Экзистенциализм. 
История философии

Экзистенциализм (от лат. exsistere — существовать, выступать, показываться, становиться, обнаруживаться), или экзистенциальная философия, — не столько единое философское направление с общими исходными принципами, сколько совокупность разных, хотя и близких друг другу, философских концепций. Они начали складываться в 20-е гг. прошлого века. Хотя термин «экзистенциализм» достаточно условен, обычно временем появления экзистенциализма считается 1927 г., когда вышла в свет книга немецкого философа Мартина Хайдеггера (1889—1976) «Бытие и время». Однако философствование «в духе экзистенциализма» начало формироваться еще в XIX в., и первыми предшественниками экзистенциализма были С. Кьеркегор и Ф. М. Достоевский.

После Второй мировой войны экзистенциализм приобретает мировой размах, завоевывая себе сторонников даже в странах, где философские традиции ранее были иными. Но уже в середине 60-х гг. прошлого века экзистенциализм утрачивает былое влияние.

Философы, традиционно относимые к экзистенциалистам, нередко именуют то, чем они занимаются, иначе: Хайдеггер — «фундаментальной онтологией», Карл Ясперс (1883—1969) — «философствованием на уровне экзистенции» и т. д. Только Жан-Поль Сартр (1905—1980) признает термин «экзистенциализм» вполне своим.

Кроме этих философов к экзистенциально ориентированным философам обычно причисляют Г. Марселя, М. МерлоПоити, А. Камю, Н. А. Бердяева, Л. Шестова, X. Ортегу-иГассета и др. В учениях этих и близких к ним философов фигурируют родственные темы, настроения, понятия.

К своим предшественникам экзистенциалисты обычно относят помимо Кьеркегора и Ф. М. Достоевского, также Б. Паскаля, Августина и даже Сократа.

Экзистенциализм не случайно называют «философией кризиса». Он представляет собой философское выражение глубоких потрясений, постигших западную цивилизацию в первой половине прошлого века. У людей, переживших Первую мировую войну, обманчивую стабилизацию 1920—1930;х гг., приход фашизма, гитлеровскую оккупацию, экзистенциализм вызвал интерес прежде всего потому, что обратился к проблеме критических, кризисных ситуаций, попытался рассмотреть человека в его «хождениях по мукам», в переживании им жестоких исторических испытаний. Для экзистенциализма характерен, однако, протест против личной капитуляции перед «глобальным кризисом» и новое определение предмета философии, ее задач и возможностей.

Человек. Экзистенциализм не пытается проникнуть в методологические тайны науки, раскрыть природу искусства, морали и религии, предложить новые глобальные философские конструкции. В центре внимания экзистенциализма вопросы индивидуального существования человека: вина и ответственность, решение и выбор, отношение человека к своему призванию и к смерти.

С самого своего возникновения экзистенциализм видит свою задачу в том, чтобы:

• • оставить в стороне «мировую историю» с ее стадиями и периодами, тенденциями и закономерностями;
• • сосредоточить внимание па временной структуре «любой и всякой» индивидуальной жизни, на фазах осуществления неповторимо личной судьбы;
• • после того как эта структура будет аналитически прояснена с помощью специфических, только ей адекватных категорий (экзистенциалов), вновь вернуться к проблеме строения «мировой истории» и решить ее, но уже без всяких мистификаций.

Формула Сартра «Существование предшествует сущности» означает, что изначально человек — ничто и никто. Эго и есть его онтологическая основа. Человек определяет себя, всякий его поступок формирует и оформляет его.

Однако человек в качестве экзистенции неопределим. То, что может быть все-таки определено, не есть он сам. Прошлое не властно над человеческой экзистенцией. Последняя устремлена в будущее. Пребывание человека во времени — признак этой устремленности, фундаментальной безосное— ности человека. Ставшее — только фальсификация времени. Человек как экзистенция не может быть предметом, т. е. чем-то себе тождественным. Он всегда иной. Безосновность является тем, что постоянно тяготит человека.

Экзистенциализм Сартра глубоко субъективен. Человеческая сущность и сама субъективность не имеют для него значения. Эту сущность мы сами создаем в зависимости от того, как мы существуем, какой делаем выбор и как действуем в окружающем мире. Подобным же образом наша субъективность не является чем-то постоянным, ей нельзя дать точное и окончательное определение. Она непрерывно формируется, постоянно развивается как результат нашего образа жизни.

