Теория игр и основания социализации

Общение при помощи значимых символов становится одним из оснований формирования личности. Другие предпосылки ее формирования обнаруживаются в играх, которые подразделяются на игры без правил, или игры типа play, и игры с правилами, или игры типа game. В ходе игр первого типа «дети сознательно принимают роль другого» [Мид, с. 225], в отличие от играющих животных, которые просто обмениваются стимулами и откликами. Так, ребенок играет с воображаемым другом, принимая «простейшую форму инобытия самости» [Там же]: он говорит за себя, затем за своего alter ego, вновь за себя и опять за воображаемого собеседника, возможно, воплощенного в кукле, солдатике или иной игрушке. «На этой ранней стадии он переходит от одной роли к другой так, как ему заблагорассудится» [Там же, с. 226]. Таким вот образом, играющий учится принимать на себя определенную роль, а позднее в подобных же играх он может проверять и совершенствовать это свое умение. В играх с правилами, в которых всегда возникает необходимость общения с реальными, а не воображаемыми, другими, причем эти другие могут представлять собой команду или иное игровое сообщество, ребенку «необходимо иметь установку всех других вовлеченных в это соревнование индивидов» [Мид, с. 228]. Таким образом, игрок вступает в контакт с «обобщенным другим» (командой, компанией, коллективом и т. п.), приучаясь жить в такого рода сообществах и занимать в них определенное положение. Мид выделял две стадии полного развития личности, в общих чертах соотносимые с видами игр. На первой из них личность «конституируется просто организацией отдельных установок других индивидов по отношению к нему самому и друг к другу» [Там же, с. 232], на второй — личность «конституируется организацией не только этих отдельных установок, но также и социальных установок обобщенного другого или социальной группы, к которой он принадлежит как некоего целого» [Там же]. Благодаря играм типа game ребенок «становится чем-то, что может функционировать внутри организованного целого и, таким образом, нацеливается на самоопределение своего отношения к группе, к которой он принадлежит. Этот процесс … превращает … в самостоятельного члена сообщества, к которому он принадлежит» [Там же, с. 234]. Поскольку личность представляет собой систему ролей и положений, игры того и другого типа и становятся основанием социализации, достижения личностной идентичности. Мид подчеркивает различие между активным смыслом собственного «я» (или I) и пассивным смыслом (или Me). Активное начало, self или индивидуальность, проявляется в действии, тогда как пассивное начало связано с формирование привычек и устойчивого комплекса свойств.

Кули развивает теорию взаимодействия в коммуникативную теорию личности, или т. н. «теорию зеркального „я“». В соответствии с этой теорией наше «я» дано нам прежде всего как источник действия, направленного на достижение желательного результата. При исполнении действия мы сталкиваемся с препятствиями, которые прямо или косвенно связаны с действиями других людей и которые вынуждают нас определить заново собственные свойства. Тем самым мы возвращаемся к определению собственного «я», но уже как носителя определенных свойств. Кули замечает, что «сознание и взрослых, и детей живет в нескончаемой беседе» [Кули 2000, с. 71−72]. Общение с реальными собеседниками сменяется общением с воображаемыми собеседниками, «люди сильно разнятся по живости их воображаемого общения» [Там же, с. 75], причем Кули подчеркивает не только то, что такое общение неизбежно, но и то, насколько оно практично и полезно. Уильям Джемс выделял физическую, социальную и духовную личности, противопоставляя личность, или то, что человек называет своим, самости или индивидуальности, инстинктивному и активному началу индивида. Следуя Джемсу, Кули подчеркивает: «Социальный опыт — это содержание воображаемых, а не материальных контактов; а у воображения столько вспомогательных средств, что едва ли можно судить о чьем-то опыте просто по внешнему течению его жизни» [Там же, с. 105]. Не столь важна способность попадать в разнообразные ситуации, сколько способность осваивать их человеческое содержание, руководствуясь симпатией по отношению к другим участникам тех же событий.

Изначальное «ощущение или чувство „я“ можно считать инстинктивным, и его эволюция, без сомнения, связана с его важной функцией побуждать к действиям и сводить воедино отдельные действия индивидов» [Там же, с. 127]. Различные самоощущения наполняют собой это чувство «я», возникающее вскоре после рождения и затем сопровождающее каждого индивида, причем новые самоощущения производят и новые внутренние различения в каждом «я». «Конкретное же чувство „я“, присущее зрелой личности, — это целое, состоящее из этих разнообразных ощущений с изрядной долей первозданного чувства, нс затронутого этой дифференциацией» [Там же]. Однако испытанием для такого конкретного чувства «я» становятся многоразличные контакты со значимыми другими. В этих контактах, реальных и воображаемых, предполагающих и кооперацию, и конфликт «я» приходится подтверждать каждый раз заново. «Связанная с мыслью о других людях, идея „я“ всегда есть осознание человеком индивидуальности или своеобразия своей жизни, поскольку именно эту сторону жизни необходимо поддерживать целенаправленными усилиями, и именно она агрессивно проявляет себя всякий раз, когда, по мнению человека, его собственные устремления идут вразрез с устремлениями других людей, с которыми он мысленно себя соотносит» [Кули 2000, с. 133]. Основанием социального и коммуникативного по самой своей сущности зеркального «я» становится присвоение: ребенок присваивает окружающие его вещи, «присваивает» части собственного тела, воспринимая их как «свои» руки или ноги, присваивает жесты и слова взрослых, проявляя в этом процессе присвоения все возрастающую избирательность. Воображение и инстинктивное чувство «я» создают социальное «я», важнейшей способностью которого с течением времени становится способность «представлять себе состояние чужого сознания с большей определенностью, полнотой и проницательностью» [Там же, с. 146].

Теория символического взаимодействия предлагает рассмотрение социализации как принципиально творческого, игрового и неоднозначного процесса. Если, с одной стороны, определение индивида как существа социального — это непременная предпосылка интеракционизма, то, с другой стороны, процесс социализации индивида описан как творческий, художественный процесс.