Теологический антропоцентризм митрополита Климента Смолятича

Климент Смолятич (умер после 1164) в 1147 г. по воле великого князя киевского Изяслава Мстиславича был поставлен митрополитом Киевским одним собором русских епископов, без согласования с Константинопольским патриархатом, митрополией которого являлась Русская православная церковь. В дальнейшем, вплоть до 1164 г., когда имя Климента исчезает из летописей, он всецело разделяет политическую судьбу своих покровителей, князей старшей линии дома мономаховичей, сыновей Мстислава Великого, внуков Владимира Мономаха — Изяслава и Ростислава Мстиславичей. Основной интригой того времени, развернувшейся вокруг великого киевского княжения, было противостояние Изяслава и его дяди, младшего сына Мономаха, Юрия Владимировича Долгорукого. Эти два князя-родственника на протяжении восьми лет в затяжной межлусобной войне с привлечением громадных людских ресурсов из галичского, черниговского, смоленского княжеств, а также из Венгрии и Польши, оспаривали друг у друга право занимать стол в Киеве. Дважды, в 1149 и в 1154 гг., митрополит Климент был вынужден бежать из Киева, чтобы не пасть жертвой в борьбе двух княжеских корпораций. В период 1155—1157 гг., когда великим князем в Киеве наконец-то стал Юрий, Климент был смещен с митрополичьего престола вновь прибывшим из Константинополя митрополитом-греком Константином по канону официальной процедурой, сопровождаемой проклятием и запретом к служению не только его самого, но и рукоположенных им когда-либо священников и дьяконов. Еще дважды — в 1158 г., после смерти Изяслава и отказа его сына Андрея Боголюбского принять на себя великое княжение Киевское, ив 1163 г., после смерти митрополита Константина, Климент имел возможность вернуться на митрополичий престол в Киеве, но судьба распорядилась иначе, и после 1164 г. его имя больше не упоминается в летописях, в одной из которых к стандартной характеристике «книжник и философ», что часто давалась просвещенным церковным деятелям, оставившим после себя какие-либо литературные произведения или покровительствовавшим летописанию, церквостроительству и иным культурносозидательным делам, было добавлено весьма лестное — «якоже в Русской земле не бяшеть».

Единственным известным текстом Климента является «Послание к смоленскому пресвитеру Фоме», сопровождаемое «разъяснениями» некого монаха Афанасия, отделить которые от творения киевского митрополита невозможно. Творение Климента — это небольшое оригинальное произведение, написанное по поводу обвинений в пристрастии к античной философии и «изложении» Гомера, Аристотеля и Платона. Любопытной характеристикой апологии русского иерарха является то, что он, не отрицая ни знакомства с перечисленными древнегреческими авторами, ни факта «изложе-^[1]

ния" их идей, сообщает Фоме, что «ежели и писал, то не тебе, а князю, да и то не часто». Действительно, в условиях становления отечественной христианской традиции античная культура воспринималась как языческая, и славянские книжники ориентировались преимущественно на классиков греческой церковной литературы. В споре двух древнерусских представителей греческой образованности — Климента и Фомы — присутствует такая мысль: ссылки на «еллинских» философов недопустимы при общении духовных лиц, но уместны при общении с князем. Исследователи предполагают, что «усвоение античной культурной традиции было характерно именно для светской княжеской культуры»^[2].

Весьма важно и то, что Климент и Фома, по сути дела, обсуждают не что иное, как образованность славянскую. Так, Климент сообщает, что в его окружении есть люди, владеющие так называемой схедографией, высшим курсом грамматики в греческом образовании, когда заучиваются упражнения на каждую букву алфавита. Речь в «Послании» ведется о 24 буквах греческого алфавита, но при этом ведется обсуждение умения писать по церковнославянски. Такое представление о едином «еллино-славенским языке» прочно входит в представление древнерусских книжников. В XVI—XVII вв. даже появляются описания этого единого языка — «Грамматика», изданная во Львове в 1591 г., и рукописный букварь, приписываемый братьям Лихудам.

В «Послании» Климента выделяют две части: оригинальное авторское начало и компиляция богословско-антропологического и философского содержания на основе Св. Писания и трудов представителей каппадокийской и антиохийской школ: Феодорита Киррского, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, «Шестоднева» Иоанна экзарха Болгарского, «Диалектики» Иоанна Дамаскина. В идейном содержании текста обращают на себя внимание три основных темы: 1) принцип цели-полезности; 2) принцип ограниченной предопределенности; 3) принцип человеческой телеологической самоопределенности.

1. «Все устраивается, поддерживается и преуспевается силой Божьей, ибо нет другой помощи, кроме Божьей, и другой силы, кроме силы Божественной». Мироздание во всей целостности, каждая из составляющих его вещей не только создаются, но и постоянно «поддерживаются» Божественным присутствием. Это присутствие осуществляется не непосредственно, но как «сила», своего.

