Системность правовых проблем интернет-права

Интернет-право характеризуется предметным единством, обусловленным системными правовыми проблемами правовых отношений в сети Интернет. Почему данные проблемы могут быть охарактеризованы как системные? Во-первых, они могут возникать в правовых отношениях различной отраслевой принадлежности, и в этом смысле они универсальны. Во-вторых, как минимум общие системные проблемы проявляются преимущественно в совокупности, что обусловлено архитектурой сети Интернет и принципами работы современных компьютерных технологий в целом.

К числу общих системных правовых проблем, которые присущи типичным отношениям в сети Интернет, относятся следующие:

• 1) идентификация пользователей. Любая коммуникация, опосредуемая компьютерными технологиями в целом и, в частности, сетью Интернет, не может набежать юридического разрыва между реальной личностью участника взаимодействия и «терминалом», через который он взаимодействует. Даже при условии многоступенчатой системы верификации сетевой идентичности никогда нельзя полностью исключить вероятность того, что взаимодействие в сети Интернет осуществляется не с тем субъектом, который указан. Но проблема идентификации пользователей сейчас актуализируется и в обратном аспекте, через законодательство о персональных данных: если пользователя можно идентифицировать, то с учетом его особой уязвимости в глобальном международном информационном пространстве его права как субъекта персональных данных следует защищать;
• 2) определение юрисдикции. В отсутствие полностью разделенного на национальные сегменты Интернета (даже при реализации данного гипотетического сценария, только в меньшем масштабе) потенциально любые отношения в сети Интернет могут предполагать наличие «иностранного элемента», как этот термин понимается в классическом международном частном праве и других отраслях. В свою очередь, осложняет ситуацию и факт возможности доступа к сетевым ресурсам также из потенциально неограниченного количества юрисдикций. Чаще всего отношения в сети Интернет предполагают наличие иностранного элемента как минимум, в потенциальной форме и на особом уровне интернет-архитектуры, поскольку адресация и маршрутизация в Интернете как таковая на данный момент в потенциально каждом случае может осуществляться с участием зарубежных информационных посредников;
• 3) ответственность информационных посредников. Условно историческими «информационными посредниками» можно было считать даже книжные издательства. Вместе с тем объем возможностей, но контролю за оборотом информации книжных издательств несопоставимо мал по сравнению с тем объемом, который есть, например, у социальных сетей. Неудивительно, что государства по всему миру сейчас обращают пристальное внимание на определение тех условий, при которых информационные посредники могут нести ответственность за информацию, размещаемую пользователями. Ответы различаются от юрисдикции к юрисдикции. Данная проблема тесно связана как с вопросами ограничения распространения информации, противоречащей основам правопорядка и нравственности, так и с особенностями защиты авторских прав в цифровую эпоху.

Принятый в настоящем издании методологический подход предполагает, что общие системные проблемы правового регулирования отношений в сети Интернет реально или потенциально проявляются во всех случаях, когда в общественных отношениях используется глобальная информационно-телекоммуникационная сеть. В то же время можно выделить как минимум несколько частных системных правовых проблем сети Интернет, которые проявляются только в определенных случаях, связанных с природой или отдельными функциями интернет-сервисов:

