Философия в австралии: история, мыслители, проблемы

В результате освоения учебного материала главы студент должен:

знать

• • характеристики австралийской философии;
• • взгляды и подходы основных ее представителей;

уметь

• идентифицировать представителей витгенштейнианства, реализма, «австралийского материализма»;

владеть

• • навыками анализа материалистической теории сознания, метафизического реализма, австралийского либертарианства;
• • навыками поиска информации по философии в Австралии для научной работы.

Философия и в Австралии, и в Новой Зеландии (Австралазии) последние три десятилетия процветала, имея определенное влияние (непропорциональное населению) и на международной арене, уже не говоря о количестве и размерах философских сообществ внутри страны. Широко известны австралийские философы, такие как Артур Приор, Дэвид Армстронг, Дж. Смарт, Фрэнк Джэксон, Дж. Пассмор, Питер Сингер, Женевьева Ллойд, Фута Хелу. Доказательством этому служат их исследования, как и оценки различных выдающихся западных философов, которые регулярно посещают берега Австралии (Ж. Бодрийяр, Р. Хьюс). Австралийская философия может быть охарактеризована (по словам одного из самых ее больших практиков и выдающихся историков философии, Джона Пассмора) как «прямая, ясная, действительная, неуступчивая, натуралистическая, светская, интересующаяся миром, не желающая четко различать между концептуальным и эмпирическим».

В истории становления и развития философии Дж. Армстронг отмечает три главные личности, формирующих философию в Австралии: Джон Андерсон в Сиднее, Джордж Пол и позднее витгенштейнианство в Мельбурне — в частности Дуглас Гаскинг и Уллин Плэйс, Джек Смарт, и Чарли Мартин в Аделаиде. Более развернутую характеристику дает им Дж. Пассмор в своих сочинениях. Вначале австралийская академическая философия по своему содержанию не предполагала ее международное звучание. Нация, по сути, только появился на свет в первый день 1901 г. До этого были королевские колонии, старейшая — в Новом Южном Уэльсе (1788). Это, в полном смысле слова, транспортированная западная цивилизация. Академическая философия, как и наука, зависела от выходцев из Великобритании. Университет Сиднея был организован в 1851 г., кафедра философии была создана в нем в 1880-х гг., но она стала действительно развиваться с прибытием из Глазго Джона Андерсона в 1927 г.

Введение

формальной философии в англоговорящей Австралии действительно было во власти британско-шотландских философов. Первая кафедра философии была создана в университете Мельбурна в 1886 г.

После прибытия Дж. Андерсон энергично развивает метафизическую и несколько догматическую версию реализма. Не имея большого международного признания за свою жизнь, он тем не менее оказал мощное влияние на австралийскую культурную жизнь и на студентов, которые затем достигали существенного присутствия в западной философии. Мыслители, подобно Д. Армстронгу, Д. Маки и Д. Пассмору, хотя и пытались уйти от андерсонианизма, но несмываемая марка «крещения» Сиднеем оставалась с ними даже тогда, когда они приспособились к западноевропейскому философскому профилю.

Более четверти столетия сохранялся контраст и конкуренция между стилем философии Сиднея и Мельбурна. Если в Сиднее ориентация Андерсона была «систематическая, метафизическая и провинциальная», мельбурнская была постепенной, анти-метафизической и (относительно) космополитической. Как непосредственная сила в академической философии, писал Пассмор, система Андерсона умерла с ним в 1962 г., так же как и поразительный контраст в стиле между философией Сиднея и Мельбурна.

После 1940;х гг. в австралийской философии началось столкновение философских групп Мельбурна и Сиднея, которым было нелегко понять друг друга. Интеллектуальный характер этих двух школ был весьма далек друг от друга. Идея о том, что философия была своего рода сбита с толку, и она нуждается в прояснении через язык, была диаметрально противоположной традиционной и классической концепции философии, которая в эмпирицисткой версии превалировала в Сиднее. В значительной степени это был диалог глухих. Для англоязычного философского мира поздний Витгенштейн и лингвистическая философия были модой, не менее модным для Австралии был андерсонианизм. Теперь, когда мода прошла, следы их идей могут быть обсуждены в академическом тоне, что вряд ли было возможно в то время.