Экзистенциализм хочет быть философией конкретного, поэтому он исходит из ситуации фактичности человека, из того, что человек «просто есть». Эта «простота естества» выражается, в частности, в категории «ситуация», которая фиксирует исходную вовлеченность человека в мир. Разум человека — не «чистая доска» Локка, потому что человек не один в мире. Он заброшен в мир и с самого начала обнаруживает себя в связи с миром. Он понимает мир, участвуя в нем, будучи обусловленным своей жизненной ситуацией.

Ранее философия стремилась увести человека от забот, чтобы он смог найти себя. Но именно заботу Хайдеггер делает ключевым моментом человеческого бытия. Об этом же говорит и Ясперс, обсуждающий пограничную ситуацию. Именно в ней человеку открывается Иное, Объемлющее, благодаря чему он уходит от зацикленное™ на себе. Пограничность складывается в силу вовлеченности человека в конкретную жизнь.

Начиная с Античности человек определяется как разумное животное. Хайдеггер считает, однако, что человек задается более глубокими элементами, нежели разум. Человек, по Хайдеггеру, — это сущее, вопрошающее о смысле бытия. Но человек также такое сущее, которое не позволяет свести себя к бытию. Он не может быть только объектом, вещыо среди вещей.

Человек является существом, которому суждено пребывать в истории, и не в состоянии прожить вне общества. Но человек — это также существо, способное стойко перенести саму перспективу заката истории и общества. Не существует события, которому он побоялся бы вз['.тянуть в глаза. Ясперс говорит, что если бы даже история пришла к концу (к мировой катастрофе, прогрессирующему вырождению человеческого рода и т. п.), то и это не могло бы служить оправданием полного упадка и беспринципности. Подлинный человек и в этих условиях остался бы верен однажды принятому внутреннему убеждению. Он просто пребывает в истории, стихийно вовлечен, «заброшен в нее», а не создан ею. Человек заглядывает в будущее, пытается распознать социально-исторические тенденции не для того, чтобы найти свои жизненные цели: его убеждения и цели уже при нем. Его интересует лишь то, какая ситуация его ожидает, в какой обстановке ему придется отстаивать свое личное кредо.

Человек является существом, приносящим свою жизнь в жертву своему предназначению. Ранее философия выводила эту «готовность к жертве» из разумности человека, из истории, принуждающей человека к самоотречению и т. п. Экзистенциализм говорит, что готовность человека к самопожертвованию является просто изначальным, само собою разумеющимся определением личности. Дело не в том, что в мире существуют идеалы, ради которых человек готов к самоотречению. Оно в том, что человек просто не в силах существовать, не посвящая чему-то свою жизнь. Эта фундаментальная предрасположенность человека особенно наглядно проявляется тогда, когда все социально устойчивые ценности рушатся, когда человек сам ищет для себя достойное бремя. «Желать безусловного, стремиться посвятить себя безусловному» — в этом сущность человеческого «я».

Как пишет испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1893—1955), наше высшее решение, наше спасение состоит в том, чтобы найти свою самость, вернуться к согласию с собой, уяснить, каково наше искреннее отношение к каждой и любой вещи. Не важно, каким это отношение может быть — мудрым или глупым, позитивным или негативным. Важно, чтобы каждый человек в каждом случае думал то, что он действительно думает. Бытие человека в мире — это судьба-призвание, которой он беспрекословно, стоически подчиняется; история же — эго судьба-ситуация, которую он безропотно переносит.

Выбор самого себя — принцип, сформулированный еще Кьеркегором, полагавшим, что Бог — это высший нравственный судья. Его не интересует знание или незнание человека, понимание или непонимание им истории. Бог спрашивает человека только об одном: жил ли он в согласии со своими собственными убеждениями, следовал ли заложенному в нем голосу совести?

Как здесь-бытие (наличное бытие) человек всегда находится внутри ситуации, заброшен в нее и активно соотносится с нею. Бытие человека — это его экзистенция, бытие, могущее быть. В нем и природа, и сущность человека. Но возможное бытие означает проектирование. Поскольку человек проективен, мир — это не реальность, предназначенная для созерцания, а комплекс инструментов для человека. Бытие-в-мире изначально отсылает к миру как к проекту.

Экзистенция. Являющееся одним из центральных в экзистенциализме понятие экзистенции обозначает конкретное бытие, существование в его простой фактичности. На русский язык переводится как «существование». Экзистенциальный — относящийся к существованию, ссылающийся на него.