• 1) пиринговые технологии. Отличие одноранговых сетей, построенных по пиринговым технологиям, от «обычных», заключается в том, что в рамках такой сети каждый пользователь, оперирующий полноценным узлом такой сети, является как бы одновременно «сервером» и «клиентом». В юридическом смысле это означает, что такой пользователь является не только пассивным потребителем информации или услуг, но и активно их производит. Это приводит к несколько необычному выводу, к которому действующее право, тем не менее, подталкивает при буквальной интерпретации: каждый из пользователей пиринговой сети может рассматриваться как полноценный нарушитель или лицо, которое в полной мере осуществляет правомерное действие (при этом выступая не в качестве «потребителя», а в качестве «профессиональной стороны). Характерные примеры — это торренты, используемые для распространения контента, где каждый участник не только получает, но и воспроизводит контент, если только он не заблокировал для себя такую возможность. Еще один актуальный момент — это криптовалюты, например, Bitcoin, где каждый из участников сети, имеющий установленный клиент Bitcoin и установивший специальное «майнинговое» программное обеспечение, по сути, представляет собой эмитента криптовалюты, а не только ее пользователя. Одностороннее применение позитивного права, не рассчитанного на данные технологии, позволит рассматривать в качестве нарушителей (в определенных случаях, даже в смысле уголовного права) буквально миллионы пользователей, что свидетельствует, скорее, о необходимости изменения общих правовых подходов к данным технологиям;
• 2) интернет-гипертекст. Очевидное отличие сети Интернет от иных средств обращения с информацией заключается в том числе и в феномене гипертекста. В узком смысле слова гипертекст в интернет-контексте можно определить как текст, содержащий отсылку, посредством которой пользователь может перейти к другому тексту. Гипертекст, таким образом, позволяет пользователям размещать ссылки на материал, не размещая сам материал, и в этом смысле он напрямую связан с проблемой ответственности информационных посредников. В несколько более широком смысле слова как интернет-гипертекст могут также пониматься любые ЛР1, позволяющие осуществлять предварительный просмотр информации, размещенной на интернет-ресурсах других пользователей, не размещая эту информацию на ресурсе информационного посредника. Сама проблема информационных посредников получает дополнительную модификацию — может возникать вопрос об ответственности лица, разместившего гипертекст, в том случае, если содержание отсылки изменилось (например, научная статья по ссылке была заменена в результате несанкционированного изменения злоумышленником на порнографические материалы);
• 3) автоматизированные действия. Отличие компьютерных программ от других инструментов, используемых человеком, заключается в их природе — они запрограммированы на выполнение определенных действий. В ряде случаев эти действия определяются поступающими внешними данными, а в определенных ситуациях программы могут действовать автономно и, более того, как бы самообучаться, вследствие чего они могут совершать действия, заранее не предусмотренные создателем. Конечно, основываясь на открытых доступных источниках, еще рано развивать предположения о различных угрозах, связанных, например, с вышедшим из-под контроля «искусственным интеллектом», однако уже распространен, например, феномен того, что вредоносное программное обеспечение, подверженное неконтролируемому распространению, может причинить вред настолько широкому кругу субъектов, что создатель такого программного обеспечения мог вовсе и не иметь умысла на причинение вреда такой степени. Соответственно, может возникнуть, например, отнюдь не простой вопрос об объеме убытков (в гражданско-правовом смысле), подлежащих возмещению в результате «действий» компьютерного вируса;
• 4) игровое пространство. Одной из проблем, которая особенно актуализировалась в цифровую эпоху, стала проблема разграничения между вымыслом и реальностью в особом юридическом смысле. Можно легко себе представить случаи, например ответственности за оскорбление, причиненное одним пользователем социальной сети другому. Даже в том случае, если данные их учетных записей не позволят достоверно идентифицировать стороны, нет сомнения в том, что присутствует объективная сторона правонарушения. Иначе обстоят дела в виртуальных мирах, игровых и неигровых (хотя для наглядности рассматриваемую системную проблему имеет смысл в любом случае условно обозначить как проблему игрового пространства). В случае если один из игроков оскорбит другого в игре, с учетом того, что в виртуальном мире они действуют от лица вымышленных персонажей (если речь, конечно, идет об онлайн-ролевой игре), где начинается та граница, после которой уже нельзя сказать, что применяется право реального мира? В некоторых случаях ответ, со всей очевидностью, заключается в том, что такая граница отсутствует — например, в ситуациях, когда игроки в принципе не склонны играть в таком стиле, который предполагает погружение в игровой мир (что в целом свойственно многим игрокам, преимущественно ориентированным на победу, а не на участие — как могли бы подсказать социологические исследования в данной области). Однако есть ситуации, когда игровое пространство четко ограничивает область игры, где право вряд ли применимо. Например, в текстовых многопользовательских ролевых мирах, где разработчиками установлено условие «roleplay enforced» (ролевая игра обязательна), а пользователи в целом поддерживают данное правило, в отношении общения персонажей между собой действует презумпция того, что такое общение принципиально ограничено рамками виртуального мира. В такой ситуации любое оскорбление одного персонажа другим является исключительно игровым действием. Однако спорные ситуации, относящиеся к данному примеру, все же возможны и составляют суть данной системной проблемы;
• 5) виртуальная собственность. В самом широком смысле слова в понятие виртуальной собственности могут быть включены не только предметы, имеющие ценность в пределах одного виртуального мира (например, многопользовательской ролевой онлайн-игры), но и любые объекты, по сути, интернет-инфраструктуры, которые фактически, а в некоторых случаях и юридически, могут выступать объектом гражданского оборота. Наиболее устоявшимся примером могут послужить доменные имена, которые активно включены в оборот и фактически рассматриваются как серьезный актив.

Это интересно Председатель Суда, но интеллектуальным правам и заведующая кафедрой интеллектуальных прав Московской государственной юридической академии им. О. Е. Кутафина, профессор Л. А. Новоселова в статье «Можно ли передать по наследству доменное имя?» рассматривает право на использование доменного имени (доменное имя) как имущественное право, тем самым признавая доменное имя объектом гражданского права, к которому применяются все правила наследования, предусмотренные законом, и делает вывод, что домены являются частью наследственной массы. В целом, возможность наследования аккаунтов (учетных записей) является актуальной дискуссионной темой как в России, так и за рубежом^[1]. При этом практически нет оснований рассматривать доменные имена как объекты именно интеллектуальных прав (возможно, за исключением случаев, когда они содержат в себе творческий элемент и (или) когда их форма защищается как товарный знак).

Различие между общими и частными системными проблемами правового регулирования отношений в сети Интернет заключается в том, что общие проблемы характерны для любых (или потенциально для любых) отношений в сети Интернет, тогда как частные системные проблемы характерны преимущественно для особого круга таких отношений, которые, однако, невозможны без того технологического функционала, который предоставляют информационно-телекоммуникационные сети. В целом же, совокупность данных проблем характеризует предметное единство интернет-права, позволяющее говорить о нем как о самостоятельном правовом институте;

6) накопление и динамика системных правовых проблем. На самостоятельный статус может претендовать системная проблема «авторефлексивного» характера: по мере развития информационно-телекоммуникационных технологий предшествующие проблемы, как правило, не исчезают, а накапливаются по принципу снежного кома. На каждый последующий этап развития интернет-технологий количество системных проблем увеличивается, и между ними возникают новые внутренние взаимосвязи. Кроме того, развитие информационно-телекоммуникационных сетей предельно динамично, что также предопределяет их актуальность.

• [1] Новоселова Л. А. Можно ли передать по наследству доменное имя? // Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2014. № 9. С. 19.