С расширением университетов и департаментов философии метафизический акцент Сиднея и аналитического профессионализма Мельбурна слился в технике, которая уже не имеет никакого специфического регионального значения. Общий тон современной австралийской философии остается решительно «аналитическим», хотя имеется существенный интерес меньшинства к «континентальной» философии и некоторые усилия достигнуть урегулирования между ними. Еще одна особенность философии на Зеленом континенте конца XX в. — это развитие феминистской философии и философии окружающей среды.

Академическая философия, как основание почти всей современной философии, эффективно начала австралийскую жизнь в Мельбурне, где первым лектором по логике был шотландский журналист Генри Лаури (1881), ставший впоследствии (1886) первым профессором философии в стране. Логика преподавалась наряду с классической философией. Хотя университет в Сиднее основан в 1850 г., лекции по философии начали читать только в 1888 г. Так что первые жители континента не имели никаких философских предпочтений. Они стали вырисовываться в 1894 г. с назначения Уильяма Митчелла, который читал престижные Гиффордовские лекции в Абердине в 1924—1926 гг.

Философия в Австралии в последнее годы XIX в. имела незначительное воздействие на остальную часть мира и на интеллектуальную или социальную жизнь страны. Философ-идеалист США, Джосайя Ройс, взял отпуск в Гарварде, чтобы приплыть к Антиподам в 1887 г., ища восстановление от депрессии во встречах на этой земле. Восторг от встреч и посещения Австралии и Новой Зеландии способствовал его выздоровлению. После возвращения в США он не дал никаких комментариев относительно состояния философии или университетской жизни вообще.

С полным основанием можно сказать, что в XX столетии австралийская философия была преобладающе идеалистической в ориентации, эклектичной по форме и вдохновленной иностранными моделями по содержанию. Влияние шотландской мысли было очевидно, но время школы здравого смысла было в прошлом. Свою роль в становлении и развитии философии в Австралии сыграли, конечно, Гегель, затем Бергсон, Гуссерль и Эйкен. Последние своими концепциями проявились в преемнике Лаури в Мельбурне, Бойсе Гибсоне. Старший Гибсон заведовал кафедрой в 1911—1935 гг., а его сын, Александр, в 1935— 1965 гг. Старший Гибсон учился в Европе, в Иене, где господствовал в то время фихтеанец Рудольф Эйкен (1846—1926), пытавшийся создать концепцию метафизики духа. Позже он посещал семинары Гуссерля и перевел одну из его книг.

Опора на метафизику — одна из наиболее отличительных особенностей австралийской философской традиции, которая к тому же получила одно из наиболее поразительных проявлений в работе экспатрианта-австралийца Самюэля Александера (1858—1938). Он родился в Сиднее, учился в университете Мельбурна, затем в Оксфорде. Работал в Оксфорде и Кембридже. Во время первой Мировой войны он читал Гиффордовские лекции, изданные затем как «Space, time and deity» (1920). Его трактовка «пространства-времени» представляет бесконечную и непрерывную целостность всех субстанций, существующих до всех субстанций и являющихся материалом, из которого «конструируется материя и все вещи». Многообразие мира возникает из этого «пространства-времени» согласно внезапным скачкам — эмердженциям. Правда, у него недостало аргументов для объяснения становления мира, что привело его к теистическим выводам. Несмотря на его рождение и воспитание, Александер может рассматриваться периферийным австралийским философом, ибо его философская карьера сложилась в Англии, тогда как его способ размышления имел мощное влияние в Австралии через Джона Андерсона и, в меньшей степени, через второго Бойса Гибсона.

Джон Андерсон (1893—1962) учился в Глазго, читал лекции в Эдинбурге. Мышление его было систематическим, с чрезвычайно широким диапазоном. Он разрабатывал вопросы метафизики, эпистемологии, философии сознания, морали, политики и социальной теории, эстетики и литературы, и почти все привлекало внимание интеллигенции того времени. Особый интерес для него представляли Маркс, Фрейд и Джеймс Джойс. В провинциальном Сиднее в эти дни он мог дать философское образование, которое было значительно шире, чем буквально понимаемая западная философия.

