Г В. Бондаренко

Известно, что Тарас Григорьевич учился грамоте у местного дьячка. После изучения «азбуковника» Тарас Григорьевич перешел к чтению псалтыри. Пришедши домой после уроков, Шевченко подолгу просиживал над псалмами, любуясь их поэзией, декламируя их вслух.

Отношения покойного поэта к родителям… отличались искреннею нежностью. Особенно поэт любил свою мать, которая чрезвычайно его жалела…

Десятилетний поэт любил слушать рассказы стариков о прошлом своей родины…

Любил также будущий поэт слушать песни. Часто прятался он в садах, чтобы слушать песни… Будущий поэт любил расспрашивать мальчиков, работавших у попов на барщине, о том, кто из них что работал, сколько заплатили за работу, как с кем обращались… Пострадавших будущий поэт приглашал к себе в ближайший праздник для детской игры и был с ними особенно любезен.

Е. А. Ганненко

Значение Шевченка до сих пор еще не выяснено вполне, и мы даже не имеем удовлетворительной его биографии. Очерк жизни Шевченка, составленный г. Масловым и представляющий пока лучшую биографию поэта, не лишен многих промахов, главным образом, вследствие недостатка материалов.

Наиболее материалов для биографии Шевченка находится в «Основе», но и там, к сожалению, недостает весьма многого: дневник поэта напечатан с большими пропусками, а из писем его помещены только адресованные им к родственникам и к некоторым писателям того времени. Между тем Шевченко вел переписку с разными лицами, у которых письма его, без сомнения, должны были сохраниться, доказательством чему могут служить… письма, найденные мною недавно в Полтаве у одного товарища Шевченка по Академии — г. Ткаченка. Занимаясь в Академии художеств, г. Ткаченко долго жил на одной квартире с Шевченком; часто приходилось землякам переносить неудобства петербургской жизни, и множество пережитых ими впечатлений связало их чувством товарищеской симпатии. Г. Ткаченко был так добр, что охотно рассказывал мне о своем любимом товарище, хотя из этих рассказов я узнал, к сожалению, мало нового. «Лицо у Шевченка, — говорил мне г. Ткаченко, — было не красиво, но выражение его показывало в этом человеке присутствие великого ума. Когда он говорил с женщинами, лицо его делалось необыкновенно приятным. Женщины его очень любили. Шевченко не был живописцем и под конец жизни сам сознал это; впрочем, композитор он был отличный. Исполнение далеко не соответствовало предначертанному плану, и не раз он плакал, неудачно рисуя картину, отлично им задуманную. В церкви полтавской военной гимназии есть образ царицы Александры, рисованный Шевченком; иконостас был заказан в Петербурге в то время, как он был учеником Академии. Впрочем, это был вечный ученик, вечный труженик, вечный страдалец».

В 1840 г. Шевченко в первый раз издал сборник своих стихотворений, который сделался скоро весьма популярным, особенно в Южной Руси. Тогдашняя южнорусская молодежь заучивала на память стихи Шевченка, которые, кроме изданной книги, расходились по Южной Руси во множестве тетрадок, с удовольствием переписываемых; альбомы даже сельских барышень наполнялись стихотворениями Шевченка, рядом с стихотворениями Пушкина и Лермонтова.

Весьма замечательно то обстоятельство, что иной раз прежде выхода в свет сочинения Шевченка были уже известны по хуторам Южной Руси. Так, в 1857 году г. Кулиш нашел поэму «Наймичку» в затасканном и весьма неправильно исписанном альбоме какой-то уединенной мечтательницы, а может быть, и веселой подруги целого общества сельских красавиц *. До тех пор г. Кулиш ничего не знал об этой поэме, и самое имя автора ее было тогда ему не известно.

Такая любовь к Шевченке совершенно понятна: он был выразителем народных чувств и умел выразить их с неподражаемою простотою и силою.

Поэтому не удивительно, что в Южной Руси существует о Шевченке много рассказов и анекдотов. В них часто попадается вымысел, но тем не менее они уже важны потому, что показывают, как относится к поэту народ, на языке которого он писал и к которому с такою любовью относился. Между тем на такие рассказы и анекдоты биографы Шевченка до сих пор совершенно не обращали внимания.