Французская поэзия. 
История зарубежной литературы xvii века

«Великий век», «Век Великих». Так часто называют во французском литературоведении семнадцатое столетие. Однако приход его отмечен соперничеством подлинно великого ренессансного поэта Пьера де Ронсара (1524—1585) и значительно уступающего ему по масштабу придворного поэта Генриха III Филиппа Депорта (1546—1606), причем публика в целом склонна была предпочесть последнего. Сознательное стремление поэтов Плеяды к созданию элитарного поэтического наречия, постоянные усилия по обогащению литературного словаря за счет использования неологизмов, архаизмов, заимствований, употребления уменьшительных суффиксов, активное привлечение и сложное философское толкование образов античной мифологии — все это в конце концов сыграло с ними злую шутку, заставив читателя искать более доступной поэзии. За бедностью языка Депорта, особенно заметной в сравнении с ронсаровским, стоит попытка очистить поэзию от непонятного, отсев редких или заимствованных слов, желание сделать античную мифологию пусть более шаблонной и примитивной, но и более системной, не отвлекающей мысль читателя от самого предмета поэтического творчества. Однако, несмотря на видимые творческие расхождения, для литераторов XVII в. Ронсар и Депорт были представителями поэзии одного рода. Не случайно в будущем оппоненты Ф. Малерба, возражая ему, будут апеллировать одновременно к авторитету Ронсара и Депорта, которого он презрительно называл «poetastre» — «скверным поэтом»; да и для самого Малерба Депорт был прежде всего продолжателем Ронсара. Творчество Депорта, так же как и ранняя поэзия Ронсара (в частности, его «Любовные стихи» 1552- г.), и наследие Меллена де Сен-Желе (1491 —1558), чьим непосредственным продолжателем считается Депорт, воплощали один и тот же поэтический стиль — неопетраркизм, который сохранит популярность до середины двадцатых годов XVII в. Неопетраркизм представляет собой особый код со своим набором топосов и тем, определенной грамматической организацией поэтического текста, регламентированным лексическим составом. Однако если уже зрелые Ронсар и Дю Белле (1522—1560) высмеивали «неискренность» неопетраркистской поэзии, то нет ничего удивительного в том, что поколение рубежа веков прекрасно осознавало условность петраркистской поэтической модели, недаром в 50—70-х годах XVI в. появляются своеобразные «словари» неопетраркистского языка — нечто вроде сборников приличествующих поэтических формул, уместных сравнений и метафор. В любом случае очевидно, что Депорт и его последователи тяготеют скорее к ограничению поэтического языка, нежели к его расширению.