выше обзор литерагуры дает возможность судить о состоянии изученности проблемы. Хотя определенный прогресс в изучении древних верований народов в советский период и наблюдался: они освещались в работах общего характера или пограничной тематики, в статьях, докладах. Магия, магические представления и обрядовая культура, с ними связанная в отдельно взятой области жизни, в частности в семейной обрядности, до сих пор остаются еще не исследованными как в рамках отдельно взятого народа, так и всего Дагестана.

Кроме того, нет ни одной обобщающей работы в комплексе и разносторонне исследуемой проблемы у группы родственных народов вообще и в частности народов лезгинской группы, культура которых имеет национальное своеобразие, некую этнокультурную специфичность, которая представляет особой этнографический интерес с точки зрения контактов двух культур — дагестанской и азербайджанской.

Таким образом, в нашем распоряжении нет сколько-нибудь полного совокупного исследования тех аспектов темы, которые избраны нами для исследования. На наш взгляд, только комплексное исследование пережитков тех или иных магических верований, сохранившихся у разных народов и в совокупности у всех народов Южного Дагестана, даст нам возможность восстановить более или менее полно их первоначальный облик, а также вскрыть генезис некоторых древних религиозных представлений.

— начале XX в. Махачкала, 1987. С. 141−154- Он же. Доисламские верования и обряды народов Нагорного Дагестана. М., 1991 и др.

38 Гаджиев Г. А. Доисламские верования лезгин (по материалам Самурской долины). Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1977.

Сравнительный анализ дает нам возможность проследить, с одной стороны, определенное единство, общность магических представлений у исследуемых народов, с другой — специфичность отдельных элементов верований у каждого народа, придающие им особую этничность. И, наконец, древние верования и обряды не сохранились в неизменном виде, они трансформировались под влиянием развитых религиозных систем. Эти процессы наложили свой отпечаток па народные верования.

Методы и формы сбора информации. Основным источником для написания настоящего исследования послужили полевые этнографические материалы, собранные диссертантом в 2000—2008 гг. в районах проживания лезгии, агулов, рутулов, цахуров, табасаранцев.

Материалы, относящиеся к магическим обрядам в традиционной семейной обрядности, изучались нами параллельно с материалами, характеризующими новые семейные обряды и традиции народов Южного Дагестана. Это позволило нам проанализировать семейное состояние семейной обрядности и выявить проявления пережиточных категорий, которые у различных народов определяются культурно-этнической характеристикой носителя того или иного комплекса магических представлений. В этой связи специальному изучению подверглись те факторы, которые способствуют сохранению, изменению или исчезновению тех или иных религиозно-магических представлений или их отдельных элементов.

Сбор материала проводился методом этнографического опроса старожилов. Материал, который собирался путем интервью, проверялся путем перекрестного опроса разных информаторов, в разных районах и в нескольких населенных пунктах. Подобный подход к сбору полевого материала обеспечивает, как правило, проверку и контроль достоверности информации.

В результате, обследованием, было охвачено 37 населенных пунктов (из них 2 города-и 1 поселок городского типа) в 8-ми административных районах.

РД.

Для сбора сравнительного материала мы побывали в г. Дербенте и Дербентском районе, пользовались изданными монографиями, статьями о других народах Дагестана, Кавказа и др.

При сборе полевого материала в качестве информаторов отбирались старожилы исследуемых сел и городов (см.: список информаторов в приложении).

Методологическая основа данной квалификационной работы базируется на использовании принципов сравнительно-исторического исследования.

Методологической и теоретической базой исследования послужили труды С. А. Токарева, И. К. Крывлева, Ю. И. Семенова, А. Ф. Анисимова, А. Ф. Сухова, В. Н. Басилова, С. Ш. Гаджиевой, С. С. Агашириновой, Г. А. Гаджиева, Н. П. Лобачевой и др.

Практическая значимость диссертации. Полевой материал, обнаруженный в процессе исследования, и внедрение некоторых красочных забытых семейио-бытовых обрядов, в которых наиболее презентативпо показано наличие традиционных магических представлений, позволят расширить возможности обрядовой культуры народов Южного Дагестана.

Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке лекций и спецкурсов, при публикации статей и монографий по этнографии народов Дагестана.