рода, действие-энергия. Идея силы со времен возникновения каппадокийской школы рассматривалась в том же ключе, как она будет пониматься в исихазме Гр. Паламы: «к нам нисходят Его энергии-действия, а Его сущность остается неприступной»^[3].

Все сотворенное силой Божьей является сотворенным по принципу цел и-полезности, поскольку «ничего не сотворил Господь без строя и ничего у него не презренно». Каждая вещь, существо, включая человека, занимает свое определенное место, выполняет предназначенные ей функции и находится в состоянии предопределенности своего существования. Так Климент с помощью каппадокийцев выражает идею установленного предела-ограничения, свойственную каждой вещи, знакомую со времен Аристотеля. В качестве доказательства «промысла Божьего» он приводит несколько примеров, в частности «морское животное ехион», целесообразность существования которого заключается в предупреждении кораблей во время бури о прибрежных скалах. Таким образом, возникает мироздание, подчиненное принципу жесткого провиденциального детерминизма.

Целесообразность мироустройства и принцип цел и-полезности реализуется и в обращении Бога с человеком. Климент особенно отмечает два положения. Во-первых, так же как и митрополит Никифор, он полагает, что Бог «премудро управляет и устрояет наше спасение». Это означает, что христианская модель истории человеческой жизни реализуется у Климента по принципу предопределенности, но не более того. Бог, ввиду особого соотношения с человеком, гарантирует ему спасение при соблюдении принципа цели-полезности, то есть если человек, как и другие существа и вещи, занимает отведенное ему место и выполняет предназначенные функции. Но Бог лишь «вкладывает понимание своей премудрости в человека», но отнюдь не принуждает следовать ей. Такое поведение попросту целесообразно и естественно и, что называется, «энергетически оправданно». Хотя далее Климент оговаривается, что Бог «каждому человеку повелевает так, как хочет». И, таким образом, не просто человек как совокупность человеческого вообще, но именно «каждый» находится в поле зрения высших сил-действий, «поддерживается и преуспевается» ими.

• 2. Климент продолжает развивать эту мысль и склоняется к убеждению отсутствия в мироздании раз и навсегда установленного божественного предопределения: существует возможность повлиять на «промысел» Бога. Очевидно, что способа этих «влияний» два. Первый — это неподчинение и самоопределение, что автор не рассматривает, поскольку это путь Люцифера, хотя косвенно и признает возможность такого пути. Это нарушение пределов, данных человеку, и разрушение принципа цели-полезности. Второй способ заключается в молитве-мольбе, обращенной к Богу. В пример приводится ряд случаев христианской истории, среди которых самый яркий — пример с Григорием Богословом. Он, по всей видимости, подчиняясь замыслу силы Божьей, должен был погибнуть при кораблекрушении на пути в Афины. Но, обратившись с жаркой молитвой к Создателю, сумел повлиять на свою судьбу, и был оставлен в живых. Тогда, принимая это положение Климента, следует утверждать, что в этой схеме мироздания есть, во-первых, «промысел» Бога, возникший, как и мир, как и время, в начальный момент творения и содержащий в себе судьбы всего и каждого из всех, и, во-вторых, «поддержание» Бога, который, в заботе об этом мире способен изменять свой собственный предустановленный промысел. Единственным существом, которое способно убедить Бога в необходимости перемен, является человек.
• 3. Человек создан по образу и подобию Бога. Важнейшими его составляющими являются ум (разум и рассудительность), слово, душа, тело, обладающее чувствами. Особенно важно для Климента подчеркнуть исключительность двух уникальных характеристик человека, которые, вероятно, и осуществляют человеческое богоподобие. Во-первых, настойчиво подчеркивается, что человек наделен «даром слова», что является способом миропонимания, мироосмысления и движения к пониманию Бога. Во-вторых, подобно тому, как Бог может «действовать» человеком, то есть делать его проводником своей силы, так и человек наделен способностью «действовать» всеми земными творениями божьими. Мир сотворен на пользу человеку, любое из творений предназначено к исполнению принципа цели-полезности ради человека: «огонь — вещество, сотворенное Богом на службу умному и рассудительному, одаренному словом человеку». Таким образом, человек, действуя в мире и соблюдая принцип цели-полезности, сам оказывается элементом божественных сил и проводником их энергий-действий. Именно поэтому, считает Климент, довершая до логического конца свою идею теологического антропоцентризма, для человека лучше всего «помышлять особенно о Боге, совет и премудрость которого наш ум нимало постигнуть не может», но вполне может стать элементом божественной силы.

• [1] Послание, написано Климентом, митрополитом русским, Фоме пресвитеру, истолковано Афанасием Мнихом//Златоструй. М., 1990. С. 180—190.
• [2] 2 Успенский Б. А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI—XIX вв.). М., 1994. С. 29.
• [3] Св. Василий Великий. Письмо 234//Св.Василий Великий. Избранные труды ипослания. М., 1996.