Личность художника слова сказывается в его стиле и методологии. Замкнутость Готорна была свойством его характера и, возможно, им усвоенным «имиджем». Он хотел исключить из своих книг автобиографические мотивы. «Я стараюсь скрыть индивидуальные черты своего характера; я не принадлежу и никогда не принадлежал к тем чрезмерно хлебосольным людям, которые предлагают своим возлюбленным читателям лакомое блюдо из собственного сердца в мозговой подливке», — признавался Готорн. Но литератор (об этом говорит и пример Флобера), как бы он ни декларировал свое бесстрастие, пишет «кровью сердца». И словно полемизируя с собственными эстетическими признаниями, Готорн в предисловиях к своим произведениям разъяснял и комментировал замыслы, признавался в недостатках, без обиняков свидетельствовал о творческих муках. В романе «Алая буква» он вложил в уста героя, священника Артура Диммсдейла, слова, безусловно, созвучные его писательской позиции: «Говори правду! Говори правду! Говори правду! Не скрывай от людей того, что есть в тебе, если и не дурного, то хоть такого, за чем может скрыться дурное!» Но, конечно, «правда жизни» для него как романтика не означала «зеркального» отражения действительности, но включала в себя глубоко личное, преображенное ее видение.
Две особенности характерны для творчества Готорна: во-первых, пристальное внимание к нравственно-этическим проблемам; во-вторых, тяготение к историческому прошлому.
Писателя всегда волновали проблемы Добра, Зла, Совести, Долга. Он понимал, что Зло не только вне человека, но и в его сердце. В «Алой букве» он так характеризует Артура Диммсдейла: «Его умственная одаренность, нравственные представления, способность загораться чувством и заражать им других находились в состоянии нечеловеческого напряжения из-за вечных мук и угрызений совести…» — и добавляет: «Он переживал их горе, как свое, и умел поведать о собственных страданиях тысяче других людей в потоках горделивого и убедительного красноречия». То же правомерно отнести к самому романисту.
Приверженец романтической поэтики, Готорн исходит из того, что обыденное, бытовое противопоказано искусству, а его сфера — исключительное, неординарное. Не прозаическая реальность, не повседневные заботы человека, а его сердце, нередко разрываемое противоречиями, — вот предмет внимания художника. Сюжеты многих своих произведений он черпает из хроник, легенд, эпизодов пуританского прошлого.