Структурно диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и приложения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Таким образом, анализ приведенного в работе материала дал нам возможность убедиться в том, что магия и магические представления имели широкое распространение во многих сферах традиционной семейной жизни лезгинской группы народов Южного Дагестана. В нашем исследовании мы выделили наиболее часто встречавшиеся в семейно-бытовой обрядности магические приемы и представления. Среди них отдельные элементы этих представлений можно, видимо, ассоциировать с реликтами других древнейших верований. В трансформированном виде в обрядах они встречаются вплоть до настоящего времени, выполняя часто уже чисто символическую роль.

Изучение магии и магических представлений в традиционной обрядности народов Южного Дагестана показало, что магические, весьма архаичные представления, возникшие на ранних стадиях развития человечества и человеческих взаимоотношений, продолжали существовать, несмотря на то, что рядом с ними уже образовались новые, совершенно иные наслоения. Изложенный материал показал, что основанные на домусульмапских религиозных верованиях магические действия целиком пронизывали всю семейную обрядность народов Южного > Дагестана. Они продолжали сохраняться и после принятия ислама, причем по сравнению с ними установки ислама занимали совсем незаметную роль, например, в свадебной обрядности, несмо гря па то, что представления, которые когда-то легли в его основу, так и.

331 повсюду трансформировались и эволюционировали .

Приведенные материалы позволяют нам выявить степень сохранности специфических черт проявления магии и магических представлений в обрядах жизненного цикла исследуемых народов, развитие которых происходило в русле местных традиций и условий, хотя ощущалось ивлияние соседей и других дагестанских народов:

1 См.: Чистов К. В. Актуальные проблемы изучения традиционных обрядов русского Севера//Фольклор и этнография. Обряды и обрядовый фольклор. М., 10 974. С. 15.

Как видно из нашего материала, некоторые различия наблюдались в бытовании элементов магии и магических представлений у разных групп одного этноса (северные и южные табасаранцысамурские и кюринские лезгины и т. д.). Так, например, различия можно увидеть в обычаях и обрядах, бытовавших в исследуемых период в южном и северном Табасаране. Здесь можно назвать магические представления и действия на похоронах безвременно умерших молодых людей и некоторые другие. Различия можно увидеть в сроках поминок. Однако наличие различных магических представлений и действий у разных народов Южного Дагестана не нарушае i в целом единства похоронно-поминального или свадебного, детского циклов табасаранского или других народов лезгинской группы. Что касается различий, то названные народы могли сохранить поверья, унаследованные от разных этнических групп, участвовавших в силу исторического развития в их этногенезе. Многие обычаи и ритуалы, в основе которых лежали магические представления, могли формироваться и на местной почве. Мы можем констатировать, что представления южных табасаранцев и лезгин о загробном мире, например, несколько отличались от агульских и цахурских и схожи с рутульскими.

Следует отметить, что в свадебной, детской обрядностях на современном этапе относительно присутствия архаичных элементов религиозных верований, магии и магических представлений произошли довольно значительные изменения по сравнению с дореволюционным временем. Тем не менее, утратив смысловую нагрузку и превратившись в зрелище, их присутствие в обрядах и обычаях можно наблюдать в значительной степени. Что касается похоронного и поминального обрядов, в них присутствие магических представлений и магических обрядов незначительно. Если они и присутствуют, ю вопреки противодействию духовенства, настроенных на упрощение и унификацию обрядового комплекса, приведению похоронно-поминального комплекса в соответствие с исламскими традициями.

Тем не менее, присутствие магии и магических представлений во всех областях жизненного цикла народов Южного Дагестана четко фиксируется, вследствие чего мы можем сказать, что все, что связано с реликтовыми формами религиозных представлений — явление в достаточной степени консервативное и устойчивое.

Приведенные этнографические параллели убедительно показывают, что реликтовые поверья и обряды, подобные южно-дагестанским, известны также и другим народам Дагестана, Кавказа и смежных регионов, что, вероятно, говорит о прошлых единых компонентах. Таким образом, получаем дополнительный аргумент в пользу утверждения о том, что многие черты этнографии народов Дагестана должны рассматриваться с обязательным привлечением материала соседних регионов, ибо черты эти едины вследствие несомненных давних культурных контактов народов, расселенных в пределах обширной территории. Кроме того, здесь мы видим процесс общности исторических судеб народов Дагестана, Кавказа, а также выявляем общие закономерности развития мировоззрения народов региона.

