У истоков литературных связей: от Франклина до Лонгфелло

Бенджамин Франклин, ученый, государственный муж, дипломат, просветитель, одна из ключевых фигур национальной истории США и ее символ, был первым американцем, которого узнали в России уже в 1750-х гг., оценив его «мощный и невозмутимый разум». Он поддерживал связи с русскими учеными, высоко ценил М. В. Ломоносова. Они были во многом схожи с точки зрения широты своей деятельности, универсальности талантов и той роли, которую каждый из них играл в науке, культуре и общественной жизни своей страны. Оба — выходцы «из простых» — были национальными гениями, олицетворяли лучшие качества россиян и американцев, воплощали то особое, лучшее, что коренилось в национальном характере.

А. Н. Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву» воздал хвалу Франклину, «исторгнувшему гром с небес и скипетр из рук царей». В радищевской оде «Вольность» также очевиден отклик на войну за независимость. Как показал А. И. Старцев (1909—2005), один из основоположников российский романтики, автор цикла книг о Радищеве, в русской прессе 1770—1780-х гг. наиболее просвещенные россияне высказывали свое сочувствие делу восставших колонистов. Россия если не выступала прямо на стороне колонистов, то провозгласила вооруженный нейтралитет, что существенно пошатнуло позиции Англии, которая в конце концов лишилась своих североамериканских владений.

Ранние американские писатели (Томас Пейн, Ч. Б. Браун, Ф. Френо и др.) были еще малоизвестны в России, но события, в ней происходившие, не остались без внимания американских писателей. Среди них был поэт Джоэл Барлоу (1754—1812), который славил в своих стихах борьбу колонистов и Французскую революцию. Главным делом жизни Барлоу считал сочинение обширного эпоса, призванного прославить Америку. В итоге из-под его пера вышла пространная, но тяжеловесная поэма «Колумбиада» (1807), в которой он явил малоудачную попытку стяжать лавры «американского Гомера». В биографии Барлоу была интересная страница. В качестве президента США он должен был вести переговоры с Наполеоном; в 1812 г. он приехал в Россию, пережил отступление французов, заболел и скончался недалеко от Кракова. Незадолго до кончины в стихотворении «Совет ворону в России» он описывал катастрофическое поражение Наполеона: «меж Москвой и Минском пути забиты мертвецами».

Эпоха романтизма: Ирвинг в России. Как ни примечательны были явления художественной словесности XVII—XVIII вв., образцы религиозной и светской прозы и публицистики колониальной эпохи, «большая» американская литература начинается с эпохи романтизма. В отличие от западноевропейского, он заявил о себе значительно позже и захватил почти все XIX столетие. Романтики Уитмен и Мелвилл творили в ту пору, когда в Европе был расцвет классического реализма, натурализма и символизма, а на пике славы были Бальзак и Диккенс, Бодлер и Золя.

Другая особенность американского романтизма относится к художественно-эстетической сфере. Если для творчества многих европейских романтиков (Гофман, Новалис, Блейк, Шелли и др.) характерны мощь и полет фантазии, устремленность к метафизическим вершинам, ярко выраженное «двоемирие», то поэтика их американских коллег представляется более «приземленной», «материальной», «прозаической». На это, как мы помним, обратил внимание Достоевский, сопоставляя Гофмана и Эдгара По.

Судьба многих ранних литераторов в США сложилась не лучшим образом. Недооцененные на родине (Купер, Уитмен, Э. По), получали признание в Европе раньше, чем в Америке. Собственные художественные богатства романтизма сами американцы открыли с большим опозданием: «романтический бум» начинается в послевоенное десятилетие, в 1920;е гг.

В России же первым получившим известность американским романтиком был Вашингтон Ирвинг, сыгравший пионерскую роль в становлении новеллы, этого подлинно национального жанра. Ранние упоминания о нем относятся к середине 1820-х гг. Его хрестоматийную новеллу «Рип Ван Винкль» перевел Н. Бестужев, будущий декабрист. Газета «Московский телеграф» сообщала, что Купер и Ирвинг «более всех своих соотечественников заставили Европу обратить внимание на словесность северных американцев». Это было в то самое время, когда на первых американских писателей в Старом Свете смотрели свысока, отказывая им в самобытности, поскольку они якобы «копировали» английские образцы. В 1830-х гг. в «Литературной газете», с которой активно сотрудничал Пушкин, уже печаталось произведение Ирвинга, который упоминается в известной пушкинской статье «Джон Теннер». Пушкин не прошел мимо творческого опыта Ирвинга; тема «Пушкин и Ирвинг» была разработана Анной Ахматовой, которая, в частности, показала, что в «Истории села Горюхино» Пушкин мог испытать влияние ирвинговской иронической «Истории Ныо-Йорка», а в «Сказке о золотом петушке» — ирвинговской «Легенды об арабском звездочете» из его знаменитой книги «Альгамбра», основанной на испанском материале.