Термин «экзистенция» вводится в философию в Средние века и обозначает специфический способ бытия вещи, производный от какого-либо другого бытия. Начиная с Кьеркегора и особенно с экзистенциализма термин употребляется для описания специфически человеческого существования в его безосновности и беспредпосылочности.

У Хайдеггера экзистенция — это бытие-впереди-самогосебя, проецирование себя в будущее, «бытие того сущего, которое открыто для откровенности бытия, в которой оно находится благодаря тому, что переносит ее»; этим сущим является человек, переносить что-нибудь означает заботиться о чем-нибудь. Для Г. Марселя экзистенция — личностный, сугубо человеческий способ существования. У К. Ясперса экзистенция обнаруживает себя в пограничных ситуациях выбора и принятия решения.

Термин «экзистенция» фиксирует некоторую переходность. Бытие выступает на поверхность, становится видимым. Человек переходит к бытию, открывается ему, переживает его присутствие. Экзистенция — это то, где бытие показывает себя; она, так сказать, «светлое место бытия». Как феномен бытия экзистенция переживается. А так как она переживается, то и понимается, причем понимается именно в переживании.

Экзистенциализм имеет открытую антинаучную направленность. Как отмечает Хайдеггер, наука не может мыслить, она лишь вычисляет, калькулирует. Экзистенцию нельзя «схватить». По отношению к ней бесполезно находиться в положении «вненаходимости». Напротив, человек сам оказывается ею «схвачен».

Экзистенция невозможна при наличии дистанции между субъектом и миром. Субъект не является противоположностью объекта. Экзистенция — это исходная неразделенное™ мира и личности, «в-мире-бытие», как говорит Хайдеггер. Философия как непосредственное размышление о переживаемом бытии является со-бытием. Нельзя сказать вслед за философами Античности: сначала жить, потом философствовать. Экзистенциализм отвергает идеал истины Нового времени, с точки зрения которого истина — это взгляд бесстрастного мудреца, абсолютного наблюдателя. Бесстрастная, незаинтересованная мысль является бесплодной. Не должно быть разрыва между бытием мысли и познаваемым человеком бытием.

Смерть. Человек может расходовать собственную жизнь, как ему заблагорассудится: прожить ее с пользой или растратить на пустяки. Он может быть кем угодно, но он не может не умереть. Смерть становится, таким образом, реальностью, той экзистенцией, которой больше нет.

Самое адекватное знание о природе человека — это сознание им собственной смертности и того неизбежного несовершенства, которое присуще каждому индивиду. Ясперс называет это сознание «единственным небожественным откровением»; Хайдеггер определяет человеческое бытие как бытие-к-смерти; окончательное поражение, вторит ему Сартр, есть наиболее общая правда жизни.

Считая, подобно религии, смерть самоочевидной абсолютной границей любых человеческих начинаний, экзистенциализм не предлагает, однако, человеку никакой потусторонней перспективы. Человек не должен убегать от сознания своей смертности и постоянно помнить о суетности всех своих практических начинаний.

Пока человек жив, смерть пребывает в качестве возможности-угрозы сделать все прочие возможности невозможными. Смерть как возможность, заключает Хайдеггер, перекрывает пути самореализации. Со смертью исчезают все возможности строить проекты, выбирать и реализовывать.

Сознание человека постоянно озвучивает смысл смерти, обнажающей ничтожность любого его проекта. Осознание смерти, суетности каждого проекта обосновывает историчность экзистенции и ее неполноту. Подлинная экзистенция есть бытие-к-смерти. Только приблизившись к постижению смерти как невозможности существования, человек находит себе подлинное бытие. Стать свободным перед лицом собственной смерти — значит распознать среди суетных такие возможности, которые, будучи правильно выбранными, окажутся недостижимыми для смерти.

Для Хайдеггера истина — это не результат сравнения представлений и не соответствие представления реальной вещи. Истина не является и равенством познания и предмета, одного сущего (субъекта) и другого сущего (объекта). Истина как истинное бытие, как открывающее бытие укоренена в способе бытия человека, которое характеризуется как раскрытостъ. Его модусы, или способы, существования: заброшенность и фактичность (прошлое); впадение, потерянность в мире, господство любопытства, двусмысленности (настоящее); проект, истина экзистенции (будущее). У позднего Хайдеггера истина — это несокрытость. Истина как правильность представления полностью зависит от истины как несокрытости сущего. Хранительница истины — поэзия, являющаяся сущностью искусства. Истина оказывается, таким образом, по существу тождественной бытию.