Приведенные в исследовании материалы свидетельствуют о живучести магии и магических представлений, поскольку они из области духовной культуры, самой устойчивой и многоплановой области в жизни человечества. В частности, свадебный цикл, как свидетельствуют наши материалы, был сложным комплексом обрядов и религиозно-магических действ, который, как явление бытовой культуры, прошел определенный путь исторического развития и вопреки всему устойчивее других элементов народного быта сохранил исторически сложившиеся особенности этнической культуры. У всех исследуемых народов свадебная обрядность представляла собой яркое, самобытное явление народной культуры и отличалась большой сложностью и разнообразием, отчасти благодаря сохранению в ней обрядов, пронизанных магическими представлениями.

Следует отметить, что во всех областях жизнедеятельности человека, магия и магические представления имели и имеют четко «выраженные охранительные, апотропейные (защитные) функции и яркую направленность на обеспечение репродуктивных процессов. Именно поэтому так многочисленны магические приемы, которыми стремились обеспечить потомство и сохранить его.

Материалы исследования показывают также наличие страха перед магической вредоносной силой, исходящей якобы от покойника. Надо полагать, что это являлось результатом сохранившихся древнейших представлений о реальной возможности заражения от трупа той болезнью, от которой человек умер, или боязни инфекции от разложения трупа. Здесь возможно и более позднее наслоение зороастрийских представлений о сакральной нечистоте мертвого тела. Следует отметить, что, несмотря на мусульманскую канонизацию погребальных мероприятий, реликтовые магические ритуалы и представления занимали значительное место, хотя и не всегда возможно было объяснить их происхождение. Дело, скорее всего в том, что смерть — уход из одного мира в другой, загробный — был явлением загадочным и пугающим, и естественно, автоматически, независимо от практической необходимости, все ритуалы исполнялись неукоснительно. Консерватизм представлений в похоронно-поминальных обрядах связан еще и с тем, что поминальные мероприятия, где сосредоточены реликтовые магические представления, были в большей степени сферой женской деятельности: кроме непосредственно похорон и принятия соболезнований, исполнение которых были канонизированы мусульманской религией, все выполняли женщины. То же приблизительно происходило и в других областях семейной обрядности — в выполнении магических обрядов ярко проявлялась роль женщины. Во многих из обрядов, касающихся семьи, которые в некоторой степени даже интимны, как детский цикл, участвовали не только родственницы, но и соседки, односельчанки. В* известнойстепени, именно этим можно объяснить относительную сохранность многих реликтовых магических представлений. Несмотря на многовековую историю мусульманской религии с ее четко обозначенными традициями — женская субкультура консервативна и редко сдает свои жизненные позиции, отвоеванные ею в процессе эволюции жизни.

Для человека, не защищенного ни от болезней, ни от природных.

332 явлении, магия своими приемами создавала иллюзию защищенности". Материал показывает сравнительную малочисленность приемов вредоносной магиимагически наносимый тому или иному человеку вред был чаще всего непроизвольным, нежели продуманным, поскольку существовали представления об «эффекте бумеранга», т. е. о неотвратимости наказания за умышленное, особенно тайное зло, вплоть до седьмого колена.

Таким образом, комплекс магических обрядов, совершавшихся народами Южного Дагестана в семейных обрядах, был весьма сложен. У одних народов, а иногда даже в отдельных сельских обществах одного этноса эти магические обряды сохранились в более древних формах, у других они значительно упростились. Как и у других народов, у народов Южного Дагестана они деформировались под влиянием, с одной стороны, ислама (частью они вошли в состав их мусульманских воззрений), а с другой — переплелись с новыми воззрениями, проникавшими вместе с новыми этническими элементами, приносившими с собой свои традиции.

В целом, несмотря на принятие ислама, народы Южного Дагестана придерживались своих традиционных домусульманских религиозных верований, условно именуемого исследователями «народной религией"333.

332 Булатов А. О. Указ. соч. С. 73.

Снесарев Г. П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. М., 1969. С. 25.