Сюжеты, лежащие в основе поэмы М.В. Лермонтова «Демон»

Мифологическая основа.

В основу сюжета поэмы положен библейский миф о прекрасном архангеле Деннице, восставшем против Бога, изгнанном из небесной обители, и превращенном Богом в духа зла. В редакции 1831 года Демон — один из ангелов, изгнанных с Денницей. Но в поэме Лермонтова это не существенно, потому что читателя захватывает противоречивый мир героя. Можно представить что Демон — это обожествленный человек или очеловеченное божество. По выражению В. Рзанова: «Все — антропоморфично в небе, все — богообразно на земле». В Демоне живут не чувства, а страсти. Гнев, радость, любовь, переполняющие душу героя. И в то же время он спускается на землю, любит земную женщину и в земной любви ищет возрождение.

Нельзя забывать, что Демон по своей функции разрушитель. Печать демонизма способна отравлять и убивать даже самые чистые души; не потому ли что Сатане и его последователям в Библии пророчат вечную смерть? Обещая Тамаре бездну познания, Демон произносит слова: «Я царь познанья и свободы…» Эти слова здесь не случайны: ведь только через познание законов мироздания, познание себя самого человек обретает истинную свободу, а неведение приводит к несчастьям. Образ Прометея, несущего людям божественный огонь познания, возможно, и в Демоне живут черты древнего титана-борца, пострадавшего за проявление собственной воли. Если сравнить эти два образа, то, действительно, можно найти общие черты присущие данным героям.

Слеза Демона — огненная текучесть страдания, раскаленная лава могучего сердца — «чудо» преображения. Автор поэмы пытается творить миф, подобно античному поэту (Софоклу, например, сочинившему самоослепление Эдипа), едва не теряя из виду библейский источник, по крайней мере, отвлекаясь от его незыблемого авторитета. Речь идет о попытке обратиться посредством художественного образа к мифологическому основанию, вывести на сцену добиблейского прото-Демона. Освобождение мифологического героя от канона Священного Писания — такова постромантическая направленность поэтической мысли автора.

Есть отступления и в построении образа мироздания, в общих чертах соотносимого с христианским. Эдем, так назван в поэме мир небесной гармонии, обитель ангелов и бога, соседствует с «грешною землей». Но ада, третьей составляющей, в «Демоне» нет. В новой области «синего эфира», куда зовет Демон свою возлюбленную, будут собраны только красоты земли и неба. Обещаны Тамаре чертоги «из бирюзы и янтаря», наряды, сотканные из живой красоты цветов. Глубинным источником этой яркой романтической образности выступает песенно-сказочный близкий мировому фольклору мир. Красота издавна сравнивалась с румяной зарей, а платье царевны чаще всего выткано живыми цветами и звездами, узнаваемы и драгоценные инкрустации волшебного царства.

Прожженный слезою камень, след великой муки, символизирует лермонтовского Демона, как низвергающийся тяжкий камень — Сизифа или камни, завороженные пением, — Орфея. Герои мифа деятельны. «Иногда действуют по инициативе богов или с их помощью, но, как правило, гораздо активнее богов. Эта активность способствует формированию смелого, неистового, склонного к переоценке собственных сил, героического характера (Гильгамеш, Ахилл, Нибелунги и т. д.), что приводит к богоборчеству героя (Прометей, Амирани…).

Наряду с этим, в поэме «Демон» ощутим другой мифологический слой, о котором писал В. В. Розанов. Он входит в художественный мир поэмы через фольклорную традицию, элементы поэтики древней восточной литературы, некоторые жанровые формы духовной поэзии. Они уже претворили миф в поэтическую структуру, но сохранили еще с ним внутренние связи.

Присутствующие в поэме Лермонтова традиции национального мифа, фольклора, древней поэзии изучались сравнительно немного. Чаще всего исследователи только отмечают их наличие, не соотнося с общим художественным строем поэмы. Это образ Амирани, грузинского Прометея, упоминание о котором имеется во второй части кавказских редакций «Демона» и многочисленные кавказские легенды о горном духе, полюбившем девушку. Почти не обращалось внимание на то, что, соединяясь с мифом о падшем ангеле, они возвращают Демона на его прародину — Восток, где, как писал современник.

Лермонтова, Н. Т. Муравьев, «была колыбель таинств, где совершилось грехопаденье человека и искупление его».