Заключение. 
Культурно-историческая антропология

Эволюция современного человека рассматривается в настоящем исследовании в ее культурной преемственности антропосоциогенезу и в ее качественном от него отличии, имея в виду, что культурные основания антропосоциогенеза обнаруживались прежде всего в реализации возможностей снятии биологического социальным, в то время как культура современного эволюционирующего человека снимается его социальной и личностной активностью, преобразуемой при этом так, что эта последняя принимает новую форму культурности, посредством которой, в свою очередь, становятся социальность и личность этого человека.

В многообразных формах становления человека культура предстает отнюдь не «средой», не пространством необходимых и случайных обстоятельств, а фактором процессов многомерного диалектического их снятия трудовой деятельностью общественного индивида, — фактором, образованным посредством и содержанием его социальной и личностной активности, в присущих человеку формах становящегося бытия, посредством которого осуществляется воспроизводство человека в современных и опережающих его бытие системах или типах культурности (человечности) умственного и физического труда, в свою очередь производящего новую его культуру.

Происхождение столь сложной и чрезвычайно динамичной, гибкой и, вместе с тем, весьма устойчивой целостной структуры человечности вряд ли могло осуществляться как одномоментное, взрывное снятие биологического социальным. Скорее всего, это многомерное микро-, макрои мегаснятие было и продолжается как творческий, смыслопорождающий процесс овладения действительностью бытия путем смены форм этого снятия естественного разделения труда общественным. Подчеркнем, что снятие естественности социальностью и личностью не окончилось с началом человеческой истории, а продолжается и будет продолжаться вновь и вновь, ибо, к счастью, человек с его культурой не лишен еще преобразуемой им его природы.

Процесс снятия биологического социальным и одних форм социального бытия другими предполагается поэтому настолько протяженным, что он соизмерим уже не с историческим или социальным временем, а с вечностью, — в том смысле, что сроки и качество эволюции человечества определяется им самим.

Предположение о «большом первоначальном взрыве» — это и предположение о катастрофическом окончании человеческой истории, поскольку такого рода явления одинаково порождаемы внешними, случайными, «чудесными» обстоятельствами и связанными с ними столь же «чудесными» бифуркациями. Рациональное ядро «моментальных» процессов, наивно соотносимых непосредственно с происхождением и нисхождением человечества, состоит на самом деле в том, что нормальное распределение признаков деятельности и активности действительно предполагает «взрывную» природу их перераспределения.

В эволюции современного человека, все большее значение приобретает индивидуальность, субъективность, субъектность и, в целом все более четко конституируемая определенность отношений общественного индивида, фиксируемая не только в понятии личности, но и в несколько непривычном, но столь же необходимом понятии социальности. Но, не принимая этого понятия и не находя социальности «внутри» эволюционирующей целостности человека, пришлось бы разыскивать «социальность» вовне и тем самым поставить вопрос о «снятии» социального психологическим, индивидуальным, т. е., вновь, случайным, от общественного человека независимым, а это противоречит историческим фактам нормального человеческого воспроизводства и, в особенности, нравственным его критериям.

Культура современного человека проявляет, высвечивает его активную целостность как некоторую развивающуюся, идеально и вместе с тем реально существующую общность. Генезис этой категории в гносеологическом плане, можно сказать, конгруэнтен онтологически рассматриваемому генезису целостности общественно-исторического Человека, несводимой к целостности его психики.

В эволюционном процессе, как процессе объективном, существенно важно прояснить механизмы, структуры и функции, этот процесс обеспечивающие. Но нельзя свести эволюцию человека к изменениям в его психологии, — это было бы подобно сведению материи к ее атрибуту, — движению. Скорее наоборот: те понятия, которыми до сих пор оперировала психология, оказываются в настоящее время переосмысленными как философско-антропологические и культурологические. Это означает, что психологические термины перестают существовать в качествах эмпирических «вещей», — они вновь приобретают необходимое, имманентно им присущее свойство идеальности и статус возрожденных смыслов философских категорий, снимающих собой обыденные смыслы «старых» понятий. При этом, в своем преобразованном виде указанные категории остаются и в психологии, как и в любой другой науке, предметное, понятийное поле которой может быть возделано культурой творческого философского его осмысления.

Подобным образом, и активная эволюция не может осуществляться благодаря одному только наличию культурных ее оснований, — эти основания являются результатом социального творчества человека как личности и общественного индивида.

Культурное воспроизводство современного человека во все большей мере уже не осуществляется стихийным и неосознанным образом, поскольку качество и степень проявления целенаправленной, субъектно-определенной активности саморазвития человека в процессе его эволюции стремительно возрастает, особенно в политической, научной и экономической деятельности. В этом состоит глобальный вызов культуры современного человека XXI столетия общественно-историческим и природным условиям, снятие и преобразование которых с необходимостью должно становиться наконец оптимальным, т. е. сообразным человеческому в человеке, естественному в природе и нравственному — в обществе.