Как систематически мыслящий философ, он считал, что в мире постоянно взаимодействуют ситуации в пространстве и времени. Сознание, знание, нравственность, образование, общество — были не более чем эмпирическими реальностями, пространственно-временной реальности. Социальная жизнь рассматривалась им как постоянное взаимодействие различных социальных движений в разнообразных, зачастую непримиримых образах жизни. Когда Андерсон прибыл в Австралию, (1927 г.), его политическая позиция была открыто радикальной. Он поддерживал большевистскую версию марксизма, Австралийскую коммунистическую партию (он даже выступал в качестве советника ЦК и писал в их журналы), что было причиной скандала и в университете, и в городе. Вначале он утверждал, что социализм не только возможен и желателен, но и неизбежен. Затем он все более и более в нем разочаровывается: вначале картиной «фактического социализма» в Советском Союзе, затем в связи с утверждением Троцкого, что «диктатура Коммунистической партии пролетариата» могла быть временной договоренностью с марксистской философской структурой, подкрепляющей социалистическую практику. В конечном итоге от сталинизма он повернул к некоторой разновидности либерально-консервативной политической позиции.

В философии он основал «сиднейский реализм». По его мнению, приемлемая философия должна иметь существенный «размах», быть критичной и способной к формированию идей в каждом аспекте интеллекта и общества. Курсы лекций, которые читал Андерсон, всегда включали какое-то серьезное разоблачение и критический анализ. В этом он напоминал «мастеров подозрения»: Маркса, Фрейда и Ницше.

Мыслитель утверждал, что реальность имеет пропозициональную структуру, то есть для него мир — это в большей степени мир фактов, чем мир вещей. Здесь он в чем-то согласен с логическим атомизмом Рассела и «Трактата» Витгенштейна. Он отверг атомизм в пользу доктрины бесконечной сложности вещей и никогда не понимал позднего Витгенштейна, язвительно высказываясь относительно «лингвистического поворота». Андерсон никогда не признавал новую логику Рассела, но искал возможности, чтобы показать, что все предложения подпадают под аристотелевские «четыре формы» субъектно-предикатных пропозиций. Подобная позиция была основой разработки им своеобразной теории категорий, развивающей Самуэля Александера, который отстаивал реалистическую трактовку пространства, времени и категорий бытия, толкающих его на антисубъективистскую трансформацию Канта.

Особенностями реализма Андерсона были отчетливая эмоциональная аргументация и критика, что было отлично от стилей философии, доминировавших в Оксфорде и Кембридже в 1920—1950;х гг. и враждебных большей частью к систематической, конструктивной метафизике. Поэтому не случайно как он сам, так и круг его учеников термин «критика» использовали в качестве мантры. Кроме того, система обеспечивала всесторонний инструмент для разрушения обычной мудрости дня — религиозной, политической, моральной. Дополнительную остроту обеспечивал специальный словарь, который часто использовал знакомый философский жаргон в незнакомом смысле. Нередко участники обсуждений не всегда понимали терминологию споров. По отношению к Андерсону отмечалась своего рода религиозная, даже сектантская авторитарность его присутствия Как писал поэт Джеймс Макаулей: «Андерсон имел ответ на каждый мыслимый вопрос. Это было — нет».

Его убеждение в правоте своей позиции сказывалось и на достижениях современной математической логики, которую Андерсон отбрасывал с презрением. Логику он основывал на традиционной силлогистической, изобретательно приспособленной, чтобы иметь дело с очевидными ее дефицитами. Для Андерсона те вопросы, которые существенны для многих современных философов относительно роли концептуальных схем в понимании действительности, не были проблемами. Вещи, ситуации, процессы существовали в пространстве-времени, и обсуждение должно проявить внимание к определению истины таких вопросов.

Андерсон вдохновлялся древними греками, особенно Гераклитом и восхищался объективным отношением досократиков, которое он противопоставлял антропоцентрическим, субъективным беспокойствам пост-картезианской философии. Гегель уважался за возможности его мысли. Дж. Мур, Б. Рассел и С. Александер были достаточно критически адаптированы. Пассмор показал, что философские источники его позиции лежат в ранних реалистических концепциях У. Джеймса, У. Т. Марвина, Р. Б. Перри, и что наиболее важно, С. Александера.