Выше мы писали о том, что в лирике Ахматовой присутствуют эпитеты, по частеречной принадлежности относящиеся:
1) к прилагательным:
А бешеная кровь меня к тебе вела Сужденной всем, единственной дорогой.
Так отлетают темную души…
Он награжден каким-то вечным детством…
[6, с. 39].
2) к именам существительным:
Горячий шелест лета…
…песня разлуки…
[6, с. 40].
3) к наречиям:
Дождь косил свои глаза гневливо…
[6, с. 42].
Из зеркала смотрит пустого И что-то бормочет сурово.
[6, с. 42].
Там кто-то беспомощно плачет…
Все мертвенно, пусто, светло…
[6, с. 58].
к глагольным формам, причастиям:
Уколола палец безымянный Мне звенящая оса.
[6, с. 60].
И, говорят, в одном из тех домов Уже ковром закрыт проклятый профиль.
[6, с. 69].
Над вашей памятью не стыть плакучей ивой…
[6, с. 80].
В стихотворениях Ахматовой также есть и субстантивированные формы эпитетов-прилагательных:
Многое еще, наверно, хочет Быть воспетым голосом моим:
То, что, бессловесное, грохочет…
[6, с. 78]. А вот еще:
…тайное бродит вокруг;
Не звук и не цвет, не цвет и не звук…
[13, с. 98].
Говоря о частеречной принадлежности эпитетов, следует упомянуть и о выполняемых ими синтаксических ролях. Так, ахматовский эпитет чаще всего выступает в роли определения:
По шее лебяжьей все также спокоен наклон.
[5, с. 21]. («Клеопатра»).
Реже выполняет функции подлежащего, обращения и дополнения:
И в город печали и гнева Из тихой Корельской земли…
[6, с. 47].
Все грозней бушует, непреклонный, Словно здесь еретиков казнят…
[112, с. 56].
Пророчишь, горькая и руки уронила…
[11, с. 265].
Так как эпитетом могут являться и наречия, и слова категории состояния, то, следовательно, они могут являться в предложении и обстоятельствами образа действия:
Или живым прощаешь благосклонно Твое изнеможенье и позор…
[16, с. 18].
Следил ты уже бесстрастно…
[16, с. 24].
Как беспомощно, жадно и жарко гладит Холодные руки мои.
